Дарья Калинина
Смерть из консервной банки
– А как ее имя?
– Извольте…
Таня заглянула в свои записи и уверенным голосом прочла:
– Ревнивцева Лидия Сергеевна.
– Напиши мне ее паспортные данные.
– Один момент.
Несмотря на успех в поисках, Алена все равно колебалась. Уверенности, что они говорят с Таней об одной и той же особе, у нее не было.
– А не имелось ли у той воровки каких-нибудь особых примет? – обратилась она к Кате. – Кроме вытравленных до белизны волос и короткой юбки?
Та подумала и сказала:
– Еще на сумке у нее были нашиты золотые перья или какие-то лоскуты, разумеется, золотые.
Алена взглянула на Таню.
– Честное слово, не заметила! – воскликнула та. – Так была рада, что удалось выпроводить гостью, что даже не посмотрела, что там у нее была за сумка. Чемодан у нее был, это точно. Может, и сумка была, не знаю.
Была призвана девушка Ася, которая занималась уборкой гостевых комнат. И вот она подтвердила, что сумка с нашитыми на ней золотыми висюльками у девушки из пятнадцатого номера точно была. Получалось, что постоялица пансионата и церковная воровка – это было одно и то же лицо.
– Но она выписалась от вас еще вчера днем, – с удивлением констатировала Алена. – Что же она делала потом еще почти сутки? Где ночевала? Ведь Катя встретила воровку лишь сегодня после полудня.
Ответ на этот вопрос принес Ваня. Он побывал в гостинице и сумел найти там след вызывающе одетой девушки-блондинки, на плече которой опять же красовалась золотистая сумка. Ваня был чрезвычайно горд собой, когда сообщил друзьям добытую информацию.
– Нашу воровку зовут Лидой!
– Ревнивцева Лидия Сергеевна, если быть точной.
– Вы уже знаете?
Ваня был разочарован.
– Мы выяснили имя этой девочки еще раньше твоего.
– Кстати, не такая уж она и девочка, ей двадцать один год.
– Откуда ты знаешь? При заселении в гостиницу личный возраст постояльцы не указывают.
– А Лида и не заселялась в гостиницу. Но зато она разоткровенничалась с барменом. По его словам, Лида засиделась в баре за полночь, жаловалась на свою личную жизнь. Как он понял, девушка поссорилась со своим любовником и сбежала от него сюда. Упомянула она и про свой возраст. Дескать, замуж пора, а не зовут. Она надеялась, что ей удастся склеить какого-нибудь мужчину, чтобы тот пригласил ее к себе в номер.
– Даже так?
– И получилось это у нее далеко не сразу. Вы же знаете, в нашей гостинице проституток не бывает. И хотя Лида выглядела именно так, но мужчины к ней не подходили, полагали, что она одна из деловых знакомых Василия Петровича, пусть и странно одетая, но знакомая, а вовсе не какая-то там девочка на час.
Поняв, что кроме имени воровки Ване удалось раздобыть и еще кое-что, все теперь уставились на него и внимательно слушали.
– Лида провела в баре несколько часов в ожидании подходящего знакомства, а потом ей наконец повезло. К ней подсел невысокий темноволосый мужчина, по виду араб или житель Кавказа, и завел беседу с девушкой. Видимо, ему понравился цвет ее волос, потому что бармен видел, как во время разговора мужчина несколько раз брал в руку прядку волос девушки и что-то ей при этом одобрительно говорил. Так они просидели около получаса, а затем ушли.
– Вместе?
– Да.
– Бармен не знает, что это был за мужчина?
– Он лишь сказал, что мужчина – один из их постояльцев. Он его уже видел в гостинице накануне. Кстати, интересный факт: этот мужчина, по виду последователь ислама, выпил два джина с тоником.
– Но мусульмане не употребляют алкоголь.
– А этот пил.
Но Алена возразила:
– Не вижу в этом ничего особенного. Во-первых, не все арабы – мусульмане, среди них встречаются и христиане. А во-вторых, далеко не все приверженцы исламской религии так уж строго придерживаются законов шариата. Очень многие любят выпить, особенно это касается наших кавказских ребят.
– Я просто счел необходимым упомянуть об этой детали. Вдруг это окажется важно?
– Ты, Ваня, молодец. А что было с Лидой и ее знакомым дальше?
– Подозреваю, что они провели ночь в номере этого мужчины.
– Но ты выяснил имя этого человека?
– К сожалению, когда я попросил портье найти для меня подходящего постояльца, он назвал двоих. Я провел опознание с помощью бармена, увы, ни тот ни другой не подошли. Я обратился к портье за разъяснениями, и он сказал, что сегодня утром выехал еще один, подходящий под описание.
– Ну? И как его зовут?
– Омар Рустамов.
– Наш?
– Вполне. Уроженец Дербента. Последние двадцать лет постоянно проживает в Брянской области. Сюда приехал с деловой командировкой с целью личного знакомства. У него аналогичное хозяйство, только несколько меньших размеров. И упор у них сделан на овцеводство. Он привез Василию Петровичу в качестве подарка несколько своих племенных баранов. Интересовался новой породой лошадей. И уехал с одной из наших кобыл.
Алена кивнула. С некоторых пор количество производимых на заводе лошадей стало превосходить потребление. Забивать лошадей на мясо у Василия Петровича рука не поднималась, поэтому всех тех лошадей, которые по той или иной причине не совсем его устраивали, он благополучно раздаривал своим гостям, друзьям и просто знакомым. Причем обычно он умудрялся дарить либо уже покрытую кобылу, либо жеребца и кобылу. Так что в скором времени он обычно получал весточку о прибавлении в лошадином семействе.
Василий Петрович посмеивался и утверждал, что если так дело пойдет, то в скором времени любительское коневодство в России вновь возродится. Если не на прежнем, дореволюционном уровне, то на вполне приемлемом для современного мира, где лошадь – это уже больше не двигатель в хозяйстве, а просто одно из удовольствий для жизни.
Но сейчас Алену волновало другое:
– А можно как-нибудь связаться с этим Рустамовым?
– Я раздобыл для вас его номер телефона. Он оставлял его Василию Петровичу.
– И что? Позвоним ему?
– А у нас есть выбор? Но сразу же предупреждаю, Рустамов уехал от нас сегодня еще в десять утра. И был настолько озабочен транспортировкой своего крупногабаритного подарка, что ни о каких девушках и думать не мог.
– И все же позвоним ему! Возможно, у него есть какая-нибудь информация о девушке, с которой он, по всей видимости, провел прошлую ночь.
Ваня пробормотал что-то в том духе, что совместно проведенная ночь нынче для многих еще не повод знакомиться, но отец Андрей так скорбно взглянул на него, что Ваня быстренько заткнулся. Вообще, новый священник умудрялся, никого не укоряя словом, так иной раз посмотреть, что даже самому завзятому цинику от его взгляда делалось неловко. И Алена уже не раз замечала, что люди по мере сил стараются в присутствии деликатного, но в то же время явно искренне верующего отца Андрея выглядеть как-то лучше. А ведь он никого не обвинял, не проклинал, он безмолвно страдал, и всем делалось как-то стыдно из-за видимых мучений священника.
– Звони! – велела Алена.
Рустамов трубку взял. Он еще был в пути и очень удивился, когда услышал, по какому поводу его тревожат.
– Да, Лиду я помню, но вы ошибаетесь, если думаете, что девушка провела ночь в моем номере. Я люблю свою жену, и к тому же Лида так навязчиво себя предлагала, что у меня весь интерес к ней пропал.
– Но бармен видел, как вы вместе ушли из бара.
– Верно. Но дальше наши пути-дорожки разошлись. Я отправился к себе в номер, а Лида стала звонить какому-то своему знакомому, хотя и не без досады на меня.
– Почему?
– По ее отрывочным высказываниям я понял, что этот человек ее тоже чем-то обидел. И что звонить ему ей не очень-то хотелось, но выхода другого не было. Денег, чтобы заплатить за номер, у нее не имелось. А больше никого в этих местах она не знала. Но разговаривала она с ним бесцеремонно. Позвонила и с места в карьер заявила: «Я сейчас к тебе приду!» Тот, видимо, пытался возражать, потому что она еще добавила: «Мне плевать, что это невозможно. Сказала: приду – и приду. Попробуй меня остановить!»
Алена ущипнула Ваню за руку.
– Вещи! – прошептала она. – Спроси у него про вещи! У девицы должен был быть при себе чемодан!
– А чемодан у нее был? – послушно спросил Ваня.
Рустамов подтвердил, что какой-то чемодан на колесиках у девушки имелся. Сначала он стоял в баре в углу. Но когда они вышли, девушка взяла его с собой.
– Все! Больше я ничего не знаю. Простите, мне надо следить за дорогой. А девушку эту больше никогда не видел.
Ваня поблагодарил Рустамова и, убрав трубку в карман, взглянул на остальных. Первоначальные итоги расследования были довольно внушительны. Им удалось выяснить имя и фамилию воровки. А также тот факт, что у нее в Дубочках был кто-то ей знакомый. Пусть этот человек и не был рад принимать у себя Лиду, но она имела на него какое-то влияние, которое и позволяло ей поступать с этим человеком по собственному усмотрению.
Итак, ночь Лида скорее всего провела у этого своего знакомого, к которому направилась из бара. На тот момент чемодан у нее был при себе. Однако когда на следующий день Катя встретила воровку, то у той, кроме дамской сумки, при себе никаких вещей больше не было. Вероятно, чемодан Лида оставила там, где ей довелось переночевать. И как знать, вполне возможно, что она до сих пор находится в этом месте. Вместе с украденной иконой. И если это так, то у сыщиков имелся неплохой шанс вернуть пропажу назад быстро, элегантно и без лишнего шума.
Глава 4
Оповещать полицию и приглашать их в поместье Ваня счел преждевременным. На станцию он уже послал несколько своих человек, которым велел в оба глаза смотреть за теми женщинами, которые ждут подходящих пригородных поездов, а также поездов дальнего следования.
– Хватайте всех незнакомых смазливых блондинок хоть с чемоданами, хоть без. Если окажутся без документов, тащите в отделение. Причину придумайте любую. Хотя бы даже угроза террористической деятельности. Сейчас время такое, что за проявленную бдительность вас только похвалят.
Теперь отступление с помощью железнодорожного транспорта для воровки оказывалось недоступным. Самолеты в Дубочки пока что не летали. Шансов на бегство с помощью простого автомобиля не было никаких. Едва узнав о случившемся ЧП, Ваня первым делом распорядился немедленно перекрыть все выезды из Дубочков, тормозить и досматривать все проезжающие машины и тележки на предмет обнаружения в них смазливой блондинки с приметной сумкой на плече.
– Если девица еще не успела покинуть поместье, она тут и останется. Проскользнуть мимо выставленных караулов она не сможет.
Ваня мог гордиться своими ребятами. Они были обучены им самим. И если получали приказ досматривать все проезжающие транспортные средства, значит, будут заглядывать и в багажник, и под дно машины, и весь груз не поленятся переворошить, лишь бы убедиться, что ничего запрещенного он в себе не содержит.
– Ну а теперь нам придется обойти все дома в Дубочках.
– Все-все? – ужаснулась Алена.
– Ничего не попишешь. Надо – значит, надо.
– Ой, позор-то какой! – покраснел отец Андрей. – Это же все узнают о краже!
– Мы ищем всего лишь блондинку. Про совершенную сегодня кражу сообщать всем подряд пока что совсем не обязательно.
Отец Андрей приободрился и выразил желание лично отправиться вместе с ребятами Вани и с ним самим по домам.
– А мне тоже надо с вами идти? – робко поинтересовалась Катя. – Я ведь вроде как свидетельница? Единственная, кто видел воровку.
– Ты можешь идти домой, – разрешил ей Ваня. – Когда найдем блондинку, пришлю за тобой машину, чтобы ты могла ее опознать. А пока тебе совсем незачем таскаться с нами. Это может занять не один час.
Катя с огромным облегчением выслушала позволение вернуться домой. Она уже очень сильно задержалась со всей этой историей. И муж несколько раз звонил, интересовался, что случилось и почему она опаздывает домой, хотя обещала быть к обеду.
– Я голодный сижу, тебя жду, – взывал он к совести своей жены. – Где ты, птенчик?
Катя отговаривалась то так, то эдак. То сменщица задержалась, то к Новому году срочно надо обсудить с музыкальным работником сценарий праздничного детского выступления. Врать было стыдно, но сказать правду Катя не могла. Отец Андрей умолял ее этого не делать, он страшно боялся, что информация о краже из церкви станет всем известной.
– А это удар по репутации и моей, и церкви. Люди станут думать, что можно вот так запросто войти в храм Божий и взять там любую приглянувшуюся вещь.
Из симпатии к священнику Катя согласилась солгать. Но она чувствовала, что муж ей не поверил, и поэтому очень хотела вернуться домой побыстрее.
– Я вас подвезу, – предложил ей Ваня. – Что вам пешком бегать?
Катя обрадовалась, что ей удастся сократить для Гаврилы время ожидания, но получилось только хуже. Пока они ехали до дома, Ваня подкрутил что-то на панели управления, и Кате внезапно стало жарко. Причем она какое-то время не могла понять, что с ней такое происходит, просто чувствовала, как температура ее тела неуклонно поднимается вверх, и не понимала, почему это происходит.
– Что-то мне нехорошо, – призналась она. – В жар бросило. Может, я заболела?
Ваня покосился на нее с какой-то веселой искрой в глазах, но заявил, что в машине есть климат-контроль, который поддерживает стандартный двадцать один градус хоть в зимнюю стужу, хоть в летнюю жару, хоть, как сейчас, в осеннюю распутицу, которой уже давно бы пора сваливать и уступить место зиме.
Но Катя чувствовала, что ей становится все жарче. Пришлось расстегнуть верхнюю одежду, потом – пуговицы на кофте, но эти меры ничуть не помогли. Ей буквально не хватало воздуха. В зеркало Катя видела, что и лицо у нее покраснело. Может, она подхватила какой-нибудь вирус и у нее поднялась температура? Но во всем остальном, если не считать жара, Катя чувствовала себя нормально.
Муж стоял у забора и смотрел в сторону Дубочков в ожидании Кати. И когда рядом с ним затормозил личный джип начальника охраны поместья, машину которого Гаврила просто не мог не узнать, а из нее вылезла его любезная женушка, явившаяся почти с четырехчасовым опозданием, да еще в компании с самим начальником охраны, красная, распаренная и покрытая потом, плюс в расстегнутой одежде, лицо Гаврилы, и без того нерадостное, исказилось и вовсе.
Катя поняла свою ошибку слишком поздно. Ей надо было попросить Ваню высадить ее за поворотом, чтобы муж не мог увидеть, что ее подвез начальник охраны, про амурные похождения которого по Дубочкам и так ходило немало всяческих слухов. Но теперь было уже ничего не исправить. Гаврила молча кивнул жене, а на Ваню даже не посмотрел. Просто повернулся и пошел в дом. Катя семенила за ним следом и переживала. Лучше бы она пришла вовсе пешком!
Удивительным образом жар у нее совершенно прошел. Катя даже начала промерзать и вновь застегнулась на все пуговицы. Что такое с ней было? Она готова была поклясться, что Ваня специально поджаривал ее в своей машине. Но зачем ему это понадобилось? Если это была шутка, то весьма сомнительная.
Когда они с мужем оказались дома, Катя прошла на кухню. Гаврила пришел туда же. Какое-то время он молчал, он просто стоял позади своей жены и сверлил ее таким пронзительным взглядом, что у Кати даже затылок разболелся.
А потом муж внезапно произнес:
– Ну, теперь мне все понятно!
Катя, которая занималась тем, что разогревала обед, от голоса мужа даже вздрогнула и выронила из рук поварешку. Это еще больше убедило мужа в виновности жены, потому что голос у него сделался еще более страдающим.
– Вот, значит, как ты проводишь свое время!
– Да я никак его не провожу.
– Не лги мне! Я своими глазами видел, как этот тип тебя трогал!
– Он пожал мне руку.
– Представляю, что вы с ним вытворяли наедине в его машине!
– Гаврила, что ты такое говоришь? Клянусь тебе, я не давала тебе ни малейшего повода для ревности.
– Как же! Рассказывай! Ты была красная, словно вареный рак!
– Мне было жарко.
– Жарко ей было! Еще бы! Да всем на сто километров вокруг известно, как этот донжуан местного разлива отжаривает всех местных телочек!
– Каких телочек? Опомнись!
– Нет, это ты опомнись!
– Послушай…
– Нет, это ты послушай!
Гаврила схватил Катю за руку и притянул жену к себе.
– Мне все ясно, – произнес он каким-то свистящим от ненависти и страдания голосом. – Вот, значит, как ты меня любишь! Встречаешься в свободное время с другими мужчинами! Разговариваешь с ними! Былое вспоминаешь!
– Гаврила, какое былое? Ты что? Я Ваню сегодня первый раз вблизи увидела.
– Ах, он для тебя уже просто Ваня? Быстро это у вас с ним произошло! Говори, он к тебе приставал? Приставал, да?
– Нет!
– А почему одежда на тебе была расстегнута? А почему ты так задержалась? Где ты была? С ним? Отвечай мне!
– Милый, – чуть не заплакала Катя. – Я не могу тебе всего рассказать, но честное слово, я ни в чем перед тобой не виновата.
– Небось совместное будущее предлагал? – все больше сатанел муж. – Раздевался перед тобой? В постель звал?
– Что ты говоришь? Ты безумен!
– Нет, я-то нормален, это ты… ты меня горько разочаровала!
И с этими словами несчастный и страдающий муж отпустил Катю и удалился из кухни.
– А обед? – крикнула ему вслед Катя, уже понимая, что никакого совместного обеда у них не будет.
– Ешь сама!
До самого позднего вечера супруги не разговаривали. До самого позднего вечера они оба молча страдали. Катя не находила себе места, а что чувствовал Гаврила, сказать было невозможно, так как он заперся в сарае во дворе и никуда оттуда не выходил.
Катя же буквально изнывала. Это была их первая крупная ссора с мужем. И на ее фоне вчерашняя размолвка по поводу шиншилл казалась просто жалким пустяком.
– Вот тебе и сходила за советом к батюшке, – шептала самой себе Катя. – Еще хуже вышло! Не надо было и соваться! Сами бы во всем разобрались.
Так они и страдали. Катя на кухне, муж в сарае. Потом они переместились. Катя в гостиную, поближе к телевизору, а муж пошел прогуляться. Просто пришел и известил Катю:
– Я ухожу. Когда вернусь, не знаю.
Сказал, ушел и пропал. Катя посмотрела «Вести», потом еще одну программу новостей, потом еще. События в мире не радовали, они нарастали, словно снежный ком, мчащийся с горы в долину, набирающий размеры и угрожающий все снести на своем пути. То Турция, то Сирия, то Украина. Неспокойно было нынче в мире, что и говорить. Кате даже казалось, что каждый следующий выпуск новостей был еще хуже и страшнее предыдущего. И в конце концов Катя выключила телевизор, чтобы отгородиться от этого ужаса.
Но лучше отчего-то не стало. Даже хуже стало. Пока Катя следила за переживаниями людей, которым по определению было хуже, чем ей (она-то не брела по скользкой грязи, не зная, где удастся в следующий раз поспать и поесть горячей еды, у нее над головой не взрывались снаряды, и она не плакала над своими убитыми родными), она как-то умудрялась абстрагироваться от собственных переживаний. На фоне страданий тех людей ее собственные горести были несерьезными и даже какими-то жалкими. Но стоило Кате остаться с ними наедине, как внутри у нее снова стал ворочаться тугой холодный штопор, образовывая в животе из ее собственных кишок противный ледяной комок.
– Где же Гаврюшка?
Катя подошла к окну и вгляделась в темноту за окном. Вокруг было поле, деревья, чуть дальше – настоящий лес, не видно было ни огонька. Мужа видно тоже не было ни поодаль, ни вблизи. Куда он мог податься, Катя не имела ни малейшего представления. Да это ее не особо и волновало. Главное, чтобы вернулся.
– Чем бы заняться?
По опыту Катя знала, что нет лучшего спасения от дурных мыслей, чем физический труд. Можно, конечно, и на тренажере позаниматься, но от мытья полов физическая нагрузка примерно такая же, а пользы для хозяйства куда большая. И Катя схватилась за швабру. Мыть пол – это была ее любимая домашняя работа. Когда под влажной шваброй проступали чистые половицы, на душе у Кати становилось даже как-то радостно. Вот она смывает всю грязь, все плохое, злое, что накопилось в ее жизни, после уборки остается лишь чистое, хорошее, светлое.
Это была ее привычная медитация во время работы, Катя помахивала шваброй туда-сюда, и настроение у нее понемножку улучшалось. Но вдруг она замерла. Необычная вещь привлекла к себе внимание девушки: на коврике возле входной двери стояли мужские ботинки, но это были ботинки совсем не ее Гаврилы!
Катя поморгала глазами, пытаясь понять, что это за обувь. Может, Гаврила купил себе обновку, а ей и не сказал? Забыл или времени не нашлось. Они ведь и вчера толком не разговаривали, и сегодня у них общения тем более не получилось. Так, может, и купил себе новые ботинки. Тем более что Гаврила говорил, что ему надо приобрести что-то практичное, в чем можно было бы общаться с природой.
Но, наклонившись, Катя отмела эту мысль. Ботинки были на добрых два размера меньше, чем у ее мужа. Да и не выглядели они новыми. Задники были помяты, кожа поцарапана. И потом, если бы это была обувь Гаврилы, то не исчезла бы его пара осенних кроссовок! А их не было. Значит, Гаврила ушел в них. И получается, что в доме находится какой-то чужак! Вор или грабитель!
– Наглый какой, – пробормотала Катя. – Еще и разулся.
Но тут же она устыдилась своих мыслей. Наоборот, молодец чужак! Вошел, аккуратненько так разулся и прошел в дом. Может, еще и тапочки надел? Катя взглянула, но запасная пара тапочек Гаврилы была на месте.
– Выходит, в носках пошлепал.
Сначала Катя решила, что сможет выследить чужака по следам. И, вооружившись шваброй, словно копьем, она двинулась по следам. Но вскоре гладкий ламинат закончился, начался ковролин. А на его поверхности было невозможно разглядеть следы. Из гостиной же, в которой сейчас стояла Катя, двери вели сразу в пяти направлениях: в туалетную комнату, в котельную, в прихожую, на кухню и в спальню с примыкающей к ней кладовкой.
Конечно, Катя бы проверила все эти помещения, если бы ей не пришла в голову внезапная мысль о том, что делать это не так уж безопасно. Да, пускай до сих пор неизвестный чужак и не проявлял к ней агрессии, но где гарантия, что этого не произойдет, когда Катя займется его активными поисками?
– Оставь это дело до Гаврилы, – посоветовала Катя самой себе.
Обувь чужака стояла в прихожей уже давно, грязь на ней давно успела обсохнуть и даже местами отвалиться. Значит, ботинки стояли в теплом месте уже несколько часов, не меньше. Все это время Катя и чужак были в доме один на один, но он не предпринял никаких враждебных шагов в отношении ее. Может, все оставить так и дальше? Пожалуй, это будет самое мудрое решение в данном случае.
Катя помчалась к себе в спальню, закрылась изнутри и прислушалась. В доме было тихо. Очень, очень тихо. И тут Кате по-настоящему стало не по себе. Она остро осознала свое одиночество в этом слишком большом даже для них двоих доме. И зачем Гаврила купил такую махину! В ней одних кладовок шесть штук. Зачем они им все? Гаврила говорил, что выбирал дом с прицелом на большую семью, которая у них когда-нибудь будет. Но пока что в доме гуляли они двое да эхо. И вот еще этот третий какой-то, чьи грязные ботинки сохнут у них в прихожей. И кто он такой? И почему он тут?
И впервые за время своего замужества Катя подумала, что муж даже не счел нужным спросить ее мнения насчет того, где, в каком доме они будут жить. Он все выбрал и решил сам. Но и она тоже хороша. Зачем она ему это позволила? Деньги-то были ее. Значит, и она имела право сказать свое мнение о выборе места, где им предстояло жить.
Катя открыла окно и высунула голову на улицу. Может быть, муж все же бродит где-нибудь неподалеку? Может быть, ей удастся услышать его шаги? Но никаких шагов не было слышно. Зато где-то вдали, Кате показалось, раздался чей-то крик.
– Б-р-р…
И передернув плечами, Катя спряталась назад в теплый дом.
– Пойду приму ванну.
У них при спальне была ванная комната, а в ней – горячая вода и теплый городской санузел. Отличные удобства, а в ванную ведет крепкая и прочная дверь, которая к тому же закрывается на задвижку. Итак, ее отделяют от чужака сразу две двери. Отличная надежная защита. И вообще, почему она решила, что чужак все еще в доме? Может, кто-то принес свою обувь, оставил, а потом надел сменную и ушел. Муж говорил, что собирается нанять человека для ухода за шиншиллами. Наверное, это его рабочие ботинки стоят сейчас в прихожей.
Уже забираясь в ванну, Катя недоумевала: чего это она так взъелась на своего мужа?
Теплая вода всегда действовала на Катю умиротворяюще и успокаивающе. Она сидела в ванне и чувствовала, как противный липкий холод отпускает ее. Мысли у Кати в голове потекли позитивные и миролюбивые.
У нее прекрасный муж. Он выбрал для них отличный дом. Красивый дом с новым ремонтом. Те люди, которые жили тут, производили впечатление всем довольных и счастливых. Впрочем, возможно, счастливы они были как раз от того, что продавали этот дом? Тогда Катя об этом как-то не задумалась. Ей было достаточно, что хозяева сказали, что строили дом для себя, но обстоятельства их жизни изменились, и им приходится уехать, поэтому дом они продают срочно и дешево. Глупо было упускать подобную возможность, сказал тогда Гаврюша. И впрямь глупо.
Да, у нее превосходный муж.
Но, черт его дери, где же его все-таки носит?
В тот вечер Катя так и не дождалась возвращения супруга. Полежав в ванне, она так расслабилась, что почувствовала, как засыпает. Наспех вытершись огромным махровым полотенцем – подарком подруг на свадьбу, Катя добрела до кровати, где и уснула крепким сном. Утром она обнаружила, что ночью Гаврюша вернулся домой. Но к ней он не пришел, остался ночевать в гостиной. Хотя как бы он вернулся, ведь она заперла дверь их спальни изнутри?! Она-то это сделала из страха перед чужаком, присутствие которого заподозрила в доме. Но Гаврила мог подумать, что Катя отгородилась из-за их ссоры.
Судя по следам в прихожей и грязной одежде, которую Катя обнаружила в стиралке, муж ночью умудрился свалиться в грязь. Он основательно извозился и, наверное, здорово замерз, потому что ночью он тоже пользовался горячей водой, либо принимал ванну, либо душ, но делал это на первом этаже. Катя хотела спросить у мужа, что случилось с ним ночью, но не решилась. Она приготовила завтрак, но муж к нему не прикоснулся. Он по-прежнему не разговаривал с Катей, хотя она и делала несколько попыток, чтобы заговорить с ним. Например, пожелала ему доброго утра, но муж скривился так, словно принял ее слова за издевку. Потом Катя предложила ему позавтракать, но и тогда муж лишь мотнул отрицательно головой и произнес два слова:
– Не хочу!
Вроде бы и не грубо ей ответил, но надо было слышать его тон – холодный, отстраненный, даже враждебный. Жуть!
Сегодня Кате было на работу во вторую смену. Так что из дома она вышла часов в десять, когда на улице было уже совсем светло. Могла бы и поздней пойти, но находиться под одной крышей с неразговаривающим, мрачным и страдающим мужем было невыносимо. И Катя решила, что пойдет в Дубочки пораньше, а по дороге на работу заглянет к отцу Андрею, чтобы узнать, есть ли успехи в поисках украденной иконы.
Почему-то Катю тревожила личность воровки. А вернее, тревожил ее взгляд. Сначала, когда девица выскочила из церкви, она посмотрела на Катю вроде бы рассеянно, как на всякую другую встречную-поперечную. Но затем ее взгляд изменился. Девица ее вроде бы узнала, и ее взгляд стал злым. Да, да, злым. Кате даже показалось, что эта девица – ее враг. Что она Катю сознательно и уже давным-давно ненавидит. Хотя это была, конечно, полная чушь. Катя никогда не встречалась прежде с этой девушкой. Во всяком случае, Кате это было совершенно ясно: пообщаться с той достаточно плотно, чтобы девица успела Катю возненавидеть, у них возможности точно не было. В этом Катя была на сто процентов уверена.
Подойдя к храму, Катя не стала стучать. Отец Андрей приглашал заходить ее в любое время и без всяких церемоний. Так что Катя просто приоткрыла дверь и вошла. Но войдя, тут же замерла на месте, потому что услышала незнакомый женский голос, который произнес:
– Теперь-то вы небось пожалеете, что отказались от меня?
– Не понимаю, как одно может быть связано с другим.
– Вам объяснить?
– Сделайте такую милость.
Второй голос принадлежал отцу Андрею. А вот первый… кому принадлежал первый? Кто была собеседница отца Андрея? Кате не были видны говорившие, они скрылись в ризнице. Но голос собеседницы был молодой, это никак не могла быть матушка Анна. Кто же тут ошивается у священника?
И если Катя вначале намеревалась сразу же дать знать о своем присутствии в храме, то теперь она изменила свой план. Она даже сделала шаг назад и в сторону, насколько это было возможным, укрывшись за конторкой, чтобы ее не заметили ни отец Андрей, ни его собеседница, вздумай они случайно выглянуть в основное помещение храма.
– После кражи архимандрит лишит вас места, – продолжила говорить девушка.
– Вовсе не обязательно, – возразил ей отец Андрей.
– Но уж неприятностей вам точно не миновать. Считайте, что вы попали в опалу. А от опалы и до ссылки вовсе недолго ждать. Отец Тихон человек памятливый, так что он не забудет того, что вы проворонили вещь, которая ему досталась еще от прадеда и которую вы у него буквально выпросили.
– Он сам мне ее дал. Сказал, что икона обладает чудотворными качествами и он просит меня ее взять на время для укрепления молитвенного рвения прихожан и моего собственного.
– Не знаю, – с сомнением протянул женский голос. – Но проблем вам точно не миновать.
– Допустим, это так. И что вам-то с того?
– А то!.. То, что мы могли бы преодолеть их вместе. Вы же знаете, мой отец уже стар, он давно уже подыскивает себе преемника. И приход у него не чета вашим Дубочкам, отец служит в городском храме.
– Очень за вас с вашим папенькой рад.
Голос отца Андрея звучал язвительно.
Но его собеседница не смутилась, она сказала:
– И вы могли бы служить в городе.
– Это каким же образом? Не понимаю.
– Ах, да не притворяйтесь вы! Все вы понимаете! Отец давно подыскивает человека, которому бы мог уступить свое место. Конечно, постороннему папа такое отличное место не оставит. Но вот своему зятю…
Девушка сделала выразительную паузу в разговоре, а потом продолжила:
– Зятю бы папа все оставил!
– И при чем тут я? – не без некоторого раздражения спросил отец Андрей. – К чему вы клоните?
– Женитесь на мне!
Катя прямо ахнула. Ну, дает поповская дочка! Мало того что на шею мужику вешается, так еще и без зазрения совести отцовским приходом распоряжается. Интересно, а ее уважаемый батюшка в курсе, как доченька за него всю его дальнейшую жизнь распланировала и уже на пенсию папочку отправила?
Внезапно раздался смех. Это смеялся отец Андрей.
– Таня, голубушка, – произнес он ласково. – Что вы такое говорите? Мне? Жениться на вас? Но я же вас совсем не люблю.
