Полная версия:
Дарья Аркадьевна Донцова Коррида на раздевание
- + Увеличить шрифт
- - Уменьшить шрифт
– Душенька, – постучала в створку хозяйка, – как делишки?
Я быстро открутила кран.
– Сейчас прибегу.
– Не торопитесь, не торопитесь, – зачирикала Чернова, – я испугалась, что вам плохо стало. Вы такая бледненькая, тощенькая!
Я нажала на дозатор. По санузлу поплыл удушающий запах шоколада.
– Ну? – поинтересовалась хозяйка, приоткрывая дверь и всовывая голову в щель. – Чаек стынет! Фруктовый.
Я быстро ополоснула руки и очутилась в гостиной, которая соединялась с кухней.
– Пирожочек, – пропела Надежда, – маленький кусочек!
На моей тарелке появился огромный ломоть, размером с ботинок Макса. Для тех, кто не знает, поясню: мой муж носит сорок восьмой размер обуви.
– Чай «Страсть дракона», – не умолкала хозяйка, – из натуральных фруктов. Никаких там ароматизаторов, «ешек», улучшителей вкуса. Покупаю у Анны Сергеевны, она его у одной китаянки из Твери берет. Попробуйте скорей. Чем могу помочь? О! Знаю! Кто-то из нашего института что-то мерзкое сделал, поэтому вы из детективного агентства приехали! А я-то думала, что там только мужики служат. Съешьте пирожок! Так кто начудил? Ася Баранова? Опять в магазине что-то украла? Хоть маленькую крошечку-то попробуйте! Без сладкого говорить плохо, оно мозгу помогает. Ой! У вас диабет? Бедняжечка! Как с такой болезнью живете? Ужас! Говорят, она не лечится, живехонько от недуга на тот свет улетают!
Я отковырнула ложкой кусок пирога.
– Я совершенно здорова.
– Чудесная новость! – обрадовалась Чернова. – Тогда кушайте!
Я положила в рот пирог и чуть не выплюнула его назад. На языке растеклась столь сладкая масса, что зачесалось в носу.
– Вижу, вижу, вкусненько вам, – пришла в восторг Надин. – Шоколадику в начиночке хватает?
Я нашла в себе силы кивнуть.
– Глоточек чайку, хлюп-хлюп, – посоветовала Чернова, – насладитесь китайским дорогим изыском.
Фруктовый чай обычно кислый, я понадеялась, что он погасит сахарно-медовый вкус во рту, и отхлебнула чуть ли не полчашки. Не успела жидкость оказаться во рту, как мне стало понятно: это просто патока. Чай полился в горло, упал на выпечку, но и то, и другое застряло на полпути к желудку. Похоже, последний испугался атаки сахара и вмиг захлопнул свои ворота.
– Наслаждайтесь спокойненько, чаек с медком! Не кисло вам? Не горько? – щебетала Надин. – И о ком вы хотите узнать?
Собрав в кулак всю силу воли, я начала беседу.
– Вам знаком господин Штильман?
– Лазарь? – засмеялась Надежда. – Да мне цвет его носков известен! А что с дураком стряслось?
Я закашлялась. Кусок пирога стоял посередине пищевода.
– Понимаю, понимаю, понимаю, – не утихала хозяйка, – тайна следствия. М-м-м. Отличный пирожок получился, но не очень сладенький! Не возьму в следующий раз горький шоколад. Использую только молочный.
Я икнула. Не очень сладенький? Упаси бог попробовать выпечку Черновой еще раз.
– Ешьте, ешьте, – велела Надежда, – нельзя на тарелке оставлять. А! Стесняетесь! Или боитесь потолстеть! И то, и другое глупо. Евстахия, дорогая, я пойду на шантаж. Начну описывать жизнь Лазаря только при условии, если вы насладитесь еще одним кусочком пирожка. Ну, нямочки! Честное слово, в противном случае буду молчать! Как рыба об лед!
Объяснять Надежде, что я не Евстахия, а Евлампия, мне не хотелось. Пусть обзывает меня по-любому, лишь бы рассказала все как есть.
Чернова подперла подбородок кулаком и уставилась на меня. Стало понятно: она не шутит и впрямь будет молчать, пока я не слопаю весь ломоть. Вмиг вспомнилось, как моя мама говорила маленькой дочке, которая роняла слезы в тарелку с отвратительно скользкой геркулесовой кашей, сваренной на воде.
– Ангел мой! Овсянка крайне полезна. Я стараюсь ради твоего блага. Спустя годы, когда все твои знакомые получат гастрит, Фросенька[4] будет здоровенькой. Эффект от каши ты оценишь позднее.
– Евдохия, вы такая худая, прямо страшно, – прервала молчание Чернова, – жуть берет! Я стараюсь ради вашего блага. Ешьте! Обрастайте жирком! Красивая женщина похожа на пончик. Кругленькая, сладенькая. Ну?
Я начала запихивать в рот куски пирога и наконец-то поняла, что они мне напоминают. Лет в пять я слопала пластилин, который чудесно пах шоколадом. Мне ранее покупали простую массу для лепки, а эту папа привез из Болгарии. Помню свой восторг и ужас мамы, которая вызвала «Скорую» и заставила врачей сделать мне промывание желудка.
Последний кусок пирога упал на пирамиду из своих братьев.
– О-о-о! Молодец, молодец, – ликовала Надежда. – Значит, Штильман! Слушайте. Правда есть только у меня, остальные ничего не знают. Одна я в курсе всего, что в институте творится! Живая летопись! Говорю.
Я превратилась в слух и незаметно включила в кармане диктофон.
Лазарь, тихий неприметный студент, потом аспирант, затем сотрудник НИИ, при котором и был открыт вуз, не отличался красотой. Однако основная часть женщин института изо всех сил пыталась ему понравиться. Студентки и преподавательницы как могли привлекали к себе внимание парня. Даже восьмидесятилетняя Виктория Павловна один раз громко сказала на кафедре:
– В Штильмане живет черт. Эх, стара я, не то повалил бы дым от костра.
А вот Надежде Васильевне всеобщий любимец совсем не нравился. Она быстро поняла: Лазарь не смотрит в сторону свободных девушек, его интересуют лишь те, кто замужем или имеют кавалера. Отнять чужое для Штильмана было самое приятное.
Однажды к Черновой пришел аспирант Воткин и сказал:
– Мне нужен совет по житейскому вопросу. С мамой, сестрой, приятелями я поговорить не могу.
– Почему? – удивилась Надя.
– Не хочу с Юлей разводиться, – признался Коля, – если своим правду растреплю, они мою жену презирать будут.
– Что случилось? – напряглась председатель месткома.
– Штильман принялся Юле знаки внимания оказывать, – начал Николай, – я не особый говорун. Да и зачем без конца супруге твердить: «Обожаю тебя». Какие-то сладкие слюни получаются. Любовь – это куртку купить. А цветы зачем? Веник завянет, на одежду денег не хватит. Юлька меня постоянно упрекала: «Ты не ласковый! Жадный! Ничего мне просто так не даришь». Потом стала злиться, что никак не забеременеет.
– У вас детей на самом деле нет, – заметила Надя.
Коля покраснел.
– Да. Я тайком от Юльки анализ сдал. Стать отцом у меня нет шансов. Вообще никак.
– Жене сказал? – поинтересовалась Чернова.
– Не-а, – промямлил Воткин, – боюсь, что она сразу уйдет. Ей ребеночка хочется.
– Если хочешь знать мое мнение по данному вопросу… – начала Надежда.
– Другое важно, – остановил ее аспирант. – Три дня назад Юлька заявила, что беременна.
– Так, – протянула Надежда.
– Понимаете, что я подумал?
– Особого ума, чтобы сообразить, что девка налево сбегала, не надо, – вздохнула Надя. – Кто любовник, знаешь?
– Штильман.
– Вот стервец! – пришла в негодование Чернова. – Но вдруг ты ошибаешься?
Николай вытащил из кармана носовой платок и принялся его комкать.
– У Юльки лучшая подруга есть.
Чернова положила на стол пакет с сушками.
– Грызи, не стесняйся. Знаю, Рая Федосова. Только последнее время меж ними кошка пробежала. Угощайся, ванильные!
Коля отпихнул кулек.
– Райка мне позвонила, попросила о встрече и насвистела, что Лазарь за ней ухаживать начал. Цветы дарил, конфеты, в уши пел про ее красоту и ум. Раиска замужем, поэтому они шифровались, никто о романе не знал. Целую неделю так ухаживал. Потом он ее в гости позвал. Ну и… понимаете?
– Конечно, – процедила Надя, – не пять лет мне.
– Не успел Лазарь с кровати встать, как заявил: «Мне нужна твоя кровь, немного, прямо сейчас». Федосова прямо в осадок выпала: «Зачем?» Ну, вы никогда не догадаетесь, что он ответил: «Надо помочь одной хорошей женщине, у них с мужем детей нет. А у тебя есть сын». «И чего?» – не сообразила Рая. «Ты имеешь вирус беременности, – сказал Штильман, – сейчас, после того, чем мы занимались, он в крови максимально высокий. Я сделаю на базе содержимого пробирки инъекцию». Рая изумилась, а Лазарь стал вдохновенно рассказывать о своем открытии. Тут надо вспомнить, что участники событий – молодые люди. А Раечке очень нравился Штильман, он был намного лучше ее мужа: ласковый, нежный, всегда с подарками. Ну и расчет у нее имелся. Свекровь Федосовой работала нянечкой в детском саду, ее муж горький пьяница. Ни денег, ни связей у семьи законного супруга нет. Рая экономила даже на покупке свеклы. А Штильманы были богаты, в мире медицины известные люди. Лучше поменять коня на переправе, расписаться с Лазарем и стать невесткой богатых гинекологов.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Раисы, и она на второй вопрос Лазаря:
– Так как? Можно кровь взять? – кокетливо ответила:
– Для тебя что угодно.
На следующий день Штильман не ответил на звонки любовницы. Не брал он трубку и послезавтра, и в четверг, в пятницу…
В конце концов Рая, отбросив всякую конспирацию, подошла к Лазарю в институте и спросила:
– В чем дело?
– А что случилось? – заморгал любимый.
– Ты пропал!
– Куда? Я здесь, мы же разговариваем.
– Но не встречаемся! – хмуро сказала Раечка.
– Попьем сегодня чаю? – предложил Лазарь.
– Да, – заликовала любовница. – Где?
– На Курском вокзале, в буфете, – предложил Штильман.
Федосова не удивилась и не разозлилась. В то время в Москве кафе было мало и перед ними всегда выстраивались длинные очереди. А чтобы попасть в ресторан, надо было быть или богатым, или знаменитым, всех остальных отсекал грозный швейцар. Кафетерий в аэропорту, на вокзале считался вполне приличным местом для свидания. Правда, у Лазаря была собственная квартира, огромная редкость для советского студента. Но Раечка не стала интересоваться, почему Ромео выбрал скопище людей. Она подумала, что Штильман угостит ее чем-то, а потом пригласит к себе. Но получилось иначе.
– Пойми меня правильно, – загудел любовник, обнимая ладонями граненый стакан с на редкость противным напитком, который в меню именовался «кофе с молоком и сахаром», – нам надо расстаться.
– Почему? – испугалась Рая, которая уже успела сообщить супругу, что разводится с ним. – Нам так хорошо вместе.
– Мне нет, – возразил Штильман, – я испытываю радость только от работы. Неприспособлен для совместной жизни.
– Но ты говорил о любви, – оторопела Рая, – дарил мне конфеты. Врал?
– Я никогда не лгу, – отрезал Лазарь, – но со мной всегда так! Нравится девушка, думаю: она та самая, единственная! Потом ложусь с ней в постель. И! Конец чувствам. Понимаю, что ошибся. Она не та, не единственная. Прости. Давай расстанемся друзьями!
– Я мужа выгнала, – заплакала Рая, – из-за тебя!
Лазарь широко раскрыл глаза.
– Из-за меня?
– Да!!! – крикнула Федосова.
– Я тебя замуж звал?
Раисе пришлось ответить:
– Нет.
– Просил с супругом отношения рвать?
– Нет.
– Что-то обещал?
– Нет.
– Сама решение приняла, при чем тут я? – пожал плечами Лазарь. – Если буду нужен, звони, всегда помогу. Не советую болтать о том, что произошло. Мне твоя разговорчивость урона не нанесет. А ты пострадаешь, получишь клеймо шлюхи. Сейчас еще можешь к супругу вернуться, скажешь: «Прости, я понервничала». А если про нашу потухшую любовь всем расскажешь, путь назад будет отрезан. И ты вроде гинекологом мечтаешь работать? Мои дед с папой могут тебе шлагбаум закрыть, а могут и поднять. Подумай хорошенько, взвесь все «за», «против» и прими решение.
Федосова не успела ахнуть, как кавалер сделал пару шагов назад, смешался с вокзальной толпой и растворился в ней.
Рая прорыдала неделю дома, потом подумала, что Штильман небось завел другую бабу, и решила проследить за Лазарем. Федосовой не потребовалось много времени, чтобы понять: коварный любовник теперь крутит амур с Юлией. Не долго думая, Раечка позвонила Коле и с радостью сдала лучшую подругу.
Коля любил супругу, не хотел ее потерять, поэтому он не устроил скандал. Он не понимал, как лучше поступить, растерялся, не знал, с кем посоветоваться. Затаился и молчал. И случилось неожиданное. Спустя неделю после беседы с Раей Николай заметил, что вечно недовольная им жена перестала скандалить, начала ласкаться, превратилась в ту Юлечку, на которой Коля женился. По вечерам супруга сидела дома, варила супы. Николаша догадался: Штильман его жену прогнал, Юля оценила по достоинству мужа и вернулась в гавань законного брака. Прелюбодеяние спасло семью от развала. Николай обрадовался и даже купил Юле букет. И все бы хорошо! Все бы просто чудесно! Все великолепно! Как вдруг! Весть о беременности! Коля понял: ребенок точно от Штильмана. Как быть? Отправить Юлю на аборт – значит признать, что он знает об измене, и потерять любимую навсегда. Промолчать? Воспитывать чужого отпрыска? Неприятно. Но своего-то не будет!
Надежда налила мне еще чаю.
– Евлохия! Понимаете его положение? Да вы ешьте пирожок, запивайте фруктовым восторгом.
Глава 20
– Чайку налить? – спросил Макс.
– Нет! – быстро отказалась я. – Фу! До сих пор от пирога Черновой тошнит. Не произноси при мне слово «чай». Никогда!
– Ладно, – засмеялся Вульф. – Значит, Штильман бабник?
– Надежда его таковым считает, – подтвердила я и положила на стол айфон. – Николай и Юля давно уехали жить за границу, у них есть сын. Единственный. Чернова показала мне фото: справа юноша Воткиных, слева Лазарь – студент первого курса. Его снимали когда-то для доски с отличниками. Надежда и впрямь ходячая летопись НИИ, а нынче центра. У нее и сплетни в голове, и снимки в архиве, и заявления граждан в папочках сохранены.
– Они просто одно лицо, – восхитился Макс, – анализ ДНК не нужен. Но встречаются двойники, которые вовсе не родственники.
– Слушайте дальше, – велела я. – После множества коротких романов Лазарь начал ухаживать за Варварой Стекловой. Изменил всем своим принципам. Варя была не замужем, кавалеров у нее нет. Просто хорошенькая кудрявая девушка без роду без племени. Совсем не во вкусе Штильмана. Лазарь открыто за Варей бегал, не таился. Букеты, конфеты не в темном углу, прилюдно дарил. В кино-театр приглашал. Варечка же состояла в связи с Кирпичниковым. Да, да, с женатым Сергеем Леонидовичем. Но Штильман-то симпатичнее, с влиятельными родителями и, в отличие от Сергея, свободен.
Естественно, Надежда знала об интимных отношениях сотрудников. Когда Варвара, поступив в аспирантуру, попросила Кирпичникова стать ее руководителем, Чернова не выдержала, сказала девушке:
– Закона, который запрещает научному куратору спать с подопечной, нет. И жениться на любовнице он может, в тюрьму его не посадят. Да есть людская молва и понятие этичности. Думаешь, никому не известно, с кем ты шуры-муры крутишь? Да ты только обратила внимание на Сергея, а наши бабы уже считали, что Стеклова разбивает чужую семью. В Ученом совете много пожилых женщин, они точно черных шаров накидают развратной аспирантке. У тебя какая тема?
– По психологии, – смутилась Варя. – Как гормональный взрыв влияет на поведение беременной.
– Лучше попросись аспиранткой к Штильману, – посоветовала Надежда, – правда, он берет только одного человека.
– Лазарь? – удивилась Варя. – Впервые слышу, что он кем-то руководит, в списках тех, кто с аспирантами работает, его нет.
– Я веду речь о его отце, о Мироне, – уточнила Чернова, – тот своих подопечных, как котят, за шкирку через ухабы защиты тащит. Поговори с ним. Я ему про тебя на ушко шепну. И не улыбайся при всех Кирпичникову.
То ли тихий вкрадчивый голос Надежды возымел действие, то ли Варя понравилась Мирону, но последний взял девушку под свое крыло. И вскоре за Варей начал активно ухаживать Лазарь. Поняв, что сейчас потеряет любовницу, Кирпичников наплевал на все приличия, стал подвозить Стеклову на своей машине, обнимал ее прилюдно, брал за руку, всячески демонстрировал: это мое.
– Сергею надо на Варю пописать, – однажды сказал ехидный директор, – все коты так свою территорию метят.
А Лазарь принялся заваливать Варю подарками. Весь институт, затаив дыхание, наблюдал за битвой титанов.
– Погоди! – остановил меня Макс. – У Кирпичникова есть жена. Он связан узами брака с Алевтиной Михайловной!
– Верно, – согласилась я, – да только любовь к Варе оказалась такой сильной, что Сергей кое-кому говорил: «Разведусь с Алей».
Надежда Васильевна пыталась залить огонь страстей, увещевала мужчину:
– Сережа, не порти себе жизнь и карьеру. Ты сейчас не способен правильно оценить ситуацию, но потом остынешь и горько пожалеешь. Потеряешь семью! Раздел квартиры, алименты… да это полбеды. Неужели ты забыл, как у нас относятся к тем, кто заводит отношения на стороне, бросает супругу, детей? Начальство терпеть не может тех, кто от одной жены к другой скачет. Не гони коней. Если разрушишь брак с Алей, получишь массу сложностей.
Взяв с Кирпичникова слово не бежать в загс с заявлением о разводе, Чернова пригласила Варю, пропесочила ту от души, велела:
– Оставь Сережу в покое! На чужом горе счастья не построишь. Чем Штильман плох? Выходи за него! Там семья богатая.
– Они еврейку хотят, – призналась Варя, – русская невестка родне Лазаря не нужна.
– Вот оно как! – поняла Надя. – Неправильных кавалеров выбираешь. Штильманам не ко двору пришлась, а Сергей окольцован. Везде плохо. Оставь обоих, найди третьего, русского, свободного. И живи с ним счастливо.
– Без вас справлюсь! – схамила Варя и убежала.
Вскоре по институту пронеслась весть: Штильман со Стекловой расписались, уезжают на неделю в свадебное путешествие.
И Лазарь, и Варя на самом деле пару дней не ходили в институт. И Кирпичников не явился на работу, заболел гриппом. Ничего особенного никто в этом не усмотрел, занедужить, даже когда нет эпидемии, можно. Чернова позвонила Сергею домой, подошла Алевтина.
– Как твой муж? – поинтересовалась председатель месткома.
– Нормально, – ответила Аля.
– Как температура? – продолжала интервью Чернова.
– Все хорошо.
– Врача вызывали?
– Да, – после короткой паузы ответила жена.
– Что он сказал?
– Ну… нормально!
– Грипп?
– Ага.
– Пусть лечится! Передай Сереже пожелание скорейшего выздоровления. Чего ты такая мрачная?
– Обычная я, – буркнула Алевтина.
– Как там Фася? – осведомилась Надежда Васильевна.
– Ну… так…
– Что-то случилось?
– Все нормально!
– Немедленно выкладывай! – приказала Чернова, которая поняла: дело нечисто.
– Все хорошо.
«Муж болен, сын чего-то натворил, а она кудахчет: „Нормально“», – подумала Надежда, повесив трубку. И, не долго думая, прихватив пару банок дефицитных в то время консервов, поспешила без приглашения в гости к Кирпичниковым.
Узрев Надю на пороге, Алевтина не продемонстрировала особой радости, она даже попыталась не пустить ту внутрь, сказала:
– Ой, ой, заразитесь! Вирус прилипчивый.
Но от Черновой так легко не избавишься, а еще она за версту чует неправду, скандал и все интересное. Надя ловко ввинтилась в прихожую и скомандовала:
– Веди меня к Сергею.
– Он спит! – запротестовала хозяйка.
– Хорошо, я только гляну, – не дрогнула Чернова.
Несколько минут они спорили, потом Надежда, не обращая внимания на протесты хозяйки, прошла по коридору, распахнула дверь в спальню, увидела пустую кровать и протянула:
– Так! Обманули! Знаешь, что за прогул ему устроят? Да еще за вранье! И где Сережа?
Аля молчала.
– Ясненько! – осенило Надежду. – Поехал за Штильманом, погнался за молодоженами, решил морду Лазарю набить. Только не делай вид, что про Варьку не знаешь!
– Нет, нет, нет, – замахала руками Алевтина, – Афанасий заболел. Муж его устроил в лесную школу.
– Господи! – ахнула Чернова. – Что с парнем?
– Эпилепсия, – прошептала мать, – припадки начались.
– Елки! – расстроилась председательница месткома. – Вот напасть.
Кирпичникова схватила Чернову за плечо.
– Надюша! Умоляю! Мы никому не рассказываем. Скрыли правду и в школе, и везде. Сережа сыну достанет справку о ревмокардите.
Надежда Васильевна молча слушала Алевтину, а та продолжала:
– Эпилепсия вмиг закроет сыну двери в вуз, в загранкомандировки не пустят, хорошую работу он не получит. Наденька, не губи нас.
– Аля, я-то рта не открою, – пообещала Чернова. – А твои дети? Они ж небось видели, что с братом?
– Нет, – обрадовалась хозяйка, – Тонечка только вечером приходит, у нее гимнастика после уроков. Петя идет к репетитору по математике. Повезло нам, ребята не видели первого приступа, он случился в обед. Сережа сразу понял, что к чему, и увез старшего сына. Муж через пару дней выйдет на службу. Бюллетень у него есть, уже купили.
Кирпичников появился в вузе в пятницу. Выглядел он не особенно бодро: бледный, осунувшийся. Но внешний вид Сергея никого не удивил. Мало кто после гриппа выглядит розовощеким красавчиком.
Глава 21
Лазарь появился на службе в понедельник, он не походил на счастливого молодожена. Цвет лица серый, глаза ввалились, краше в гроб кладут. В тот же день один из сотрудников, зайдя в мужской туалет, увидел такую картину: Кирпичников наклонил Штильмана над раковиной, схватил за волосы, стучит его головой по краю умывальника и приговаривает:
– Получи… Получи…
Сергей посетителя не заметил, а тот незаметно выбрался из сортира и вмиг разболтал о происшествии. Спустя час о баталии в сортире знали все, начиная от директора НИИ и заканчивая рыбками в аквариуме на кафедре зоопсихологии.
Директор велел Надежде разобраться с сотрудниками, которые компрометируют звание советского ученого. Чернова вызвала хулиганов и строго сказала:
– Немедленно объясните причину стычки! Иначе прощайтесь с продуктовыми заказами на Новый год.
– Он у меня Варю увел! – неожиданно заявил Лазарь.
– Не ври, – взвился Сергей. – Еще скажи, что она тебе жена! Вы не расписаны.
– Так свадьба не состоялась? – изумилась Чернова.
– Стеклову Кирпичников у меня отбил! – впал в истерику Лазарь.
– Если тебя баба бросила, при чем тут я? – заорал Сергей. – Не бреши! Я, в отличие от тебя, не потаскун! Честно женат!
Лазарь неожиданно расхохотался.
– Ты хоть понял, что сказал?
Сергей заморгал и вполне мирно ответил:
– Ничего смешного не вижу. Я женат. А ты Варе голову задурил, всем на работе наврал про бракосочетание.
– Лазарь, объясни свое поведение, – протянула Надежда. – Я к тебе подходила, хотела помочь, предложила: «Если готовишь свадьбу, скажи. Дам пару телефонов, там продукты отпустят такие, каких нигде нет. И цена нормальная». Что ты мне ответил?
– Чистую правду, – гаркнул Лазарь, – если соберусь отмечать торжество, то в ресторане, в узком кругу. Чужих не позовем. Но это было чисто теоретически: когда-нибудь я женюсь, и вот тогда свадьба пройдет без посторонних.
– Лгун, – не выдержал Сергей.
– Где хоть капля вранья? – прищурился Лазарь.
– Да везде, – возмутилась председательница месткома, – я предлагала тебе материальную помощь для бракосочетания, ты согласился. И что?
– Что? – повторил Лазарь. – Объясните, наконец, свои претензии?
– Покажи паспорт со штампом, – потребовала Чернова.
– Его нет, – спокойно сказал Штильман, – вернее, документ есть, а вот печать отсутствует, я не женат.
– Брехун! – взвился Сергей.
Штильман закинул ногу на ногу.
– Разберемся детально. Надежда Васильевна, вы мне деньги предлагали, продукты. Я их взял?
– Нет, – ответила Чернова.
– Следующий вопрос: лично я вам сообщал о походе в загс? О медовом месяце?
Надежда молчала.
– Приходил сюда, в кабинет, – продолжал Лазарь, – заводил разговор о свадьбе с Варей? А?
– Нет, – была вынуждена повторить Чернова.
Штильман повернулся к Сергею.
– Мне предложили продукты, я ответил: «Если понадобится, непременно воспользуюсь. Но всегда хотел торжество келейное, только в кругу семьи». Где речь о Варваре? А? Может, я с тобой откровенничал? Чего молчишь? Сказать вам двум нечего. Знаю, кто по институту слух распустил про наши с Варей отношения. Да, она мне нравится, но семья хочет в невестки еврейку. Я не пойду против воли родителей. Не ездили мы никуда вместе. Сергей на меня в сортире налетел, схватил за волосы. А сейчас заявил: «Я честный человек, женат». Если ты честный человек, женатый на Алевтине, то при чем тут Варька? Кирпичников, кем тебе Стеклова приходится? Любовницей при живой жене. Следовательно, ты прелюбодей, морально нечистоплотный, а не честный человек. К тому ж еще и хам, драчун в придачу. Кстати, Варвара говорила, что Сергей разводится с Алей, на которой женился из-за денег.
– Из-за денег? – остановил меня Макс. – Но у нас другие сведения. Алевтину изнасиловал сожитель матери, девочку поместили в психушку. Сергей помог ей бежать, привел к себе домой. Аля вошла в семью Кирпичниковых нищей.
