bannerbannerbanner
Дама Великого Комбинатора

Дарья Калинина
Дама Великого Комбинатора

Полная версия

Глава 3

За обедом коллегам было о чем поговорить. Помимо обычных тем для разговора появилась еще одна, самая животрепещущая.

– Где были глаза у Димы, когда он нас сюда заселял?

– Лучше спросить, где была его голова!

– Нет, а мне кажется, что он и сам не знал толком, что тут будет.

– Точно-точно! Помните, какой у него был ошарашенный вид, когда он вышел встречать нас с автобуса? Он и сам был в шоке от того, куда попал. Но ради нас сделал вид, будто бы все в порядке.

– Но как же так? Почему так получилось?

– У Верочки надо спросить. Она должна быть в курсе. Последние дни она от Димы не отлипала. Все о чем-то шепталась с ним. Уверен, что они обсуждали нашу поездку.

– Нет, Верочка сама в шоке. Когда ей показали ее номер, она долго плакала. Не хотела в нем оставаться.

– Почему?

– Он выглядит, как медвежья берлога. И в ней стоят медведи в натуральную величину, но не наши симпатичные топтыжки, а жуткие зубастые и когтистые гризли. И у них внутри механизм, так что они периодически рычат и интересуются, можно ли уже съесть маленькую девочку, оказавшуюся у них в доме. Верочке, которая у нас маленького роста и похожа на девочку, такое соседство совсем не понравилось.

– Она даже бегала и просила себе другой номер. Но ей в этом отказали, свободных номеров нет.

– Я знаю, что с ней в итоге согласилась поменяться Галька-вертихвостка. Сказала, что ее номер еще хуже. Но я к ней заходила, у нее вполне симпатично. Разве что в душевой кукла-русалка сидит, мыться мешает. Стены в номере чешуей отделаны – серебряной и голубой. И еще рыбой там почему-то пахнет.

– Рыбой пахнет, потому что внизу искусственный бассейн, где держат форель и карпов.

– Запах свежей рыбы – это даже приятно.

– А номер Верочки над кухней. Вот там, должно быть, и впрямь пахнет.

– И променять свой русалочий номер на берлогу Галка решила потому, что хочет подлизаться к Верочке.

– И зачем ей это?

– Ну как же! Галка уже сколько времени по нашему боссу сохнет. И все без толку. Дима над ней только смеется.

– А Верочка при чем?

– А Верочка – это теперь его правая рука, у Димы с ней неформальные отношения.

– Еще бы! Лучшая подружка жены.

– Вот Галка и рассчитывает, что через Верочку сможет стать ближе к Диме.

– Аферистка!

– Ничего у нее не получится! Верочка крепко предана семье своей подруги. Она никогда не станет помогать Галке, когда каждому известно, что Галка спит и видит, как бы ей занять место Тани.

– Или хотя бы прежней его пассии – Алёнки!

– Не поминай ее имя вслух. Особенно при Тане.

– Так Алёнка еще до нее была. Чего Тане дергаться?

– Все равно. Потом Дима ее к себе на работу взял, и Тане это совсем не понравилось.

– Кому понравится, когда муж бывшую любовницу к себе вновь приближает.

– Да не приближал он ее! Просто пожалел. Без его поддержки Алёнка бы загнулась. Это у нас он ей разрабатывать и возглавлять рекламную программу разрешил. Тут Алёнке и почет достался, и деньги хорошие. А она вон как себя показала.

– Правильно, что Дима ее выставил.

– Где она теперь?

– Я слышала, в какой-то задрипанной турфирме работает, народу горящие туры впаривает.

– Уж не Алёнка ли нас в эту зловещую сказку отправила?

– Выдумаешь тоже! При чем тут она?

Геля прислушивалась к разговору и одновременно жевала. На обед ей удалось подыскать себе вполне сносные котлеты, которые позиционировались как рубленые драконьи потроха, но сильно напоминали говядину. К ним полагался салат из диких трав, в котором преобладала черемша. После того как Геле удалось избавиться от своего вампирского питомника и перебраться в сравнительно спокойный номер Людочки, она заметно повеселела. Новый номер ей положительно нравился. В нем была самая обычная кровать и душевая без всяких особых фантазий. Подумаешь, всего-то и дел, что стены в душевой были расписаны гоблинами верхом на орках. Конечно, небольшое удовольствие мыться нагишом, когда на тебя пялится какой-то урод верхом на еще более уродливой зверюге. Но зато в душевой было нормальное освещение без всяких там искореженных пытками тел. А в комнате за исключением ковра в виде еще одного монстра ничего отвратительного вовсе не было. И хотя идея Гели свернуть монстра в рулон и задвинуть в дальний угол провалилась на корню, настроение у Гели все равно улучшилось.

После обеда продолжились соревнования между молодыми айтишниками. Сегодня на кону стояла премия в сто тысяч. А взломать требовалось банкомат. В принципе ничего сложного в такой работе не было. У них в офисе стояло сразу несколько похожих банкоматов, на которых тренировались молодые технические специалисты. Банк выдвигал свои защитные программы, а ребятам Димы эти программы требовалось обойти и доказать, что их товар куда более современный и выше качеством и поэтому покупать нужно именно его.

Со стороны в этих соревнованиях ничего интересного не было. Сидят себе ребята, смотрят в компьютеры, и вроде бы ничего не происходит. Напряженная работа кипит лишь у них в головах, но ее непосвященному человеку не видно. Но Геля понимала, для дела Диме были нужны лишь эти ребята. А всех прочих он пригласил просто по широте своей души. Дима был человек-праздник, он любил, когда вокруг шумно и весело, поэтому и созвал своих сотрудников в это место, которое, конечно, было очень оригинальным, хотя и пугающим одновременно. Но если не зацикливаться на всех этих страшилках, то тут очень даже ничего.

Во время прогулки Геля наткнулась на интересную парочку. Это была Верочка с Катериной. Та самая Катерина, которая «отжала» у Гели ее номер. Впрочем, Геля из любопытства уже наведалась к Катерине, увидела там сочащиеся слизью и покрытые плесенью стены со свисающей отовсюду паутиной, густо кишащей вполне натурально выглядящими пауками, и нашла, что даже ее прежние вампиры и искореженные рабы были очень даже ничего.

И все же Геля не могла отвести глаз от этих двоих. Видеть их вместе было весьма странно, потому что в обычное время эти двое друг друга недолюбливали и всячески старались свести контакты к минимуму.

Катерина Белогорцева была одной из старейших сотрудниц, она начинала дело вместе с Димой еще двадцать лет назад. Более преданного ему человека Геля не могла себе представить. И ей было даже странно, как это Верочка не смогла до сих пор найти общего языка с Катериной. Вроде бы обе близки к начальству, могли бы дружить между собой. Но почему-то всегда разговоры этих двух женщин заканчивались ссорами.

И сейчас Геля не могла придумать ни одной темы, которая заставила бы этих двоих так по-дружески прогуливаться рядом. Но так как Геле самой нужно было поговорить с Верочкой, то она пошла следом. Нет, она не собиралась подслушивать, даже мыслей таких у нее не было, но…

Но разговор у двух женщин велся на повышенных тонах, и Геля внезапно услышала:

– Нет! Нет! И еще раз нет!

Это кричала Верочка. И вид у нее был возмущенный до крайности.

– Не так все было! Нет! Что ты придумываешь?

Она даже отскочила от Катерины, до такой степени была возмущена.

– Вот ты значит, какая! Подольститься ко мне захотела! Правду выяснить! А я тебе скажу, что будет! Не выгорит у вас ничегошеньки! Дима и не таких еще крутил!

Катерина тоже остановилась и смотрела на Верочку очень враждебно.

– Значит, не хочешь искупить содеянное? А ведь тебе Господь дает для этого отличный шанс.

– Я ничего плохого никому не делала! Всегда за правду боролась! Мне каяться не в чем!

– Ты лучше вспомни Петра Никодимовича!

Верочка замолчала, и Катерина усмехнулась. Но невеселая это была ее усмешка.

– Что замолчала? Вспомнила?

Верочка сделала шаг назад. Она прижимала руки к груди, словно бы ей внезапно стало холодно или трудно дышать.

– Откуда… Откуда ты узнала?

– От старухи Изергиль правда свет увидела.

И снова кривая усмешка.

– Помнишь еще такую?

– Она же умерла, – едва слышно пробормотала Верочка.

– Это ты знаешь. А откуда? Ты же с ней к тому времени уже не общалась. Что надо вы из старухи вытянули, а потом поминай, как звали. Даже на похороны не пришли.

– Я ничего такого не делала, я не виновата, что так получилось!

– Так ли уж и не виновата? А откуда тогда знаешь, что старуха померла? Уж не потому ли, что сами вы бабку к праотцам и спровадили? Ты и твоя подружка-тихоня!

Верочка отшатнулась еще дальше.

– Ты что говоришь-то? Грех какой!

– Про грех вспомнила! Ты бы лучше про него думала, когда к доктору Карапетянову бегала. Вот тогда грех был, так грех.

Верочка стала совсем бледной. Кажется, каждое слово Катерины впивалось ей прямо в душу. А Катерина на нее надвигалась, неумолимая и величественная, словно сама Немезида.

– Гадина ты! Не жить тебе счастливо! Попомни мое слово, скоро от собственной злости и жадности загнешься! Вот уже желтая вся стала, видать скоро конец твой!

Верочка и впрямь как-то пожелтела. От злости, должно быть. И какое-то время Геле казалось, что Верочка, несмотря на малый свой рост, сейчас вцепится Катерине в волосы. Но она сдержалась и вместо этого резко повернулась и бросилась бежать прочь. Катерина сделала движение, словно хотела схватить Верочку. Даже руку протянула ей вслед. Но затем передумала. Рука упала вдоль тела. А сама Катерина, пошатываясь, подошла к скамье и буквально рухнула на нее. Страхолюдные грифончики, в виде которых были сделаны подлокотники, прямо содрогнулись под ее весом.

Несмотря на то что поле боя и победа остались за Катериной, это далось ей нелегко. Женщина так тяжело дышала, что своим дыханием заглушала все вокруг. И лицо у нее стало красным, а щеки те и вовсе алели, словно две крупных помидорины. Геле даже стало страшно за нее. Все-таки Катерина была уже немолода, пятый десяток бабе пошел. Да и телосложение у нее было такое, кровь с молоком. И вот теперь Геля боялась, как бы эта кровь не бросилась Катерине в голову.

 

И Геля поспешила к женщине:

– С тобой все в порядке?

Катерина не ответила. Она молча копалась в своей сумочке.

– Помощь нужна?

Катерина нашла какие-то таблетки и вытряхнула две штучки на ладонь.

– Вода есть? – хрипло спросила она.

Вода у Гели была с собой. Катерина выхватила у нее бутылочку и жадно выхлебала ее всю до капли. Таблетки она закинула в рот и тщательно разжевала. Постепенно краснота с ее лица ушла. То ли вода оказала свое целебное действие, то ли таблетки помогли.

– Я издалека видела, что вы с Верочкой опять сцепились. Чего вы поделить все не можете?

– Сука она.

– Кто? – удивилась Геля. – Верочка? Да нет, нормальная.

– Это ты у нас ненормальная. Блаженная ты, Геля! Уж на что я молюсь усердно, а в доброте ты меня переплюнула. Во всех-то ты одни положительные качества видишь. Даже такую пройду, как эта Верочка, обелить пытаешься. А ведь на ней ни одного белого пятна нету. Если бы ты про нее знала столько, сколько я знаю, ты бы ее… Даже слов таких нету, как бы ты ее запрезирала!

– Да за что же?

– А за то, что она мать свою в гроб вогнала. И бабку! Да еще и брата своего изничтожила.

Катерина мрачно смотрела на Гелю, а та прижала руку к губам.

– Не может быть!

– Может!

– Почему же Верочка тогда на свободе?

– Хитрая очень. Доказательств против нее у полиции не нашлось. Но я точно знаю, она это сделала. Да и она сама свою вину чувствует. Видела, как она от меня драпанула?

Геля кивнула. Паническое бегство Верочки заставило ее поверить словам Катерины. Видимо, была толика правды в тех обвинениях, которыми та сыпала, иначе не умчалась бы Верочка от нее сломя голову.

– Так надо Таню предупредить. И Диму! Они должны знать, с кем имеют дело.

– Дима не поверит. Еще бы! Лучшая подруга жены. Нет, не поверит. А Таня… Сдается мне, что и сама Танька из того же теста слеплена. Недаром говорится, с кем поведешься, от того и наберешься. Танька сама чистенькой казаться хочет, всю грязную работу за нее Верочка делает. А вот выгоду Таня пожинает. Она еще хитрей Верочки, если хочешь знать мое мнение.

– Как же Дима с такой живет?

– А потому и живет, что и сам с гнильцой.

– Ну, это ты уж брось!

Но Катерина не позволила себя переубедить.

– Не знаешь, так и молчи!

И поднявшись, она пошла прочь. А когда Геля пыталась ее догнать, грубо прекратила разговор.

– Попомни мое слово, отольются Верочке чужие слезки. Бог все видит! Скоро уже час расплаты! Скоро! Иди! И когда услышишь, что Верочке кирпич на голову упал, то знай, это не просто так произошло, а как расплата за все ее злые дела.

Геля вернулась к себе в номер, потрясенная всем услышанным, и легла в кровать, чувствуя себя совершенно больной. Позвонил муж, который был в деревне у своего отца. Он сразу по голосу понял, что у жены дела обстоят не совсем ладно.

– Вроде бы отдыхать ехала. Что случилось-то?

Геля не любила тайн, так что изложила мужу разговор с Катериной.

– Катерина – это такая громоздкая дама? На глыбу смахивает?

– Да, это она.

– А Верочка – это такая мелкая егоза, что всюду свой нос сует?

– Правильно.

– Битва Давида с Голиафом. Помнишь, кто там победил?

– Я бы поостереглась делать ставки. У Катерины есть против Верочки какой-то камень за пазухой. И если я правильно все поняла, там даже не один.

– Главное, ты в это дело не суйся. Без тебя разберутся.

Ангелина обещала мужу, что будет паинькой. И немного успокоенная тем, что есть в этом мире человек, которому ее судьба не безразлична, повернулась на другой бок и заснула. Проснулась она уже вечером. Сперва испугалась, что проспала ужин, но потом услышала голоса под окном и поняла, что народ еще только подтягивается к ресторану. Имелось время, чтобы прихорошиться, чем Геля и занялась.

Она взяла с собой три вечерних наряда, которые намеревалась в этой поездке выгулять и выпустить в свет. А то совсем безобразие, такие красивые вещи, и висят в шкафу, где их никто не видит. Просто возмутительно! Оскорбительно для модельеров и людей, их сшивших.

– Общество надо радовать хотя бы своей красотой.

И приняв такое решение, Геля принялась усердно наводить марафет. Наложила вечерний макияж, который неожиданно получился у нее на редкость удачным. И глаза выразительными сделались, и кожа нежной и матовой, и губы соблазнительными, хоть их целуй. Волосы у Гели были прямыми, но зато их было много. Из них получился превосходный тяжелый узел на макушке, куда Геля воткнула три перламутровые шпильки, привезенные ей мужем из Вьетнама. Такой макияж и такая прическа идеально подходили к любому из нарядов Ангелины. И в одном нижнем белье она застыла перед разложенными на кровати платьями.

– Какое же выбрать?

Нежно-розовое с кружевами было просто восхитительно, но никак не подходило к сегодняшнему настроению Ангелины. А оно у нее почему-то было по-прежнему тревожное. Ей казалось, что совсем рядом с ней непременно и в самое ближайшее время должно случиться что-то плохое. К такому настроению подходило второе платье из серебристой парчи с черными узорами. Но оно было с длинными рукавами и глухим воротником. А погода на улице стояла совсем теплая. Вряд ли такое платье годилось. В нем можно было сомлеть.

– И что остается?

А оставалось платье цвета старой слоновой кости, которое было богато украшено шелковой вышивкой. У него были рукава три четверти, но оно было сшито из воздушной ткани, свободно колышущейся и создающей легкий ветерок. Очень красивое платье, к которому у Гели были янтарные бусы цвета густого засахарившегося меда, подарок ее бабушки. Бусы были поистине шикарными, их можно было обмотать вокруг шеи хоть два, хоть три раза. Они казались несколько громоздкими, но зато так восхитительно ласкали кожу. На ноги Геля надела черные туфли, которые были классикой и годились ко всем трем платьям. Сбоку Геля прицепила на туфельки две крохотные бабочки из янтаря, которые опять же дополнили картину.

К розовому платью у Гели были припасены для украшения розочки из стразов, а к серебристому симпатичные серебристые звездочки. Геля была женщиной разумной и покупать туфли и сумочку к каждому новому платью не собиралась. Все хорошо в меру, знаете ли.

Кинув в зеркало последний взгляд, Геля осталась довольна своим отражением. Она улыбнулась и помахала ему рукой, а потом не удержалась и послала еще и воздушный поцелуй. Отражение не осталось в долгу. И расстались они очень даже довольные друг другом.

В ресторане было уже полно народу. Играла приятная музыка. И что особенно радовало, на этот раз обошлось без излюбленных владельцами базы ужастиков. Ну, почти. Разве что с потолка свисали гирлянды сушеных летучих мышей, да на стеклах были изображены сказочные персонажи с метлами или на драконах, и еще музыкальные инструменты были украшены паутиной и какими-то жуткими картинами-наклейками, да сами музыканты играли в масках монстров. Вот, собственно говоря, и все.

– Похоже, я начинаю потихоньку привыкать, – с радостью отметила Геля. – Если ничего хуже не случится, то отдых вполне удался!

Геля не опасалась, что останется без компании. Все-таки среди айтишников мужчин гораздо больше, чем женщин. Неохота женщинам пахать эту ниву, да и мозги у них устроены иначе. Геля была уверена, даже заявись она в брюках и футболке, у нее и так не было бы отбоя от кавалеров. А уж когда она явилась такой красавицей… Не прошло и нескольких секунд, Геля даже не успела толком оглядеться, как возле нее уже образовалась компания из молодых и не очень молодых мужчин, каждый из которых желал с ней пообщаться.

– Какая ты красавица!

– Мы даже не подозревали, что ты такая.

– Садись за наш столик.

– Нет, за наш!

Геля никого не хотела обижать. Она ко всем своим коллегам мужчинам относилась ровно. У нее есть муж, и об этом она всегда помнила. Но немножко поболтать, почему бы и нет? В этом ничего плохого. И можно немножко пофлиртовать. Мужчинам будет приятно, они почувствуют себя нужными и востребованными, а ей все-таки тренировка. Так она и сидела в окружении сразу пятерых кавалеров, с бокалом мартини и тарелкой, на которой красовались кусочки белого хлеба с черной икрой. Вообще, как заметила Геля, все выставленные блюда были либо покрыты глазурью из темного шоколада, либо выставлялись на салфетках черного цвета, либо имели в своем оформлении какой-нибудь элемент декора обязательно черного цвета.

– В этом месте хорошо Хэллоуин отмечать или Вальпургиеву ночь праздновать. Наверное, в эти дни владельцы гребут такие деньжищи, что потом все оставшееся время декор уже не меняют.

– Зачем менять, если это приносит доход?

– В Питере был клуб, где каждые выходные отмечали Новый год, – вспомнила Геля. – Стояла елка. В полночь звучало поздравление президента. За счет заведения разносили шампанское. Конфетти, оливье. Мы отмечали Новый год в апреле и нам с друзьями понравилось.

– Чего не скажешь про это место.

– Правда, оно жуткое?

– Как у тебя в комнате? У всех нас просто жуть полнейшая.

Геля собиралась объяснить, что у нее как раз все очень прилично, благодаря тому, что она уступила свой номер руководителя подчиненной и ее сестре, но промолчала. Людочка тоже присутствовала в ресторане. И с ней была девушка, очень похожая на нее, но куда менее яркая и сочная. Казалось, все краски жизни достались из двух сестер старшей. Младшая унаследовала лишь изящную фигуру и большие выразительные глаза. Но кто там разглядит в полумраке эти глаза! Ренат и не думал смотреть на предложенную ему «невесту», несмотря на все усилия Людочки и, прямо сказать, острую нехватку других партнерш. Да и то правда, одета девушка была очень скромно. Ну, прямо очень.

Подозвав Людочку к себе поближе, Геля спросила:

– Ты что же свою сестру для праздника совсем не приодела?

– Во что? – прошептала Людочка в ответ. – Я только для себя вещи взяла. А эта дуреха не догадалась захватить с собой что-нибудь понаряднее.

– Тогда подзови ее и пойдемте со мной.

Уже подходя к номеру, они столкнулись с Димой, который шел к ресторану в сопровождении Тани и Верочки. Последняя уже оправилась от своего потрясения, выглядела вполне нормально и ничем не напоминала ту затравленную обозленную дикую кошку, которую случилось наблюдать Геле сегодня.

Дима приветливо улыбнулся им. Пожал руку Людочкиной сестре. И спросил:

– Куда идете?

Людочка с сестрой молчали. Не знали, как Дима отнесется к тому, что они выселили руководительницу, а сами заняли ее номер.

– Девочки позвали меня к себе, хотят показать мне кое-что.

– Скоро начнется программа. Будут конкурсы и призы.

– Мы успеем.

– Мы придем.

Дима кивнул им и уплыл дальше, навстречу восторженным голосам и смеху. Да, это он любил. Быть в центре внимания, быть любимым, быть обожаемым. А кто, положа руку на сердце, этого не любит?

Взглянув им вслед, Геля заметила, что Верочка как-то странно приволакивает ногу. Как будто бы она у нее затекла или Верочке только что всадили в заднюю часть хороший шприц с раствором. И невольно Геля задалась вопросом: что у нее с ногой?

– Пошли скорее, – поторопили Гелю девушки. – А то и впрямь опоздаем.

Из двух предложенных платьев сестре Людочки больше подошло розовое. Геля сама накрасила девушку, постаравшись максимально улучшить небогатый арсенал, данный той природой. Тон наложила поярче. Губы обвела мастикой, чтобы придать их объем и соблазнительную пухлость. Волосы у девушки тоже оказались не ахти, тусклые и редкие. Что с такими делать, Геля даже не представляла. Но тут ее взгляд упал на висящую на стене картину, вышитую нитками. У бредущего по лесу лешего была такая густая борода из ниток, что грех было ею не воспользоваться. Мгновение и Геля уже чекрыжила бороду своими маникюрными ножничками.

– Ой, что вы делаете! Вас же заругают. Испортили имущество.

– Уверена, что они этого даже не заметят, – отмахнулась Геля. – И вообще, тут все вокруг такое страшное, что хуже уже не будет.

– Вы тоже так думаете? – обрадовалась девушка. – А у меня прямо мороз по коже пробежал, когда я сюда приехала. Стою и думаю, заходить или удрать? А тут Люда звонит. Спрашивает, ты приехала? Да еще так строго говорит. Ну, я и сказала, что приехала. Такого страху натерпелась, пока Люду ждала. Смеркалось уже, я стою, лес вокруг шумит. Вдруг откуда ни возьмись, появляются два человека и обсуждают, как они вдвоем какого-то беднягу завалили. Меня увидели, замолчали. А я стою ни жива ни мертва. Все, думаю, теперь они и меня прикончат.

– Тебя за что?

– Вроде как я теперь свидетельница. Разговор их слышала. И лица видела.

– И узнать сможешь?

– Могу. Очень даже запросто.

 

– А кого именно они убили? И за что?

– Нет, этого они не говорили. Хвастались больше, как один ему башку размозжил, а другой ноги переломал. И главное дело, спокойно так это между собой обсуждали. Будто бы для них это самое обыденное дело – человека убить.

– Это какая-то ошибка.

– Ой, как же мне страшно! Вот я платье ваше надела, красивое оно, а про себя стою и все время думаю, зачем мне это платье, если жить мне, может быть, осталось всего несколько минуточек.

И губы у девушки задрожали.

– Людка, пообещай, что тогда моего пацана себе возьмешь.

Люда в восторг от такого предложения отнюдь не пришла и самым строгим голосом запретила своей сестре даже думать о смерти.

– Я тебя пригласила в приличное общество, среди нас убийц нету!

Судя по выражению лица сестры, она в этом очень сильно сомневалась. Геля не знала, смеяться ей или пугаться. И в итоге решила, что лучше побыть одной, привести мысли в порядок.

– Вы идите, девочки, а я через минутку вас догоню.

Девушки поспешили обратно в ресторан, и Геля услышала, что на улице они снова столкнулись с кем-то из сотрудников. Но с кем именно девушки пошли в ресторан, Геля так и не разобрала. Она позвонила мужу, предупредила, что идет на развлекательный вечер, и что у нее все в порядке. Муж пожелал ей хорошо провести время. Голос у него был утомленный. За целый день муж наработался в огороде, помогая деду копать поле под картошку. Несмотря на то что прилавки магазинов ломились от привозных товаров, дед упрямо хранил верность родному урожаю.

Ничего не скажешь, и морковка у него урождалась отменно сладкой, и тыква была такой, что не сравнить с магазинной. И даже простецкие кабачки, в которых вообще кроме клетчатки да воды, считай, и нет ничего, у деда получались совсем другого вкуса, чем магазинные. Про огурцы и говорить нечего. Хрустящие да пупырчатые, они были хороши и в засолке, и в маринаде, и так с солью да укропчиком. Единственное, в чем дед чувствовал себя ущемленным, так это в урожаях заветной его ягоды – клубничка никак не хотела давать хозяину богатый урожай. И поэтому дед отрывался на другом, сажал черешню, голубику и жимолость. Видимо, надеялся, что капризница увидит, как стараются новенькие, образумится и начнет уже наконец радовать его своими крупными и красными ягодками.

Поговорив с мужем, Геля сразу почувствовала прилив бодрости. И весело напевая, вышла из номера. На улице уже совсем стемнело. Луны не было видно, звезд тоже. И когда Геля пошла по извилистой дорожке, путь ей освещали разве что фонарики в форме черепов. В сочетании со скамейками в форме скелетов, также мерцающими загадочным потусторонним светом, это производило сильное впечатление. Гелю все сильней била дрожь. И она то и дело прибавляла шагу, чтобы поскорей добраться туда, где свет, где люди, где звучит музыка и слышен звонкий смех.

– Мне не страшно! – уговаривала она себя. – Я не боюсь! Ничуточки не боюсь!

Но ей все равно было страшно. И она ужасно изрядно боялась. Может быть, поэтому ей и померещилась большая черная тень, мелькнувшая между домиками. Геля заметила ее краем глаза, но поворачивать голову не стала. Если там кто-то есть, то лучше пусть он не знает, что Геля его тоже видела. Может, тогда он позволит пройти ей дальше. А почему он? Может быть, она? Или вовсе оно? И Геля, сама удивляясь себе, пустилась бежать. На каблуках и по выложенной булыжником дорожке бежать было неудобно, но Гелю это не останавливало. Подхватив свои пышные юбки, она летела так, что ветер свистел у нее в ушах.

Ей показалось, что темная тень бросилась за ней вдогонку. И Геля прибавила ходу, каждую минуту рискуя споткнуться и упасть. Что с ней будет тогда, она предпочитала не думать. Темная тень ощущалась совсем рядом, но все же близко не совалась. Геле показалось, что иногда она видит что-то алое, а иногда мелькало что-то рыжее. Но лишь оказавшись в освещенном круге площадки перед рестораном, Геля остановилась. Тут она перевела дух и оглянулась. Ей показалось, что на границе тьмы и света кто-то стоит. Она пригляделась. Вроде бы женщина. Вроде бы знакомая. Но откуда? Геля моргнула, а когда вновь открыла глаза, женщина уже исчезла.

– Показалось.

Больше ей по дороге никто не встретился, все были уже в ресторане.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru