Дарья Донцова
Медовое путешествие втроем
Глава 1
– Лучше журавль в небе, чем утка под кроватью…
Я сделала вид, что полностью поглощена размешиванием варенья в чае, Глория схватила грушу и принялась сосредоточенно нарезать ее. А вот домработница Анфиса, только что притащившая с кухни большое блюдо с гренками и услышавшая последнюю фразу Игоря, громко спросила:
– Зачем утке сидеть под кроватью? Она птица, ей положено летать.
– Гарик пошутил, – стараясь выглядеть серьезно, ответила я. – Он имел в виду… э… ночной горшок.
Не успели последние слова вылететь изо рта, как я поняла, что сморозила глупость. Сейчас Зоя Игнатьевна отложит вилку, вздернет подбородок и назидательно прочитает мне лекцию о том, на какие темы нельзя говорить во время трапезы. С другой стороны, Игорь начал первым, значит, весь педагогический пыл должен адресоваться ему.
Анфиса захихикала.
Гарик вытер рот салфеткой и выпрямился.
– Я не сказал ничего веселого, наоборот, хотел поделиться с вами своими мыслями о бренности бытия. Вот вы мечтаете о чем-нибудь хорошем, так сказать, о журавле в небе, а тем временем ужасная, неизлечимая болезнь подкрадывается к вам на мягких лапах. И что получаете? Утку под кроватью. Мама, разве я не прав?
Лицо Зои Игнатьевны озарила не светски любезная, а простая человеческая счастливая улыбка.
– Милый, какая мудрая мысль! Может, тебе пойти учиться на философский факультет?
– Нет, нет, – возразил Игорь, – хватит трех высших образований, которые я имею. Пора поднимать бизнес.
Глория уронила нож, которым кромсала грушу.
– О нет! Что на сей раз?
– Мама, – поджав губы, протянул Гарик, – почему родная сестра так меня не любит?
– Гарик, Лори тебя обожает, – возразила Зоя Игнатьевна, – ей просто любопытно, чем ты хочешь заняться.
Игорь обиженно засопел, а я встала из-за стола и со словами:
– Сейчас принесу новый столовый прибор. – Живо удрала на кухню.
Афина, собака неизвестной породы, и два мопса, Роза и Киса, цокая когтями, тоже поспешили туда, где в шкафчиках хранятся нежно обожаемые ими крекеры, хлебные палочки и сухарики. На спине Афины, как всегда, сидел ворон Гектор – хитрая птица почти разучилась летать. Действительно, зачем размахивать крыльями, если можно с комфортом устроиться на кру́пе бесконечно доброго пса, легонечко клюнуть его в макушку, приказывая двигаться вперед, да еще нагло щипать «рикшу» за уши, если он топает совсем не туда, куда надо Гектору.
Сейчас, наверное, нужно объяснить, что творится у меня в Ложкине и кто все эти люди, собравшиеся за большим овальным столом, чтобы вместе перекусить.
Как я, Даша Васильева, познакомилась с профессором Феликсом Маневиным, вы уже хорошо знаете[1]. Наш роман из конфетно-букетной стадии плавно перетек в следующую, когда надо решать, остаются ли мужчина и женщина вместе или, пытаясь сохранить относительно дружеские отношения, разбегаются в противоположные стороны. Мы с Феликсом поняли, что хотим попробовать жить вместе. Но и он, и я не одиноки, у нас есть семьи, поэтому рано или поздно Маневину предстояло встретиться с Машей, Аркадием, Зайкой, близнецами, Александром Михайловичем Дегтяревым, его сыном Темой[2], всеми нашими собаками и кошками, а мне следовало нанести визит матери Феликса, а также его… бабушке. Да, да, у профессора есть грандмаман, и она вовсе не безумная двухсотлетняя старушка, которую возят в инвалидном кресле. Зоя Игнатьевна выглядит молодо, активно работает, является ректором института проблем человеческого воспитания и держит в кулаке свою дочь Глорию, мать Феликса. Сколько лет даме? Сие – тайна, покрытая мраком. Я слышала разные цифры, и ни одна из них скорее всего не имеет ни малейшего отношения к действительности. Но я точно знаю, что Лори произвела Феликса на свет, когда ей едва исполнилось девятнадцать.
Глория совершенно не похожа на свою авторитарную, жесткую, принимающую в расчет лишь собственное мнение и ведущую агрессивно правильный образ жизни мать. У Лори менталитет подростка, она всегда готова к приключениям, жизнь кажется ей прекрасной, и Феликс вынужден останавливать ее, когда матери приходят в голову безумные идеи вроде прыжка с парашютом или посещения аэродинамической трубы, где так прикольно – несколько минут парить в невесомости.
Еще Глория отчаянная болтушка, и она совершенно не умеет сердиться. Когда я, вовсе того не желая, поставила потенциальную свекровь в идиотское положение, явившись на ее день рождения точь-в-точь в таком же наряде, как у нее, да еще преподнесла ей более чем странный подарок[3], Лори тут же объявила окружающим, что мы с ней заранее спланировали эту шутку – договорились предстать перед собравшимися в виде клонов, задумав подчеркнуть таким образом единство взглядов. Присутствующие поверили Глории и до сих пор с восторгом вспоминают «веселый розыгрыш».
Как мы оказались под одной крышей в Ложкине? Сейчас расскажу.
Зоя Игнатьевна и Глория много лет жили в одном доме, возведенном в начале двадцатого века. Их квартиры находились на разных этажах, одна под другой. Феликс не так давно приобрел себе апартаменты в современной новостройке и вынужден делать масштабный ремонт. Ведь всем известно, как сейчас продают квадратные метры – очень часто даже без черновой отделки и межкомнатных стен. Профессор предполагал спокойно довести отделку комнат до конца, временно поселившись у меня в Ложкине, но все его планы смешал пожар, который возник на втором этаже дома Лори и ее матушки. Памятник архитектуры с деревянными перекрытиями вспыхнул в одно мгновение, и хорошо еще, что женщины успели выскочить из огня живыми. Вот и оцените теперь положение, в каком очутилась семья: Зоя Игнатьевна и Глория успели спасти документы, но это все, с чем они остались, а у Маневина в квартире нет света, отопления, воды, отсутствуют внутренние перегородки, вместо паркета голые бетонные плиты. Профессор кинулся было искать риелтора, хотел снять для матери и бабушки жилье, но я пригласила дам приехать ко мне.
Все мои родственники обитают в Париже, в огромном ложкинском доме я осталась совершенно одна, если не считать собаки Афины, ворона Гектора и кота по имени Фолодя[4]. Мне не захотелось бросать близких Феликсу женщин в беде. Пожар случился зимой, и я полагала, что к началу лета бабушка и мать Маневина переберутся в его сверкающее чистотой новенькое жилье. Трех, ну, четырех месяцев должно хватить на ремонт. Боже, как я была наивна!
Сейчас на дворе июль, а в новостройке, как говорится, конь не валялся. Феликс сменил уже три бригады ремонтников. Ему до чрезвычайности не везет с рабочими: сначала они кажутся вполне приличными, знающими людьми, но потом выясняется неприятная правда. Первой к Маневину пришла группа… преподавателей из Молдавии. Учителя решили заработать и, подумав, что для них, людей с высшим образованием, не составит труда повесить батареи, проложить проводку и протянуть трубы, рьяно взялись за дело. В общем, в апреле Феликс выгнал неумех и пригласил парней из украинской глубинки, которые имели опыт работы на стройках. В профессиональном плане к новым гастарбайтерам претензий не было. Но вот беда – честно отпахав неделю, ребята уходили в запой дней этак на семь-восемь, а потом падали перед Феликсом на колени и клялись, что больше даже не посмотрят на бутылки. Когда бригада первый раз предалась пьянству, Маневин простил парней. Во второй раз он насторожился, а на третий выставил алконавтов за порог. Сейчас в его «трешке» работает очередной коллектив, строители вроде не наливаются водкой и не собираются подсоединять газовую плиту к трубе канализации, и хозяин надеется, что теперь все будет хорошо.
В середине июня Феликсу неожиданно предложили совершить тур с лекциями по США. Когда озвучили цену, которую предложила заплатить американская сторона, Феликс сказал мне:
– Не понимаю, почему платят столько денег, но эта сумма может полностью решить наши проблемы, я бы смог купить Лори и Зое по отдельной квартире. И все же я не полечу за океан.
– Почему? – удивилась я.
– Не могу оставить тебя одну в окружении своих родственниц, – объяснил Маневин.
– Глупости! – воскликнула я. – Они утром уезжают на работу, возвращаются вечером, я вижу их лишь за завтраком и ужином. Дом громадный, сад тоже, при желании я вообще не столкнусь с ними. Подумай о гонораре и спокойно отправляйся читать лекции. Тур рассчитан всего на пару месяцев, ничего со мной без тебя не случится. Или ты волнуешься, что я обижу Розу и Кису, твоих любимых мопсих?
Феликс вскинул было брови, но быстро сообразил, что я пошутила, и улыбнулся.
– Да уж, попали мои девицы в настоящий собачий рай – спят на всех диванах, играют с Афиной, гулять выходят в любое удобное для них время, а не когда их позовут. И вместо сухого корма лопают элитные мясные консервы от лучшего производителя. Подозреваю, Роза с Кисой вообще не захотят уезжать из Ложкина, уцепятся когтями и зубами за порог, если им велят покинуть дом.
– Вот и прекрасно, – подвела я итог беседе. – Спокойно собирайся и улетай.
Маневин замялся. И тогда я привела самый весомый аргумент:
– Навряд ли тебе в ближайшее время предоставится возможность заработать миллионы, которых хватит, чтобы обеспечить раздельным жильем мать и бабушку. Хочешь, чтобы Глория с Зоей поселились в твоей новой квартире? На мой взгляд, это будет полная катастрофа.
– Хм, верно, – пробормотал Феликс, – тут не поспоришь.
– Значит, альтернативы нет, – заявила я.
Профессор отправился в Нью-Йорк, а я осталась в Ложкине со своими гостями. И все шло хорошо вплоть до того дня, когда Зоя Игнатьевна вернулась с работы в сопровождении мужчины, который выглядел одногодком Феликса, и церемонно произнесла:
– Дорогая Дарья, разрешите представить вам моего младшего, вернее, единственного сына Игоря.
В первую секунду я решила, будто она меня разыгрывает. Потом вспомнила, что пожилая дама начисто лишена чувства юмора, и постаралась изобразить радость.
– Очень приятно познакомиться.
– Гарик успешный и влиятельный бизнесмен, – с несвойственной ей живостью зачастила Зоя Игнатьевна, – сейчас он поднимает экономику Негонского края.
Я не успела спросить, где же расположена сия местность, так как в гостиную вошла только что приехавшая Лори и воскликнула:
– Опять приперся!
Глории совершенно не свойственно хамство, и в присутствии матери она всегда вела себя безукоризненно вежливо, поэтому я с удивлением посмотрела на нее. А она неожиданно накинулась на брата:
– Что на сей раз? Грибы сгнили? Хотя нет, вешенки ты разводил, когда еще был женат на Нине. Голуби передохли? Впрочем, опять ошибаюсь, птички-бедолаги давно откинули лапки.
– Мама, – обиженно продудел Игорь, – сестра мне не рада!
Зоя Игнатьевна принялась усиленно кашлять. Глория же набрала полную грудь воздуха, явно собираясь продолжить атаку на братца, и я улизнула на кухню. Мопсихи и Афина цугом последовали за мной, сели у холодильника и уставились на дверь, украшенную магнитами.
– Дать вам мороженое? – спросила я собак.
– У-у-у… – прозвучало в ответ.
Я вытащила из морозильника пластиковое ведерко, услышала звонок телефона, схватила трубку и, увидев на экране слово «Маша», радостно сказала:
– Привет, Манюня.
– Мусик, – зачастила Маруся, – у меня совсем нет времени на долгий разговор. Я отправила тебе посылку. Там непромокаемые попонки для мопсих и Афины, глазные капли для Фолоди и витамины Гектору.
– Для ворон делают таблетки? – поразилась я.
– Что они, не люди? – возмутилась Маша. – И Гектор – не ворона, а во́рон! Мусик, посылка, наверное, уже пришла, я ее отправила почтой ОВИ. Тебе надо действовать так: звонишь оператору, называешь номер отправления, а он сообщит, когда курьер доставит на дом коробку. Записывай цифры… Я впервые решила воспользоваться услугами ОВИ, надеюсь, ты благополучно все получишь. Ну, я побежала… Да! Сейчас же убери мороженое назад в холодильник. Животным нельзя давать столько сладкого. Ты же не хочешь, чтобы они заработали ожирение, диабет, атеросклероз и раннюю смерть? Целую крепко!
Из трубки понеслись частые короткие гудки, а я в полном недоумении уставилась на ведерко с наклейкой «Лучшее сливочное ванильное». Как Машка, находясь в Париже, ухитрилась увидеть, чем неразумная мать готовится побаловать собак? Придется вернуть лакомство в морозилку.
Собаки, увидев, как непочатая емкость скрывается за белой дверцей, разом погрустнели. Я взяла с полки пакет, завернутый в фольгу, и, косясь на телефон, громко произнесла:
– Сыр. Йогуртовый. Обезжиренный. Маленький кусочек этого диетического продукта не вызовет ужасных последствий.
Афина закатила глаза и облизнулась, мопсы завертели скрученными бубликом хвостами. И тут в кухню заглянула Глория. Она молча поманила меня в коридор.
Глава 2
В тот вечер мы с Лори впервые поговорили по душам, и я узнала много интересного о семье Феликса. Ну, во-первых, ей было не девятнадцать, а пятнадцать лет, когда она родила сына. Кто отец ребенка, Глория никому не сообщила, а Зоя Игнатьевна, которая тогда была директором школы, где училась дочь, сумела сохранить беременность девочки в тайне. Девятиклассницу отправили к родственнице в Новосибирск, там она и произвела на свет Феликса. Получила аттестат о среднем образовании, поступила в институт. В Москву Глория вернулась, имея в кармане диплом о высшем образовании, а ее сынишка остался все у той же родственницы. Феликса привезли в столицу, когда воспитывавшая его женщина скончалась, ему тогда стукнуло шестнадцать. Он окончил школу с золотой медалью и безо всяких проблем стал студентом. А Зоя Игнатьевна в те годы не работала, потому что… воспитывала сына Игоря, которого родила через пару лет после того, как стала бабушкой.
Примерно за семь месяцев до появления младенца на свет директриса расписалась с Виктором Павличенко, преподавателем физкультуры из своей школы. О бракосочетании они объявили внезапно, никаких торжеств не устраивали. Все вокруг были поражены. Никто, ни коллеги, ни приятели старшей Маневиной, не знали, что у нее роман с физруком. Виктор, не очень образованный человек, отнюдь не златоуст-эрудит-книгочей, а простой любитель рыбалки, пикников на природе и возни в гараже, никак не мог, как считали знавшие Зою Игнатьевну люди, понравиться ей, театралке и эстетке. К тому же Павличенко менее года назад развелся с женой, оставив ей квартиру, машину, а заодно и все имущество, и перебрался жить в щитовой домик на шести сотках. Он вставал в четыре утра, чтобы успеть к первому уроку, из-за усталости не очень хорошо выглядел, да и вообще красавцем не был, мало зарабатывал, не отличался аккуратностью, всегда носил мятые брюки и вытянутые свитера. Ну как подобный тип привлек внимание ухоженной дамы, у которой ранее было полно прекрасно обеспеченных кавалеров? Короче, буквально всем на ум приходила фраза – «любовь зла».
А уж когда на свет появился Игорь, окружение Зои и вовсе впало в ступор. Мало того, что директриса родила в том возрасте, когда пора задумываться о воспитании внуков, так еще и объявила всем, что младенец недоношен.
– Она нас за дур считает? – шептались ее коллеги в учительской. – В таких случаях на пятый день из роддома не выписывают! И ребенок весит больше трех кило!
В браке с Виктором Зоя прожила, пока сыну не исполнился год, потом они мирно разошлись, а Павличенко вдруг обзавелся однокомнатной квартирой. Злые языки заработали с утроенной силой. Сплетники утверждали, что Маневина забеременела от своего высокопоставленного и состоятельного женатого любовника, а тот пообещал Виктору жилье, если он прикроет чужой грех, даст родившемуся малышу свое отчество и фамилию. Так ли было на самом деле, точно никто не знал, Зоя о своей личной жизни никогда не распространялась. Но Лори понимала, что у матери есть тайный покровитель. Старшая Маневина не нуждалась в деньгах, а позднее основала институт проблем человеческого воспитания, что, как понимаете, требовало больших средств и говорило о наличии у нее обширного круга нужных знакомств. Но вернемся к Игорю.
Весьма холодно и даже сурово относившаяся к дочери и внуку, Зоя Игнатьевна неожиданно после рождения сына превратилась в патологически заботливую мать, настоящую наседку, готовую храбро защищать свое дитятко от любых невзгод. К сожалению, поздние дети часто имеют проблемы со здоровьем, вот и Игорек кашлял, чихал, сморкался все детство, отрочество и юность. Трудно назвать инфекцию, которую бы не подцепил мальчик, поэтому он пару раз оставался в школе на второй год. Нет, Гарик не хулиганил, не безобразничал, не куролесил, просто много болел и пропускал занятия, а потом не мог догнать одноклассников. А еще у него оказалась не очень хорошая память, и с внимательностью были нелады. Он тихо сидел за партой, преданно смотрел в лицо преподавателям, старательно вел конспекты, но потом выяснялось, что Игорек либо ничего не понял, либо все забыл. Однако в конце концов благодаря множеству репетиторов он получил аттестат и даже поступил в институт, где к тому времени верховодила его мать.
Вот только не надо считать юношу мажором, который сидел на шее у родительницы и сестры, весело проводил время, с курса на курс переползал потому, что педагоги ставили ему совершенно не заслуженно хорошие оценки. Студент Павличенко не прогуливал лекции, прилежно посещал семинары и даже вполне успешно сдавал зачеты и экзамены. Одним словом, диплом Гарик заслужил. Но потом начались сложности. А все из-за того, что он решил заработать кучу денег. Парень мог остаться под крылом у мамочки, осесть сотрудником на какой-нибудь кафедре в ее институте, Игорь же изо всех сил старался преуспеть, он многократно начинал свой бизнес. И – постоянно терпел крах. Ему было бы лучше устроиться на работу в какую-нибудь контору и тихо исполнять приказы начальства за стабильную зарплату, а Гарик видел себя исключительно в роли крупного бизнесмена. Он мечтал оказаться на первых позициях в списке журнала «Форбс» и всякий раз, похоронив очередное, не принесшее ему ни малейших дивидендов дело, оптимистично говорил:
– Да, сейчас мне не повезло, но у меня родилась гениальная мысль. Через год наша семья будет купаться в роскоши. Вот увидите, новый проект окажется сверхудачен.
А еще Игорь любит животных. В юности даже хотел стать дрессировщиком или ветеринаром. Однако Зоя Игнатьевна сделала все, чтобы сын и думать забыл об этих профессиях. Тот послушно выполнил волю матери, получил другое образование. И все же не оставил своей мечты, позднее опять сел на студенческую скамью. Днем он взращивал бизнес-проекты, по вечерам же прилежно изучал зоопсихологию. Через два года, получив диплом, Игорь решил начать свое первое дело, связанное с четверолапыми, надумал разводить собак-компаньонов. Не путайте, пожалуйста, с поводырями. По замыслу Павличенко, животные должны были стать кем-то вроде домработников. Ну, например, бегать в магазин со списком и приобретать продукты. Глории и Феликсу его идея показалась, мягко говоря, странной, даже Зоя Игнатьевна выразила сомнение в ее успешности. Но Игорь уперся.
– Я видел в кино псинку, которая каждое утро ходила за хлебом в лавку. У нее на шее висела сумка, булочник брал оттуда деньги и взамен клал батон, представляете, как это удобно? Ушли на работу, а пудель галопом за харчами бросился, затарил вам холодильник.
– А как собачка откроет-закроет квартиру? – удивилась Лори.
– Ну, об этом я пока не подумал, – честно признался Игорь. – Главное, обучить животных, остальное как-нибудь образуется. То, о чем ты говоришь, несущественные мелочи.
Чтобы долго вас не томить, скажу, что с пуделями ничего, естественно, не получилось. Как, равным образом, и с черепахами. По замыслу бизнесмена, те должны были нести деликатесные яйца, которые народ будет хватать сотнями. Накрылась медным тазом и идея разводить лягушек, а затем приучить россиян есть их вместо говядины. Не пришлись ко двору и ежи-тараканоловы. Игорь где-то вычитал, что колючие млекопитающие обожают прусаков, и решил продавать ежиков людям, которые хотят избавиться от непрошеных усатых гостей без применения бытовой химии.
Планов у Гарика было громадье, деньгами на очередной бизнес-проект его исправно снабжала любящая мама. Но, увы и ах, никакой выгоды предприниматель ни разу не получил.
Некоторое время назад сын Зои Игнатьевны женился на женщине из города Негонск и уехал к ней. Как-то раз на ужин эта Нина угостила мужа жареной картошкой с грибочками. Игорь восхитился вкусом еды и воскликнул:
– В негонских лесах растут потрясающие боровики!
– Это не белые, – объяснила супруга, – местное наименование грибов «куриные зонтики». Они очень большие, одной шляпки хватает на целую сковородку. А вкус и правда удивительный – кто их впервые пробует, думает, что ему цыпленка пожарили.
В секунду у Игоря в голове возник очередной гениальный план.
Два года он пытался разводить гигантские грибы и один раз даже собрал вполне приличный урожай. Но опять не продумал «мелочи», например, такую «ерунду», как проблему реализации. Кто станет покупать его товар, как его сбывать? Понятное дело, в Негонске, где жители сами могли легко собрать деликатес, никто не стал тратить деньги на «куриные зонтики». Негонск расположен недалеко от Москвы, Игорек привез корзину грибов на столичный рынок. Но избалованные москвичи не впечатлились лесными дарами, и те очутились на помойке. Бизнесмен тем не менее не расстроился. Он вернулся к супруге с клеткой, в которой сидели голуби, и заявил:
– Нинок, это наше с тобой богатство. В Негонске постоянно отключают электричество. Ну и как людям без Интернета? Надо отправить письмо, а электроэнергия, бац, вырубилась. Птица же хоть на край Земли долетит, доставит весточку. Голубиная почта существовала еще у неандертальцев! Решено, начинаю разводить сизарей. Их у нас с руками оторвут.
Нина посмотрела на мужа, потом на клетку и прямиком понеслась в загс – подавать заявление на развод. Но разве Игоря могла остановить такая ерунда, как крушение брака? Павличенко остался в Негонске (в Москве трудно поставить голубятни) и с головой окунулся в новое дело. Но, увы, оно опять не принесло прибыли. И вот сейчас прожектер вернулся к матери, вдохновленный очередным замыслом…
Глория замолчала, а меня охватило любопытство:
– Чем же он теперь намерен заниматься?
– Понятия не имею, – раздраженно сказала Лори. – Но, думаю, мама в очередной раз вложит деньги в воздушный шар, который вскоре лопнет. Ну почему она, умный человек, не видит, что собой представляет Игорь? Он за всю жизнь копейки не заработал, только тратит чужие средства. А я от нее никогда рубля не видела, Феликс тоже. Один раз попросила денег в долг, когда подруга открывала спа-салон и предложила мне стать ее компаньонкой. У Веры все было серьезно, имелся хорошо просчитанный бизнес-план. Но мама сказала: «Нет смысла вкладывать заработанное тяжелым трудом в сомнительное предприятие. Свои средства ты, Глория, можешь пускать на ветер, мои – нет». А через неделю выдала Игорю чемодан долларов на разведение пресловутых грибочков. Что же получилось? Брат в пролете, а Вера процветает, клиенты к ней косяком идут, она уже третью точку открывает. Почему мать не захотела поучаствовать в нормальном деле, зато поддержала очередную безответственную аферу Гарика?
Я встала с дивана, подошла к окну и стала смотреть в сад, слушая, как Глория продолжает жаловаться на Зою Игнатьевну. И что ей ответить? Что ее мать обожает сына и равнодушна к дочери? Что надо было не просить у нее в долг, а пойти в банк за кредитом?
Из окна подул свежий ветер, и я поежилась. На дворе стоит теплый, даже жаркий июль, но ближе к вечеру делается сыро.
– Холодно? – заметила мое движение Глория. – И правда, тянет прохладой. Надо бы накинуть шаль. О! Розовый куст зацвел!
– В нашем саду нет роз, – улыбнулась я. – Так повелось из-за мопса Хуча. У собак этой породы выпуклые глаза, которые легко травмируются колючками, поэтому шиповник, ежевику и прочие растения с шипами мы в Ложкине не сажаем.
– А что тогда между елей розовое мелькает? – удивилась Глория.
Я прищурилась.
– Видишь? – не успокаивалась она. – Я думала, там клумба.
– В лесной части? – протянула я. – Цветам необходимо солнце. Под деревьями весной появляются только ландыши. Вообще наша земля четко делится на две части: перед домом у нас нечто вроде сада, а дальше дикий лес. Впрочем, точно так же и у соседей. Вон зеленая крыша их особняка виднеется. Раньше в том доме жил банкир Сыромятников, но потом он уехал, продав свои владения Юре и Лене Малининым.
– Пятно вроде движется, – перебила меня Глория. – Хотя я плохо вижу вдаль без очков. Дашенька, а никто не мог забраться на участок?
– Там никого быть не может, поселок тщательно охраняется, – успокоила я Лори. – Правда, наша территория граничит с общим забором, но он высокий, совершенно гладкий. Чтобы взобраться на него, необходимо обладать навыками спортсмена и иметь подручные средства вроде веревок с крюками.
– Розовое пятно перемещается, – настаивала на своем мать Феликса. – Но как-то странно – то поднимется выше, то опустится. А сейчас замерло. В доме, случайно, нет бинокля? Некоторые люди любят рассматривать в них птиц.
– Есть театральный, но не помню, где он, – пробормотала я, уловив наконец взглядом нечто яркое, по непонятной причине мелькнувшее среди хвойных великанов.
– Жаль, – вздохнула Лори.
Ожившая фуксия неожиданно резко переместилась вверх. У меня похолодели руки и ноги. Неужели это… Нет, этого просто не может быть!
– Что-то мне чаю захотелось, – защебетала Глория. – Как насчет чашечки на ночь? Говорят, наливаться жидкостью перед сном крайне вредно, а то с утра мордочка как блин будет, глаза-щелки. Но я не могу заснуть, если горячего не выпью. Пошли в столовую?
– Приду через пять минут, – ответила я, мечтая лишь о том, чтобы Лори покинула гостевую на первом этаже, где мы сейчас находились.
Она улыбнулась.
– Отлично, как раз чай заварится.
Я удостоверилась, что Глория закрыла за собой дверь, выскочила в открытое окно и что есть духу побежала туда, где на ели цвели странные розы. Было еще светло, к тому же Анфиса уже зажгла фонари, и я распрекрасно увидела на дереве, примерно на высоте двух с половиной метров, маленькую девочку лет четырех. Крошка была одета в ярко-розовое платье с воланами и белые колготки. На руках у малышки были светлые перчатки, ее волосы, роскошные, белокурые, завитые локонами, каскадом падали на плечи, а туфелек на ногах не оказалось. Она находилась ко мне спиной, лицо повернуто в сторону забора.
У меня похолодели руки, судорогой свело ноги, начисто пропал голос и парализовало дыхание. Мозг отказывался верить увиденному. Я застыла, не имея сил пошевелиться. Потом неожиданно воздух ворвался в легкие, и я громко всхлипнула. Малышка же быстро перепрыгнула на другую ель, соскочила на землю, вмиг добралась до забора, каким-то образом взлетела наверх и спрыгнула на ту сторону, исчезнув из вида.
Я некоторое время стояла без движения. Затем услышала «чихание» автомобильного мотора и пошла к тому месту, где высоченная бетонная ограда под прямым углом соединялась с решетчатой металлической. За изгородью стоял белый минивэн с надписью «Любимое спа моего пса».
Машина была мне знакома. Это передвижная собачья и кошачья парикмахерская, которая принадлежит некоему Семену, владельцу зоомагазина в торговом центре соседнего села Кузякино. Лично я приобретаю корма для своей стаи исключительно в «Марквете», вот уже много лет пользуюсь только этой точкой и доверяю ей. Но когда езжу в Кузякино за газетами-журналами-книгами, заглядываю в местную зоолавку. Любуюсь там на щенков-котят, перебрасываюсь парой слов с продавцом и вижу порой хозяина. А тот при каждой нашей встрече говорит:
– Знаю, знаю, вы держите дома животных. Почему же не приглашаете мой спа-салон? Уверяю, наши парикмахеры, Наташа и Николай, идеально работают с любым, даже злым и агрессивным, представителем фауны, у ребят дипломы ветеринаров, они настоящие профи.
Но я всегда вежливо отказывалась от услуг местных цирюльников. А вот многие соседи охотно приглашают тупейных художников[5], работающих у Семена. Иногда, прогуливаясь, я встречаю в Ложкине белый минивэн. Николай всегда сидит за рулем, Наташа рядом с ним на переднем сиденье. Молодые люди и правда очень милые. При виде меня они всегда притормаживают, открывают окна и говорят:
– Едем на десятый участок. Хотите, потом к вам зарулим? Первая стрижка – бесплатно.
Но сейчас около микроавтобуса стоял спиной ко мне сам Семен. Он ощутил на себе чужой взгляд и резко повернулся. Я вздрогнула – злое выражение на его лице тут же сменилось улыбкой.
– Подышать свежим воздухом вечерком вышли? – спросил он.
– Да вот, пройтись решила, – промямлила я. – А где Наташа с Николаем?
– Грипп их свалил, – пояснил владелец зоомагазина, – пришлось самому ехать к клиентам. Заказы-то надо выполнять. Всех помыл, постриг, домой собрался, а телега моя закапризничала, чихает, как простудившаяся кошка.
– Неприятная ситуация, – поддержала я беседу.
Семен запер на замок задние дверцы микроавтобуса и сел за руль, бросив мне в открытое окно:
– Ну, еще одна попытка…
Минивэн издал похожий на хрюканье звук и завелся.
– Ура! – обрадовался Семен. – Ну, я полетел. Жду вашего вызова. Помните, первый наш визит бесплатный, а потом скидку дам. Подумайте, это выгодное предложение. Вот сегодня я животных в порядок приводил, а хозяева телик смотрели. В доме чистота, шерсть клочьями не валяется, весь бардак остался в моей парикмахерской.
Семен помахал мне рукой и нажал на газ, фургончик бойко покатил из нашего крохотного проулка к центральной аллее.
Я постояла какое-то время, глядя вслед минивэну, потом вернулась на пару метров назад, к тому месту, где девочка лихо взлетела на бетонный забор, и огляделась по сторонам.
