Дарья Донцова
Летучий самозванец
Глава 1
Если хочешь быть красивой, не переусердствуй!
Я осторожно покосилась на свои ярко-зеленые ногти, попыталась сжать пальцы в кулак и оставила эту затею. Вот к чему приводит желание произвести на окружающих самое приятное впечатление! Вчера я спешно сбегала в салон красоты, уложила волосы, сделала маникюр и показала мастеру на пузырек с нежно-розовым лаком.
– Давно не модный оттенок, – скривилась девушка. Им теперь лишь старухи пользуются! Все молодые красятся альтернативными цветами.
Мне страстно захотелось влиться в ряды юных и прекрасных, поэтому я смело сказала:
– Вот тот зелененький – очень симпатичный! Собираюсь провести несколько дней на природе, как раз подойдет.
– Супер, – одобрила маникюрша, – шикарный выбор.
И вот теперь я не знаю, куда спрятать руки. Даже Юра удивленно поднял брови, увидев ноготки спутницы, а он никогда не демонстрировал мне своего неодобрения. И вообще, до сих пор ему во мне нравилось абсолютно все!
– Желаете оладьи? – прошептал мне в ухо вкрадчивый тенор.
Я вздрогнула, ощутив, как бретелька нового топика пытается свалиться с плеч, быстро дернула ее назад и вернулась в реальность. Я сижу за большим столом в окружении людей, из которых я знаю лишь Юру Шумакова. Голос принадлежит официанту: он предлагает мне выбрать горячее блюдо.
– Есть овсянка, – продолжал официант, – омлет по-английски, сосиски.
– Спасибо, – ответила я. – Я привыкла завтракать одним йогуртом.
– А вот я не откажусь от омлета с беконом, – сообщил Юра. – В сытом теле здоровый дух.
– Колбасные изделия несут в себе смерть! – отчеканила сидевшая напротив нас дама, надевшая к завтраку, на мой взгляд, слишком большое количество вульгарной бижутерии. – Они пропитаны токсинами стресса и ужаса убитого животного! А еще на мясокомбинатах водятся гигантские крысы, иногда они попадают в мясорубки.
Шумаков судорожно сглотнул и быстро изменил свое решение:
– Лучше, наверное, заказать омлет с помидорами и пармезаном.
Но дама не успокоилась. Указательным пальцем, на котором было сразу два кольца, она ткнула в блюдо посередине стола:
– Видите? Что это?
– Сыр, – растерянно ответил Юра, – сорт не назову.
– Если будете употреблять этот продукт, ваш мозг станет похож на него, – торжественно объявила тетенька.
Наш с Юрой роман начался не очень давно, он пока находится в романтической фазе. Мы нравимся друг другу во всех отношениях, недавно отметили первый юбилей – месяц совместной жизни, но еще не перешли на тот этап, когда мужчина начисто забывает про комплименты и мелкие знаки внимания. Однако я уже успела понять: Шумаков не из тех людей, которые лезут за словом в карман. Вот и сейчас, услышав идиотское заявление, он сохранил серьезный вид, но нашел адекватный ответ:
– Мой мозг превратится в сыр? Это здорово облегчит мне жизнь на пенсии. Под рукой всегда будет вкусный, полезный, а главное, бесплатный ингредиент для хорошего бутерброда.
Гость, который сидел слева от Шумакова, хохотнул и тут же сделал вид, что с аппетитом ест творог. Вздорная дама залилась румянцем.
– Холестерин, содержащийся в продуктах, разъедает кровеносные сосуды, ваши полушария испещрятся дырками, как эти ломти маасдама! И не говорите потом, что я вас не предупреждала!
Юра повернулся к официанту:
– Ну тогда принесите оладьи!
– От них умрет поджелудочная железа, – мгновенно прокомментировала его решение бойкая тетенька.
Шумаков притворился глухим и повторил:
– Оладьи! А к ним сметану!
Официант кивнул.
– Конечно, разрешите подать полный набор соусов?
– Отлично, – согласился Юра, – очень есть хочется.
– Блины с жирной добавкой равносильны петарде, попавшей в желудок! – каркнула соседка и начала демонстративно жевать веточку петрушки. – Вы согласны?
Поскольку последние слова она произнесла, глядя на меня в упор, я быстренько придвинула к себе небольшую стеклянную баночку с йогуртом, с которой чья-то рука заботливо сняла крышечку, и сделала вид, что увлечена едой. Похоже, путешествие обещает стать забавным.
Неделю назад Юра неожиданно спросил:
– Как ты относишься к теплоходам?
– Понятия не имею, – честно ответила я, – но, думаю, они вполне уютны.
– Ты никогда не плавала на корабле? – удивился Шумаков.
– Нет, – призналась я.
– Тогда стоит принять предложение, – протянул Юра. – Думаю, тебе понравится. Василий Олегович пригласил нас отдохнуть на воде, десять дней спокойного досуга на комфортабельном судне под поразительным названием «Летучий самозванец».
Я не скрыла удивления.
– Сомневаюсь, что Василий Олегович меня приглашал. Я даже не понимаю, о ком идет речь! Кто он такой?
– Мой дядя, – спокойно сообщил Юра, – владелец фабрики по производству конфет, Самойлов Василий Олегович. Вернее, ему принадлежит целый холдинг, предприятия разбросаны по всей России.
Я удивилась еще сильнее.
– Ты никогда не рассказывал мне о богатом родственнике.
– А зачем? – пожал плечами Юра. – Ты, кстати, тоже помалкиваешь о своих близких. Я знаю лишь, что твой, Вилка, бывший муж – майор Олег Куприн. Да и то эта информация просочилась исключительно потому, что моя сестра Аня Наварро работает у Куприна в отделе.
Я вздохнула.
– Мне похвастаться особо некем. С мамой я никогда не была знакома, а отец[1]… Давай-ка лучше сменим тему. Каков повод для путешествия?
Юра включил свой ноутбук.
– Самый подходящий. Василий Олегович открыл в Москве, в самом центре, большой фирменный магазин.
– Я что-то слышала, – протянула я. – Ехала по Тверской в конце августа, заметила толпу, тучу воздушных шариков, услышала духовой оркестр, притормозила и увидела, как известный телеведущий на пару с лысым мачо несут огромную конфету, перевязанную красной лентой.
– Лысый мачо и есть мой дядя, – весело подхватил Юра. – Он обожает спектакли с помпой, фейерверки, артистов, мишуру и блестки. Человек-праздник!
Я смутилась:
– Извини, неудачно выразилась.
Шумаков уставился в экран компьютера.
– Ты права. По паспорту Василию годков немало, но в душе он двадцатилетний юноша, обожающий новые модели сотовых телефонов, модные шмотки и машины. Иначе, как «лысый мачо», его не назвать.
– А как относится к его забавам жена? – Я решила поподробнее узнать о дяде.
Юра поднял бровь.
– Катерина? Она занимается благотворительностью, основала приют для девочек-сирот.
– Понятно… – протянула я. – Дама закрывает глаза на забавы муженька, увлекается своим делом и не лезет к супругу с нотациями.
– Идеальный вариант, – подхватил Юра. – Нет хуже жены, которая считает, что печать, поставленная в загсе, делает ее рабовладелицей.
Я моментально полезла в драку:
– Значит, для тебя идеальный вариант отношений выглядит так: он творит, что хочет, а она ему не мешает?
Юра скривился:
– Вилка, Самойловы женаты сто лет, сошлись еще школьниками. Катерина всегда была рядом с мужем, поддерживала его во всех начинаниях. У них есть сын, который появился на свет, едва родителям исполнилось восемнадцать. Когда Василий решил заниматься бизнесом, у них не было вообще ничего. Он продал квартиру и машину и вложил средства в дело. Никто не обещал быстрого успеха. Самойлов понятия не имел, что со временем станет одной из основных фигур на своем рынке. Мог ведь все потерять, оставить семью без жилья и средств к существованию. Согласись, не каждая жена одобрит такое поведение, но Катя протестовать не стала.
– Героическая женщина, – согласилась я.
– Брак держится на толерантности супругов! – заявил Шумаков. – Чем меньше скандалов, тем лучше. Отпусти мужика с приятелями на рыбалку или в гараж, дай ему с собой всякой еды – и живо станешь победительницей конкурса «Супруга года».
– Да? – с сомнением протянула я. – Так просто?
– Конечно, – сказал Юра. – Представь такую картину. Сели парни рыбу ловить, откупорили бутылочку, закусон вытащили. Один разворачивает газету, а в ней не очень свежая колбаса. Ну и вырывается у бедолаги в сердцах:
– Блин! Вернусь домой, объясню своей бабе, кто в семье хозяин. Сначала скандал закатила, что без нее на природу собрался, а когда велел жрачки дать, сунула мне пакет со словами: «Вам под водку и это сойдет».
– Все они одинаковые, – подхватывает второй. – Мне позавчерашнюю отварную картошку вручили.
И тут открываю сумку я! А там! Салаты свежие в коробочках, мясо запеченное, конфеты, печенье. Парни рты поразевают, а я и говорю:
– Ешьте, наслаждайтесь, моя хозяйка специально нам наготовила, сказала: «Юрочка, ты так много работаешь, отдохни по полной программе». Друзья от восторга завоют, а что для парня главное? Чтобы его женщина товарищам по сердцу пришлась!
Я не удержалась от ехидства:
– Ты был знаком с такой идеальной девушкой? Почему разорвал с ней отношения? Она тебя достала излишней заботливостью? Наматывала кавалеру в июле шерстяной шарф на шею? Просила в августе надеть валенки и трусы на меху?
– Нет, – после легкой заминки признался Юра. – Просто я описал свой идеал, он существует в теории, на практике пока не встречал. Поверь: для мужчины товарищи роднее братьев.
Я предусмотрительно не отреагировала на программное заявление кавалера. Ну какой смысл восклицать: «Чем реже мужик катается с приятелями на мальчишники, тем меньше глупостей он совершит!»
Никогда не надо раскрываться до конца даже перед любовником, за которого не собираешься замуж. Сначала спокойно понаблюдайте за ним, решите, подходит он вам или нет, а уж потом медленно начинайте его дрессировать, разумно используя кнут и пряник.
Я ощутила легкое прикосновение и вынырнула из своих раздумий, машинально улыбнувшись даме, увешанной бижутерией. Она по-прежнему сверлила меня взглядом.
– Какой ужас! – неожиданно воскликнула дама.
Я удивилась. Неужели я так плохо выгляжу?
– Вилка, ты хорошо себя чувствуешь? – шепнул Юра.
– Да, – кивнула я.
– Все в порядке? – не успокаивался он. – Завтрак вкусный?
– Йогурт странный, – призналась я, черпая из стеклянного стаканчика желтоватую массу. – Фруктов нет, но и на натуральный он мало похож. Может, его сделали из овечьего молока?
Юра взял салфетку.
– Это майонез.
– Спасибо, не употребляю, – заявила я.
На лице Юры появилось хитрое выражение.
– Я знаю. Поэтому очень удивился, увидев, как ты наворачиваешь этот продукт ложкой. И уж совсем впал в недоумение, услышав твое заявление про фрукты. Извини, клубнику с малиной никогда не кладут в смесь желтков, горчицы и растительного масла.
– Майонез? – повторила я, глядя на пустую стеклянную баночку, содержимое которой успешно перекочевало в мой желудок. – Ты хочешь сказать, что я слопала двести граммов?
– Ужас! – эхом подхватила тетка, восседавшая напротив. – Вы проверялись у доктора на наличие кишечных паразитов? Невозможно употреблять в столь огромном количестве калорийную заправку и оставаться тощей, как больная циррозом селедка!
– У рыбы есть печень? – моментально забыл про меня Юрасик. – Она ею думает?
Тетка скривила губы.
– Молодой человек, мыслительную деятельность осуществляет не желудок, это я вам как врач говорю. Мозг – вот наш центр управления. Обратите внимание на режим питания вашей матери и, если не хотите остаться сиротой в ближайший год, посоветуйте ей перейти на здоровую пищу.
– Мать? – поразилась я. – Вы о ком сейчас говорите?
Гость слева от Юры фыркнул, словно высунувшийся из воды тюлень, и вмешался в беседу:
– Насчет мозга святая правда, только необходимо уточнить, что у мужчин и женщин он находится в разных местах. У милых дам ум заключен в руках.
– Да, – охотно согласилась мадам. – Мы, как правило, умеем делать все: шить, вязать, готовить.
– Я не о том, – заявил мужчина. – Если попросить у женщины руку, то потом всю жизнь будешь находить ее в своем кармане. Уж не знаю, как насчет домовитости, но вот талантом расфурыкивания денег леди обладают с рождения!
Я стряхнула с себя временное оцепенение и спросила у почтительно согнувшегося официанта:
– Это майонез?
– Да, сударыня, – чопорно подтвердил тот. – Еще желаете?
Меня затошнило.
– Я приняла провансаль за йогурт!
Врач тем временем налетела на мужчину, рискнувшего открыто заявить о корыстолюбии слабого пола:
– Отвратительный шовинизм! Гендерный геноцид!
– Майонез фасуют в банки или пакеты, – растерянно бубнила я. – А вот йогурт часто кладут в стеклянные стаканчики, точь-в-точь как этот. Кому пришла в голову идея поместить сюда соус для салатов?
Официант склонился еще ниже:
– Правила сервировки не допускают на столе магазинной тары. То, что вы назвали стаканом, является тассеном.
– Тазом? – не поняла я.
– Тассеном, – терпеливо повторил официант. – Это часть сервировки стола, в которой подают соусы. Разрешите отойти за горячим?
Я машинально кивнула. Фигура в синем сюртуке скользнула в небольшую дверь. Мне оставалось лишь признать произошедшее: я слопала большое количество майонеза и теперь лучше не прикасаться к еде двое суток.
– Ну что же, господа! – громко произнес хозяин мероприятия, поднимаясь со стула. – Думаю, нам следует провести церемонию знакомства. Вчера вечером у нас не получилось общего ужина, на теплоход мы все поднимались в разное время. Зато за завтраком мы в полном сборе. Что ж, начну с себя. Я – Василий Олегович Самойлов, босс половины тех, кто сидит за столом. Так уж получилось, что, тесно сотрудничая во время работы, мы никогда не устраивали общих посиделок. Это неправильно, мы почти родственники, вот я и подумал: поездка на теплоходе – лучший способ познакомиться. Итак, я буду представлять своих коллег, а те расскажут, с кем пришли на наш первый совместный праздник.
Глава 2
Василий Олегович обвел взглядом присутствующих.
– Вначале хочу представить вам свою жену Катюшу.
Коротко стриженная брюнетка, на мой взгляд, едва ли справившая тридцатипятилетие, помахала изящной рукой и улыбнулась. Я была поражена моложавостью супруги Самойлова.
– Классно выглядит, да? – шепнул мне Юра. – Вероятно, не прикасается к майонезу.
Я исподтишка показала ему кулак.
– Слева от Кати сидит Леонид Зарецкий, заведующий нашим научно-исследовательским отделом, – продолжал Василий Олегович.
– Зачем кондитерской фабрике держать ученых? – тихонько спросила я у своего спутника.
Василий Олегович тем временем говорил:
– Создание новой конфеты – дело трудное. Обыватель считает, что очень просто смешать в котле сгущенку, орехи, какао и получить шоколадку. На самом деле разработка рецепта может занять годы, и никогда заранее не знаешь, что придется по сердцу потребителю. Например, «Коровка», к сожалению, не наша придумка, достаточно простая, без сложных составляющих, но любима не одно десятилетие. Сколько ни пытались улучшать «Коровку», добавляли в нее мак, арахис, покрывали глазурью, но народ предпочитает классический вариант. Карамель «Гусиная лапка», конфеты «Белочка», «Трюфель», шоколадка «Аленка» – вот высота, к которой нам нужно стремиться. Но и мы тоже имеем вполне конкурентоспособный товар: в свое время очень удачно стартовали с изделием «Свадьба», потом появился «Колокол»[2]. Надеюсь, Леня, мы и дальше не сбавим оборотов. Ты сегодня вместе с женой?
Лысый толстячок лет сорока пяти, одетый в пронзительно-голубой джинсовый костюм, кивнул:
– Да, знакомьтесь: Вика, моя супруга, она врач, психотерапевт и психолог.
Я едва не поперхнулась капучино, который как раз в этот момент отпила из чашки. Меньше всего стройная блондинка с кукольным, чересчур сильно для утреннего времени накрашенным личиком похожа на специалиста по ремонту душ. Доктору положено носить серьезную прическу, блузку на пуговичках под горло, не увлекаться макияжем и иметь строгий вид. Вика же щеголяет в обтягивающей маечке, щедро усыпанной стразами, низкое декольте почти полностью открывает бюст, который слишком совершенен, чтобы быть натуральным. На изящной шее висят многочисленные бусы, на запястьях бренчит с десяток браслетов, но больше всего меня поразили ее руки. Пальцы Вики заканчивались почти семисантиметровыми пластинами, загнутыми, словно когти у грифа. Но в отличие от птички Вика явно посещала маникюршу: ее ногти были покрыты ярко-красным лаком и вдобавок украшены изображением ромашек.
– Рада познакомиться, – тут же защебетала она. – Я обожаю прогулки на воде. Так прикольно! Папочка, помнишь, как мы веселились в Испании, когда взяли напрокат яхту? Можно сегодня искупаться? Хоть и сентябрь, но очень жарко. Я прихватила с собой бикини из последней коллекции!
– Дорогая, съешь круассан. – Леонид поспешил заткнуть жене рот.
– Отлично! – излишне весело воскликнул Василий Олегович. – Но сначала продолжим знакомство. Прошу любить и жаловать – главный художник Никита Редька с женой Анечкой.
Пара довольно полных людей, облаченных в клетчатые рубашки, мило заулыбалась присутствующим.
– Кит, вымолви словечко, – попросил начальник.
Редька взъерошил кудрявые волосы.
– Ну… э… э… Лучше нарисовать!
Анечка звонко рассмеялась.
– Василий Олегович, вы, наверное, знаете, что Никита не оратор. В нашем доме трещотка я!
Мне Анна понравилась сразу. У нее был ясный приветливый взгляд и, очевидно, веселый нрав.
Директор кивнул.
– Теперь поприветствуем нашего пиар-директора Манану. Прости, дорогая, но выговорить твою фамилию я не способен. Понимаю, что это неприлично, невоспитанно, но даже пытаться не стану.
Очень худая женщина с огромными карими глазами и слишком большим для мелкого лица носом оторвалась от омлета.
– Ничего особенного, Гигиенимишалавили.
Сидевшие за столом засмеялись, а Манана продолжила:
– Я москвичка, родилась в столице, фамилия досталась мне от папы, а имя от бабушки. В школе меня звали Маня, очень смешно было наблюдать, как учителя, желая вызвать к доске девочку Гигиенимишалавили, сначала шевелили губами, потом хмурились, сдвигали брови и говорили в конце концов: «Горина, выходи». В результате Оля Горина, которую вытаскивали вместо меня, исходила тихой ненавистью, а я, наверное, была единственной ученицей, которая практически не отвечала устно. Предлагаю отбросить церемонии и звать меня Маней. Благодарю Василия за любезное приглашение, и еще раз огромное спасибо, что разрешил приехать мне вместе с дочкой. Поздоровайся, милая.
– Здрасте, – звонко разнеслось над столом. – Меня зовут Тина. Мама, я не люблю оладьи, а этот дядя мне их положил! Я просила сосиски, но он меня не послушал! Пожалуйста, дайте сосиски, это моя любимая еда! И кетчуп! Кетчуп – самое вкусное! Мамочка, не волнуйся, я не закапаю чистое платье, я аккуратная. Можно мне сосиски? И кетчуп! Пожалуйста!
На несколько секунд в столовой повисла тишина. В словах малышки, наивно признающейся в горячей любви к колбасным изделиям и томатному соусу, не было бы ничего необычного, детская непосредственность всегда вызывает у взрослых улыбку умиления. Но Тина выглядела по меньшей мере лет на двадцать, однако возраст не мешал ей прижимать к груди плюшевую игрушку самого дурацкого вида: то ли поросенка, то ли медвежонка.
Манана растерянно оглянулась и быстро ответила:
– Конечно, солнышко, сейчас принесут.
– Нет проблем, – подхватил Самойлов. – Эй, вы там, подайте Тиночке то, что она просит.
Девушка захлопала в ладоши и повернулась к даме, которая сидела напротив меня.
– Хотите, поделюсь с вами? Я умею резать еду ножом, это очень просто: вжик, вжик – и готово!
– Гастрономические изделия не забава, – растерянно ответила тетка, то ли не понявшая, с кем поддерживает беседу, то ли категорически не умевшая общаться с особенными людьми.
– Вот мы и добрались до моих друзей! – легко перекричал ее Василий Олегович. – Перед вами Алина Сергеевна Бортникова, диетолог, психолог и моя бывшая одноклассница, она…
– …крайне удивлена нездоровым набором продуктов на столе, – быстро перебила его Алина. – Я готова дать любому присутствующему консультацию по правильному питанию. А в особенности вам!
Бортникова бесцеремонно ткнула пальцем в мою сторону.
– Не стоит употреблять майонез тазами!
– Это тассен, – вдруг сказала Аня, – разновидность соусника. Название происходит от немецкого слова «tasse», что означает чашка.
Я ощутила новый прилив дружелюбия к жене художника, а Василий Олегович картинно потер руки:
– Юра Шумаков, мой племянник, и его очаровательная, восхитительная, талантливая, гениальная спутница, наша великая писательница Арина Виолова. Ура!
В моей груди возникло тепло, потом жар, быстро поднявшись по шее, наполнил голову. Меня очень смущают похвалы, намного комфортнее я чувствую себя как объект критики.
– Простите, – прочирикала Алина. – Я плохо расслышала вашу фамилию: Толстая или Достоевская?
– Вау! – закричала Тина. – Я вас читаю! Прикольно! Больше всего мне понравилось, когда тетеньку дома в ванне утопили, а потом в море кинули, но врач все равно понял, в чем дело. Он мертвую шприцем проткнул! Хрясь! Под микроскоп сунул и все понял! Мама, я выучила новое слово! Микроскоп! Мама, я его у ней в книжке вычитала! Мама, похвали меня!
– Умница, – ответила Манана. – Но надо говорить «у нее», а еще лучше сказать «у писателя».
Алина закатила глаза.
– Куда катится мир! Люди читают всякие бредни!
Юра стиснул зубы. Я поняла, что он сейчас сделает, положила руку ему на колено и чуть сжала ногу. Шумаков крайне нервно относится к людям, готовым ткнуть длинной иглой в больное место литераторши Виоловой. Я многократно объясняла ему: «Поверь, я не реагирую на щипки, давно привыкла к глупостям, которые пишут обо мне журналисты, и игнорирую злобные высказывания в свой адрес».
Но Юра все равно бросается на моего обидчика с шашкой наголо, вот и сейчас он произнес ледяным тоном:
– Женщине, которая рассказывает о превращении мозга в сыр, не следует критиковать чужое творчество. Вы читали хоть один роман Виолы?
– Нет, – с брезгливостью выдала диетолог. – Никогда не возьму в руки подобную литературу.
– Если вы не читали ее произведения, откуда такое пренебрежение? – Шумаков явно решил поставить Алину на место.
Та растерялась, и тут оживилась Аня:
– Если вы прихватили на судно пару своих детективов, дайте мне, я вас обожаю. Арина – это псевдоним?
– Да, – слегка успокоился Юрасик, – по паспорту она Виола Тараканова.
– Разве можно ожидать душевной тонкости от людей, которые с утра набивают желудок сосисками?! – выпустила очередную отравленную стрелу Алина.
Юра вновь побледнел, но тут Самойлов встрепенулся и взял инициативу в свои руки:
– У нас остались три красавицы: Ирочка, Света и Лизонька. Катя, моя жена, занимается благотворительностью, она основала приют для девочек-сирот. Мы берем в свою семью несколько воспитанниц по очереди, и они некоторое время живут с нами.
– Очень благородно, – вякнула Манана.
– Ирочка, она в зеленом платье, – продолжал Василий Олегович. – Круглая отличница, ходит в седьмой класс; Светлана больше увлекается спортом, имеет разряд по художественной гимнастике, но ей надо подтянуть математику, так?
Одна из девочек, сидевших в самом конце стола, смущенно кивнула.
Воспитанницы были в разной одежде, а вот в волосах у них я заметила одинаковые заколки, украшенные пластиковыми божьими коровками. У Иры было два «краба», у Светы один.
– Ну, ничего! – отечески улыбнулся Самойлов. – В этом учебном году будешь заниматься усердней и догонишь Ирину по успеваемости. Лизонька у нас выпускница, ей в ноябре исполняется восемнадцать и… А где Елизавета?
Все гости одновременно повернули головы в сторону сирот.
– Ира, – спросила Катя, – почему Лиза не вышла к завтраку?
– Не знаю, – еле слышно ответила та.
– Она вчера отравилась, – неожиданно заявила Светлана. – Я к ней утром зашла, а ей плохо, она сказала: «Голова сильно кружится».
Катя покачала головой.
– Светлана, причешись! Где твоя вторая заколка? С одной ты выглядишь растрепанной!
– Я ее потеряла, – призналась Света.
Катя сдвинула брови, потом встала и вышла из столовой. Василий Олегович завел громкую беседу с Зарецким, жена ученого начала строить глазки главному художнику, официант приволок очередной кофейник, а я, дождавшись момента, когда присутствующие увлекутся разговорами, тихонько выскользнула в коридор и поторопилась в свою каюту. Почему-то очень захотелось принять душ.
Ванная комната, примыкавшая к спальне, оказалась неожиданно большой, в ней висело много полотенец вкупе с четырьмя халатами.
Я постояла под струями воды, потом завернулась в полотенце и стала расчесывать волосы. Наверное, зря я согласилась принять участие в поездке, меньше всего мне нравится в чужом пиру похмелье. Что за странная идея пришла в голову Василию Олеговичу? Если его фирма никогда не устраивала корпоративных мероприятий, на которые сотрудников зовут семьями, то зачем сейчас стихийно разжигать дружбу?
– Надо срочно вызвать бригаду! – неожиданно раздался голос Юры.
Сначала мне показалось: пока я мылась, Шумаков вошел в комнату. Поэтому я высунулась из ванной, хотела спросить, о чем он ведет речь, и увидела, что в каюте пусто.
– Может, все обойдется? – воскликнул Василий Олегович. – Не хочу бросать дело. Вероятно, Лиза просто потеряла сознание.
– Неужели вы ничего не поняли? – сухо сказал Юра. – Немедленно соединитесь с берегом.
И тут я сообразила: очевидно, впритык к нашей ванной прилегает еще одна комната, ванная рассчитана на две каюты, вон дверь. Я нажала на ручку и увидела пустую, похоже, никем не занятую спальню. Значит, Шумаков и Самойлов беседуют в коридоре. Я вернулась в ванную. Кондитер показался мне слегка испуганным.
– Что делать? – задал он классический вопрос.
– Немедленно причалить и вызвать на набережную «Скорую», – ответил Юра.
– Мне необходимо докопаться до истины, – невпопад заявил Самойлов.
– Лучше поменять планы, – решительно предложил Юра.
– Это невозможно!
Василий Олегович что-то неразборчиво забормотал, я вошла в спальню и легла на кровать. Нехорошее предчувствие тихо вползло в душу. Возник вопрос: почему Юра зовет родного дядю на «вы»? По какой причине директор фабрики носит фамилию Самойлов, а мой приятель – Шумаков?
Дверь в коридор дернулась, потом раздался стук.
– Кто там? – на всякий случай спросила я.
– Юра, – ответил мужской голос.
Я встала и распахнула створку.
– Я не запирала! Похоже, замок сам заблокировался.
Шумаков подергал туда-сюда ручку и сказал:
– Замок заедает! Ерунда! Я видел доску с запасными ключами, отопрем, если не сработает!
– Не разделяю твоего оптимизма, – фыркнула я. – Если на круизном теплоходе не работает замок в каюте, то и в моторе могут обнаружиться неполадки!
– У тебя плохое настроение? Голова болит? – заботливо осведомился Юра. – Что ты предпочитаешь: растворимый аспирин или цитрамон?
– Почему ты Шумаков, а твой дядя Самойлов? – задала я вертевшийся на кончике языка вопрос.
Юра сел на край кровати.
– Василий Олегович – брат моей матери, та стала Шумаковой, когда вышла замуж.
Я испытала большое облегчение, а потом досаду: самой следовало додуматься до элементарно простого ответа.
– Так аспирин или цитрамон? – спросил Юра. – Правда, таблетки и растворы не всегда эффективны. Я знаю лишь одно стопроцентно срабатывающее средство от мигрени, но ты не согласишься его принять.
Меня в секунду охватило любопытство.
– Какое?
– Гильотина, – сообщил Юра. – Нет головы – нет проблемы.
– Слишком радикально, – оценила я его предложение, – обойдусь аспирином. Что случилось?
– Где? – прикинулся дурачком Шумаков.
– У Василия Олеговича, – терпеливо ответила я.
– Дядя без всяких происшествий пошел в каюту, – лихо солгал Шумаков.
Я потрогала мокрые волосы.
– Я слышала вашу беседу, опрометчиво болтать в коридоре.
Юра быстро заморгал, а я спросила:
– Кому-то плохо? Кстати, почему на людях племянник «тыкает» дядюшке, а оставшись с ним наедине, переходит на «вы»? Обычно бывает наоборот.
Юра вытянулся на койке.
– Может, нам не стоит тратить время на обсуждение всяких глупостей? Скоро теплоход причалит к городку Паново, пойдем, погуляем?
– Вроде остановку обещали после обеда, – напомнила я.
– Василий передумал, – улыбнулся Юрасик. – Вспомнил, что в Паново открыт замечательный рынок народных ремесел, местечко славится своими лоскутными одеялами.
– Наверное, там и больница есть, – воскликнула я. – Бьюсь об заклад, когда гости во главе с Василием Олеговичем поспешат за пледами из тряпочных обрезков, ты останешься на борту и поможешь запихнуть в машину «Скорой помощи» носилки с бедной Лизой. Что случилось с воспитанницей приюта, и как ты собирался вытурить меня на рынок одну?
