Дарья Донцова
Последняя гастроль госпожи Удачи

Глава 3

– Почему я не знала об этом месте? – удивилась Наталья. – Кофе прекрасный, хачапури неземного вкуса.

– Заведение расположено на отшибе, его посещают только местные жители, – ответила я, – но и они не все в курсе. В основном здесь бывают те, кто живет в поселках Голубая Курица, Ложкино и Вилкино. «Папа Сулико» находится не на шоссе, случайно сюда не попадешь.

– Закажу пару хачапури домой, – воскликнула Павлова. – Как вам мое предложение?

Я взяла с блюда кусок пирога с сыром и сделала вид, что поглощена едой. Второй раз за сегодняшний день я выслушала историю Анатолия Митина. Наталья, как и Зоя Игнатьевна, сообщила, что артист лежал в клинике «Человек здоровый», выздоровел, снискал шумную славу и в благодарность за удачное лечение согласился стать послом ее благотворительной программы «Дом человека», которую придумала Павлова. Посол проекта не очень много работает, он проводит аукционы, улыбается журналистам и, главное, агитирует своих богатых приятелей и их друзей раскошелиться. Собранные средства идут на покупку жилья тем, кто остро в нем нуждается. Торги уже подготовлены, вот-вот стартуют. А Митин скончался, замены ему пока нет. В мае начался сезон отдыха, большинство певцов-танцоров поехали в турне по курортным городам. Наташа несколько дней висела на телефоне, но так никого из знаменитостей и не нашла. На крайний случай можно провести мероприятие самой, но владелица клиники знала: на нее богачи не клюнут, да и зажиточных друзей у нее нет.

Во время грустных раздумий Павловой позвонила Зоя Игнатьевна – просто так, чтобы поболтать, Наташа обрадовалась и сообщила ей о своих трудностях. Бабушка Маневина вмиг уладила дело, предложила позвать жену своего внука, пообещала, что Дашенька живо вытрясет из толстосумов солидные деньги, обеспеченных знакомых у нее много. И сама Зоя примет участие в акции, а с ней примчится вся Москва.

– Пожалуйста, помогите, – просила меня Павлова, – если мы добудем денег, то купим жилье семье Полотняновых, у них семеро детей. И ремонт до осени сделаем. Нина постоянно ломает голову, как ребят накормить, одеть. Живут они в двушке, спят буквально на голове друг у друга. Ниночка уборщица, моет подъезды, подрабатывает как поденщица.

Наталья смела ладонью крошки со стола.

– Валера, отец семейства, грузчик, на все руки мастер. Квартиру им самим никогда не приобрести. Деньги, которые мы соберем на аукционе, пойдут им на дом. Я нашла большую избу в деревне в Московской области. Десять комнат, участок, огород, фруктовый сад, корова, куры. Все разом продают, просят недорого, оставляют кухню, мебель, даже заготовки с прошлого года. Хозяйка дома умерла, а ее сын живет в Америке, ему мамино наследство без надобности, он не станет сельским хозяйством заниматься. Я объяснила ему, кому жилье предназначено, Николай цену ниже плинтуса опустил. Спасибо ему.

Я молча слушала Павлову. Многодетные матери вызывают у меня глубокое уважение и восхищение. Мне самой такой подвиг не по плечу. Мне-то и с двумя ребятами непросто пришлось и морально, и материально. Но у меня была просторная квартира и престижная работа. Я преподавала французский язык в разных вузах, имела частные уроки. Да, вставать приходилось в пять тридцать утра и, зевая на ходу, нестись к восьми на основную службу, которая завершалась в три часа дня. Кое-как вбив в головы студентов знания, я начинала носиться по домам. Некоторые репетиторы ухитряются набрать учеников в одном районе, мне, увы, так никогда не везло. Дети жили в разных концах Москвы, я прекрасно знала все станции метро, входы-выходы, автобусные-троллейбусные-трамвайные маршруты. Домой мать семейства вваливалась еле живая, и начиналась третья смена: проверить уроки, постирать-погладить, приготовить еду. Несмотря на большую занятость, денег на расходы катастрофически не хватало, а дети росли как на дрожжах. Помню, один раз купила Маше туфельки на лето и выдохнула: ура! Об обуви можно пока забыть. Через неделю Манюня пожаловалась:

– Большой палец в носок упирается.

Я чуть не зарыдала, но, конечно, приобрела новые туфли, а они дней через двадцать тоже стали малы. В тот год я за июнь-июль-август разорилась на пять пар. Нога у девочки стремительно росла. Но у меня-то было всего двое детей. А у Нины семь! Муж получает мало, она сама бегает с ведром-тряпкой, квартира крошечная. Может, нужно было родить троих, ну от силы четверых? Надо же реально оценивать свои возможности.

– Большинство деток у Нины с проблемами по части здоровья, – продолжала Наталья.

Я вздохнула. Чтобы сесть за руль и выехать на дорогу, необходимо научиться управлять автомобилем, получить права. А вот детей можно производить на свет бесконтрольно, диплома о том, что семейная пара достойна стать родителями, не выдают, на папу-маму нигде не обучают. Если же вы вслух заявите, что семье профессиональных алкоголиков, наркоманов или психиатрических больных нельзя рожать детей, тут же понесутся крики об ущемлении прав любителей бутылки, запрещенных препаратов и членов общества дружбы с инопланетянами. Но почему негодующие не думают о том, как жить больным детям, будут ли их маргиналы-родители лечить и вообще какова судьба любого, даже совершенно здорового младенца, если его отец с утра до ночи пребывает в неадекватном состоянии? Наверное, Валерий из числа таких.

Очевидно, все эти мысли отразились на моем лице, потому что Павлова быстро сказала:

– Валера не пьет, только курит. Нина со всех сторон положительная, но она воспитывалась в детском доме для ребят с проблемами обучения. Девочка очень хотела иметь свою семью и создала ее. Мы купим дом, переселим Полотняновых в деревню. Там есть корова, курочки, огород, сад, все будут сыты.

Я собралась сказать, что на земле надо много работать, корову ни свет ни заря доить придется. И сельским делам научиться надо. Но вовремя прикусила язык.

– Ради голодных милых деток Полотняновой помогите провести очередной аукцион, – просила Наташа. – Я вас познакомлю с Ниной, вы сразу поймете, как ей наша помощь нужна. Она умница, любит…

Наталья вдруг осеклась и уставилась на симпатичную брюнетку, которая только что села за столик у окна. К посетительнице подбежала официантка со словами:

– Дорогая Светлана Федоровна, вам как всегда? Два больших хачапури с куском ананаса?

– Да, Леночка, – кивнула брюнетка, – верно.

– Мне так жаль вашего друга, – продолжала девушка, – когда вы ходить к нам перестали, я думала, вы уж больше здесь не появитесь.

– Я уезжала на некоторое время, – вздохнула брюнетка, – и вот вернулась.

– Мне на секунду мысль в голову пришла, – пробормотала Елена, – что он вас дома ждет.

– Нет, дорогая, мой любимый умер, пресса не врет, – мягко возразила брюнетка.

– Простите, простите, простите, – зачастила официантка, – я веду себя как полная дура.

– Все в порядке, милая, – улыбнулась дама.

– Это из-за ананаса, – начала оправдываться девушка, – Анатолий нашего повара научил такие хачапури делать. Вот я… и… ну…

– Понимаю, – кивнула Светлана Федоровна, – я тоже такие люблю. Будьте добры, принесите заказ к машине, я там посижу, не могу в ресторане находиться, воспоминания одолевают.

– Уже лечу на кухню, не сомневайтесь, вам самые лучшие сделают, – заверила Елена.

Брюнетка удалилась, я перевела взгляд на Наталью и увидела, что она наклонилась под стол.

– У вас все в порядке? – спросила я.

– Я купила красивые ботиночки, а у них постоянно шнурки развязываются, – прокряхтела Наташа и выпрямилась. – Так как, поможете обездоленным людям въехать в новый дом? Очень прошу вас! Умоляю!

Я кивнула.

– Хорошо.

– И расскажете об акции своим друзьям, людям со средствами? – обрадовалась Павлова.

Мне пришлось снова согласиться.

– Да.

Павлова захлопала в ладоши.

– Зоечка Игнатьевна вас так расхваливала, называла добрейшей, умнейшей. Я подумала: Маневина просто любит жену внука. Но сейчас вижу, что вы такая на самом деле! Подпишите, пожалуйста.

– Что это? – спросила я, глядя на стопку бумаг с текстом, набранным мелким шрифтом.

Наталья закатила глаза.

– Государство требует. Оно свой кусок всегда отожрет. Налоги. Не удивляйтесь, вы там названы «ведущая и соорганизатор», внимательно изучите договор.

Я начала читать первый лист. «ООО “Благаукционвесть” в лице генерального директора Натальи Ильиничны Павловой, проживающей: Москва, улица…» Меня одолела зевота, я быстро пропустила адрес и паспортные данные устроительницы и наткнулась глазами на свою фамилию. «…госпожа Васильева, именуемая далее “Исполнитель”, составили договор…» По спине пробежал озноб! Господи, да тут страниц десять. Ну почему мне всегда при виде нудных документов отчаянно спать хочется?

– Дашенька, вы устали. Может, лучше покажете договор своему адвокату? – донесся словно сквозь вату голос Павловой. – Честно говоря, это чистая формальность. У нас с вами финансовых расчетов-то нет. Ни я вам, ни вы мне ничего не должны. Я вас обмануть не могу, нет предмета мошенничества. Наоборот, это вы можете меня вокруг пальца обвести, если сейчас согласитесь помочь, а потом откажетесь. Быстро замену ведущей не найти.

– Не в моих правилах так поступать, – возразила я.

– Тогда не мучайтесь, – сказала Павлова, – подпишите тут, потом здесь.

Я взяла протянутую ею ручку.

– Отлично, – обрадовалась Наталья, глядя на мою подпись. – Ну! Поедем к Нине? Ведущей аукциона нужно увидеть человека, для которого мы собираем средства.

Я украдкой взглянула на часы.

– Далеко ехать?

– Это совсем рядом, – заверила Павлова, – Старое Тушино.

Глава 4

Многодетная семья Полотняновых проживала на первом этаже пятиэтажки, которую давно было пора отправить под снос. Из-за двери, обитой дешевым дерматином, не доносилось ни звука. Наташа постучала в створку кулаком.

– Кто там? – спросили из квартиры.

– Позови маму, – потребовала Наталья, – скажи, пришли Павлова и Васильева.

Загремел замок, дверь приоткрылась, в нос ударил крепкий запах какого-то варева, на пороге стояла полная тетка неопределенного возраста.

– Здрассти, Наталья Ильинична, – произнесла она неожиданно тонким голосом.

– Девочки, знакомьтесь! – весело сказала Наташа. – Нина, перед вами Дарья Васильева. Она проведет аукцион, и мы сможем купить вам дом.

Хозяйка как подкошенная упала на колени, ее лоб со стуком ударился в пол. Я увидела ее макушку и поняла, что Полотнянова красит волосы в темный цвет, от природы она светло-русая.

– Дай вам Бог здоровья на многие годы! – закричала Нина.

– Встаньте, пожалуйста, – испугалась я.

Но мать семейства обхватила мои ноги.

– Нет. Я недостойна вровень с благодетельницей стоять.

Мне стало так неудобно, что и не передать словами. Не люблю, когда кто-то меня ругает, но при изливании чужого недовольства или злобы я знаю, как себя вести: не стоит оправдываться, доказывать свою порядочность, надо пожалеть того, кто испытывает к вам ненависть. А вот что делать, когда вас превозносят? От дифирамбов я всегда испытываю неудобство, потею, краснею, глупо хихикаю, выгляжу еще глупее, чем есть на самом деле. И сейчас я чувствую себя отвратительно, до сих пор никто еще не падал передо мной ниц. Поверьте, сей казус не доставил мне радости. Я не Иван Грозный, не Петр Первый, не Екатерина Великая, не святая икона…

Я с мольбой посмотрела на Павлову.

– Нина, встань, – попросила та, – не смущай Дарью. Лучше покажи, как вы живете.

Хозяйка квартиры ловко вскочила.

– Раз велите, я так и сделаю.

Для осмотра маленькой двушки хватило десяти минут, потом я кое-как ухитрилась сесть за крошечный столик на микроскопической кухне и не удержалась от вопроса:

– Как вы здесь помещаетесь?

– Дети в разное время бывают дома, – пояснила мать, – все посещают ясли, садик, школу, возвращаются не скопом. На кухне одновременно усаживается пять человек. Спим на полу на надувных матрасах, они на балконе сейчас спрятаны…

– Ужас! – выдохнула я.

– Нет, все хорошо, – оптимистично улыбнулась Нина, – главное, дети рядом. Остальное пустяки. Ну, иногда возникают трудности. Хотя у кого их нет? Тяжело, конечно, материально. Вот, Катюше надо одежонку прикупить, обносилась вся.

Я посмотрела на девочку, которая, опустив голову, молча стояла у косяка, и сказала:

– И сумочка ей не помешает, если вон та розовая, с принтом в виде танка, Катюшина, то лучше купить другую. Не для девочки эта картинка. Хотя этот цвет и мальчику не понравится.

– Ненавижу сопли-слюни, – вдруг выпалила Катя. – Значит, раз я женщина, то должна вещи как у тупой Барби носить? Все так думают! Подарили мне жуть такого цвета, как поросенок Фунтик! Спасибо! Я наклеила на нее переводную картинку, и мне сразу лучше стало.

– Пока не получается дочурку приодеть, – попыталась замаскировать грубость подростка Нина. – Раньше я брала вещи в секонд-хенде, он на соседней улице работал. Хозяйка добрая, бесплатно мешок шмоток мне давала. Я его дома разбирала, почти всегда хорошие вещи находила. Но бизнес у Галины Леонидовны лопнул. Позавчера я пошла к ней, хотела попросить юбку для Катюхи, а на двери висит объявление: «Закрыто». Осталась доча к лету в теплых штанах.

Хмурая девочка сгорбилась, но продолжала стоять молча. Мне стало невероятно ее жаль.

– А где остальные дети? – спросила Наташа.

– Кто в школе, кто в садике, кто в яслях, – пояснила мамаша. – Катюха приболела, ей освобождение от уроков до конца недели дали. Не волнуйтесь, не вирус у нее. Живот болел. Нам в соседнем супермаркете дают бесплатно продукты, на которые срок годности истек. Все равно их выбрасывать надо. Да известно, что йогурты после даты, которая на крышке стоит, еще дней семь есть можно. Я детей спокойно ими кормлю, никогда проблем не было. И вдруг! У Кати прямо беда! Пять дней понос! Хотя, может, зря я на йогурт грешу? Возможно, сосиски виноваты. Они в руках скользили, когда я их из вакуума вытащила. Помыла как следует, подольше поварила, но все равно…

– Если разрешите, мы с Катей сходим в торговый центр у вашего дома, я куплю ей летнюю одежду, – перебила я хозяйку.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – снова стала бить поклоны Нина.

– Дашенька, зачем вам ходить с девочкой по этажам? – вмешалась Павлова. – Лучше поступим иначе. Я дам Катеньке денег на обувь. А вы на юбочку и футболку. Нина ей сама обновки купит, они с дочкой походят где хотят, заодно и удовольствие от шопинга получат.

Хозяйка опять попыталась рухнуть на колени, но я развернулась и поспешила в прихожую, где оставила сумку.

Вынув кошелек и увидев, что мы с Павловой у вешалки одни, я тихо спросила:

– Сколько стоит одежда для подростка? Моя дочь уже выросла, давно работает, сама себя обеспечивает. Тинейджеров в нашей семье нет, я не владею информацией.

– Если дадите две тысячи, Катя от радости в обморок упадет, – заверила меня Павлова.

– Неужели за эти деньги можно купить что-то приличное? – изумилась я.

– Они же не пойдут в бутик «Шанель», – улыбнулась Наталья, – направятся в центр «Все по одной цене», найдут там кучу вещей.

– Неудобно такую маленькую сумму давать, – пробормотала я и вытащила пару купюр.

Павлова погладила меня по плечу.

– Дашенька! У вас доброе сердце, но баловать Катю не стоит. Другие девочки будут ей завидовать: старшая сестра вся в обновках, а у них что?

– Если дети завистливы, то они расстроятся и когда Катя покажет одно платье, – заметила я.

– Согласна, – кивнула Павлова, – но есть нюанс. Ребята знают, что одежду им приобретают по очереди. Сейчас ее получила Катя, значит, следующей кофточку купят Лене. Мать покупает каждому ребенку по одной-две вещи. Так у них заведено. Появление Катерины с кучей пакетов вызовет отрицательные эмоции. Поверьте, я постоянно имею дело с теми, кто не может себе позволить дорогостоящие покупки, а у вас, слава Богу, такого опыта нет. Две тысячи – прекрасная сумма. Спрячьте лишние купюры. Лучше через месяц дайте денег для другой девочки. Это будет справедливо. Я вручу Нине одну тысячу. Посмотрите на мои ботиночки.

Я опустила взгляд.

– Красивые, правда? – продолжала Наталья.

– Очень, – согласилась я. – Лаковые, украшены стразами, на маленьком каблуке, сбоку молния. Наверное, дорогие.

– Да, они стоят немало, – подтвердила Павлова, – но точь-в-точь такие же, сделанные трудолюбивыми китайцами, на рынке стоят девятьсот рублей.

Я продолжала рассматривать ботинки Натальи, не понимая, отчего в душе возникло беспокойство.

Павлова вытащила из моей руки две купюры.

– Дашенька, вы не должны испытывать неудобство из-за своей обеспеченности. Вы что, украли состояние, ограбили кого-то, обманули, смошенничали?

– Нет, – ответила я.

Наталья добавила к моим купюрам свою ассигнацию.

– Поможете провести аукцион, добудете семье Полотняновых мешок дублонов на дом в деревне. Окажете малообеспеченным людям неоценимую помощь. Они из тесной норы благодаря вам уедут. Не терзайтесь из-за своей якобы жадности. Надо разумно распоряжаться деньгами.

Глава 5

Спустя неделю Дегтярев приехал с работы в самом мрачном настроении, сел ужинать, схватил пульт от телевизора и стал переключать каналы.

– Как дела? – спросила я.

– Словно сажа бела, – процедил полковник.

Я спросила у Александра Михайловича:

– На работе напряг? У тебя неприятности?

Полковник закатил глаза:

– Целый день не имел возможности чаю хлебнуть, ничего не ел. Народ через кабинет потоком тек. Одному то, другому се, третьему другое… Мозг мне через трубочку высосали. Голова болит. Желудок от голода свело. Наконец адово пекло закончилось. Я к лифту, домой собрался. А из кабинки бабка вываливается, ей лет триста с виду, и давай кудахтать: «Где тут полковник Дегтярев сидит?» Я хотел молчком в лифт войти. Так секретарь как завопит: «Александр Михайлович, полковник Дегтярев, вы забыли кое-что подписать!» Старуха меня за руку хвать:

– Помогите! Еле вас нашла! Мальчик у нас пропал! Дед, дурак, повел его в магазин, рубашечку решил ребенку с пенсии купить. Приобрел сорочку, мальчик стал просить мороженое. Мой старик без ума совсем, пошел с ним в кафе, посадил парнишку за столик, велел ждать, сам к кассе пошел. Минут через десять принес пломбир, и нет ребенка! Муж в туалет! Нет! На улицу выскочил! Нет! Нигде нет! Помогите! Мальчик пропадет! Он беспомощный! Без денег! В очках! Такого любой обидит.

И ну рыдать!

Делать нечего. Я вернулся с ней в кабинет. Стал вопросы задавать:

– Как зовут мальчика?

– Смирнов Николай.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот шестьдесят второй.

Я решил, что бабка цифры перепутала.

– Наверное, две тысячи двенадцатый?

Старуха на стуле подпрыгнула.

– Нет. Тысяча девятьсот шестьдесят второй.

Я опешил:

– Так мальчику вашему хорошо за пятьдесят!

И тут она на меня танком поехала:

– Ну и что? Мне он сын родной!! Если полувековой юбилей справил, все равно ребенок. И девочкой не стал. Мальчиком от рождения был, мальчиком и остался.

Дегтярев схватил нож и начал намазывать на хлеб толстый слой масла.

– Мальчик! Родители ему сорочку с пенсии покупают! Мороженым угощают! И такой дурдом у меня каждый день, неделю, месяц, год… Тебе все рассказывать? Про мужика, который у шлюхи обручальное кольцо потерял, а потом к нам приперся и велел у нее обыск устроить, тоже послушаешь? На прием ко мне он записался и давай объяснять: «Баба проститутка, арестуйте ее, обшарьте все, мне кольцо нужно, иначе жена уйдет». Я его послал лесом, а он: «Дети мои без отца останутся по вашей вине». Вместо того чтобы заниматься нормальными делами, я сижу, как пьяный орел, с гражданами беседую. Новый начальник обязал все руководство непременно один день в месяц дежурить в общей приемной. Долдон! Сатрап! Аракчеев! Малюта Скуратов! Лев Толстой!

Я опешила. А писатель-то как в сию славную компанию затесался?

– Не хочу вспоминать рабочий день! – еще сильнее разъярился полковник. – Неужели не понятно?! А ты с вопросами лезешь, напоминаешь об адской мясорубке.

Последние слова Дегтярев выпалил с особым чувством и ткнул пальцем в пульт. Тут же на полную мощность завопил телевизор:

– Загадочное событие поставило в тупик полицию. Сегодня в три часа ночи в морг поступило тело человека, найденное на улице Горбунова. В кармане куртки обнаружен паспорт на имя Тихонова Олега Сергеевича. При вскрытии у него диагностировали инфаркт. Этот факт не удивил патологоанатома, разрыв сердца может случиться и у молодого человека. Другое изумило. Наш общественный корреспондент сделал видеозапись вскрытия. Рагозина Татьяна Михайловна, медсестра, которая тоже находилась у стола, твердо заявила: «На столе тело актера Анатолия Митина». Странно. Смотрите эксклюзив.

Экран мигнул, появилось расплывчатое изображение прозекторской и два человека: мужчина и женщина.

– Ты уверена? – спросил врач.

– А то! – воскликнула Рагозина. – Знаю его как себя. Раньше работала в клинике «Человек здоровый». Актеру там кололи экспериментальное лекарство. Сама хозяйка капельницы ставила, никто не знал, что в них. Но я сто раз видела Анатолия обнаженным. Видите шрам на боку? Митин рассказывал, что в детстве полез в соседский сад и напоролся на гвоздь в заборе. А на руке должен быть квадратный рубец, следствие неудачного удаления татуировки. У него дефект мизинца левой стопы, там от рождения ногтевой фаланги нет. И что? Все, что перечислила, мы видим на трупе. Все соответствует, кроме лица.

– Что с его физиономией? – спросил медэксперт.

– Оно не Анатолия. Другого человека, – пояснила Татьяна, – наверное, вы найдете следы пластической операции под волосами. Кстати, они выкрашены, завиты. Видите излом на пряди?

– Угу, – кивнул доктор, – это след накрутки на коклюшки. Зачем актеру лицо перекраивать? Может, он роль получил сладкую? Хотя сейчас такой грим есть, что себя уродовать не надо. Не самое приятное ощущение в силиконовой маске париться под софитами, и накладывают ее часами. Зато снимешь – и снова себя в зеркале узнаешь. И что странного в смерти мужика? Банальный инфаркт. Тебя смутил паспорт на другое имя? Может, он случайно не свой пиджак надел, а там в кармане чужая ксива была.

Женщина показала на экран компьютера, где висело фото из паспорта.

– На снимке тот, кто у нас на столе лежит.

– Значит, ты путаешь, – не сдался патологоанатом, – на столе Тихонов. А Анатолий Митин сейчас из себя рыцаря изображает на какой-нибудь съемке.

– Он умер, – пояснила Рагозина, – аферист мерзкий.

– Обманул кого-то? – поинтересовался врач.

Экран телевизора опять мигнул, снова появился ведущий.

– «Наш общественный корреспондент», – возмутилась я, – теперь так называют людей, которые, забыв об элементарной порядочности, снимают на телефон умирающих людей в больницах, плачущих родственников на похоронах и отправляют видео на телевидение за деньги. Я бы их именовала «алчные мерзавцы».

– Татьяна сообщила сенсационную новость. Как лечили от рака Анатолия Митина? Что за лекарство ему на самом деле вливали? Обладает ли клиника «Человек здоровый» чудодейственным гомеопатическим препаратом? Ответы на эти вопросы и еще многие другие вы услышите в нашем вечернем шоу «Правда без прикрас», – тараторил тем временем ведущий. – Не пропустите. Вас ждет эксклюзивное интервью полковника Александра Дегтярева, данное нашему каналу. Впервые полицейский такого ранга появится в эфире. Смотрите канал «Сплетник». Только для вас. Только у нас самые горячие новости. Кто в морге? Неизвестный мужчина? Или российский актер, который скончался на острове, а потом ожил?

Дегтярев, красный, как нос клоуна, схватил фужер, сделал жадный глоток воды и закашлялся. Я встала и постучала его по спине.

– Ты беседовал с каналом «Сплетник»?

– Нет! – заорал толстяк.

– Они анонсировали твое выступление.

– Врут!

Я села.

– Согласна. «Сплетник» виртуозно врет, но все же не так нагло. Ты говорил сегодня что-нибудь хоть кому-нибудь с микрофоном?

Полковник опять схватился за воду.

– Нет! Я не общаюсь с журналистами.

– Вспомни! – настаивала я.

– Пошел сегодня днем пообедать, – неожиданно мирно ответил Александр Михайлович, – в холле налетел случайно на женщину, лет… ну… может… тридцати восьми – сорока. Юбка, пиджак, блузка, портфель. Я ей на ногу наступил, извинился, она поздоровалась:

– Добрый день, Александр Михайлович, как дела?

Я ответил ей:

– Нормально. Мы знакомы?

Она так мило улыбнулась.

– Я Надя Леонова, работаю в бухгалтерии. Вы иногда к нам заглядываете, правда, редко. К сожалению, красивые мужчины девушек с калькуляторами не жалуют. Вот из отдела Климкина к нам постоянно ходят. Но они там неприятные, всегда по€том пахнут, одежда мятая, грязная. Складывается впечатление, что парни в ней спят, а потом на службу являются. А ваши сотрудники все как на подбор красавцы, рубашки наглажены, ботинки блестят. С вас пример берут. Каков поп, таков и приход. Обедать собрались?

Я молча слушала рассказ Дегтярева о встрече с ну очень милой бухгалтершей и как он отправился с ней перекусить.

Когда Александр Михайлович умолк, я протянула ему трубку:

– Позвони, выясни, работает ли в бухгалтерии Надежда Леонова.

Полковник побагровел, но выполнил мою просьбу. Через пять минут стало известно: женщина с такими данными состоит в штате, но она вчера родила девочку и сейчас находится в клинике.

– Меня обманули! – обомлел Дегтярев. – Развели, как лоха!

Я попыталась утешить толстяка:

– Журналистка назвалась бухгалтершей, она находилась внутри управления, не на улице. Одета была так, как в твоей структуре предписано сотрудницам, назвала тебя по имени-отчеству. Она хорошо подготовилась, знала, что ты находишься в вечном конфликте с майором Климкиным, обругала его парней, похвалила твоих. Тут любой клюнет.

– Как ей удалось выяснить, что я терпеть не могу идиота Климкина? – снова заорал Дегтярев. – Как? Как? Как?

– Увы, везде есть люди, которые за деньги готовы на все, – пояснила я. – Откуда у «Сплетника» видео из морга? Думаю, его снял санитар. Уборщицы, младший техперсонал – невидимки. На женщину с ведром и шваброй не обращают внимания, она не человек, а просто веник. И ведут при ней откровенные беседы. Она запоминает их, а телефоны с камерами нынче недороги. «Сплетник» телеканал, вываливающий на головы телезрителей грязное белье известных людей, но нужно отдать дань их оперативности. Предполагаю, что они получили материал из прозекторской рано утром, быстро нарядили свою корреспондентку как бухгалтера из твоего управления. Она проникла в здание, нашла там информатора, все ту же уборщицу, та за мзду поведала, как полковник и майор не жалуют друг друга… Ну, что сказать, сотрудники «Сплетника» сработали оперативно и профессионально. Что ты папарацци рассказал?