Дарья Леднева
Журнал «Рассказы». Твой иллюзорный мир
9
– Кстати, дом, в котором вы «нашли» второго ребенка, недавно снесли. Теперь на его месте строят современный многоэтажный квартал.
– Что? – Я вздрогнула от неожиданности. – Дом… откуда ты знаешь?!
– Варвара Сергеевна, давайте все-таки на «вы». Я ваш лечащий врач, а не… – Молодой человек поджал тонкие губы. – А не кавалер!
– Странно, – отозвалась я. – Но еще совсем недавно ты не брезговал меня целовать.
– Хватит! – Молодой человек слегка стукнул ладонью по столу. – Хватит, Варвара Сергеевна. Я запрещаю произносить эту глупость. Понятно?
– Ты опять кричишь на меня?
– Я не спал всю ночь! Думал…
– Так откуда известно про дом? – перебила я. – За все это время вы ни разу не упоминали, что знаете, где он расположен!
– Разве? Странно, я уверен, что мы уже беседовали на эту тему! Даже не сомневаюсь!
– То есть вы хотите сказать, что у меня провалы в памяти? Так?
Он не ответил и снова закрутил свой «глобус».
– Как сказать… – после паузы заговорил молодой человек. – Мне очень не хотелось бы произносить эти слова, но боюсь, что период ремиссии закончился. Я думал об этом всю ночь после вашего рассказа о вчерашних приключениях. Нам необходимо сконцентрироваться на лечении! Поэтому я так строг. Понимаете?
Я усмехнулась.
– Вы все время уходите от ответа.
Доктор с деланым удивлением посмотрел на меня.
– Что? От какого ответа… о господи! Я говорю о важных вещах, а вы продолжаете думать про этот несчастный дом. Хорошо, повторю. Я был там. Через неделю после нашего первого разговора я нашел ту несчастную развалюху. Вы очень хорошо ее описали. Дверь, подвал, разбитое стекло – все было на месте. Я даже навел кое-какие справки. Этот дом построили еще в девятнадцатом веке, и долгое время в подвале размещался кабачок. Затем магазин скобяных изделий… и, наконец, склад просроченных противогазов. А вчера днем я увидел репортаж о большой стройке в том районе. Вот и вся разгадка моей осведомленности, Варвара Сергеевна!
– Но зачем?! Вы же уверяли, что полностью доверяете моим словам?!
– Вы опять все искажаете, Варвара Сергеевна. Я говорил, что не сомневаюсь в вашей искренности! Говорил, что галлюцинации так сильно переплелись с реальностью, что вы уже не в состоянии отличить одно от другого. И задача врачей – помочь вам справится с этой проблемой. Очистить сияние разума от грязи, так сказать!
– Вам бы, Андрей Васильевич, стихи писать, а не людей лечить. Ах да, я совсем запамятовала! Вы же читали кое-что из своего: «Из пепла роз вы заварите чаю…».
– А это действительно лучше забыть, Варвара Сергеевна! – вскипел молодой человек. – Вы хотели услышать про дом. Так вот, слушайте! Я все внимательно осмотрел и пришел к выводу, что попали вы в подвал и выбрались обратно одним и тем же путем – через окно. Но из-за стресса, полученного в результате борьбы с насильником, произошел рецидив болезни, отсюда и галлюцинации, и провалы в памяти. Большая удача, что вы не замерзли там насмерть! Игры разума – очень коварная штука, знаете ли!
– Разве для того, чтобы сделать подобный вывод, необходимо было осматривать дом? – задумчиво проговорила я. – Или все-таки вас интересовало нечто иное?
– И что же? – Он повернулся слишком быстро для напускного безразличия, с которым пытался говорить.
– Каких размеров на самом деле была та ниша…
10
Они хотели знать только одно.
Как я оказалась в их супер-пупер секретном ангаре.
Впрочем, что он секретный и защищен от проникновения посторонних сложнейшей системой охраны, стало известно мне намного позже. В первые же часы ареста я была настолько шокирована произошедшим, что даже не могла толком понять, о чем идет речь. Я все время думала о судьбе несчастных детей. Это была моя первая потеря.
Допрашивали меня двое. Мужчина средних лет, коротко стриженный, с пронзительно голубыми глазами, и молодой человек, очень интеллигентный, я бы даже сказала, весь какой-то утонченный.
Мужчина постарше напоминал мне отца. Он всегда носил идеально выглаженные рубашки и брюки, имел отличную выправку и часто курил. «Интеллигент» предпочитал костюмы и сострадательную улыбку. В принципе, они были очень симпатичные люди. Когда не угрожали расстрелом.
Впрочем, угрожал только мужчина постарше. «Интеллигент» же был вежлив, порой даже ласков со мной. Они были уверены, что я крупная рыба и скоро их ждет повышение. Только надо заставить меня говорить. Но это было делом времени.
А времени у них было мало. Если в ангар смог проникнуть один шпион, сможет и другой. И до тех пор, пока неясно, где в системе охраны брешь, Родина будет в опасности. Поэтому они не могли спать спокойно. И не давали мне.
Они допрашивали по очереди. Когда один отдыхал, другой работал. Мужчина с глазами небесного цвета кричал на меня, оскорблял маму и папу, показывал, каким пальцем нажмет на курок, когда прострелит мою несчастную голову. «Интеллигент» вкрадчиво объяснял, что сам он против насилия, но если я и дальше буду утверждать, что никто меня не вербовал, а в секретном ангаре оказалась «не помню как», то некто применит такие методы, что я сначала все расскажу, а потом сойду с ума. И никак не наоборот.
Но что я могла им сказать?
Только правду. Я поняла это, когда за трое суток мне дали поспать всего несколько часов. Немного придя в себя, я вдруг осознала, что прежней жизни уже не будет, что никогда отсюда не выберусь и либо умру, либо стану сотрудничать. Ведь мне «повезло» оказаться там, где ни в коем случае не стоило оказываться. Увидеть нечто такое, о чем даже дознаватели не имели представления. И я стала сотрудничать.
«Я просто шла из кино», – сказала я.
«Меня позвали дети», – промямлила я.
«Я не могла их найти и очень разнервничалась», – выдавила я и отключилась.
11
Меня привели в сознание хорошей порцией кипятка. Я вскрикнула, дернулась всем телом и схватилась за лицо.
– Не спать! – услышала я гулкий возглас. – Врагам не положено!
Я скосила глаза на источник звука. Хозяином тенора был молоденький солдат с жестяной кружкой в руках и по-детски строгим взглядом. Я сделала попытку подняться, но голова закружилась, и меня стошнило прямо на его идеально начищенные сапоги. Тогда солдат одной рукой посадил меня на матрац и прислонил к стене. Я закрыла глаза и снова получила порцию воды в лицо.
– Не положено…
Я с трудом подняла веки.
«Нет, не кипяток… Просто очень холодная вода. И хорошо, что я не враг, значит, можно снова лечь. – Я стала заваливаться набок и в этот момент пришла в себя. – Это же меня они считают врагом!»
Солдат заметил мое состояние и удовлетворенно кивнул.
– Через пятнадцать минут проверю… – сказал он и вышел.
На меня обрушилась волна паники. Больше не в силах выносить мучения, я стала биться головой о стену и причитать:
– Нет, нет, нет… Только не еще один допрос!
12
Как всегда, я так и не поняла, что произошло.
– О господи! Это кто еще?!
Я потерла ушибленный лоб и подняла голову. Надо мной нависал высокий мужчина лет сорока в старомодных очках, мятой одежде и рыбьим хвостом в руках.
– Как у вас это интересно получилось… – пробормотал он. – Вы вертухай? Следили за мной, да? Здесь есть отверстие?
Он подошел к стене и постучал костяшками пальцев по кирпичной кладке.
– Надо же, до чего хорошо замаскировано. Просто фантастика!
– Вы кто?! – Я в изумлении вытаращилась на мужчину. – Как оказались в моей камере? Я заснула?
Мужчина демонстративно поклонился.
– Снимаю шляпу, мадам. Вы так быстро сориентировались в ситуации! В КГБ умеют готовить кадры!
– Каком КГБ?! – взвыла я. – Я не шпион и не вертухай! Меня позвали дети. Я стала их искать и вдруг провалилась под землю! А когда открыла глаза, уже была в этом проклятом ангаре. Вот и все!
Мужчина приподнял очки и внимательно посмотрел на меня.
– Да бог с вами! – произнес он после паузы, выкинул хвост в ведро и лег на матрац. – Провалились так провалились. Я бы давно сошел с ума, если бы слушал все, что говорится в этом заведении!
Незнакомец закрыл глаза и сложил руки на груди. Наступила тишина. Я огляделась и поняла, что нахожусь в чужой камере, просто очень схожей с моей. Та же синяя краска на стенах, такая же массивная решетка вместо окна. Сделаешь два шага в ширину – упрешься в железные нары с матрацем. Решишь прогуляться к «окну» – налетишь на столик и стул. Бросишься обратно – споткнешься о ведро. Рядом железная дверь. Лязгающая, как мясорубка…
Только у меня ведро было черное, а у мужчины белое. Вот и все отличия.
Не это было главное. Я снова умудрилась пройти сквозь стену. Правда, в этот раз меня никто не звал.
13
– Так как вас величать, мадам?
Мужчина повернулся набок и зевнул.
– Варвара… – Я не удержалась и тоже зевнула. – А вас?
– Карл. А вы, значит, волшебница?
– Нет, я химик-технолог, – пролепетала я, снова начиная засыпать. – Вы немец?
– Отец был американский инженер и социалист, – сухо ответил мужчина. – Я родился незадолго до революции, поэтому всегда считал себя истинным советским гражданином!
Наступила пауза. Я почувствовала, что еще мгновение, и свалюсь прямо здесь, посреди камеры.
– Послушайте, Карл. Можно я лягу под койку и немного посплю? Сил больше нет терпеть.
Мужчина чуть не выронил очки. Наверное, он всегда брался за них, когда был очень удивлен.
– Хм… а вы не храпите? – растерянно пробормотал он.
– Нет, – ответила я и заползла под нары. – Не храплю.
14
– Эй, Варвара! Вы живы?
Я открыла глаза. Перед нарами на коленях стоял Карл и с тревогой смотрел на меня.
– Вы спите уже целых двенадцать часов! Я стал волноваться. Не хочу, чтобы мне приписали еще и убийство! – Он тихо засмеялся.
– Надо же… – Я с трудом ворочала языком. – Не спала трое суток, вот и вырубилась.
Мужчина протянул руку, чтобы помочь мне выбраться.
– Это ужасно! Кстати, вы даже не представляете, какой начался переполох, когда обнаружили, что соседняя камера пуста! Они и сюда заглядывали. Но никому и в голову не пришло посмотреть под нарами. У вас животные инстинкты!
Я улыбнулась, но тут же испугалась. Побег явно не предвещал мне ничего хорошего. С другой стороны, исчезновение из запертого помещения служило весомым доказательством моей честности! Я могла проходить сквозь любые преграды, в этом больше не было сомнения… только вот как?! Схватившись за ладонь мужчины, я выбралась наружу.
– Простите. Это было глупо! Надо вызвать охрану. Вам самому надо вызвать охрану и сказать, что только что обнаружили в камере постороннего! А я как-нибудь выпутаюсь!
– Ну уж нет! Не каждый день встречаешь человека, который может проходить сквозь кирпичи! Пока вы спали, я чуть дыру не протер, пытаясь найти лазейку. Но там действительно ничего нет. Это поразительно!
– Вам не простят сокрытие…
Карл снял очки, тщательно отполировал стекла носовым платком.
– Да и леший с ними. Что будет, то будет. Надоело всего бояться!
Я замялась.
– Не могли бы вы тогда отвернуться?
– Ах да, конечно! – Мужчина отошел к дальней стене и стал рассматривать решетку. – Кстати, я глух на оба уха, так что можете не обращать на меня внимания! Только не исчезайте, пожалуйста!
– Хорошо!
Я подошла к отхожему ведру и сняла крышку. От ударившего в ноздри запаха меня чуть не вывернуло наизнанку. Прикрыв нос рукой, я принялась за дело. Затем привела себя в порядок и подошла к Карлу.
– Извините, нет ли у вас воды? – спросила я и прыснула от смеха.
– Что такое?
– Вспомнила одну дурацкую присказку: «Не дадите попить, а то так есть хочется, что переночевать негде!».
Карл грустно улыбнулся.
– Чего нет, того нет. Зато есть селедка. Правда, сомневаюсь, что она до сих пор съедобна.
Услышав про селедку, я поняла, что за жуткий запах чуть не убил меня. В камерах было жарко, и еда быстро портилась.
– А я все думаю…
– Что это от меня так воняет? – перебил мужчина с усмешкой. – Впрочем, скоро я действительно превращусь в протухший кусок мяса!
– А почему у вас нечего пить?!
Карл сел за стол и вздохнул.
– Меня специально кормят одной соленой рыбой. Чтобы я сошел с ума от жажды и стал послушен, как овечка. Пока я нахожу силы не есть эту дрянь. Но я не герой. Рано или поздно я признаю все, что они хотят! Вот где истинное триединство. Я пророк, бог и иуда в одном флаконе!
Услышав такие слова, я озадаченно спросила:
– А вы… кто по специальности? И за что арестованы?
Карл усмехнулся.
– Я физик-ядерщик. А сижу здесь потому, что считаю главным ветер, а не флюгеры. Даже если их очень много.
15
Карл повернулся в мою сторону.
– Поясню коротко. На последнем съезде физиков большая группа так называемых ученых-материалистов выступила с предложением признать теорию относительности Эйнштейна ложной. – Лицо мужчины покрылось красными пятнами. – Какая чушь! Естественно, я выступил против. Наговорил много лишнего, чего уж там скрывать. Мне разом припомнили, что было и чего не было. И вот я здесь.
Карл с минуту молча вышагивал по камере, затем уже более спокойным тоном произнес:
– Бросив все силы на ваши поиски, охрана забыла принести очередную порцию рыбы. Но скоро утро, и в этот раз они точно появятся. Так что стоит поторопиться. Но не говорите ничего, что может нанести вам вред. Не доверяйте мне полностью. Понимаете?
Я кивнула.
– Думаю, да. Но мне нечего утаивать. Последнее время я только об этом всем и твержу!
И я поведала о том, что случилось со мной за последнее время.
Когда рассказ был закончен, Карл покачал головой.
– О странный, дивный мир… – пробормотал он. – Если бы я собственными глазами не наблюдал ваши способности, то сказал бы, что эти «дети» – банальная шизофрения, отягощенная навязчивыми галлюцинациями! Но я видел необъяснимые вещи прямо здесь, всего несколько часов назад, поэтому либо придется признать, что сейчас в камере находятся сразу два сумасшедших, либо что ни одного. Вам какой вариант больше нравится?
Я пожала плечами.
– Второй, наверное…
– И мне. – Карл некоторое время тер виски, после задумчиво произнес: – Так вы говорите, часть детей была в полосатых робах, с треугольными нашивками и ужасно измучена?
– Таких было двое. Мальчик в подвале и девочка в зоопарке.
– А остальные?
– С виду вполне нормальные. Хорошо одеты, не истощены. Но всегда напуганы или ранены. Как малышка в красном пальто. У нее кровоточила шея.
В камере наступила тишина. Только огромная муха гудела над ведром с отходами.
– Знаете, Варвара… – Карл говорил медленно, словно вынимая слова из потайного кармана. – У меня есть вполне научное объяснение тому, что с вами происходит. Но, бога ради, расскажите, как вы договорились с животными?!
Я усмехнулась.
– Вы хотели спросить, как я договорилась с людьми?
16
В ту ночь я спала очень крепко. У меня было много работы, и отвлекаться на всякие пустяки не имело смысла. Сначала я родила себя. Затем произвела на свет папу и маму. Сама отрезала пуповины, перевязала их льняными нитями и аккуратно вытерла нежную кожу младенцев. Мои родители были такими славными бутузами, почти не плакали и забавно сучили бледно-розовыми ножками. Я дала им имена и с первой же минуты стала тщательно оберегать, ведь теперь от них зависела моя жизнь!
Нет, они не были брат и сестра. Раз я сама сотворила их, значит, сама же и решала тонкости родства. Я нарекла папу и маму близкими людьми, которым следует идти по жизни вместе. Но не дала им права быть родней по крови.
Была ли я хорошей матерью? Понятия не имею. Неужели вообще есть на свете человек, который может ручаться, что был хорошим родителем?! Возьму лишь смелость утверждать, что оказалась неплохим создателем! Прекраснее существ, чем мои детки, сложно было себе представить.
Сначала все шло просто замечательно. Малыши росли смышлеными и здоровыми, но чем старше они становились, тем чаще мучил меня один вопрос. Как долго я имею право опекать их? Эта мысль изводила меня до тех пор, пока папа и мама не подошли ко мне и сказали: «Послушай, Варя, мы, конечно, благодарны тебе за такие прекрасные ручки и ножки, да и за все остальное, но дальше как-нибудь сами, а то ты так и не родишься. А сейчас отправляйся в зоопарк. Тебя уже ждут…».
И я убила себя. Тем самым ножом, которым когда-то перерезала их пуповины. А затем проснулась.
Короткая летняя ночь подходила к концу. Ошеломленная, я сидела на кровати и хватала ртом душный влажный воздух. Обещанный еще неделю назад дождь наконец-то добрался до Москвы, и теперь что-то неторопливо отстукивал на жестяном откосе. Кажется, он сообщал синоптикам, что прибыл надолго.
Я приходила в себя минут пять. Затем встала, умылась и заварила чай. Соседка по комнате с недоумением посмотрела на часы и покрутила пальцем у виска.
– Слушай, Машка… – пробормотала я. – Скажи на работе, что я сегодня плохо себя чувствую, а завтра выйду и напишу заявление за свой счет.
Девушка кивнула и повернулась на другой бок. До подъема оставался еще час, и тратить время на разговоры у нее не было никого желания.
Позже, когда опрашивали всех, кто так или иначе имел со мной дело, милая Маша вспомнила то утро во всех подробностях. Даже как я ходила по комнате голая, а на завтрак ела исключительно сыр «Голландский», а чай пила индийский. И что ушла ровно в 5.45. Даже не расчесав головы.
«Интеллигент» на допросе спросил, подтверждаю ли я слова соседки. Я сказала, что да, все правильно, но следует учесть, что у меня была тяжелая ночь. «Родить двух малышей – это вам не семечек нащелкать!» – уточнила я. «Интеллигент» долго смотрел в одну точку, затем поморщился, составил протокол и дал мне ознакомиться.
О родах там не было ни слова. Зато подробно описывались сыр и голая грудь. Это был еще один документ в копилку доказательств моей шпионской деятельности, но я его подписала, ведь следователь ничего не соврал. Только попросила добавить, что утром я кинулась спасать очередного ребенка. «Интеллигент» тогда чуть не сорвался.
Сон очень заинтересовал второго следователя. Он некоторое время размышлял над его содержанием, затем потребовал выдать религиозную секту, меня завербовавшую. Я заплакала от ужаса и уверила, что всегда была атеисткой, мальчика и девочку родила исключительно сама и что вообще мне это лишь привиделось. А за настоящим малышом я отправилась только после пробуждения. После чего следователь пообещал упрятать меня на всю жизнь в психушку.
17
Я же, как всегда, говорила исключительно правду. В 6.00 я села в автобус № 39, доехала до метро «Октябрьская», спустилась под землю и отправилась в направлении станции «Краснопресненская». Здесь снова поднялась на поверхность и вскоре была у входа в зоопарк. До открытия оставалось три минуты.
Однако ни через три, ни через десять минут зоопарк не заработал. Я уже испугалась, что животных закрыли на карантин, как это было в позапрошлом году, но вот окошко кассы скрипнуло, и показалось лицо пожилой женщины. Я протянула деньги.
– Один, пожалуйста.
Кассир с недоумением посмотрела на меня. Она явно не ожидала посетителей в столь дождливое утро.
– А ты, милая, не на работу ли к нам устраиваться? – вдруг улыбнулась женщина. – Слышала, должна подойти вроде тебя. Чего же ты деньги суешь, дуреха?! Вот сколько тебе зарплату пообещали? Так сколько бы ни пообещали, все равно мало будет, требуй больше! У нас тут одни калеки да старики работают, молодых, считай, нет совсем. Поэтому слушай, что баба Шура говорит! – Кассир тараторила очень быстро, не давая мне и слова вставить.
– Да, по делу… – ответила я и смущенно опустила глаза.
– Вот и заходи ко мне в пещеру, а то промокнешь совсем. Посидим, чайку попьем. А там и кадры появятся, нет их пока!
– Спасибо. Но мне бы по территории погулять, с мыслями собраться. Люблю, когда дождь.
Баба Шура с недоумением покачала головой.
– Дождь она любит… То же слякоть одна, да сырость, за что ее любить? Ну, коли замерзнешь, беги сюда, отогрею.
Я зашагала к проходной. Здесь меня встретила другая женщина, гораздо менее словоохотливая, и без лишних разговоров впустила на территорию зоопарка. Я прошагала несколько метров и остановилась.
Новенькие асфальтные дорожки блестящими реками разбегались в разные стороны, и ни одна из них не сулила мне скорой встречи с ребенком. Я некоторое время топталась на месте в нерешительности, затем подумала, что в первую очередь стоит осмотреть вольеры под крышей, как вдруг услышала рев слона. Это было нелогично – искать ребенка на открытой местности, но утробный бас животного, словно тугой канат, окрутил мой разум и потащил к слоновьему загону. Я даже не заметила, как перешла на бег.
Зверь стоял на холме и медленно раскачивал свой огромный хобот. То был знаменитый на всю страну Шанго, который гнул рельсы, разносил в щепки железнодорожные вагоны и ел шляпы посетителей. Мое сердце затрепетало от восхищения при виде этой черной, лоснящейся от дождя горы. Слон был великолепен.
Мои тайные надежды не оправдывались. Еще издалека я поняла, что возле слоновника никого нет, но все же решила подойти ближе, настолько притягательным было величие гиганта. По дороге я успела осмотреть часть территории и не встретила никого, кроме пары служащих. Зоопарк выглядел практически безлюдным.
Тем временем дождь усилился. Зонт уже мало спасал от потоков воды. Когда я добралась до загона, то промокла немногим меньше, чем Шанго. Слон заметил меня, спустился с холма и просунул хобот сквозь верхние прутья ограждения. Грозный Шанго казался в эти минуты таким милым, даже покорным, что я подошла ближе, протянула руку и погладила кончик упругой, слегка шевелящейся гигантской змеи. В тот же момент слон выхватил у меня зонт и швырнул себе за спину. Я вскрикнула от неожиданности, но сейчас же забыла и про зонт, и про дождь, и про коварство Шанго. Я увидела ее.
Девочка стояла под навесом и гладила слоненка.
18
– О чем вы все время думаете, Варвара Сергеевна?
Я подняла глаза.
– Вспомнила допросы… Карла, девочку в слоновнике.
– Ах да! Такое трудно забыть. В зоопарке вы умудрились подвергнуть себя и служащего смертельной опасности. Ужасная история!
– У меня не было другого выхода. Вы же знаете.
Доктор взял стул и сел напротив меня.
– Я знаю одно, Варвара Сергеевна. Как только вы примете, что дети, которых надо было «спасать», есть фантазии разума, галлюцинации, вызванные целым рядом стрессовых ситуаций, мы сможем добиться прогресса в лечении, и рецидивов больше не будет! По крайней мере, я на это надеюсь!
– То есть вы хотите сказать…
– Что вы были очень одиноки, вас бросил жених, чуть не изнасиловал уголовник. Жизнь ничего не стоила, вот вы и придумали ребятишек, необыкновенные способности, арест, наконец. Чудака Карла. Ваше внутреннее «я» должно было придать существованию хоть какой-то смысл, и оно сделало это таким неординарным способом. Но жить в мире фантазий – опасная затея, Варвара Сергеевна. Рано или поздно вы наделаете таких глупостей, что уже никто не сможет вам помочь! – Он наклонился чуть вперед и с холодной улыбкой добавил: – Кстати, я побеседовал с кассиром на вокзале. Женщина не видела никакой беременной девушки, а уж старухи тем паче. Вы пришли за билетом одна, Варвара Сергеевна. Зашли, вышли. Легли на скамейку. Вот и все.
В кабинете наступила тишина.
– Дайте воды, пожалуйста, – прошептала я.
Доктор встал, наполнил из графина стакан, протянул мне.
– Пожалуйста, Варвара Сергеевна.
– Значит, наши беседы о многомерности вселенной, о возможности существования других миров, их взаимодействии друг с другом – это была просто игра? Уловка, чтобы затащить меня в постель?
Молодой человек замах руками.
– Умоляю, избавьте меня хотя бы от этого! Какая постель? Я могу пригласить пять свидетелей сию же минуту, которые заверят, что наши отношения носили сугубо медицинский характер. Хотите? – Он быстро встал, подошел к телефону и снял трубку. – Кому вы больше доверяете?
– Не надо…
– Я же говорил, – доктор снова сел напротив, – мне по душе мягкие методы лечения. Никаких стрессов, никаких переживаний. Я стремлюсь создать для своих пациентов максимально комфортную среду проживания. Почти как Юнг, только не в Швейцарии. Впрочем, Карпаты даже лучше… не правда ли? – Он с довольным видом погладил бородку. – А вы еще хотели удрать. Ну расскажите по старой дружбе, как?
– Не помню… – ответила я. – Провал в памяти, знаете ли.
Молодой человек пожал плечами.
– Зря, зря вы так. Я же все равно узнаю. Да, я позволял прогулки на свежем воздухе, поддерживал беседы на интересующие вас темы, но только для того, чтобы лучше понять характер и причину заболевания! И без всяких поцелуев на скамеечках! Вот уж увольте! – Доктор рассмеялся. – Представьте, что было бы, целуйся я с каждым своим пациентом?!
Мои губы задрожали от обиды. Я видела, что за последние дни он сильно изменился. Но даже сегодня утром в молодом человеке еще оставалось что-то от моего прежнего возлюбленного. Сейчас же это была совершенно другая личность. Если он хотя бы на секунду покидал кабинет, я бы решила, что его подменили на двойника. Но он никуда не выходил за все время нашей беседы. И это было ужаснее всего.
– Ложь! – крикнула я. – Все было, было, было. И прогулки, и поцелуи, и дети! Вы подлец, наглый, лживый подлец!
Но он не вышел из себя. Лишь поиграл желваками под гладковыбритой кожей на скулах.
– Простите, Варвара Сергеевна, но это только плод ваших фантазий. Вы никак не хотите жить в реальном мире… И вот еще что. С завтрашнего дня я назначаю вам хлорпромазин. Вы стали слишком агрессивной.
Я ахнула.
– Так вы хотите сказать, что вся… – Мне не хватало воздуха, я задыхалась. – Вся моя жизнь – бред сошедшей с ума шизофренички?!
Он придвинулся ко мне вплотную и тихо, глядя прямо в глаза, прошептал:
– Ну конечно!
19
Девочка стояла под навесом и гладила слоненка. Малышка была ниже его ростом, и ей приходилось подниматься на мысы огромных ботинок, чтобы достать до округлой макушки детеныша. Крохотной ручонкой она неспешно водила по голове и туловищу животного, трогала его волоски, заглядывала в глаза и была настолько поглощена своими открытиями, что не заметила моего появления. Девочка совершенно не боялась ни малютки, ни его матери рядом. Слоны же как будто бы даже дремали.
Я была шокирована. Сначала меня охватила паника от мысли, что животные вот-вот очнутся и набросятся на ребенка. Но я быстро поняла, что они не видят и не чувствуют девочки. Тогда я пришла в ужас от состояния ребенка.
Сказать, что кроха была худа, значит не сказать ничего. Малышка была доведена до крайней степени истощения, и удивительно, как ей до сих пор хватало сил держаться на ногах. Казалось, еще немного – и девочка подломится под тяжестью мокрой робы в бело-синюю вертикальную полоску, как ломается хрупкое деревце под непосильным весом. Но шли минуты, а она продолжала счастливо улыбаться. Ребенок явно видел этих животных впервые в жизни.
Я позволила себе немного расслабиться. Надо было собраться с мыслями и придумать способ забрать девочку. Я не понимала, как кроха попала к слонам, и не видела пути, через который могла бы ее вывести. Вольер был огорожен со всех сторон, и даже если малышка как-то смогла пролезть в верхней части решетки, то преодолеть ров перед слоновником ей точно не удалось бы. Оставалось прибегнуть к помощи служителей зоопарка. Но как объяснить причину столь странной просьбы? Любой нормальный человек тут же принял бы меня за сумасшедшую.
Я огляделась и тихо позвала:
– Эй, малыш…
Девочка вздрогнула и повернулась. Она нашла глазами мою фигуру, некоторое время настороженно рассматривала, затем помахала ручонкой.
– Идите сюда! – крикнула она. – Эти животные просто замечательные!
– Милая, нам надо уходить. Тебя ждут…
Девочка погрустнела.
– Знаю, – сказала она и вздохнула.
– Как ты очутилась там?
– Не помню. Я проснулась здесь, на земле, когда дождь только начинался. И сразу пошла к ним. Это же слоны, да? Я видела их только на картинках.
«Да, это они», – хотела сказать я, но осеклась. К вольеру приближался человек с тележкой в руках. Невысокий, закутанный в брезентовый плащ с головы до ног, он показался мне похожим на резинового гномика, и только когда несуразная фигурка почти поравнялась со мной, я смогла рассмотреть, что это мужчина лет пятидесяти, с азиатской внешностью, а тележка его доверху заполнена всевозможными овощами. Заметив мой любопытный взгляд, мужчина отпустил тачку и ловко закурил.
– Во дает, – проворчал он, выпуская облачко едкого дыма. – Не боится же.
Я вздрогнула. Этого не могло быть. Никто никогда не видел этих детей, кроме меня!
«Гном» мотнул головой в сторону вольера.
– Слониха. Без самца она к кормушке даже не подойдет, а сегодня что-то осмелела. Вот когда у нас ящур свирепствовал…
Дальше я уже не слушала. Меня озарила потрясающая мысль.
– Варвара Сергеевна. – Я решительно протянула мужчине ладонь. – Инспектор санитарной службы. Мне необходимо сейчас же осмотреть животных. Кажется, у слоненка наблюдаются первые симптомы заболевания!
– Чего? – Служащий недоверчиво тряхнул мою руку. – Какого заболевания?
– Ящура… неужели вы не видите?! Сейчас же идем в вольер!
– Вот уж дудки! – Мужчина глубоко затянулся. – Никуда я с вами не пойду. Не было у слонов дряни этой. Вот покалечат они вас, а я потом отвечай? Сначала директору сообщим, пусть разбирается! Безопасность обеспечивает. А я не дурак! Я раз у них морковь из пайка съел, так…
– Вы что, не понимаете? – вскрикнула я. – У нас совершенно нет времени разводить бюрократические процедуры! Сейчас сюда придут дети, даже, может быть, иностранцы, а если кто-нибудь из них заболеет?! Вы представляете, что нас тогда ждет? Я не стану молчать. На следствии я укажу, кто препятствовал проведению инспекции!
Мужчина сделал шаг назад.
– Ничему я не препятствую… – пробормотал он. – А документы у вас есть?
– Откройте вольер! – строго сказала я. – Мне не раз приходилось работать с такими животными, по сравнению с которыми ваши слоны – безобидные мыши… А потом идем к директору!
Я понимала, что зашла слишком далеко. Но другого выхода у меня не было.
– Как знаете… – Мужчина дрожащей рукой затушил самокрутку. – Я попробую отвлечь мамку с папкой, а вы быстро осматривайте детеныша и сразу вон. И это… – Он отвел глаза в сторону. – Не подводите под монастырь, ради бога. Мне еще деток поднимать, трое их у меня!
– Делайте свою работу, – я посмотрела ему в лицо, – и все будет хорошо.
Мужчина поднял тележку, мы пошли к служебному входу. Он отпер большую тяжелую дверь, и я почувствовала, как у меня сводит живот от страха.
Мужчина еще раз с сомнением покачал головой. Он закрыл за нами вход на засов и шагнул в вольер. Колеса его тележки тут же потонули в грязи, и служащий с трудом покатил ее в дальний конец загона. Шанго, который снова поднялся на холм, некоторое время наблюдал за маленьким зеленым человечком, затем стал неторопливо спускаться. Кажется, он был сильно озадачен.
