Дарья Калинина
Клад Царя Гороха
Когда на лес опускаются сумерки, он становится очень неуютным местом. А уж ночью соваться в лес и вовсе незачем, там реально страшно. И если двое мужчин встретились под пологом леса поздним вечером, найдя каким-то образом в темноте условленное заранее место, то у них имелась для этой встречи очень важная причина.
Впрочем, этих двоих лес не пугал. За последние месяцы они исходили его вдоль и поперек. Так что теперь им была знакома тут каждая травинка, каждый кустик и каждое деревце.
– Хозяин, – произнес один голос – низкий и грубый, в котором, однако же, слышалось неподдельное волнение. – У меня есть неприятные новости. Боюсь, что весь наш с вами план под угрозой.
– Не время распускать нюни. Говори прямо, что случилось?
Второй голос звучал совершенно иначе. В нем слышались плавность и напевность. Так разговаривают хорошие певцы, даже в разговоре они словно бы поют. И в то же время в этом голосе звучали властные нотки, которых и в помине не было у первого собеседника.
– Конечно, я все скажу, – засуетился и залебезил первый голос. – Проблема у нас, решить ее требуется.
– Сам не можешь?
– Сам я боюсь. Но вам я помогу всем, чем смогу.
– Вот и хорошо, – повеселел второй голос. – Вдвоем мы с тобой с любыми трудностями справимся.
Но недолго ему пришлось веселиться, потому что первый голос как-то потускнел и, заикаясь, пробормотал:
– Только…
– Что?
– Проблема-то больно сложная.
– Говори уже, что случилось! – стал терять терпение второй голос.
– Парень тут один ходит.
– Ну и что? Пусть себе ходит! Мало ли бездельников по округе шляется!
– Так он не сам по себе, он с картой ходит.
– С какой картой? У нас никаких карт не было! Тот план, что старикашка начертил в своих записках, он не в счет. По нему вовек ничего не найти. А карты не было.
– То-то и оно, у вас не было, а у него имеется.
– Откуда она могла появиться, ты знаешь?
– Догадываюсь.
– Так говори, дурья твоя башка!
– Уж я и так стараюсь, чем могу, вам помогаю, – заканючил первый голос жалобно. – А вы все недовольны.
– Говори про карту, которую у парня видел.
– Уж не знаю, где он ее раздобыл, а только мне самому мой дед сказывал, что в тридцатых годах сюда много энкавэдэшников приехало. И всю округу они возле имения изрыли. Народ разное придумывал, а только я полагаю, что это они ваше имущество разыскивали.
– Безуспешно, я надеюсь?
Голос дрогнул, на мгновение потеряв и свою напевность и плавность. Заскрежетал, словно металл по металлу. Но собеседник поспешил его успокоить:
– Коли нашли бы, так уж всем было бы известно. Небось, ящики те не утаишь. Много их было. А копали наши же мужики. И все живы после этого остались, к семьям вернулись, и никто из них ни о чем таком не заикался. Даже по пьяни!
– Да, это серьезный аргумент, – усмехнулся второй голос, но тут же посуровел вновь. – Значит, ты думаешь, что карта у парня с тех пор осталась?
– Уж не знаю, что и думать, кто ему эту карту передал, тоже понятия не имею, а только на карте этой все-все ходы отмечены. Даже те, о которых я сам и понятия не имел до того.
– А ты, выходит, с парнем этим подружился? – с живостью воскликнул второй голос.
– Он мне подработать предложил.
– И ты согласился?
– Вас сначала решил спросить.
– Правильно решил, – одобрил начальственный голос. – Ты, друг мой драгоценный, сюда слушай. Мы с тобой с этим пареньком вот как поступим…
И опустившаяся на двух заговорщиков ночь покрыла остаток разговора кромешной тьмой.
Глава 1
Лето создано для удовольствий, осень – для раздумий и анализа своих достижений и ошибок. Весна – это пора, когда уже можно и нужно строить планы на будущее. Ну а зима… зима – это время для спячки.
Во всяком случае, так считала Леся. И планировала за предстоящую зиму хорошенько отоспаться. А начать можно было уже прямо сейчас, осенью. А то весна у нее да и лето выдались что-то очень уж бурными. И теперь Леся чувствовала настоятельную необходимость всласть отдохнуть, дать своим эмоциям и чувствам время для релаксации. Это было бы очень славно и как раз то, что требовалось Лесе.
Но, как водится в этом мире, человек предполагает, а Бог располагает. Вот и в этот раз стоило Лесе свить себе на кровати уютное гнездышко из трех одеял и двух подушек, как к ней в спальню ворвался огненно-рыжий метеор.
– Вставай, соня!
– Я не Соня, – проворчала из-под своих одеял Леся, пытаясь свести все к шутке и надеясь, что ее оставят в покое. – Ты прекрасно знаешь, как меня зовут.
– Все равно ты – соня! Старая ленивая соня! Вылезай! Что ты как старушка тут устроилась?
– А я и есть старушка, – глубоко вздохнула Леся. – По крайней мере, по сравнению с тобой – молодой егозой.
Но она уже знала, что проиграла сражение. Стоило Полине только появиться на горизонте, как все вокруг вас начинало подпрыгивать, подергиваться, двигаться и суетиться. Все вещи и даже люди неизменно приходили в им же самим непонятное волнение и движение. Таков был феномен двоюродной Кириной племянницы, гостившей в доме у подруг и порядком им своей бившей через край энергией надоевшей.
Леся откинула одеяла и стала вставать. Лежать в присутствии Полины было просто невозможно. Нечего было и силы тратить на то, чтобы перебороть этот природный феномен. Полина не давала расслабиться тем людям, кто оказывался в непосредственной близости от нее. А так как в данный момент Полина явно не собиралась уходить из спальни Леси, куда заявилась без всякого приглашения, то Леся сделала для себя самой вывод – изменить место дислокации придется ей самой.
– Тетя Леся, ты куда? – кинулась за ней следом Полина.
– На кухню.
Леся не стала говорить племяннице своей лучшей подруги, что на кухню она идет с одной-единственной целью – найти там что-нибудь вкусненькое и по возможности объемистое, чтобы заткнуть рот этому болтливому и вездесущему чудовищу по имени Полина. В идеале подошел бы большой калач, обсыпанный маком, кунжутом или просто залитый бело-розовой, пахнущей одновременно и ягодами и ванилью глазурью. Да, калач заткнул бы рот Полине надолго. Девчонка обожала поесть, хотя при этом оставалась тощей до ужаса.
Лично у Леси эта способность Полины поглощать огромные порции калорий, не толстея при этом, вызывала завистливые слезы умиления, а порой так и злости. И почему одним людям позволено есть сколько душе угодно и не толстеть при этом, а другим приходится бороться с каждой поглощенной калорией.
Не утешал Лесю даже тот факт, что эту свою особенность не толстеть женщины в Кирином роду унаследовали от далекой-далекой прапрабабушки, которая, говорят, сиживая на пиру, могла одна умять целого осетра. А эти рыбы в ту пору были не то что сейчас. Под иные полагались специальные блюда, занимавшие до половины всей поверхности стола. И справиться с таким блюдом иной раз бывало не под силу и четверым крепким мужчинам.
Калача на кухне не нашлось, зато нашлись бублики. Свежие и душистые, да еще под сладкий чай – они отлично пошли. Полина занялась бубликами, и Леся получила небольшую передышку. Ну а потом на нее полился поток информации, которую Полина раздобыла где-то за пределами коттеджа подруг, а теперь изливала на голову ни в чем не повинной Леси.
Надо объяснить, что подруги жили в своем коттедже в поселке под названием Чудный Уголок уже не первый год. И если сначала они жили тут вдвоем, коротая вечера в обществе двух своих любимцев – Фантика и Фатимы, являвшихся почтенной кошачьей супружеской четой, то с некоторых пор их общество значительно увеличилось. С ними теперь жили их женихи. Лисица и Эдик. И все у них было хорошо, даже просто замечательно, ровно до того момента, как в их жизни появился младший обитатель – рыжеволосая и энергичная Полина.
До сих пор Леся считала, что ее родственники – это сущий кошмар, а подруге в этом плане здорово повезло. У Киры всех родственников по пальцам пересчитать можно, да и то они не любители ездить в гости и вообще не суют нос не в свое дело. Но в таком заблуждении Леся пребывала ровно до того момента, как одним далеко не прекрасным днем в дверях их коттеджа появился этот рыжий сгусток энергии, и прямо с порога Полина заявила:
– Тетя Кира, я поживу у вас немножко! Ничего? А?
Впрочем, вопрос был чисто риторическим, потому что Полина даже не сомневалась в том, что ей тут будут рады. И едва раздевшись, она уже успела рассказать Кире о том, что ее мама вконец ополоумела, решила на старости лет устроить свою жизнь, а с этой целью познакомилась с мужчиной. Да еще и привела его к ним жить!
– Нет, я ничего не имею против Виктора Степановича, он весь из себя такой респектабельный, ходит по дому в тапочках, не храпит, не портит воздух, по крайней мере, не при мне. Но он просто есть и меня этим сильно раздражает!
– Ты должна понять свою маму. Она хочет семейного счастья.
– Но не в ущерб же моим интересам! Мне Виктор Степанович не нужен. Он считает, что я должна вести себя тише. И еще он занудничает. Учит меня правилам хорошего тона! Ко всему придирается, увидит, что я оставила грязную чашку, будет полчаса зудеть на тему того, как много работает мама, как она устает, как ей тяжело. И что он тоже работает, а я наоборот, не работаю, а только учусь. И поэтому, если следовать его логике, должна взвалить на себя всю домашнюю работу!
От одной невымытой чашки до положения бесправной рабыни огромное расстояние, но Полина списала его со счетов. И это тоже было вполне в ее характере. В общем, Леся уже через пятнадцать минут общения с гостьей сделала для себя один-единственный вывод – ужиться с Полиной под одной крышей будет трудновато.
– Слушай, она всегда такая… шумная и наглая? – отведя Киру в уголок, спросила Леся у подруги.
– В детстве она была очень застенчивая. Мы ее так и называли – Бука. Потом она подросла, начала шалить, но посторонних все еще немножко дичилась, и мы, чтобы приободрить, стали звать ее Веселой Букой.
– Но сейчас я ее Букой бы не назвала. Не прошло и получаса, а девчонка уже со всеми вошла в контакт. Все и обо всех рассказала, а замолкать явно не собирается.
– И к тому же он заявил, что у меня ужасные манеры! – донесся до них возмущенный голос Полины. – Дядя Эдик, что вы-то скажете? Разве у меня ужасные манеры?
Эдик с Лисицей, которые в этот момент пытались рассмотреть из-за спины прыгающей перед ними Полины хоть что-нибудь на экране телевизора, где крепкие парни гонялись за футбольным мячиком, создавая иной раз опасные для жизни и здоровья ситуации, только мычали. Но их собственное хорошее воспитание не позволяло наорать на девицу, которая являлась родственницей Киры. Они надеялись, что Полина сама угомонится. Напрасная надежда. Полине было плевать и на футбол, и на болельщиков, девушку, как обычно, волновали исключительно ее собственные чувства.
Поэтому в перерыве между двумя таймами Лисица подошел к Кире и напрямик заявил ей:
– Девчонка – просто чума! Сделай что-нибудь, чтобы мы ее не видели и не слышали до конца матча.
До конца матча Полину удалось отвлечь. Но потом она все же вырвалась из-под контроля и вновь атаковала мужчин. Те мужественно вытерпели пару часов, а после удрали из дома под предлогом, что им надо купить батарейки. И это в двенадцатом часу вечера! Не трудно было догадаться, что они просто сбежали, чтобы не общаться с Полиной.
– Ничего, привыкнут, – попытались утешить друг друга Кира с Лесей.
Но на следующий день их мужчины пришли домой поздно, а ушли следующим утром очень рано, как можно догадаться, успев унести ноги еще до пробуждения Полины. И так продолжалось целую неделю. Мужчины стали нервными, злыми и раздраженными. А еще через неделю их терпение окончательно лопнуло и они потребовали от Киры:
– Мы больше не можем! Отправь Полину обратно к ней домой!
– Действительно, – подала голос и Леся. – Я тоже присоединяюсь к этому требованию.
– Да что вы как с цепи сорвались? – вяло протестовала Кира. – Девочка хорошая, просто она очень жизнерадостная.
– Она хамка и деспот!
– Выбирай: либо мы, либо она!
– Дорогие вы мои! – чуть ли не со слезами произнесла Кира. – Ну не могу я выгнать девчонку.
– Почему? Разве ей некуда идти? У нее есть мать, если мне не изменяет память. Пусть Полина к ней идет!
– Да ведь мать-то как раз и попросила меня подержать Полину у себя.
– Попросила?
– Ну да! У Любы – матери Полины только личная жизнь начала налаживаться. То ей все придурки какие-то попадались, отец Полины, кстати говоря, из той же породы был. Любка от него алименты на дочку только первые три месяца после развода и видела. А потом муженек ее бывший так свои дела устроил, что Любке уже не отыскать его было. Но теперь-то Любе наконец хороший человек встретился. Инженер, у них в проектном бюро работает. Одна беда, мужик сам сроду детей не имел, поэтому с непривычки Полинка его здорово напрягает.
– Она любого бы напрягла, – проворчал Лисица.
Всем стало так жалко мужчину, которому предстоит воспитывать Полину и, как минимум, жить с ней под одной крышей вплоть до того момента, как на голову Полине откуда-то свалится отдельная квартира, что Кире разрешили подержать свою племянницу у них еще немного.
– Несколько дней мы выдержим. Но потом надо решать вопрос кардинально.
– Спасибо! – обрадовалась Кира. – А вопрос я решу. В крайнем случае сниму Полинке квартиру.
– А оплачивать кто будет?
– Ну… мы все. Или я одна.
– Лучше комнату выбей ей в общежитии, – посоветовал Эдик. – А то мы ведь все видели, какая Полина неугомонная. В пустой квартире ей совершенно не на кого будет направить свою энергию, а это может плохо закончиться.
Этот разговор состоялся глубокой ночью, когда четверо обитателей коттеджа сошлись на кухне, словно стая заговорщиков. А сам предмет их волнения в это время сладко спал наверху в своей спаленке, которая прежде являлась кабинетом Лисицы. О чем он также не преминул напомнить Кире уже несколько раз подряд.
– Но что я могу? – всякий раз разводила руками Кира. – Девочке надо где-то делать домашнее задание.
Полина училась в городской художественной академии, которая на самом деле являлась частным учебным заведением и ничего общего с Академией художеств у Благовещенского моста не имела. Но учителя у Полины были серьезные и, как следствие этого, задавали много. А потому и места для выполнения домашних работ девочке нужно было немало. Были требования по освещенности и метражу. И учитывая это, единственной комнатой, которая удовлетворила Полину, оказался рабочий кабинет Лисицы.
– Конечно, это ведь лучшая комната в доме! – заявила еще тогда Леся. – Не считая наших спален, разумеется.
Но хотя Кира была рада помочь родственнице, она тоже находила общество Полины излишне утомительным. Девчонка двигалась так быстро и шумно и говорила так много и часто, что у Киры начинала болеть голова, едва только она видела рыжий объект, приближающийся к ней. Да и тот факт, что Лисица теперь стал задерживаться на работе дольше обычного, Киру тоже не радовал. И хотя она любила Полину, но, положа руку на сердце, общество Лисицы ей нравилось куда больше. По крайней мере, когда он был рядом, голова у Киры от него не болела.
Поэтому уже на следующий день после состоявшегося в кухне ночного совещания Кира отправилась в академию, где училась Полина. В последние годы университетов и академий в городе расплодилось великое множество. И даже бывшее училище Мухиной, или в просторечии Муха, не устояло перед общей тенденцией и было пышно переименовано в художественно-промышленную академию, в отличии от собственно художественной академии, которая тоже имела место быть, только не в Соляном переулке, а на Университетской набережной.
Но Полина училась в частной художественной академии, обучение в которой стоило ее маме больших финансовых затрат. Однако это учебное заведение выгодно отличалось от своих собратьев тем, что его выпускники гарантированно получали работу по окончании обучения.
– Если девочка хочет быть художницей, пусть хотя бы деньги зарабатывает.
Кира не бралась заранее предсказать итог переговоров с ректором. Он мог запросто заявить, что проживание студентов – это их собственная проблема. И все же Кира надеялась на успех. В качестве средства убеждения она захватила бутылку коньяка десятилетней выдержки. И коробку с кубинскими сигарами, которые выглядели очень эффектно. Подарки Кира сложила в пакет, чтобы было ясно, она явилась с серьезными намерениями. И коньяк с сигарами – всего лишь демонстрация дружественных намерений. Кира решила, что отправится к самому главному начальству; не без труда, но она пробилась в кабинет ректора. Но на этом ее везение и закончилось, потому что ректор ей отказал. Вежливо, правда, но все равно отказал.
– Я все понимаю, – произнес милейший господин Ратковский. – Но общежитие у нас всего одно, и оно предоставляется лишь иногородним студентам, детям-сиротам или детям из малообеспеченных семей. Да и то, если честно, комнаты достаются далеко не всем из них. А ваша девочка, как я понимаю, местная и работающих родителей имеет?
– Да, но я же вам объясняла. У нее отчим.
– Квартира однокомнатная?
– Почему? Три у них комнаты.
– Ну, что вы тогда от меня хотите? – развел руками ректор. – Три комнаты – это больше чем достаточно. Пусть научатся терпеть друг друга.
Хорошо ему говорить. Попробовал бы он сам потерпеть немножко Полину!
И Кира с тоской простонала:
– Неужели совсем ничего нельзя поделать?
– Я бы рад, но… впрочем, у меня есть одна идея.
– В самом деле?
Кира вновь почувствовала воздух свободы. Впереди замаячила перспектива избавления от Полины.
– Ваша Полина, насколько я понял, учится уже на последнем курсе?
– Да. Именно так.
– Значит, почти что дипломированный специалист. Отлично, отлично. У меня есть к вашей Полине одно предложение.
– И какое же? – подозрительно осведомилась Кира. – Надеюсь, ничего неприличного вы от девочки не потребуете?
– Полина поедет в усадьбу к одному моему хорошему знакомому. Он недавно приобрел некое вконец разрушенное дворянское гнездо, восстановил его практически из ничего и теперь желает получить кое-какие настенные и потолочные росписи внутри дома.
– И вы хотите, чтобы студентка-недоучка занялась реставрационными работами в музее?
– О! Это вы льстите! – засмеялся ректор. – До музея этой усадьбе очень далеко. Я там был, самый обычный дворянский дом начала прошлого века. Роспись, как я думаю, там делали деревенские мастера. Ничего ценного в той мазне я не увидел. Куда проще было бы создать новые эскизы и покрыть дом хорошей росписью. И тем не менее мой друг хочет, чтобы именно эта роспись, которая присутствовала в доме до революции, была восстановлена.
– А ее там много?.. Ну, этой росписи, имеется в виду?
– Много. Несколько жилых комнат, столовая, бальный зал.
– Ого! Боюсь, Полина одна не справится. Конечно, она очень старательная и усердная девочка, но одной ей такой объем работ не потянуть.
– А и не надо! Там уже трудится целая бригада наших студентов. Живут больше месяца, почти всю работу уже сделали.
– Работают они там на общественных началах, надо полагать? – не удержалась от подколки Кира. – Без всякой серьезной оплаты своего труда?
Не стоило ей этого говорить, потому что ректор насупился и спросил напрямик:
– Вашей Полине нужно место в общежитии? Учиться ей еще целый год. А работа в усадьбе займет от силы пару недель. Там уже почти все закончено, нужно лишь дописать лица и некоторые детали росписи.
– А те ребята без Полины не справятся?
– Они все работали на подхвате у Ноя.
– У кого, простите?
– Ной Израк – гордость всей нашей академии. Немножко капризный, немножко взбалмошный, немножко неорганизованный, но гений… бесспорно, гений. Очень способный юноша. Он возглавлял реставрационные работы в Копках.
– Где? – снова не поняла Кира.
– Деревня Копки. Сейчас там остаются жилыми всего несколько домов. Но здание дворянской усадьбы, о котором я вам говорил, нынче уже восстановлено, и сама усадьба называется так же – Копки.
– Хорошо. Но этот Ной… Он все еще в этих Копках?
– В том-то и проблема, что нет.
– А где же он?
– Понимаете, он исчез.
– И даже не объяснил, куда именно?
– Наши студенты… к ним нельзя подходить с обычной меркой. Все они гении, именно так они к себе и относятся. И Ной не исключение. Юноша очень одарен, очень! Но при этом он… как бы это помягче выразиться, он бывает… не вполне пунктуален. Лично я думаю, что во время работы в усадьбе вдохновение его оставило, работа показалась скучной, и он отправился по своим делам. Конечно, он вернется, но сроки… Моему другу нужно въехать в усадьбу уже через неделю. Максимум через две! А отделочные работы еще не закончены!
– Значит, Ной бросил своих подопечных, недоделанную работу и попросту удрал?
– Да, но я не сержусь на него за это. Гений имеет право на некоторую чудаковатость.
Но Кира покачала головой. Лично она занималась бизнесом уже не первый год. И могла сказать совершенно точно, иметь дело с человеком, который не выполняет своих обещаний, очень проблематично. Будь он там хоть трижды гением, но если он не умеет держать свое слово, лучше с таким человеком дела не иметь. Лично она не стала бы нанимать такого человека к себе на работу и вообще постаралась держаться от него подальше. Однако ректор был о своем любимом студенте диаметрально противоположного мнения.
– Гений! Чистой воды гений! Ной Израк! Помяните мое слово, вы еще услышите это имя, и не один раз.
Ректор даже не представлял, насколько он был близок к истине. Вот только услышать про юношу с библейским именем Ной друзьям пришлось совсем не в тех обстоятельствах, какие имел в виду господин ректор.
Едва выйдя из кабинета начальства, Кира набрала номер подруги и пересказала ей слово в слово то, что услышала от ректора.
– Другими словами, он обещает Полине место в общежитии, если она сделает работу, которую ей делать совсем не полагается?
– Место в общежитии Полине тоже не полагается, не забывай об этом.
– Я и не забываю, но все-таки отправить девочку одну в какую-то непонятную усадьбу… А вдруг там нет условий для нормального существования?
– Студенты живут в усадьбе больше месяца.
– Но сейчас уже осень. Ночами становится все холодней.
– Согласна.
– И учеба… – продолжала колебаться Леся. – Почему студенты не справились с работой до начала занятий?
– Не знаю. Но у них там вроде бы возник какой-то форс-мажор.
– Еще и форс-мажор какой-то нарисовался, – проворчала Леся и тяжело вздохнула: – Ох, не нравятся мне все эти форс-мажоры. От них добра не жди!
У Киры и у самой было как-то неспокойно на сердце. И поэтому, благо она еще не ушла далеко от кабинета ректора, она вернулась обратно и поставила ему твердое условие.
– Мы поедем вместе с Полиной и проконтролируем, как ее там встретят. Если Полине что-то не понравится, то мы просто развернемся и уедем.
– Пожалуйста. Но я не понимаю, что вам там может не понравиться. Места просто чудесные. И Ной… Вашей Полине будет полезно поработать под его руководством.
– Вы же говорили, что он уехал?
– Возможно, он туда уже вернулся. С этими гениями никогда нельзя ничего предугадать.
– Так, я что-то не понимаю. Вы хотите, чтобы Полина заняла место Ноя?
– Да.
– А если мы приедем, а юноша уже там и работает?
– Это ничего не меняет. Тогда ваша Полиночка поступит в его распоряжение. С ее помощью, я уверен, ребята наконец закончат работы в усадьбе. Так что? Договорились?
Кира обреченно кивнула. Правда, деревня Копки, куда им предстояло ехать, находилась всего в трех часах езды от города, так что можно было успеть смотаться туда и обратно всего за один день. И все равно на сердце у Киры было как-то тяжело. Не нравилось ей предложение ректора, хоть ты тресни. И хоть Кира вертела его так и этак, пытаясь понять, в чем тут подвох и что ее настораживает в этом предложении, найти ответ она так и не смогла.
– Вроде бы все четко и предельно ясно. А вот неспокойно на душе, хоть что делай!
Однако Полина, когда Кира рассказала девушке о предложении ректора, пришла в неожиданно бурный восторг.
– Мне? Дадут место в общежитии? За то, что я поработаю в одной бригаде с Ноем? О-о-о!
– Тебе не нравится?
– Наоборот! Это же моя мечта!
– Погоди радоваться. Я так понимаю, работы там очень много. Недаром ректор так суетится.
– И что? Мне все равно! Я буду работать с самим Израком! И потом я поселюсь в общежитии и буду жить с другими ребятами! Ни мамы, ни Виктора Степановича, ни вас рядом! Это же все, о чем я мечтала!
– А мне казалось, что тебе нравится у нас дома.
– Нравится… да… но… тетя Кира, будем говорить откровенно, вы все уже старые. А я хочу общаться с ровесниками.
И прежде чем Кира успела прийти в себя от такого оскорбления, Полина снова заверещала:
– Тетя Кира! Вы лучшая на свете! Как вам только это удалось?
– Не знаю. Наверное, с годами наработала навык общения с людьми, – ядовито произнесла Кира. – Ты тоже научишься, когда станешь такой древней старухой, как я.
Но Полина даже не распознала яда. Юности свойственна некоторая слепота и глухота в отношении своих близких. И сейчас Полина могла лишь радоваться той удаче, которая выпала на ее долю. Думать ни о чем другом она просто не могла. Будущее рисовалось ей в самых радужных красках. И, как без труда поняла Кира, личность Ноя сыграла тут далеко не последнюю роль.
