Дарья Сойфер
Исключение
Наконец, Норберг окончил беседу и, спустившись со сцены, заметил Лиду.
– Добрый день, мистер Норберг, меня зовут Лидия Стрельникова, я из журнала «Богема». Вы смогли бы ответить на пару вопросов?1
– Рад познакомиться, – Норберг улыбнулся и протянул ей руку. – Я с удовольствием отвечу на все вопросы, меня предупредили о Вас.
Лида коротко пожала его горячую ладонь.
– Нам выделили конференц-зал для интервью. Если это удобно, мы можем туда пойти прямо сейчас.
– Хорошо. Одну минутку.
Норберг перекинулся парой слов с режиссером и вернулся к Лиде.
– Пойдем?
Она кивнула и пошла к выходу из зала.
– Андерс! Андерс! Можно автограф?
К нему кинулось несколько девушек с фотографиями и ручками.
Норберг остановился и терпеливо расписался для каждой из них. В этом не было ни раздражительности, ни самолюбования. Скорее доброжелательность. И он совершенно не обращал внимания на кокетство и сексуальные намеки в свою сторону. Лида понимала, что несколько девушек в России – ничто по сравнению с толпами фанаток в Америке. Нелегко, пожалуй, справляться с постоянными приставаниями посторонних людей.
Наконец, Норберг освободился и подошел к Лиде.
– Извините.
– Я понимаю, – Лида улыбнулась и пошла через фойе к конференц-залу.
Вася уже поставил кресло для Норберга поближе к окну. Лида устроилась напротив, разложила диктофоны и блокнот.
– Для нас большая честь, что Вы согласились дать эксклюзивное интервью «Богеме», – Лида улыбнулась.
– Рад это слышать.
– Андерс, Вы приехали в Москву с фильмом «Морская атака». Что для Вас значит этот фильм?
– Мне было интересно попробовать себя в таком масштабном проекте. Он совсем не похож на все, что я делал раньше. Мне довелось стать частью команды Стива Макбрайда, это был очень ценный опыт. К тому же было здорово поработать с такими спецэффектами, когда съемки проводятся в полупустом помещении, и ты должен сам представлять себе, что происходит вокруг. Например, в сценах с нападением роботов или штормом.
– Вы год служили во флоте Швеции. Вам это помогло в работе над фильмом?
– Конечно. Честно говоря, отчасти поэтому я и захотел сняться в нем. Я люблю море, и защита родной страны для меня – не пустой звук, как бы пафосно это ни звучало. Я никогда не буду жалеть о своей службе. В этом есть что-то мужское и правильное.
– Но Вы вернулись к актерской работе?
– Мне ее не хватало. Я творческий человек. Пожалуй, мне стоило сделать перерыв, уйти из театра и кино, чтобы все обдумать и понять, чем я действительно хочу заниматься. В тринадцать лет популярность давалась мне тяжело, я не понимал, зачем все эти девчонки торчат около моего дома. На меня давило всеобщее внимание. Я хотел просто бегать и играть с друзьями в футбол.
– А как Вы справляетесь с популярностью сейчас?
– Не стану врать, мне льстит, что люди считают меня привлекательным или талантливым. Я им за это благодарен. Но мы, шведы, скромный народ. И я неловко чувствую себя, когда получаю недвусмысленные предложения от фанаток.
Через некоторое время, когда интервью подошло к концу, Вася еще пару раз щелкнул фотоаппаратом и поблагодарил Норберга.
– Лида, мне бежать надо, – обратился он к ней по-русски. – Я закончил.
– Давай, Марков. Но снимки мне на почту. – Лида снова перешла на английский. – Мой коллега спешит. В любом случае, мы очень благодарны Вам за интервью. Я бы попросила автограф, но наш шеф говорит, что это непрофессионально.
– Я никому не скажу. Это будет наш маленький секрет, – Норберг улыбнулся, и около его глаз появились задорные морщинки. – Я еще увижу Вас на банкете?
– Не знаю, – Лида кивнула Маркову, и тот исчез за дверью. – Если честно, я собиралась, но подобные мероприятия… В общем, я бы предпочла прогуляться на свежем воздухе.
– Вы первый журналист, который добровольно хочет пропустить фуршет.
– Можно доверить Вам еще один секрет? Я не совсем журналист. Я переводчик. Просто сейчас работаю в журнале.
– Так вот почему с Вами было так комфортно, – на лице у него было то ли облегчение, то ли понимание.
– Не любите журналистов?
– А это не для печати?
– Только для личного пользования.
– Не очень. Конечно, теперь общение с прессой – часть моей работы, но журналисты все время пытаются вытащить наружу мою личную жизнь. Папарацци в Лос-Анджелесе – настоящий ужас.
– Я думала, звезды любят попадать на первые страницы газет. Это что-то вроде эксгибиционизма, простите мою грубость. Разумеется, к Вам это не относится.
– Есть такие звезды. Но у меня нет мании величия, я все-таки швед. Я не из тех, кто любит демонстрировать свою жизнь публике. Не поверите, у меня даже нет твиттера и инстаграма.
– У меня тоже, – Лида кивнула. – Если я когда-нибудь начну делать селфи, то сильно разочарую сама себя.
Норберг расхохотался.
– Вы – первая девушка, которая не делает селфи.
– Может, я шведка, просто не знаю об этом?
– Ну, одеваетесь Вы, как я, так что может быть. Лидия, у меня есть к Вам просьба.
Вы хорошо знаете Москву?
– Да, я здесь выросла.
– Вы не могли бы взять меня на свою прогулку? Мне завтра улетать, а я никогда не был в Москве. С Вами я бы хоть немного увидел город.
Лида замерла. Происходящее казалось ей нереальным. Еще вчера Норберг был для нее недосягаемой знаменитостью. Роскошным мужчиной, которых просто не бывает на самом деле. Образом с экрана. А теперь он не только сидит напротив нее, живой, настоящий, такой волнующий, но и просит ее прогуляться. Это чудеса какие-то!
– Лидия! – вернул ее из задумчивости голос Норберга. – Вам это неудобно? Я бы пригласил Вас на ужин после прогулки. В знак благодарности.
– Я пыталась осознать тот факт, что Андерс Норберг… В любом случае, я согласна. И не ради ужина, – Лида улыбнулась.
– Отлично! – Норберг поднялся с кресла, и Лида тоже встала. – Тогда подождите меня в машине кинокомпании, она припаркована у входа. Номер 328. Просто скажите водителю, что Вы мой переводчик.
– Я понимаю. Конспирация.
– Я быстро, – Андерс коротко прикоснулся к ее руке и вышел.
Лида сжала руку, чтобы унять дрожь. Она знала, что с Норбергом ей ничего не светит. Он улетит завтра и вряд ли снова вернется в Россию. Но никогда раньше она не испытывала таких сильных чувств к мужчине: смеси восхищения, волнения и желания. Пусть всего один день, но она позволит его себе.
ГЛАВА 4
Норберг сел рядом с ней на заднее сиденье, когда она уже подумывала сбежать.
– Извините, что так долго.
– Все в порядке, – Лида бодро распрямила плечи. – Итак, что бы Вы хотели посмотреть в Москве? Красную площадь? Кремль?
– Лидия, расслабьтесь. Вы очень волнуетесь. Мне не нужна обычная экскурсия. Я даже не буду спрашивать, в каком году построен тот или иной дом. Давайте просто погуляем по Вашим любимым местам. Сегодня Вы командуете.
– Хорошо. Как долго Вы планировали гулять?
– У меня нет планов. А ходить я могу очень долго, если Вы об этом.
Лидия на мгновение задумалась.
– Отвезите нас на Лубянку, пожалуйста, – сказала она водителю. И снова повернулась к Норбергу. – Если устанете, просите пощады. Я в любой момент доставлю Вас в отель в целости и сохранности.
– Мы еще посмотрим, кто устанет первым, – Андерс улыбнулся ей, и внутри у нее сладко заныло.
Он был слишком близко, их бедра соприкасались, и ее ноздри против воли расширились, втягивая свежий, едва уловимый запах его парфюма. Ей хотелось уткнуться носом в его ключицу и вдыхать, вдыхать, что есть мочи. Хотелось всеми пальцами вцепиться в его плечи, чтобы не упасть. Падать было некуда, но ее не покидало ощущение, что она вот-вот рухнет. Ноги были ватными. Лидия изобразила ответную улыбку и повернулась к окну, чтобы взять себя в руки.
Она провела его по Кузнецкому мосту, по Камергерскому переулку, Тверской улице и бульвару, показала свой любимый особнячок Горького у Никитских ворот. От ходьбы и апрельского воздуха Лида почти забыла о своем волнении. Андерс оказался очень простым в общении, веселым и дружелюбным. В своей джинсовой куртке и бейсболке, надетой для конспирации, Андерс совершенно не походил на кинозвезду. Он попросил ее научить его паре фраз на русском языке. Выяснилось, что он владеет французским, итальянским и немецким языками, и даже знает несколько слов на японском. Лида взамен просила научить ее шведскому и рассказать о Стокгольме.
– Старый город очень красивый, – мечтательно рассказывал Андерс. В рыжем свете фонарей сложно было разглядеть выражение его лица. – Там есть старые ратуши XII-XIII века, узкие уютные улицы. Но я больше всего люблю остров Сёдермальм. Я там вырос. Знаешь, у многих шведов есть лодки. Там вода повсюду.
Лида слушала и тоже мечтала. В Скандинавии ей бывать не доводилось, но она уже представляла себе, как попросит шефа отправить ее туда. И тогда она обязательно посмотрит все-все места, о которых говорил Андерс.
– В детстве я обожала Астрид Линдгрен, – сказала она. – И сейчас обожаю. Хотя это глупо звучит. Очень хочется иногда перечитать Карлсона, Эмиля, Пеппи… – Лида запнулась, пытаясь сообразить, как будет «длинный чулок».
– Pippi Långstrump? – спросил Андерс. – Она Pippi, не Peppi.
– Я где-то читала об этом. Так ее перевели на русский. Чтобы не звучало смешно.
– Она и должна быть смешной. А я любил Калле Блумквиста.
– И Мио!
– И Расмус!
Лида рассмеялась.
– Я их всех так люблю, что даже не знаю, кого больше. А ты что читал в детстве?
– Я тебе расскажу все, – Андерс остановился. – Но уже за ужином.
– Значит, ты первый сдаешься?
– Сдаюсь. У тебя ноги сильнее, – губы Андерса растянулись в улыбке, а глаза скрывала тень от бейсболки. – Так что насчет ужина? Куда пойдем?
– Слушай, это необязательно, – они стояли друг напротив друга на пустынном бульваре, и волнение снова охватило Лиду.
– Это обязательно. Я с утра ничего не ел.
– Просто я не знаю здесь ресторанов твоего уровня.
– По-твоему, я питаюсь только устрицами?
– Не знаю. Может, иногда еще этими… – Лида забыла слово и показала в воздухе завиток.
– Улитками?
– Точно! Улитками. Для разнообразия.
Андерс засмеялся.
– Ты все время меня смешишь. Ладно, пошли куда-нибудь, я сам решу, – он взял ее за руку и потащил к переходу от бульвара к зданиям. Тут же у перехода была витрина маленькой французской пекарни с оранжевой вывеской. Кто-то вышел, и изнутри пахнуло кофе и корицей.
– Как думаешь, это кафе моего уровня? – спросил Андерс с серьезным видом.
– Надо узнать, есть ли у них улитки, – деловито ответила Лида.
Они рассмеялись, и Андерс потянул ее за собой. Внутри почти никого не было, только лысеющий мужчина у стены читал газету. Они выбрали столик в углу.
– Что тебе заказать? – спросила Лида у Андерса, потому что все названия в меню были на русском.
– Я буду большой багет с сыром, мясом и всем, что у них есть. И кофе. С сахаром. И вот это пирожное.
Лида потянула его за рукав и шепнула на ухо:
– А что будет с твоим вампиром после такого ужина? Я думала, звезды едят только салат.
– Укушу – узнаешь, – пошутил Андерс.
Они встретились глазами, и смех замер у нее на губах. Она вдруг поняла, что ее шепот мог показаться ему флиртом. И в голове живо пронеслись картинки, как он ее кусает, благо после просмотра сериала в сексуальных образах Андерса Норберга у нее недостатка не было. Лида осознала, что все еще держит его за рукав, и отдернула руку. Андерс тоже казался смущенным.
– Ладно, я буду то же самое, – бодро сказала она и подозвала официантку.
Багет оказался горячим и хрустящим, на нем таяли ломтики эмменталя, дополненные карбонадом, тонкими кружочками помидоров и маринованных огурцов. Андерс с явным наслаждением вгрызался в багет. Лида наблюдала за ним.
– Сегодня обойдусь без устриц, – сказал Андерс, вытирая рот салфеткой и откидываясь на спинку стула.
– В каком отеле ты остановился? – спросила Лида.
– В Lotte Plaza. Вот, у меня визитка. Это далеко?
– Арбат? Пешком около получаса. Я могу вызвать тебе такси из отеля, у них есть телефон.
– Ты спешишь? – спросил Андерс и дотронулся до ее руки.
– Нет, – просто ответила Лида.
– Может, пойдем пешком? Я должен быть в хорошей форме после багета, – он положил ладонь себе на живот.
– Я смотрела твои фильмы, – вздохнула Лида. – Ты в идеальной форме.
– Тебе нравится? – спросил Андерс и лукаво подмигнул.
– Я думаю, тебе самому нравится, – засмеялась Лида.
– Это правда. Попроси счет, пожалуйста. Они принимают карты?
Лида переадресовала вопрос официантке.
– Обычно принимаем, – виновато пожала плечами та. – Но аппарат сегодня сломался, поэтому только наличные.
Лида перевела Андерсу. Он растерялся, объясняя, что даже не менял денег в России.
– Я заплачу, – сказала Лида и достала бумажник.
– Слушай, я чувствую себя глупо, – сказал Андерс, когда они вышли из кафе. – Ты теперь будешь думать, что шведы жадные.
– Именно это я и буду всем говорить. И еще я буду всем рассказывать, что угостила ужином самого Андерса Норберга. И в жизни он не такой высокий и красивый.
– Эй! Это обидно!
– Не волнуйся, мне все равно никто не поверит. Я ужинала с Андерсом Норбергом! – Лида покачала головой. – Видишь? Я сама не верю.
– Потому что это был не ужин, а фастфуд. Запомни, я должен тебе настоящий ужин. С улитками и устрицами. В ресторане твоего уровня.
– Брось, мы оба знаем, что больше не увидимся.
– Наверное. Но я бы хотел снова тебя увидеть. Ты красивая.
– Спасибо.
Некоторое время они шли молча.
– У тебя есть парень? – вдруг спросил Андерс.
– Уже нет. А у тебя?
– У меня нет парня, – улыбнулся Андерс.
– Я спрашиваю про девушку.
– Нет. Но ты бы знала, если бы у меня была девушка. Все бы знали.
Они снова замолчали. Между ними появилась какая-то неловкость или недосказанность. Он сводил ее с ума. Лида готова была взорваться от каждого его случайного касания, но не хотела выглядеть глупо. Она не знала, что чувствует он, флиртует он, или это его манера общения. К тому же она не хотела, чтобы он считал ее фанаткой на одну ночь. У него таких вагон. Они остановились перед сияющим стеклом и металлом отелем.
– Я не из тех, кто заводит любовницу в каждом городе, – он как будто прочитал ее мысли.
– Рада слышать.
– И я никогда не спал с фанатками.
– Хорошо.
– Слушай, я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думала. Но так неудобно вышло с ужином, я бы хотел пригласить тебя на вино и фрукты. В свой номер.
– Кто-то счел бы это неприличным предложением.
– А ты?
– Я бы, возможно, тоже сочла. Если бы речь шла о другом мужчине.
– Думаешь, я не стану к тебе приставать?
– Я не думаю, что меня это расстроит.
– Тогда пойдем.
Как это по-западному! Она только что фактически согласилась на секс с мужчиной, и никакой романтики. В фильмах герои сливаются в поцелуе, нетерпеливо заходят в спальню и сбрасывают друг с друга одежду. А они просто поговорили, и вот на онемевших от долгой прогулки и волнения ногах она идет за ним к лифту через роскошное фойе дорогой гостиницы. Недаром русских девушек считают проститутками.
Лида знала, что завтра будет себя корить. Но с того момента, как она увидела его лицо на мониторе, после первой ночи, наполненной эротическими видениями, Лида понимала, что ни за что не смогла бы ему отказать. Даже если бы не успела расстаться с Виталиком. Есть в жизни вещи, от которых мы не в силах отказаться.
Хромированные двери лифта бесшумно сошлись, и легкий толчок возвестил о начале движения. Они стояли наедине в зеркальном пространстве.
– Это совсем не в моих правилах, – сказал Андерс.
– И не в моих, – сказала Лида.
Двери раздвинулись, и он повел ее к своему номеру. Она зашла первой. Из просторной гостиной с диваном и столиком вели двери в ванную и в спальню. Лида взялась за пояс своего плаща.
– Я помогу, – Андерс подошел к ней сзади и стал развязывать ее пояс, так что она оказалась в кольце его рук.
Она чувствовала прикосновения к своему животу, и даже легкие касания через одежду вызывали в ней истому. Андерс перешел к пуговицам на плаще, и она откинулась на его грудь. Он взял ее за плечи и развернул лицом к себе. Она посмотрела в его лицо и с удовлетворением отметила расширенные зрачки и румянец, проступивший под загаром. Тогда она потянулась и легко коснулась его губ своими. Он отреагировал мгновенно. Андерс взял ее лицо в свои ладони и поцеловал с такой силой и жадностью, что Лида на секунду замерла от неожиданности. Его мягкие и горячие губы еще пахли кофе, а язык скользнул по ее нижней губе, ожидая ответа. И она ответила, возвращая его ласку. Впервые в жизни она испытывала такое удовольствие от поцелуя. Андерс гортанно застонал, не отрываясь от нее. Ей хотелось обмякнуть в его руках, и она вцепилась пальцами в его плечи, пытаясь удержаться. Под джинсовой тканью бугрились твердые округлые мускулы, и в ее голове снова всплыли сцены с обнаженным Андерсом. На сей раз застонала она.
Он прервал поцелуй и судорожно вздохнул. Потом пробормотал что-то по-шведски.
– А? – спросила она, открывая затуманенные глаза.
– Я говорю: что ты со мной делаешь?! – он опять перешел на английский.
Лида отступила на шаг и скинула плащ. Он последовал ее примеру и снял куртку.
– Я ведь честно хотел заказать вино и фрукты.
– Интересно, все шведские мужчины такие обманщики? – Лида улыбнулась и подняла руки, чтобы распустить волосы.
– Интересно, все русские женщины такие сексуальные? – взгляд Андерса остановился на ее груди, которая приподнялась от движения рук.
– Интересно, все шведские мужчины такие медлительные? – прошептала Лида и встряхнула головой, чтобы волосы рассыпались по плечам.
– Я не знаю, как другие, – Андерс подошел к ней, заворожено провел рукой по ее волосам, плечам, накрыл ладонью и сжал ее грудь через блузку. – Но на меня пока никто не жаловался.
Он опустил руки на ее ягодицы и с силой прижал к себе, так что она убедилась: с реакцией у него все в порядке.
Лида очнулась от короткого сна и не сразу поняла, где находится. Постепенно память вернулась, а с ней и осознание произошедшего. Лида повернула голову и увидела рядом с собой спящего Андерса Норберга. Она определенно была плохой девочкой. Но губы сами растянулись в блаженной улыбке.
Вино и фрукты он так и не заказал. Хотя компенсировал это по полной программе. Дважды. Если уж шведы и жадные, то не в вопросах секса, это Лида для себя уяснила. Нет, теперь она точно попросит командировку в Стокгольм. Лида снова улыбнулась своим хулиганским мыслям.
Ей не хотелось обременять Андерса неловкой сценой совместного пробуждения и неуклюжим утренним прощанием, поэтому она бесшумно вылезла из-под простыни и пошла в ванную. Прикрыв за собой дверь, Лида включила свет. Когда глаза привыкли, она придирчиво оглядела себя в зеркале. Волосы спутались, тушь потекла. Кажется, один раз она плакала от удовольствия. Губы покраснели и распухли, на теле остались следы его пальцев и поцелуев. Лида залезла в душ, чтобы как следует вымыться и привести себя в нужный вид. От нее прямо-таки разило пороком. Облив себя напоследок холодной водой, Лида вышла, растерлась махровым полотенцем и пошла искать свою одежду. Норберг лежал на животе, распластавшись, как морская звезда, и изредка всхрапывал. Бедолага, думала Лида. Перелет, смена часовых поясов, пешая прогулка и постельные подвиги. Лида включила свет в гостиной, оделась, посушила в ванной волосы и снова вернулась в спальню. Она присела на краешек кровати и посмотрела на спящего Андерса. Вот таким она его запомнит. В груди шевельнулся болезненный комок. Лида поборола желание в последний раз прикоснуться к нему и вышла в гостиную, прикрыв за собой дверь. Она достала из сумочки блокнот, вырвала страницу и написала:
«Спасибо тебе за вечер.
Лидия»
Ей хотелось добавить что-то вроде «буду скучать» или «это было чудесно», но все слова казались пошлыми и неуместными. Лида положила записку на стол, окинула взглядом номер и вышла.
ГЛАВА 5
Как все приличные москвичи, на майские праздники Лида вывезла деда на дачу. Под его неусыпным контролем она стригла засохшие ветки, потом жгла их и, наконец, сгребала прошлогоднюю листву. Теперь же с мозолями на руках, болью в мышцах и довольным дедом на заднем сиденье Лида ехала домой. На приборной панели лежал маленький букет красных тюльпанов – традиционный урожай на День Победы.
Лида поставила диск с военными песнями и под «одессита Мишку» смотрела на дорогу.
– Ты задумчивая стала, – сказал Александр Борисович.
– Да нет, обычная. Все хорошо.
Все хорошо было только отчасти. А если уж совсем честно, то хорошо не было ничего. Норберг уехал почти три недели назад. О нем не было ни слуху, ни духу. Впрочем, так и планировалось. На сайтах папарацци Лида видела его свежие снимки из Нью-Йорка. Он ходил на выставку фотохудожников и пил пиво с друзьями. Она же с трудом могла спать по ночам, потому что видела его лицо, как только закрывала глаза. Она пересматривала снимки с интервью, которые выслал ей Вася Марков. На паре снимков она попала в кадр. Пожалуй, это было единственное доказательство, что тот день не был плодом ее больного воображения.
Текст интервью она сдала шефу, и ее при всех похвалили на пятиминутке. Все шло своим чередом. Только временами очень хотелось плакать. Наверное, приближались месячные.
От этой мысли Лида замерла и стала лихорадочно считать. Прошлый раз они начались третьего апреля, значит, в этот раз должны были прийти на первомай. Но уже десятое… Задержка. Получается, с Норбергом все случилось в самые опасные дни. Но ведь они предохранялись! Да нет, это совпадение. Стресс от интервью, дачные работы… Лида вцепилась в руль. Живот скрутило судорогой.
Она с трудом дождалась возвращения домой, занесла вещи и побежала в круглосуточную аптеку. Пока они ехали по пробкам, стемнело. Коробочка с тестом рекомендовала проводить проверку с утра, но Лида решила, что за несколько часов ничего не изменится. И уже через минуту на полоске проявились две яркие бордовые черточки. Лида устало опустила голову на руки и заплакала.
– Лида, что на ужин? – услышала она голос дедушки.
– Сейчас, подожди! – Лида умылась холодной водой, вытерла лицо и вышла к деду. – Сделать тебе омлет? Ничего серьезного я сейчас приготовить не успею.
– А манка есть?
– Есть. Ты же не ешь кашу на ужин!
– Что-то хочется. Свари, пожалуйста. И хлеба белого с маслом.
– Хорошо. Там повторение парада должно быть в десять часов после новостей.
– Точно! Чуть не забыл.
Парад на День Победы был единственным мероприятием, которое дед смотрел по центральному каналу. На остальные передачи распространялись его глубокие оппозиционные убеждения.
Вторую мировую войну Александр Борисович застал совсем мальчишкой, но ему довелось пройти Ленинградскую блокаду. Он помнил и голод, и холод, и трупы, и отчаяние. После снятия блокады мать вывезла деда и его маленькую сестру Нину в Москву к тетке. А их отец Борис Титов погиб во время бомбежки.
Вопреки расхожему стереотипу о стариках Александр Борисович не любил фильмы про войну. Слишком страшно было возвращаться в те годы даже мысленно. Только военные песни он любил, да еще парад на Красной площади. Плакал, правда. И доставал единственную фотографию своего отца.
Лида поставила молоко и задумалась. Было о чем. Аборт она бы не сделала ни за что. Слишком многих потеряла, чтобы знать ценность жизни. Конечно, дед расстроится. Он хотел ее выдать замуж. Но правнука полюбит. И будет точно уверен, что она не останется одна.
А ей теперь предстояло ухаживать и за старым, и за малым. Где взять денег на время декрета? Или кому оставить ребенка, если продолжать работать? Дед не потянет уход за грудничком. Лида вздохнула. И как так вышло? Ведь с Виталиком они тоже предохранялись, и все было нормально. Может, это все-таки гормональный сбой?
Молоко закипело, и Лида засыпала соль, сахар и крупу. Пока каша варилась, она достала телефон и забила в поиске «беременность с презервативом». Интернет сообщал, что такое случается. Почему тогда об этом не пишут прямо на упаковках крупными буквами?
Все чудесатее и чудесатее, думала Лида. А как сообщить Норбергу? Он имеет право знать. Но не поверит, что это от него. Или еще хуже: решит, что она все подстроила, чтобы вытянуть из него алименты. И даже если отбросить вопросы гордости, у нее не было никаких контактов Андерса. От социальных сетей он открестился, а личные координаты звезд всегда хранились в строжайшей тайне. Наверняка, ее журнал связывался с ним через десяток-другой менеджеров.
Странно, но в этот раз Лида крепко спала всю ночь. Или два дня на свежем воздухе сказались, или организм сам решил дать ей отдыха. На работе Лида первым делом пошла к Олесе Кузнецовой. Та натужно улыбнулась. Если до интервью с Норбергом она надеялась получить работу со звездами обратно, потому что Лида провалится, то триумф Стрельниковой забил последний гвоздь в мечты Олеси. Лида прекрасно понимала ситуацию, но теперь ей нужны были любые средства.
– Слушай, – сказала Лида, присаживаясь на краешек олесиного стола. – Ты не в курсе, откуда вообще Казакова берет контакты знаменитостей?
– А что за дело? – Кузнецова оживилась.
– Да просто. Меня дед спрашивал. Вот есть певец. И кто-то хочет с ним связаться. Ведь если мы можем, значит, любой может?
– Напрямую со звездами никогда не связываются, Стрельникова. Все через агентов. У Казаковой есть знакомства, связи, ее знают. Она обращается к продюсерам, а те выводят ее, куда надо. Иногда наоборот: менеджер или продюсер звезды сам обращается к нам, чтобы пропиарить своего клиента. Как-то так, – Олеся пожала плечами. – В любом случае, Казакова лучше знает.
– Ясно.
– Только не надо мне навешивать про деда. С кем ты собралась связаться? С Норбергом, что ли?
– А он мне зачем? – Лида изобразила недоумение. – Просто вникаю в тонкости. Вдруг опять интервью поручат.
– Ну-ну, – Кузнецова демонстративно отвернулась к монитору и застучала по клавиатуре.
Лида пошла к шефу.
– Элла Дмитриевна, можно? – заглянула она в кабинет главного редактора.
Казакова качалась в белом кожаном кресле и беседовала по телефону. Увидев Лиду, она оживилась, и махнула рукой, приглашая подчиненную сесть.
– Стрельникова, ты мне как раз нужна, – сказала Элла Дмитриевна, положив последнюю модель айфона на стеклянный стол. – Через неделю Москву приезжает Билл Уинтерс. Знаешь, кто это?
– Один актеров основного состава «Мертвой крови».
– Точно. Будущей осенью выходит новый сезон, и после Норберга у нас как раз получается серия интервью по этому поводу. Мне надо, чтобы ты взялась за Уинтерса. Сможешь?
– Конечно.
– Отлично. Выделю тебе опять Маркова. Детали скину по почте.
– Элла Дмитриевна, а Вы не отсылали мое интервью менеджерам Норберга?
– Опять нарываешься на похвалу? Стрельникова, я этого не люблю.
– Что Вы, просто первое интервью, мне интересно, как его восприняли.
– Ладно, – Казакова с прищуром посмотрела на Лиду. – Во-первых, не менеджерам, а прокатчикам фильма. Во-вторых, отсылала, они пока не ответили. Ответ я тебе перешлю, если ты такая охочая до чужого мнения.
Лида вышла из кабинета. Как она сразу не подумала! У нее был ведь телефон секретаря из прокатной компании. Лида порылась в столе, достала старые распечатки и набрала номер.
– Приемная Зейдера, я Вас слушаю.
– Здравствуйте, я Алина Карпова, – соврала Лида. – Секретарь Эллы Казаковой из «Богемы». Мы отсылали Вам интервью с Андерсом Норбергом.
– Марк Робертович еще не смотрел, к сожалению.
– Я знаю. Дело в том, что Казакова захотела внести дополнения в интервью по поводу выхода нового сезона «Мертвой крови».
– Мы не имеем отношения к телевидению, мы принимали господина Норберга только по поводу «Морской атаки».
– Хорошо. Но, возможно, у Вас остались контакты менеджера господина Норберга?
– Я не вправе разглашать подобную информацию.
– Посмотрите хотя бы электронную почту! Пожалуйста! Ведь интервью с Норбергом уже было согласовано.
Девушка на другом конце провода вздохнула.
– Я посмотрю, что у меня есть, одну минуту.
Было слышно, как защелкали клавиши компьютера.
– Нашла. Кажется, он лично высылал нам данные для авиабилетов и брони в отеле. Записываете?
– Конечно, – Лида не верила своей удаче.
Она достала ручку и записала электронный адрес.
Лида поблагодарила секретаршу Марка Зейдера, исполнительного директора кинопрокатной компании, и повесила трубку. Оставалось только сочинить текст. Лида открыла новое письмо, и через полчаса нравственных терзаний у нее получилось следующее:
«Здравствуй, Андерс!
Это Лидия из Москвы (интервью, апрель этого года)
Извини, что пришлось снова побеспокоить тебя, но дело срочное.
Кажется, я беременна.
Я подумала, что ты должен об этом знать.
Что делать с этой информацией – твое личное дело. Я ни о чем не прошу и ничего не требую.
Если захочешь связаться со мной, ответь мне на почту или напиши в скайп li.mikh.strelnikova. Если не захочешь, я пойму и не обижусь.
И я гарантирую, что не буду разглашать эту информацию ни прессе, ни кому-либо еще.
С наилучшими пожеланиями,
Лидия Стрельникова»
Лида отправила письмо, надеясь, что оно не уйдет в спам и дойдет до Норберга. Других шансов с ним связаться у нее не было. Хотя на что она рассчитывала? Реакция будет наверняка негативной. В лучшем случае, он поможет деньгами, но наверняка при этом отнесется к ней как к предприимчивой стерве. Лида вздохнула и приступила к поискам информации о Билле Уинтерсе.
По пути домой Лида зашла в платный медицинский центр. Столько раз подходя к метро она читала зеленую вывеску про УЗИ, анализы и гинекологию, но зайти решилась впервые. Прежде, чем говорить с дедом, она должна была убедиться, что все хорошо, чтобы не волновать старика лишний раз. Возможно, ей стоило убедиться до того, как отправлять письмо, но что сделано, то сделано, а с дедом надо разговаривать один раз и наверняка.
На ресепшн сидела восточных кровей дама с высоким пучком.
– Здравствуйте, чем могу помочь? – с еле заметным акцентом протянула она.
– Мне нужно сделать УЗИ.
– УЗИ чего?
– Матки.
– Беременность есть?
– Вот это я бы и хотела узнать.
– Хорошо, – дама достала желтый бланк. – Диктуйте: фамилия, имя, отчество, дата рождения.
– Стрельникова Лидия Михайловна, 8 июня 1988 года.
– УЗИ будет стоить полторы тысячи рублей. Присаживайтесь, доктор Вас пригласит.
Дама грузно поднялась и направилась к одной из дверей, покачивая широким задом.
– Проходите! – раздался высокий голос, и Лида зашла в затемненный кабинет.
Минут через десять она снова оказалась в приемном, держа перед собой листок, исписанный размашистым почерком, и квадратный черный снимок.
– С Вас полторы тысячи, – сказала дама на ресепшн. – Давайте, поставлю печать. Если хотите, у нас есть программа ведения беременности с первого триместра. Вот, возьмите брошюру.
Лида машинально взяла брошюру, а перед глазами все стояли каракули узиста: «В полости матки определяется одно плодное яйцо, сердцебиение +».
