Дарья Калинина
По скелету всему свету
© Калинина Д.А., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Глава 1
В лицо светило яркое солнышко. На ветках распевали на все голоса птички, радуясь наступившей весне, а вместе с ней и теплым денькам. В такую пору даже у самого угрюмого человека настроение улучшается. А уж Антон Великанов никогда себя мрачным человеком не считал. Совсем даже наоборот: был он к этому миру неизменно расположен, на вещи смотрел по большей части позитивно, а те, на которые позитивно смотреть никак не получалось, вообще старался не замечать.
Сейчас, глядя на целину, расстилавшуюся у его ног, Антоша чувствовал острое желание отвернуться. Мысль, что на землю нужно не только смотреть, но еще ее и вскопать, отравляла так замечательно начавшийся весенний денек.
Сможет ли? Осилит? Он прикинул площадь целины и засомневался, что такое вообще под силу одному человеку. И главное, зачем?
– За что, Господи! – простонал он.
– Чего застыл, Антоша? – тут же послышался голос бабушки.
Несмотря на свежий весенний ветерок, она все-таки вышла из дома и теперь стояла, прихватив руками больную поясницу, обмотанную чудесной шерстяной шалью. Эту шаль в пестрых цветах они с дедушкой в свое время привезли из Молдавии. Шаль бабушка таскала, как говорится, и в пир и в мир, сколько Антон себя помнил. А той, вот что любопытно, ничего не делалось. Иной раз вроде и кажется, что выцвела, местами обтрепалась. А через день глядишь – нет, показалось, снова шаль играет пестрыми красками как ни в чем не бывало.
В детстве Антон считал саму бабушку немножко волшебницей, а насчет ее шали был твердо уверен, что это волшебная вещь. Так продолжалось до тех пор, пока однажды маленький Антошка не увидел в шкафу у бабушки целую стопку таких шалей, близких родственниц той первой. Оказалось, что никакого чуда нет. Просто в свое время бабушка купила этих шалей сразу десяток, а теперь меняла их по мере необходимости. Может, часть из них она когда-то собиралась раздарить, но так этого и не сделала и оставила все шали себе.
Вот и сейчас, принарядившись, бабушка вышла подбодрить явно запаниковавшего внучка. У нее-то веры в его силу и способность к физическим нагрузкам было предостаточно. В отличие от самого Антона.
– От твоего стояния работа сама собой не сделается, – улыбнулась бабушка. – Раньше начнешь, раньше закончишь.
– Ага! Закончишь тут, – проворчал Антон. – Раньше сам закончишься.
И не надо думать, что Антон какой-то белоручка или неженка. Ничего подобного. Поработать руками он всегда любил. И лопатой махать умел. Словом, к труду отцом с матерью сызмальства приучен.
– Бабуля, может, только половинку вскопаем? – Он робко взглянул на бабушку.
Но бабушка ни о каких полумерах и слышать не желала.
– Чего-о? – взревела она своим знаменитым трубным басом.
В молодости бабушка училась в консерватории, потом пела на сцене. У нее было удивительное меццо-сопрано, которое восхищало знатоков и приводило в легкий ступор людей менее музыкальных. Мало кто ожидал, что у хрупкой дамы, полтора метра в прыжке, как говорится, окажется такой сочный голос. Некоторых особенно впечатлительных людей он буквально валил с ног. С годами сама бабушка в размерах увеличилась, голос несколько поблек, так что контраст казался уже не таким разительным. Но в особых случаях бабушка еще могла тряхнуть стариной. Вот как сейчас, например.
Услышав боевой клич бабушки, Антон тут же сдался без сопротивления.
– Ничего, бабуля, все в порядке. Я уже начинаю.
Но все-таки он медлил. Казалось, стоит воткнуть лопату в землю, как приговор будет подписан. И десять соток целинной земли ему придется копать одному и «под лопатку».
– Может, культиватор тут надо?
– Антон, ты меня удивляешь! Знала бы, что ты так станешь отлынивать, наняла бы тех ребят.
– Каких еще ребят?
Антону не то чтобы было и впрямь интересно, но он надеялся таким образом немного проволынить, потянуть время. К его удивлению, бабушка на вопрос ответила:
– Приходили тут вчера до твоего приезда четверо молодых людей. Вот они мне и предлагали вскопать весь мой участок.
– Чего же ты их не наняла? Денег пожалела? Так мы бы с отцом заплатили!
– А их и нанимать было не нужно! Они так готовы были работать. Забесплатно!
Это Антона удивило еще больше. И он даже подумал, что бабушка… ну, не то чтобы привирает, но так… фантазирует слегка.
Он снова посмотрел на полянку, которую ему предлагалось перекопать, а потом со вздохом на свою лопату. Какая же она крохотная, если сравнивать с участком.
– Давай, Тоша, начинай. Подумаешь, десять соток! До обеда управишься!
До обеда! Антон покосился на бабулю. Издевается? Но на лице бабули никакой издевки не читалось, а читалась там исключительно вера в героические возможности своего внука.
– Тут тебе и фитнес-зал! – подначивала Антона хитрая бабушка. – И солярий в придачу! Физические упражнения, да еще и на свежем-то воздухе! Красота! Сплошное удовольствие, а не работа. Если бы не моя спина, я бы давно сама уже с ней управилась.
Антон лишь вздохнул. Пожалуй, с бабули бы стало. Она бы и впрямь управилась. Ведь первую половину участка она перекопала этой весной единолично. Конечно, там земля была уже не такая слежавшаяся и заросшая, но все-таки это была земля. Тяжелая и напоенная влагой весенняя земля. А бабуля ее перекопала. И спину себе сорвала. А теперь вот и отец, взявшийся помочь любимой теще, тоже слег с «прострелом». А мама осталась возле него, чтобы ухаживать и сочувствовать. Так получилось, что из всей семьи трудоспособный один Антон. А стало быть, ему и ответственность.
– Бабуль, может, ну ее, эту картошку, или что ты тут хочешь сажать?
– Свеклу, морковку, капусту, фасоль и тыкву!
– Такие овощи можно и в магазине купить.
– Такие, да не такие!
– Ну, на рынке.
– Еще чего!
Совокупный доход семьи Великановых позволял им отовариваться в лучших супермаркетах и на рынках города, покупая и свежие тропические фрукты в разгар зимних холодов, и зелень, и парное мясо. Никакой нужды, чтобы самим возиться на грядках, у них не было. Более того, выращенные собственноручно овощи и зелень визуально далеко не были красавцами. И размером они от магазинных или рыночных аналогов сильно отставали, и вообще, видом были совсем не такие красивые. То пятнышко, то дырочка, то еще какой дефект.
И все равно бабуля упрямо твердила:
– Свое всегда лучше.
Доказать ей обратное было невозможно. Сколько ни демонстрировали ей родные красавцы перцы на полках, бабушка лишь подозрительно бубнила:
– Не знаю, как эти овощи выращены! Вон по телевизору и про ГМО всякие ужасы рассказывают. А что химикатами, нитратами и пестицидами людей травят, про то я еще с советских времен знаю.
– Бабуля, сейчас фермерских хозяйств, которые выращивают экологически чистые овощи, фрукты и ягоды, просто пруд пруди!
– Да? – недоверчиво прищуривалась в ответ бабуля. – А ты этих фермеров лично знаешь? За честность этих людей поручишься?
– Их же проверяют. Всякие специальные комиссии небось созданы.
– То-то что по телевизору круглый день показывают, то того за взятку взяли, то этого. А я и сама знаю, как это бывает. Наплетут, что ничего, кроме навоза, в землю не кладут, а сами напихают такого, что потом вы у меня загнетесь все раньше времени. Пойми, я не о себе забочусь, а о вас! Мне-то самой уже ничего не страшно. Я-то свое пожила, спасибо Господу и на этом. Но вы-то, вы! Вы же у меня еще молодые! Вам еще жить надо. Особенно тебе, Антошка!
– А чего мне?
– Вырастешь большой, поймешь! А пока слушай, что тебе старшие говорят. Вот женишься, детей родишь, внуков дождешься, потом можешь что попало трескать. Хоть одними чипсами живи. А пока ни-ни!
И невозможно было переубедить бабулю. Даже ее собственная дочь Алена, мама Антона, и то не смогла. И лучшая подруга не смогла. И папа не смог. Все их доводы разбились о стойкое желание старшего матриарха кормить своего единственного внука исключительно чистым продуктом, чтобы дождаться от него такого же здорового потомства.
Так что теперь Антону предстояло ради собственной пользы и спокойствия бабули поработать.
– Курочек, козочек я уже купила, – приговаривала бабуля, пока Антон все еще размышлял, что ему делать, копать или не копать. – Ничего, Антошка, в следующем году, если я тут обживусь, мы и лошадку купим. На ней пахать станем.
Антон только простонал ей в ответ в отчаянии:
– Бабу-уля!
– Копай давай! Заболталась я тут с тобой! А у меня дел полно!
И бабуля отправилась доить козу, купленную буквально накануне. Вообще семья Великановых никогда раньше натуральным хозяйством не занималась. Семья происходила из технической интеллигенции и представления о том, как и что нужно делать с собственной живностью и землепашеством, имела самые отдаленные. Но бабуля была настроена бодро, она была полна уверенности, что у них все получится.
– Не боги горшки обжигают! Научусь!
Но если до этого сезона деятельность бабули была ограничена всего лишь жалкими шестью сотками, которые прилагались к домику в садоводстве, то в этом году ей подвалил буквально царский подарок. Целых двадцать соток, да еще в дачном некоммерческом товариществе, где их всех домов было от силы построена половина. Да и в той жильцов почти не наблюдалось. Таким образом, участок их оказался окруженный тремя другими пустующими участками, на которых бабуля планировала пасти своих коз и выгуливать кур. А с четвертой стороны к участку примыкал лесок с редкими березками, в которых бабуля собиралась пасти трех поросят, также ею приобретенных на радостях по случаю удачной сделки.
– Всю жизнь на приличный домик копила, а тут такие хоромы! И задаром! Ох, братец! Не любила я тебя, всю жизнь ругала да проклинала, а выходит, что зря!
Бабушка говорила о своем родном брате, с которым поссорилась на почве неправедного, как она считала, раздела отцовского наследства еще в семидесятых годах прошлого века. Тогда брат с сестрой не поделили отличный чехословацкий мебельный гарнитур, на который бабушка заявляла особые права, поскольку, как и многие дефицитные импортные вещи в СССР, этот гарнитур покупался «по очереди». А «очередь» предоставила организация, в которой работал дедушка – бабушкин супруг.
Далеко не всякую приглянувшуюся вещь в советской стране можно было приобрести, даже имея в кармане необходимую для ее покупки сумму. Нужно было еще выстоять в очереди, состоящей из числа других претендентов на данный предмет. И очередь эта для рядового члена общества могла растянуться на долгие годы. Тут уж оставалось либо искать блат, то есть знакомство среди нечистых на руку завмагов, либо устраиваться на предприятие, которое для своих сотрудников выбивало места в таких вот очередях. Чаще всего это были конторы, так или иначе связанные с военной или энергетической промышленностью. В одной из таких контор и работал дедушка.
В общем, получалось, что без бабушки этот гарнитур никогда бы не занял свое почетное место в квартире ее родителей. Но родной брат Боря этот факт проигнорировал. Более того, вожделенный гарнитур он вывез сразу же после поминок, устроенных по отцу. Так что когда на другой день бабушка явилась за данным предметом, он уже исчез. Несмотря на устроенный бабушкой скандал, отстоять гарнитур ей так и не удалось. Равно как и кое-какие другие предметы обихода, как то: набор даже не серебряных, а всего лишь посеребренных ложечек, чайный сервиз, а также ковер производства дружественной Венгрии.
Бабушке достались проеденный молью бухарский коврик, ополовиненный столовый сервиз и приборы с костяными ручками, которыми жена брата брезговала пользоваться, называя благородную слоновую кость – «рогом». Эти вещи были осколками прежнего дореволюционного быта, когда дедушка самой бабушки работал шофером на строительстве бухарской дороги, прилично зарабатывал, и бабушка Антошиной бабушки могла позволить приобретать в дом разные приятные женскому хозяйственному сердцу мелочи.
Надо сказать, что бабушка Антона не прогадала. И в девяностых годах, когда к власти пришли бандиты с партийным прошлым, все эти вещи удалось выгодно пристроить. Попорченный молью коврик оказался ручной работы, так что антиквар ухватился за него, несмотря на проплешины. Ножи и вилки тоже пошли на ура. А уж сервиз на двенадцать персон, из которых осталась лишь половина, отлично пригодился, так как был снабжен клеймом Кузнецовского фарфорового завода поставщика его Императорского Величества Двора и сошел за сервиз на шесть персон.
И все же бабушка со своим братом поссорилась и не общалась. Чехословацкий гарнитур встал между ними Великой Китайской стеной.
И вдруг в самом начале этого года, стоило отшуметь новогодним праздникам, как бабушке позвонил человек, который представился душеприказчиком ее брата и заявил, что бабушке надлежит вступить в права наследства. Оказалось, что брат ее скончался, не оставив после себя наследников по прямой линии. А раз так, то наследницей становилась его сестра – бабушка Антона.
– Ваш брат сам этого хотел. И он выставил одно лишь условие. Вы должны поселиться в ДНТ «Восход», где он незадолго до своей кончины выстроил себе новый дом.
– Как же я там буду жить? Небось ни воды в доме, ни удобств никаких. Все до ума доводить нужно.
– Дом каменный. Горячая вода и удобства имеются. Также поселок газифицирован.
– Чего же брату там не жилось, если дом такой хороший?
– Он и хотел там жить. На старость себе строил. Да вот не пришлось.
Бабушка сочла новый дом и прилегающий к нему участок достойной компенсацией за утраченный ею когда-то гарнитур и простила брата.
Побывав в поселке, бабушка пришла в еще больший восторг. Она с недоумением встретила слабые возражения своей дочери Алены, которая пыталась поговорить с матерью:
– Может быть, не стоит тебе принимать это наследство? – говорила мама Антона.
– Почему это?
– Ты всегда говорила, что твой брат – человек низкий, подлый и гадкий.
– Так оно и есть! То есть так оно и было!
– Принесет ли радость нажитое таким человеком богатство?
– Может, Боря когда и непорядочно поступал в отношении меня и других людей, да под старость, видать, совесть у него проснулась. Прощу я его, какие теперь между нами счеты.
Алена вздохнула и отступила. Она уже поняла, что свернуть свою мать с ее настроя не удастся. Всему семейству было ясно, что хозяйственный взгляд бабушки углядел в этом неожиданно полученном ею наследстве массу возможностей для осуществления давней и заветной ее мечты – собственного маленького фермерского подворья.
Прежде семья Великановых довольствовалась пусть и симпатичным, но все-таки довольно скромным домиком в старом садоводстве, где на плотно нарезанных шести сотках у всех стояли примерно одинаковые дачные домики. Разводить в такой тесноте домашних животных или даже птицу было решительно невозможно. Даже перепелки – милые пестрые птички – вызывали недовольство соседей своим постоянным писком. А вот новый дом был в этом плане гораздо интереснее. Соседей там не было вовсе.
Устав самого поселка «Восход» никаких запретов насчет содержания домашней живности тоже не предполагал, видимо, владельцам двух- и даже трехэтажных каменных домов как-то не приходило до того в голову, что кто-нибудь из соседей возьмется у них прямо под носом разводить кур или свиней. Поселок находился близко к городу, рядом проходила трасса, а за лесом имелось озеро. Так что земля тут стоила дорого, и люди приходили сюда с тугими кошельками. Но вот интересное дело: купив участок, строиться они отчего-то не торопились. И даже построившись, не торопились обживать свои новые владения.
Бабушку это вполне устраивало.
Меньше народу, как известно, больше кислороду.
А вот Антону это место не нравилось. Он и сам не мог объяснить причины возникшей у него антипатии к этому поселку и особенно к самому дому, доставшемуся им от двоюродного деда, но жить здесь Антону категорически не хотелось. Все вокруг в доме было каким-то чужим, тяжеловесным и неудачным. Сам Антон никогда бы не выбрал краску такого интенсивно-малинового оттенка, обои с такими крупными золотыми узорами, мебель стиля псевдорококо. Дом его отталкивал каждым своим уголком.
А вот бабушка такой ерундой голову себе не забивала.
– Какие там обои не такие? Что вы ерунду-то городите! Главное, стены, крыша и окна есть. Горячая вода, санузел, газовая плита! Знаете, сколько такой дом может стоить? Вот то-то и оно! Замечательный дом! А они еще нос воротят!
И невзирая на протесты дочери, зятя и внука, бабушка поселилась в доме своего брата. И ясное дело, тем приходилось ее навещать. И помогать. И землю копать.
Подоив козу, бабушка вернулась к внуку, принеся ему стаканчик свежего молочка.
– Пей! Парное!
– Да ну его, бабуля! – пытался отвертеться Антон. – Воняет!
– И ничего не воняет! Не придумывай! Натуральное молоко. Отвык на городском молоке от природных запахов! Это козочкой пахнет! Отличный запах!
Пришлось пить. Хорошо еще, что была ранняя весна и козы на выпас не ходили. Страшно себе даже представить, что будет потом, когда позднее козы, шастая по траве, нацепляют на себя энцефалитных клещей. Все-таки Антон был продуктом современного мира и молоко предпочитал пить пастеризованное. Так ему было как-то спокойнее. Но только не для его бабушки.
– Кипячение убивает все живое!
Напоив внука, бабушка не торопилась уходить в дом. Антон к этому времени уже вскопал приличную полоску. И бабушка стояла и любовалась работой внука.
А потом она неожиданно спросила:
– Слышь, Антоша, а ты нынче ночью никакого шума не слышал?
Вонзив в дерн лопату и выворотив ею ком черной влажно блестящей на солнце земли, Антон спросил:
– Какой шум?
– Вроде как голоса какие-то. И мне показалось, что ты вставал.
– Вставал. Верно.
– И что?
– Уроды какие-то на твоем огороде возились. Я их шуганул. И они убежали.
– Да ты что! Значит, мне это не показалось! И это ты кричал!
– Гаркнул разок. Много им и не понадобилось. Живо стрекача задали.
– А кто такие были хоть?
– Не разглядел. Трое их было или четверо.
Бабушка разволновалась:
– Как бы цыпляток и курочек моих не покрали!
– Нет, бабуля, они к сарайчикам и не подходили. На огороде толклись.
Вообще-то толклись ночные посетители как раз в том месте, где сейчас копал Антон. Но говорить об этом бабушке он не стал.
– Что же им надо было, как думаешь?
– Мало ли.
Антон продолжал копать. Лично его ночное происшествие волновало мало. Хотя если разобраться, то непонятные персонажи ночью на их участке… Что им здесь понадобилось? Неужели и впрямь собирались украсть курочек или козочек? А если нет, тогда что?
И в очередной раз сердце Антона царапнуло предчувствие, нет, не беды, но каких-то возможных неприятностей. Не нравился ему этот дом. И все, что с ним было связано, тоже не нравилось. И отцу не нравилось. И маме не нравилось. Одной лишь бабушке все нравилось. Но с нее какой спрос? Она после получения богатого наследства вообще утратила способность рассуждать и предчувствовать.
Озабоченная то ли желанием все-таки взять реванш над провинившимся когда-то перед ней братом, то ли и впрямь выращиванием экологически чистой продукции для своего ненаглядного внучка и единственного продолжателя их рода, что тут было первично, а что вторично, сказать не брался никто, бабушка не хотела прислушиваться ни к голосу собственного разума, ни к предостережениям своих близких.
– Жить одной в глуши – опасно!
– Какая же это глушь! Двадцать километров до города!
– Все равно глушь! Построена от силы половина домов. Из них заселены пять-шесть. Да и туда люди приезжают не каждый день. По факту получается, что ты во всем поселке почти единственная постоянная обитательница.
– А строители?
Но строители соседних домов то приходили, то уходили. Постоянно находиться в «Восходе» они были не обязаны. И порой случалось и впрямь так, что ночевала в поселке бабушка одна-одинешенька.
– Случись с тобой что, кто тебе там поможет?
– А вы на что? – хорохорилась бабушка. – Я вам позвоню, вы и примчитесь.
В общем, сломить упрямство бабушки было невозможно. И доказать, что оказаться у нее в пять-десять минут, пока она еще держит оборону в своем доме, у них тоже не получилось. И на семейном совете родственники решили, что будут ездить ночевать к бабушке по очереди. Это доставляло всем троим изрядные неудобства, но чего не сделаешь ради любимого человека.
Задумавшись над этим, Антон машинально отметил, что очередной вывороченный им из земли ком получился каким-то странным. Но толком обдумать, что в нем странного, у молодого человека не получилось. Потому что уже в следующий момент все его внимание привлекла к себе другая вещь. Она лежала сейчас на лопате, и Антон присел на корточки, чтобы получше ее рассмотреть.
И уже в следующую минуту у него из груди вырвалось:
– Ох, ничего себе!
Откровенно говоря, вырвалось у него кое-что покрепче. Но цензура не позволяет дословно воспроизвести то, что сказал в тот момент обычно воспитанный и даже местами интеллигентный наш юноша. Однако Антона нельзя судить слишком строго, у него было основание, чтобы выразиться именно так, как он и выразился. Дело все в том, что вместе с комом земли на этот раз на поверхности оказалось кое-что еще. И это кое-что было до такой степени пугающим и вызывающим оторопь, что Антон долгое время даже не знал, что ему дальше и делать.
– Вот так сюрприз, – прошептал он, продолжая таращиться на свою находку.
Сюрпризом оказались человеческие кости. И никакого сомнения в том, что это именно кости человека, у Антона не возникло. Кисть, точнее – пальцы человека, не спутаешь ни с какими другими костями. Белые обглоданные временем косточки пальцев отчетливо просматривались в находке Антона. Вот указательный палец, он немного отставлен в сторону, словно грозит кому-то. Вот средний палец, вот остальные три пальца, и все прочие косточки кисти человеческой руки тоже имелись в наличии.
– Нет! Не может быть! Мне это все кажется.
Превозмогая отвращение, Антон протянул дрожащую руку и дотронулся до костей. Нет, не кажется. Точно кости. И они лежат тут перед ним, перепачканные в земле.
Но хуже всего было то, что кисть явно валялась тут не сама по себе. Когда Антон немного копнул еще, то следом за найденной кистью из земли показалась и лучевая кость, и локтевая, а за ними и плечевая. И ладно бы этим дело закончилось, нет, плечевая была явно прикреплена к чему-то еще. И Антон, не сдержавшись, застонал в голос. Он понял, что нашел на бабушкином участке человеческий скелет. И будучи юношей не глупым и уже кое-что повидавшим в этой жизни, он не мог не понимать, какого рода неприятности повлечет за собой такая находка для всей их семьи.
