Дарья Пасмур
Надежда все исправит
ГЛАВА 11 ДЕКАБРЬ
С моего визита домой прошло пару недель. Ноябрь сменился декабрем, и то, что происходило в моей душе, целиком и полностью отражала погода – грязно, мокро, мерзко и холодно. Природу метало от осени к зиме, и она никак не могла определиться, что с ней происходит. То же было и со мной.
С одной стороны, я была до наивного счастлива тому, что человек, нехватку которого я ощущала всю свою жизнь, на самом деле существует. Ходит по одной земле со мной. Имеет московскую прописку и даже живет в не менее роскошном районе, чем Антон.
Но есть в этой истории и обратная сторона. Мама не созналась, что случилось, но по ее глазам я поняла, что она не зря кормила меня байками об умершем папочке. Что-то между ними произошло, и это не дает мне покоя.
Софа, которая видела моего отца по телевизору, сказала, что его на самом деле зовут Лисовой Герман Сергеевич, и он руководит крупным заводом по производству металлоконструкций. От одного звучания его фамилии мне захотелось вернуться в мечты, где я была маленькой девочкой, спрятанной от неприятного колючего мира за широкой спиной отца. И фамилия этой девочки могла быть – Лисовая.
Надежда Германовна Лисовая.
Мне даже не пришлось бы брать псевдоним, чтобы перестать быть деревенщиной Валенкиной. Лисовая. И как мама могла упустить такой шанс? Почему она вернулась в свое захолустье, оставив богатого ухажера?
Если бы между нами не намерзло так много ледников, я обязательно расспросила бы ее обо всем, что у них с папой произошло. Но мне пришлось смириться с тем, что мама отказалась говорить, даже не скрывая своего отвращения. Все, чем я могла довольствоваться – крохи, которые отыскала в интернете любопытная Софа. Может, в глубине души она тоже надеялась, что Герман Лисовой все еще любит нашу маму и вытащит ее из той дыры, в которой она оказалась?
У меня было его имя, его адрес, но я совершенно не знала, что с этим делать. Ехать к нему? Вот так просто явиться и сказать: «Здравствуйте, я ваша дочь»? Что, если он даже не знает о моем существовании? Как глупо!
Из-за постоянной тревоги и растерянности я совершенно выпала из реальности. Ученицы озабоченно шептались, понимая, что я потеряла интерес к нашему общему проекту. Моя собственная коллекция пылилась без дела, будто не была самым серьезным шагом на пути к карьере моей мечты.
Весь мой разум был занят отцом, а сердце – любовными сомнениями. Ночами мне снился Коля, вырывающий меня из рук Антона. Коля, сажающий меня на свои колени и шепчущий, как сильно он меня любит. Коля, тренирующийся в пустом спортзале. Коля, танцующий со мной на дне учителя. Я разрывалась от того, как много Коли стало во мне. Бороться с чувствами, рвущимися наружу, становилось все сложнее.
Я дико скучала по его широкой улыбке, которая осветила бы мне путь сквозь семейные передряги. По его голубым глазам, сияющим настоящей влюбленностью. По рукам – мозолистым, но дрожащим от волнения рядом со мной.
Я скучала по Коле, и боялась этого. Ведь еще никогда за два года я не скучала по Антону. Как физруку удалось за такой короткий период приучить меня к постоянным чувствам, эмоциям? Он выбил меня из колеи, и, к моему удивлению, я стала все комфортнее чувствовать себя вне привычных условий.
В конце концов, я начала любоваться Булкиным. Кто бы мне сказал три месяца назад, что я буду фотографировать и выкладывать в соцсетях солнце, закатывающееся за осенний лес, раскинувшийся позади моего дома, – я ни за что не поверила бы. Но реальность вокруг меня поменялась и, стоило мне перестать барахтаться против течения, как я начала получать удовольствие.
Этот маленький город оказался очень уютным: много парков, а, значит и зелени летом; река, пересекающая город насквозь, милые магазинчики без броских ярких вывесок, от которых пестрит в глазах; тихие улицы и мощеные аллеи; улыбчивые жители, которые никуда не спешат.
Не спешат жить.
Возможно, это не мой стиль жизни, но я вдруг стала понимать, почему с возрастом люди перебираются из большого города в глубинку. Амбиции устаканиваются, меняются приоритеты. И вот тебе уже не хочется покорять вершины карьерной лестницы и пытаться доказать мегаполису, как же ты крут. Ты уже не такой. Ты успокоился. И просто ищешь уютную парковую дорожку, чтобы толкать детскую коляску и пить кофе из термоса.
Мне пришлось подавить желание улыбнуться и тряхнуть волосами, чтобы выбросить эти глупые мысли из головы. Я вышла на вечернюю прогулку, чтобы слегка освежить переполненную голову. Начало декабря выдалось теплее нормы, так что я еще прекрасно себя чувствовала в шерстяном пальто и широком кашемировом шарфе. Правда, после поездки домой ботильоны от Том Форд отправились к праотцам, и мне пришлось перейти на высокие кожаные сапоги, купленные в Италии у еще никому не известного мастера кожевенного ремесла. Я убила в Булкине уже вторую пару обуви. Случайность ли это? Или судьба пытается мне что-то сказать?
Миновав центральные ворота большого парка, утопающего в теплом желтом свете фонарей, я двинулась по широкой аллее, с особым интересом рассматривая прохожих.
На удивление они выглядели счастливыми. И среди обычных гуляющих было много молодежи, словно город не вымирал, как мне казалось по началу. Может, я не так уж хорошо знаю Булкин? Не так-то прост этот городок.
В самом центре парка рабочие заканчивали устанавливать каток, который, вероятно, зальют с началом холодов, если те, конечно, соизволят принести в центральную Россию нормальную зиму.
Прямо с центральной площади открывался вид на узкую речушку, вдоль которой на протяжении всего города тянулась набережная. По ту сторону реки расположилась другая часть Булкина – более новая, как казалось по очертанию строений, но мне там бывать не доводилось. По крайней мере, пока.
Здесь же на центральной площади был симпатичный, хоть и старый, театр, афиши которого зазывали на детские представления. Чуть поодаль за широченным дубом пряталось двухэтажное здание городского бассейна.
Само здание было едва различимо в темноте, и только на просторном крыльце и над вывеской горел свет. Наличие в Булкине бассейна никак не затронуло бы мое сердце, если бы я не заметила у входа знакомую Весту.
Прежде, чем я успела взять себя в руки, мои ноги уже дернулись с места и понесли меня прямиком к дубу. Спрятавшись за дерево, я оперлась на шершавую кору и всмотрелась в бледные пятна света. Из здания вышел Коля, и на моих губах расцвела глупая улыбка, которую я тут же поспешила спрятать.
Не замечая меня, Коля открыл багажник и, задрав рукава синей толстовки, стал что-то выгружать и перетаскивать внутрь здания. Любопытство вспыхнуло с новой силой и, не обращая внимания на подмерзающие ноги, я продолжила наблюдать, как физрук ходит туда-сюда от входа к машине и обратно.
Когда Коля унес последний сверток и стало ясно, что он больше не выйдет, я ощутила растущее недовольство, словно за последние десять минут не успела хорошенько насладиться видом симпатичного молодого человека. Словно все эти дни я хотела гораздо большего.
Забыв о том, что произошло между нами при последней встрече, я вышла из-за дерева и направилась ко входу в здание. В просторном холле было темно, и бассейн, судя по всему, в эти часы не работал.
Я услышала, как где-то неподалеку тихо играет музыка, и, не сомневаясь ни секунды, отправилась за источником приятных звуков. Сразу за поворотом оказался открытый зал, из которого доносилась музыка и бытовая возня.
Заглянув в распахнутую дверь, я увидела достаточно большой зал со старым деревянным полом и пошарпанными стенами. Спиной ко мне стоял Коля. У его ног лежали аккуратно сложенные мешки со строительными смесями, банки с красками и различные инструменты. Муромцев внимательно изучал какую-то бумагу и не заметил, как я подкралась ближе.
– А что это ты тут делаешь? – тихо спросила я, но даже этого хватило, чтобы Коля вздрогнул и, споткнувшись о мешок, упал к моим ногам.
Я не сдержалась и рассмеялась, протянув руку неуклюжему физруку.
– Удивительно, что ты стал чемпионом мира, – безобидно подколола я, всем своим видом показывая, что настроена мирно. Парень поднялся без моей помощи, и я не успела спрятать мелькнувшую на лице досаду.
– Мы снова дружим? – без улыбки на лице спросил Коля, и я неуверенно кивнула.
– Давай попробуем. Просто дружить.
– Как ты вошла? – все еще хмурясь, спросил парень.
– Через дверь, – я усмехнулась, – Вход открыт.
– Вот черт, – Коля хлопнул себя по лбу и, прихватив ключи с подоконника, вышел из зала.
Пока его не было, я немного осмотрелась. В одном углу зала лежали сложенные маты наподобие тех, что я видела в школе, но более новые на вид. Тут же валялась новенькая хорошо запакованная груша и крепление для нее. На подоконнике стоял старенький магнитофон, шнуром тянущийся к розетке. Из динамика раздавалась приятная музыка с теплыми южными мотивами.
– Что это за место? – спросила я, заметив, что Коля уже вернулся и недоверчиво рассматривает меня, скрестив руки на груди.
– Разве тебе интересно?
– Глупый, – хмыкнула я, – Стала бы я спрашивать, если бы мне не было неинтересно.
Я обезоруживающе улыбнулась и пару раз похлопала пушистыми ресницами, даже не ругая себя за этот внезапный флирт. Парень, кстати, смягчился и, словно оттаяв, подошел ближе.
– Мне тут одна хорошенькая особа заявила, что быть учителем физкультуры стыдно, – с усмешкой в голосе произнес он, и я договорила:
– И ты решил заделаться маляром? – я кивнула на строительные материалы, а Коля закатил глаза и, скинув толстовку, остался в белой майке.
– На что не пойдешь ради любви, – философски заметил он, откидывая толстовку в сторону.
– Так ты меня любишь? – я попыталась звучать пренебрежительно, но голос предательски дрогнул. Еще ни один мужчина (дедушка не в счет) не говорил, что любит меня. По-настоящему любит.
Коля одарил меня долгим изучающим взглядом, словно взвешивая, стою ли я тех слов, которые так боюсь услышать. Что, если он действительно их скажет? Как я смогу вернуться к обычной жизни в Москве, зная, что оставила в Булкине разбитое сердце? И с каких пор меня вообще волнует чье-то сердце?
– Что ты здесь делаешь, Надя? – серьезным тоном спросил Коля. Казалось, он сам пожалел, что заговорил о любви.
Из его взгляда пропал привычный мальчишеский задор, и я увидела перед собой взрослого мужчину, который к тридцати с лишним успел здорово устать от жизни.
– Не знаю, – искренне ответила я, понимая, что вопрос касается не столько моего присутствия в зале, сколько моей добровольной близости к Коле, которого я так тщательно отвергаю.
– А я знаю, – спокойно произнес Коля, слегка смягчив взгляд, – И ты сама все знаешь, но боишься это признать.
Парень сделал шаг в моем направлении. А потом еще. И еще. И только я стояла на месте как вкопанная.
– У меня есть жених, – жалобно протянула я, всем телом ощущая, как пространство вокруг нас начинает вибрировать.
– И ты его любишь? – Коля прищурился, нависая надо мной.
– Это не главное, – я отвела взгляд, но мужская рука заботливо коснулась моей щеки, и я снова посмотрела в печальные глаза Муромцева.
– Не главное? – эхом отозвался он, поглаживая мою щеку большим пальцем. – Тогда почему ты так хотела услышать, что я тебя люблю?
В его лучистых голубых глазах плескалось столько нежности, что мне хотелось плюнуть на все, прижаться к сильному мужскому телу и позволить себе быть любимой. Бескорыстно.
Коля любил бы меня за то, кто я есть. Со всеми моими выходками и высокомерием. Я нужна ему, вопреки моему непростому характеру. Антон же ценит то, как умело я держу себя в руках, не позволяя эмоциям вторгаться в его четкий график. Но я привыкла к этому. Привыкла быть на тысяче замков от самой себя – от той девочки, что фанатела от Бритни Спирс и мечтала создавать яркую взбалмошную одежду, от которой у строгих теток челюсти поотваливаются. И вот я – та самая тетка.
Только рядом с Колей все меняется. Несмотря на мои попытки держать его на расстоянии, он все время оказывается рядом и дергает, и дергает, и дергает дверь, за которой я прячу ту самую девочку, напевающую фальшиво «I'm not a girl, not yet a woman».
– Чего ты боишься? – Коля убрал руку с моего лица, но не отошел, словно хотел проверить, установлю ли я сама телесный контакт с его телом.
И он оказался прав. Я хотела его касаться. Хотела провести пальцами по его плечам, по венам на предплечье, по тыльной стороне ладони и замереть на кончиках пальцев, чтобы дальше совершенно слететь с катушек и наброситься на него, как дикарка, не знающая истинной ласки.
Я подняла руку и замерла, не понимая, как поступить. Отпущу себя на волю – случится непоправимое. Останусь взаперти – взвою и никогда не смогу жить как прежде.
Закрыла глаза и отключила мысли. Только шум сердца стучит в ушах, и адреналин с бешеной скоростью разносится по крови. Неловко замахнувшись, я ударила Колю в грудь. Тот тут же сгруппировался, напрягая крепкие мышцы.
Моя рука уцепилась за Колину белую майку, и я снова замерла, ожидая реакции мужчины.
– Ударь меня еще, – шепнул он, ласково отведя за плечи мои длинные волосы.
Осмелившись от его слов, я ударила снова. А потом еще и еще. С каждым ударом замки, за которыми прятались мои эмоции, слабели и, когда я стала совсем задыхаться, внутреннюю дверь сорвало с петель. Ничего не говоря, я подняла на улыбающегося Колю восторженный взгляд и потянула вверх майку, через которую так упорно избивала крепкий мужской торс.
Муромцев рвано выдохнул и один движением скинул с себя майку и тут же прижал к себе мое тело – такое тонкое и хрупкое по сравнению с его. Парень раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но я подтянулась на носочках и прижалась к его рту губами.
Миг – один короткий миг наши губы потратили на непростительное промедление, и, едва нерешительность, сковывающая оковами наши тела, спала, как поцелуй свершился во всем его страстном великолепии.
Я ощутила то, что никогда прежде не ощущала. Все мое тело налилось такой тяжестью, что Коле пришлось придерживать меня, чтобы я не рухнула вниз, опьяненная внезапным возбуждением.
Мы целовались, как два голодных старшеклассника. Ни на секунду не могли оторваться от губ друг друга, чтобы перейти дальше. Словно боялись решиться иди до конца.
Нет. Сегодня я не готова отступать. Столько лет я отказывала себе в наслаждении, в любви, и сегодня – здесь и сейчас под жаркими поцелуями и восхищенными взглядами Коли – я не дам себе снова предать девчонку, которая уж точно выбрала бы этого горячего физрука среди тысячи богатейших Антонов мира.
Я отстранилась от парня, но лишь для того, чтобы ухватиться за низ водолазки и потянуть ее вверх. Поняв, чего я на самом деле хочу, Коля осмелился и сорвал с меня кофту, с особым огоньком в глазах проследив за волосами, светлой волной укрывшими мои плечи и грудь.
И снова поцелуи, обжигающие губы и влажной дорожкой спускающиеся к шее и ключицам. Руки – сильные, шершавые от мозолей – и моя нежная кожа. Прохладная поверхность спортивного мата, покалывающая голую спину, и тяжесть пышащего жаром мужского тела.
Контрасты. Эмоции, взвинченные до предела. И ласка – такая чувственная, такая искренняя. И в то же время жаждущая, требующая.
В эту ночь в запертом здании бассейна я позволила себе быть любимой. Я позволила себе любить.
ГЛАВА 12 ДЕКАБРЬ
– Так значит, ты будешь тренировать детишек? – спросила я, пристегивая ремень безопасности в машине, которая никогда бы не стала ассоциироваться у меня со словом «безопасность».
Настраивая печку, Коля прижался своим плечом к моему, и я слегка отстранилась, боясь сильного желания наброситься на парня с новой силой. Те эмоции, которые подарила близость с ним, сносили крышу, срывали меня с корней, которыми я так долго привязывала себя к земле, и возносили куда-то высоко-высоко, где по небу плывут розовые облака и солнце никогда не скрывается с горизонта.
Я была влюблена. Даже никогда ранее не испытывая этих чувств, я поняла, что это именно оно. Так о влюбленности говорят в книгах, так ее показывают в кино, так она ложится импульсивными мазками краски на полотна художников. Я была влюблена, и меня это пугало.
Мир, который я с такой тщательностью выстраивала, рушился. Что мне делать? Взять себя в руки и с пресловутой жесткостью, от которой меня саму уже тошнит, сказать Коле, что все, что произошло, было ошибкой? Просто секс. Ничего большего. И как можно скорее вернуться в Москву, чтобы забыть Муромцева и его ласки?
Или признаться ему и самой себе, что я хочу быть рядом? Но во что тогда превратится моя жизнь? Амбициозный дизайнер променяла успешную карьеру на ставку трудовихи в провинциальной школе?
– Да, я всегда хотел стать тренером, – отозвался Коля, ничуть не смутившись того, что я отстранилась, – Наверное, тренировать мне нравится даже больше, чем соревноваться.
Машина мягко двинулась с места, направляясь в сторону моей съемной квартиры. Я глянула на Колю, слегка склонив голову. Он выглядел окрыленным. Счастливым от того, что я рядом с ним. И эта мысль порождала во мне новый всплеск удушающей нежности.
Но он был абсолютно лишен амбиций, и это шло в разрез с моими планами на жизнь. Да, я вдохновила его на то, чтобы уйти из школы и открыть свой зал для занятий единоборствами, но этого недостаточно.
– Ты мог бы тренировать в Москве, – осторожно предложила я, – И многого достигнуть.
Коля поджал губы, поняв, куда я клоню.
– Почему ты не хочешь развиваться дальше? – с некоторым раздражением в голосе спросила я.
– Хочешь вовлечь меня в гонку за деньгами? – устало спросил парень. Его горящие глаза погасли, и я осознала, что мы вступаем в первый открытый конфликт как пара.
Случившееся в бассейне дало нам обоим почву для размышлений о возможности совместного будущего. Только Коля, видимо, смотрел на будущее сквозь розовые очки и думал, что я откажусь от всего ради него. А я хотела бы иметь все сразу: и свою привычную жизнь в Москве, и Колю.
– Что плохого в деньгах? – фыркнула я, отворачиваясь к окну.
– Ничего. До тех пор, пока они не затмевают собой остального, – философски заметил Муромцев.
Я молчала, кусая губы и борясь с желанием наговорить того, о чем потом пожалею.
– В Москве таких, как я, много, – тихо начал Коля, – А здесь… Я хочу, чтобы местные мальчишки – и даже девчонки – имели возможность заниматься спортом.
– Какое значение вообще имеют чужие дети…, – протянула я себе под нос.
– Мой отец много работал над спортивной жизнью города. У него даже был свой дворец спорта на той стороне реки. Если бы ты видела…, – в голосе парня прозвучало воодушевление, и я, не сдержавшись, снова повернулась к нему, – Это историческое здание на Купеческой улице. Я так любил проводить там время, когда был мелким.
– Что случилось с этим зданием? – не поняла я.
– Наверное, ты знаешь, что в пригороде построили коттеджный поселок? Так к нам перебралось много очень богатых и очень бессовестных людей, – Коля усмехнулся, – На той стороне реки уже вовсю идет освоение города. И в этом не было бы ничего плохого, если бы хоть кто-то думал о сохранении исторического облика Булкина. Отца долго осаждали предложением о выкупе здания, и перед самой смертью он сдался. Так что дворец спорта, в котором я провел все свое детство, превратился в модную кальянную. Иронично, да? – Коля перевел на меня грустный взгляд, и мне стало его жаль.
И, хотя я сама всегда выступала за то, чтобы уходить от старого к новому, сейчас и мне стало печально от того, как изменения коснулись семьи Коли. Могу представить, как больно ему смотреть на место, которое подарило ему так много счастливых моментов, которое сделало из него чемпиона, и понимать, что все поменялось. Теперь люди приходят в дворец спорта, чтобы покурить и выпить пива.
– Поэтому ты заехал в здание бассейна?
– Надеюсь, это временно, – Коля покачал головой, подъезжая, к моему дому, – Я хочу несколько просторных залов. Хочу ринг для занятий боксом. Хочу небольшой, но функциональный тренажерный зал. У меня даже есть команда тренеров, которые приедут, как только все будет готово.
Парень замолчал, и я поняла, что не все в истории так просто. Машина остановилась у моего дома, и мы на несколько минут просто замолчали.
– Есть какое-то «но»? – не выдержала я.
– Только сейчас понял, как хочу вернуть дворец спорта, – на выдохе ответил Коля. – Так странно. У меня вообще не было никаких желаний, пока не появилась ты и не встряхнула меня. Будто и не жил. Улыбался по привычке. Вел уроки физкультуры. Не вспоминал о том, чего так хотел до того, как моя жизнь пошла по одному месту.
Коля взял мою руку и прижал к своим губам, а я почувствовала, как внутри трепыхнула крыльями огромная бабочка. Я так не хочу его отпускать. Не хочу говорить: «Спасибо, все было круто, но мне нужно идти дальше». Я хочу скинуть пальто и оседлать его прямо за рулем, пока мы еще так близко. Пока я своими же руками не разрушила то прекрасное, что зарождается между нами.
– Это не моя заслуга, – я осторожно выпутала руку из Колиной хватки, за что тут же удостоилась встревоженного взгляда, – Мне нужно идти.
– Все хорошо? – нахмурившись, спросил Коля, – Между нами все хорошо?
Я пожала плечами и отвернулась, не желая показывать растерянность на своем лице.
– Прости, – кинула я и, пару раз дернув ручку, с трудом раскрыла дверь.
Не оборачиваясь, я выскочила из машины и поспешила к дому, неприятно хлюпая каблуками по грязи на тротуаре.
Он не пойдет за мной. Не станет настаивать. Коля примет все как есть. Поймет, что я не готова менять свою жизнь. А я завтра же уволюсь из школы и, собрав свою скучную серую коллекцию, вернусь в Москву. Лишь бы только Коля не пошел за мной.
Войдя в лифт, я выдохнула. Но не с облегчением, а с разочарованием. Другая – внутренняя – я хотела бы, чтобы Муромцев не дал мне уйти. Но он, похоже, слишком уважал мое решение. Или его самолюбие было задето тем, что я сбежала после бурного секса на спортивных матах? Что, если он сидит в машине и думает, что мне не понравилось?
Он даже не догадывается, какую бурю чувств разворошил во мне. Не знает, что стал первым мужчиной, с которым я познала истинное наслаждение от секса. Я даже никогда не думала, что любовь может быть такой. Что любовь – не про регулярное пополнение карточки. Это совершенно иное.
Трепет, ласка, мурашки по коже от одного голодного взгляда, горячее дыхание, слетевший с катушек сердечный ритм и желание – постоянное безудержное желание касаться его тела.
Двери лифта раскрылись, и, едва ступив на лестничную площадку, я попала в объятия Коли. От удивления я промычала что-то невнятное, но его губы тут же накрыли мой рот, и я отдалась поцелую, забыв о сомнениях и страхах. Он все-таки пошел за мной. Побежал по лестнице, и оттого под моими ладонями так бешено бьется его сердце. Или это от меня?
Я не заметила, как по щекам потекли слезы, и Коля с улыбкой на губах отер влагу с моих щек.
– Моя Надежда, – влюбленно прошептал он, – Что с тобой?
– Надежда все испортила, – хлюпая носом, ответила я.
Я все портила с самого начала. Все в своей жизни, начиная отношениями с мамой и заканчивая выбором мужчины. И вот я стою в объятиях красавчика с огромным добрым сердцем и чувствую, как становлюсь другой. Не новой, нет. Но истинной собой.
– Надежда все исправит, – шепнул Коля, – А я ей помогу.
И я доверилась этому мужчине, который вернул мне себя.
Если бы в этот самый момент кто-то из соседей глянул в глазок, им не понравилось бы, как влюбленная парочка в порыве чувств срывает друг с друга одежду, медленно, но верно двигаясь к двери своей квартиры.
***
Ноги утопают в теплом песке, и я, смеясь, поднимаю голову вверх, подставляя лицо палящему солнцу. Слух ласкает приятный шелест океана и музыка, манящая танцевать своими южными мотивами. Оборачиваюсь и вижу Колю – он стоит, преклонив колено в песок, и держит на вытянутой руке кольцо, свернутое из фольги. Улыбаюсь, тянусь к нему. Но тут лицо парня искажается яростью, а из-за моей спины появляется Антон. Он хватает меня за предплечье и, силой удерживая мою руку, надевает на палец платиновое колечко от Картье. Коля бросается к нам, и…
И я резко вскакиваю на постели и, запутавшись в одеяле, едва не падаю на пол.
Я встряхнула головой и потерла виски, сбрасывая с себя остатки сна. Антона здесь нет. Хотя он, конечно, все еще есть в моей жизни, и мне нужно как-то сказать, что его невеста изменила ему два раза с самым привлекательным физруком во всем мире.
Чувствовала ли я стыд? Нет. Так уж вышло, что Антон тоже изменил мне в прошлом году, и я взяла с себя слово, что, простив его, я однажды позволю себе поддаться искушению и вкусить запретный плод. Правда, тогда я даже не предполагала, что в самом деле встречу человека, который вскружит мне голову.
И сейчас этот человек возится на моей кухне и тихо подпевает незнакомой мне песне.
Я поднялась с постели и, обернув простынь вокруг обнаженного тела, проскользнула в ванную, чтобы немного освежиться перед тем, как предстать перед Колей.
На кухню я вошла уже умытая, причесанная и одетая в белый шелковый пеньюар. Из-за приятной латинской музыки, негромко играющей из динамика телефона, Коля не сразу заметил мое присутствие. Он стоял у плиты и, судя по запаху, готовил сырники, и я буквально ощутила, как в память на долгие-долгие годы врезается эта картинка.
Редкое в декабре солнце ласково гладит рельефную спину Коли, и мне хочется плакать от того, как прекрасна россыпь веснушек на его плечах, как слегка курчавятся отрастающие светлые волосы, как тепло звучит его голос, подпевающий исполнителю из телефона. Все в этом моменте наполняет меня изнутри словно воздушный шарик, и я, окрыленная нежностью, рискую оторваться от земли и улететь высоко-высоко.
Колино сильное тело прикрывал забавный розовый фартук, который был в этой квартире еще до моего приезда, и я поймала себя на том, что не могу оторваться от этого сочетания грубой мужественности и мягкой розовой ткани. И тут меня осенило! Что, если это – именно то, чего так не хватало моей коллекции?
Легкая, воздушная женственность.
Резко очерченные детали, добавляющие образу остроты и присущей мужчинам силы.
Цвет. Розовый цвет, который я так любила с самого детства и от которого избавилась, едва стала прятать саму себя глухие двери.
Может быть, именно этого момента я ждала все это время, чтобы здесь и сейчас полуголый Коля в розовом фартуке дал мне ключ к вдохновению.
– Пахнет вкусно, – шепнула я, а Коля, вздрогнув, обернулся и широко улыбнулся мне.
– Опять ты подкрадываешься, – мягко пожурил он, осматривая меня с ног до головы восхищенным взглядом. От такого взгляда хочется плавиться, как мороженое на летнем зное.
– Мужчина никогда не готовил для меня завтрак, – заметила я, усаживаясь на стул у окна, – Такая приятная музыка.
Я подвинула Колин телефон ближе, чтобы посмотреть название песни – Coladinhoот группы Andre&Kadu. И, так как название мне ничего не дало, я удивленно уставилась на физрука за плитой.
– Это сертанежу – особое направление музыки в Бразилии, – пояснил Коля, отвечая на мой вопросительный взгляд, – Я подсел на эту музыку, когда жил в Латинской Америке. И, кстати, – он лукаво улыбнулся, глядя на меня, – Эта песня напоминает мне о тебе.
– Почему? —удивилась я.
– Она о мужчине, который влюблен, как сумасшедший, – Коля присел на второй стул и придвинулся ближе ко мне, то и дело прыгая взглядом с моих глаз на губы и обратно.
– Значит, ты и по-португальски говоришь? – спросила я, стараясь выдержать паузу, а у самой голос дрожал от желания скорее ощутить на себе Колины поцелуи.
Парень хрипло рассмеялся и прижался к моим губам, но долго наш поцелуй не продлился. Колин телефон завибрировал, а на экране высветился входящий звонок от абонента «Анжела».
– Почему тебе звонит Анжела? – нахмурившись, спросила я, но Коля, не ответив, принял вызов.
– Да-да, я уже бегу, – виновато пробормотал он, – Прости, что задержал. Скоро буду.
Сумасшедший влюбленный сбросил вызов и снова склонился надо мной, чтобы мимолетно чмокнуть мои губы.
– Погоди, – я отстранилась, – Почему тебе звонит Анжела? И ты вдруг срываешься к ней, бросая меня?
– Ты ревнуешь? – Коля улыбнулся еще шире, будто ему польстил тот факт, что я задаю неудобные вопросы.
– Анжела мне давно угрожает из-за того, что ты обращаешь внимание на меня, а не на нее, – призналась я, а я Коля, услышав это, рассмеялся.
– Надя, Анжела моя тетя. Когда я был в бассейне вчера, она сидела с моей мамой. И вчера все так закрутилось. Я попросил Анжелу остаться с мамой на ночь. А сейчас ей пора на уроки, и мне, к великому сожалению, придется уйти.
Улыбка сползла с его лица, и я, поджав губы, слезла со стула и забралась на Колины колени. Мне не хотелось отпускать его: ни к Анжеле, ни к маме, ни на уроки к детям. У меня было стойкое ощущение, будто получив то, что я так давно себе не позволяла, я имею право наконец вдоволь насладиться обладанием запретного плода.
Но Коля не плод. Коля чудесный человек, у которого есть свои обязательства, и мне придется отпустить его.
– Увидимся в школе? – спросила я, уткнувшись носом в мужскую шею.
– Я отменил занятия на сегодня. Везу маму в центр на обследование, – тихо ответил Коля, поглаживая мои плечи под лямками пеньюара.
– Тогда вечером? – с надеждой спросила я, и Коля, кивнув, поцеловал меня в макушку.
– Надя, – неуверенно позвал он, – У тебя правда есть жених?
– Есть, – нехотя ответила я, совершенно забыв об Антоне.
– Как мне его найти? Я хочу поговорить с ним, как мужчина. Он должен понять, что у нас все серьезно.
– Коля, я…
– Даже не думай, – прервал он, – Я тебя не отпущу.
Ничего не ответив, я подняла голову и благодарно потерлась носом о Колину щетину. Он меня не отпустит. И не даст все испортить, как бы сильно я ни старалась.
– Надя, – снова позвал парень, и я, очнувшись от чар своего любимого физрука, ответила:
– Я сама с ним поговорю. Так будет правильно.
Так точно будет правильно. Осталось лишь найти в себе силы и позвонить Антону.
Я проводила Колю, одарив его на прощание кучей поцелуев, и вернулась к завтраку. Сырники оказались на удивление вкусными – даже лучше, чем те, что делает личный повар в доме Антона. У Коли есть свой тайный ингредиент, и я не могу дождаться вечера, чтобы снова оказаться рядом с ним.
Но телефон, лежащий на столе, то и дело отвлекал от мыслей о Николае Николаевиче. Нужно просто найти в телефонной книге номер Антона и нажать на вызов. Я зря переживаю, ведь сам Антон все равно не ответит, и мне придется нелепо бормотать в автоответчик просьбу перезвонить. Не стану же я объявлять в голосовом сообщении о том, что разрываю помолвку. Может, стоит отложить разговор и поговорить лично, когда мне удастся съездить в Москву?
