Дарья Донцова
Фея с золотыми зубами
Глава 7
Ласкиных не связывала любовь, но у них были хорошие отношения. Иногда Виктор забредал в спальню жены, порой он даже советовался с ней, спрашивая:
– Как думаешь, что мне лучше надеть на вечеринку?
Но супруги никогда не вели разговоров о бизнесе. Жена понятия не имела, чем занимается муж, она лишь знала, что Витя выходец из бедной семьи, всего добился сам, поднялся в смутные 90-е годы прошлого века. Многие состояния имеют темную историю, но победителей не судят.
Елизавета ничего не могла рассказать о родителях мужа. Вероятно, и отец, и мать Ласкина умерли, еще вероятнее, что они были малопривлекательными людьми, алкоголиками или излишне жестокими воспитателями, иначе почему Витя ни разу не вспомнил об отчем доме? Но при этом он рассказал Лизавете о двух своих неудачных браках.
«Наступил на грабли два раза, – пояснил Ласкин, – первая жена была красива, как ангел, я, дурак, решил, что она меня любит, а спустя год после свадьбы поймал с любовником. Классика жанра: уехал в командировку, рейс отменили, вернулся домой, а там картина маслом.
Мужик убежал, а я давай у супруги выпытывать:
– Зачем тебе другой? Я в постели плох или денег мало давал?
Она призналась:
– Я вышла за тебя замуж из желания выбраться из бедности, а когда наелась, купила шубы-брюлики, захотелось сильных чувств.
Развелись мы тихо, без скандала, а спустя год я снова вышагивал под марш Мендельсона. Романтик, блин, мало мне было одной оплеухи, получил вторую, жена другая, ситуация та же».
Не каждый мужчина столь откровенно расскажет о своих неудачах на личном фронте, и совсем единицы способны признаться, что супруга предпочла ему любовника. Витя принадлежал к меньшинству, похоже, его не волновало ничье мнение, но про родителей он молчал, а Лиза не задавала вопросов, она была слишком молода и не желала копаться ни в своих, ни в чужих историях.
– И вот Витю убили, – заявила, рассказав все это, Лиза. – Это месть мне! Да!
Я положила на бутерброды кружочки помидоров, поставила перед ней тарелку и велела:
– Поешь, выпей успокоительное и ложись спать. Я посижу здесь, никуда не уйду, пока ты не восстановишь силы, буду отвечать на телефонные звонки.
Лиза протянула руку к сооружению из хлеба с ветчиной, отдернула ее и вдруг сказала:
– Не хочу книгу писать.
– И не надо, – кивнула я. – Тебе сейчас лучше не напрягаться.
– Вообще прекращаю проект, – уточнила Лизавета, – буду заниматься бизнесом, проводить совещания, встречаться с людьми, беседовать с партнерами, заключать сделки. Это лучше, чем быть писательницей. Я ведь хозяйка бизнеса.
– В каждой профессии можно найти и минусы, и плюсы, – деликатно заметила я. – Лизочка, ты решила занять кресло мужа?
– Бизнес мой, – капризно повторила вдова.
– Ты хоть знаешь, чем занимался супруг? – не выдержала я.
Лиза накрутила на палец длинную прядь мелированных волос.
– Ласкин делал какие-то железки, – без особой уверенности ответила она, – ну… вроде… чугуна!
– Да уж, – вздохнула я, – может, лучше попытаешься закончить роман?
– Дурой меня считаешь? – разозлилась молодая вдова. – Никто сам делами не утруждается, есть управляющие! Я буду проверять тех, кто руководит рабочими, займусь благотворительностью, открою на фабриках столовые с умеренными ценами, организую театральный кружок. Вот! Все журналисты бросятся ко мне брать интервью, в России мало женщин – крупных предпринимательниц.
– Детский сад, – помимо воли сказала я.
– Точно, – подпрыгнула Лиза, – хорошая идея. Еще можно открыть при заводах школы, институты, ну и все такое, салоны красоты, СПА…
Раздался грохот, Лиза на секунду замерла, потом бросилась под стол. Я обернулась, увидела причину резкого звука и сказала:
– Лизочка, успокойся, с подоконника упала ваза.
– Это она, – прошептала Ласкина.
– Да-да, – кивнула я, – она. Вещица сделана, похоже, из металла, ничего страшного.
– Это она, – вновь донеслось из-под стола.
Я наклонилась и увидела полные ужаса глаза Лизаветы.
– Она, – повторила хозяйка, – пришла теперь за мной. Сделай что-нибудь.
Я протянула Лизе руку.
– Вылезай.
– Она меня убьет, – всхлипнула Ласкина. – Витю-то отравила по ошибке, охотилась за мной. Знаешь, как все получилось?
У меня нет медицинского образования, но автор детективных романов обязан порой заглядывать в разнообразные справочники, в том числе и для врачей, поэтому в голове тут же всплыла мысль о реактивном психозе.[6]
– Солнышко, – как можно более нежно произнесла я, – давай отведу тебя в постельку.
Лиза монотонно завела:
– Нет, нет, не вылезу, не вылезу, не вылезу.
Делать нечего, пришлось забираться к Ласкиной в укрытие. Я юркнула под стол, поправила скатерть, свисавшую до пола, и сказала:
– Тут здорово. Ты играла в детстве в домик? Я вот устраивала такой при помощи пледа. Когда мачеха по воскресеньям отправлялась мыть подъезды, шестилетняя Вилка всегда мечтала под обеденным столом.
Лиза уткнулась лицом в мое плечо, я начала гладить ее по спине.
– Ну, ну, успокойся, все будет хорошо. Просто ваза упала.
– Железная, покрытая эмалью? – воскликнула Лизавета. – Назови хоть одну причину, по которой она рухнула. Нет, это она пришла.
– Кто? – не выдержала я.
– Катя, – одними губами ответила Лиза.
– Бывшая жена твоего отца? – уточнила я.
– Ага, – чуть слышно прошелестела Ласкина.
– Извини, солнышко, но в доме, кроме нас, никого нет, двери крепко заперты, окна тоже, – я решила воззвать к логике, но Лиза возразила:
– Сила магии.
– Думаешь, Катя волшебница? – спросила я.
– Она догадалась, кто ее из дома выжил, – заплакала Лиза, – и решила мне отомстить за поход к колдунье!
Я поняла, что нужно действовать решительно, вытолкнула отчаянно рыдающую вдову из «домика», усадила на диван, сама пристроилась рядом и сказала:
– Рассказывай все, о чем думаешь!
Лизавета стиснула кулачки и прижала их к груди.
– Вчера я велела Ленке, поварихе, заварить мне на ночь чай для похудения, его пьют не сразу, он должен настояться.
Я, проглотив вопрос «зачем стройной девушке скидывать вес», заставила себя слушать.
Лизочка вошла в столовую в тот момент, когда Витя допивал чай из фарфоровой чашки.
– Ну и дрянь, – поморщился он, – я решил, что это компот! А на проверку оказалась редкостная мерзость.
– Милый, ты полакомился отваром для снижения веса, – захихикала Лиза.
– Черт, – оторопел Ласкин, – какого хрена мне его подсунули?
У супругов, как и у всех семейных людей, были определенные бытовые привычки, в частности, Витя всегда садился на левый край стола, лицом к телевизору, а Лизочка устраивалась напротив мужа. Горничные отлично знали, как обычно сидят хозяева, а еще они знали, что Ласкин не любит есть в присутствии прислуги. Поэтому, накрыв стол, женщины испарялись.
– Кружка стояла возле моего прибора, – злился Витя, – почему не там, где ты сидишь? Уволю слуг на фиг! Простой вещи запомнить не…
Возникла пауза.
Лизавета, спокойно намазывая на тост масло, мирно сказала:
– Они идиотки!
Муж не ответил, Лиза оторвала глаза от бутерброда и оцепенела: супруг лежал лицом в тарелке.
– Витя! – закричала Лизавета, – тебе плохо? Врача! «Скорую»!
Ласкин попытался выпрямиться, вытянул руку, но опять рухнул на скатерть.
– Кат… – вымолвил он. – Кат…
Доктора примчались через десять минут после вызова, но ничего поделать не смогли, Витя умер.
– Теперь понимаешь? – спросила Лиза. – Катя отравила чай, напиток предназначался мне.
– Кружку поставили около прибора Виктора, – напомнила я.
– Мы наняли новую горничную, она перепутала, – отмахнулась вдова, – яд предназначался мне.
Я предприняла очередную попытку призвать на помощь логику.
– Цианистый калий и иже с ним вполне материальные вещества, их подливает конкретная рука. Катя должна была зайти в ваш дом, яд не может двигаться силой магии.
– Последнее слово Виктора было «Катя», – напомнила Лиза. – Он, умирая, назвал ее. Я боюсь.
– Вроде он произнес «Кат», – уточнила я и вздрогнула от резкого звонка телефона.
– Ответь, – побелев от страха, попросила хозяйка.
Я схватила трубку:
– Слушаю.
– Лиза? Это Арон Яковлевич, – сказал хорошо поставленный мужской баритон.
Я перебила его:
– Елизавета не может подойти.
– А вы кто? – удивился Арон Яковлевич.
– Подруга. Если у вас важная информация, можете сказать мне, а я передам Лизе.
– Назовите свои фамилию, имя, отчество, – потребовал Арон Яковлевич, – вы кто?
– А вы? – не замедлила спросить я.
– Вергелис, адвокат Ласкина.
– Виола Тараканова, она же Арина Виолова, – представилась я.
– Слышал о вас, – чуть подобрел юрист, – писательница, которая редактирует книгу Лизы. Как там вдова?
– Соответственно случившемуся, – вздохнула я. – А как бы вы себя чувствовали на ее месте?
– Ужасно, – загудел юрист, – я возьму все хлопоты по похоронам на себя, пусть Лиза не переживает, организую их наилучшим образом.
– Еще неизвестно, когда отдадут тело, – тихо сказала я. – Если «Скорая» констатирует, как говорят врачи, «смерть до прибытия», то непременно делают… м… м…
– Лиза рядом? – догадался Арон Яковлевич. – Вы не хотите произносить слово «вскрытие»?
Я обрадовалась понятливости законника.
– Именно так. Могут выясниться обстоятельства, которые повлекут задержку с проведением ритуала.
– Судебный медик завершил работу в полдень, проблем нет, – заверил Арон Яковлевич.
– Какова причина смерти? – бестактно поинтересовалась я.
– Рак легких, метастазы практически во всех органах, – грустно сообщил адвокат, – запущенная онкология. Смерть не насильственная. Попытайтесь успокоить Лизу, я пока не могу дозвониться ни ее отцу, ни его жене, они где-то за границей.
– Да, конечно, – растерянно согласилась я.
– Пусть не волнуется, погребение, поминки – моя проблема, – еще раз произнес Вергелис и отсоединился.
– Старая жаба! – возмутилась Лиза. – Мерзостный гоблин! Сразу ласковым стал, сообразил, у кого теперь деньги.
– Ты поняла, кто звонил? – удивилась я.
– В трубке звук громкий, – пояснила Лиза. – Арон меня терпеть не может. Он хотел выдать за Витю свою дочь, но Ласкин на эту уродину даже смотреть не стал, сказал: «Я столько не выпью, чтобы с Эдитой в кровать лечь».
– Тогда ты знаешь, отчего умер Ласкин? – осторожно спросила я. – Рак легких.
– Чепуха! – заорала Елизавета. – Виктор, правда, курил, но он играл в теннис, прекрасно выглядел, никогда не жаловался на здоровье.
– Сигареты провоцируют рак, – напомнила я.
Елизавета постучала пальцем по лбу:
– Эй, очнись! Он никогда не кашлял!
– Прозектор не мог ошибиться, – уперлась я.
– Значит, это лажа эксперта, – стукнула кулаком по тарелке Лиза, – Катька Витю отравила по ошибке. Хотела меня забрать.
Беседа зашла в тупик. Я предпочла не отвечать Ласкиной, да и что здесь скажешь? Надо сменить тему разговора, но как? Вергелис, желая помочь, оказал Лизе медвежью услугу, взяв на себя все хлопоты, связанные с похоронами. Ох, не зря народный обычай предписывает вдове лично заниматься погребением. Погрузившись в заботы, женщина легче переносит первые дни без мужа.
– Ну зачем я тогда послушалась Соню и поплелась к колдунье? – запричитала Лиза.
Меня осенило: Софья!
– Вы с Лузгиной отношения поддерживаете?
– Конечно, – заморгала Лиза, – мы ведь дружим с пеленок.
– Значит, есть все-таки хоть один близкий человек, – обрадовалась я. – Позвони ей, пусть приедет.
Лиза скорчила гримасу.
– Арон тебе объяснил: они с папой путешествуют, у них страсть ездить в самые труднодоступные места на Земле. Никому не говорят, куда направились, возвращаются, собирают тусовку и показывают снятый в путешествии фильм.
Я пригорюнилась.
– Может, его жена знает, где они? Вероятно, Соня захочет быть сейчас с тобой.
– Чья жена? – заморгала Лизавета, потом засмеялась:
– Ты не поняла! Сонька замужем за моим отцом. Лучшая подруга теперь моя мачеха. Чего молчишь?
– Ну… не знаю, – растерялась я, – Соня – жена Константина Львовича Ерофеева?
– Точняк, – кивнула Елизавета, – это я их сосватала. Подумала, папахен все равно женится, и неизвестно, кого он найдет. Соньке нравятся мужики в возрасте, она давно без отца осталась, комплекс у нее.
Глава 8
Наверное, у меня был глупый вид, потому что Лиза развеселилась еще больше.
– Мы с Соней здорово устроились.
– Да уж, – пробормотала я, – значит, сообщить Константину Львовичу и Софье о смерти Виктора невозможно?
– Нет, – помрачнела Лиза, – Катя выбрала удачный момент, вычислила, когда я останусь без самых близких людей, и нанесла удар.
Мне очень не хотелось снова скатываться к теме мести, поэтому я быстро увела беседу в иное русло.
– Сейчас тебе звонил адвокат Арон Яковлевич.
– Да, а что? – спросила Лиза.
– Недавно ты упомянула в разговоре новое имя – Руслан.
– Верно, у Вергелиса пять помощников, – сказала Лиза, – вот удивится, когда я потребую документы.
Снова раздался грохот, мы с Лизой одновременно обернулись и уставились на странную конструкцию из трубочек, лежащую на плите.
– Колокольчики упали, – обморочным голосом, на выдохе, сказала Лиза.
Я задрала голову. От крюка на потолке тянулась длинная проволока.
– Соня в подарок из Китая привезла, – с застывшим, словно гипсовая маска, лицом вещала хозяйка. – Злых духов отгоняют. Это Катя сюда злую энергию напускает.
Несмотря на категорическое неверие в колдовство, мне стало жутко, но терять лицо перед Лизаветой не хотела.
– Сквозняк, – нашла я объяснение казусу.
– Ага, – скривилась Лиза, – сначала ваза, теперь колокольчики. И откуда быть сквозняку? Окна закрыты, кондишена нет. Витя говорил: «В лесу живем, зачем нам искусственный вентилятор?» Сколько еще всего должно случиться, чтобы ты поверила в черную магию, к которой прибегла Катька?
– Волшебство невозможно, – уже без прежней уверенности возразила я.
– Возможно! – гаркнула Лиза.
– Глупости! – в запале ответила я.
– Вот умру завтра, тогда поймешь, что ошибалась, – пригрозила Лиза.
Я опомнилась.
– Свое мнение нужно отстаивать, но доказывать правоту при помощи собственной кончины не стоит. Есть лучший способ: я найду Катю, приведу ее сюда, вы поговорите по душам, и ты успокоишься.
– Может, она мертва, – выдвинула новую версию Лиза, – а сейчас тут орудует ее дух.
– Кто сказал? Ты видела свидетельство о ее смерти? – напустилась я на собеседницу.
– Нет, – чуть тише произнесла Лиза, – папа сказал: «Катерины больше нет».
– Фразу Константина Львовича можно понять двояко, – обрадовалась я, – не «нет в живых», а «нет для меня».
Лиза снова включила чайник.
– Катя ушла в домашней одежде, она ничего не взяла с собой, оставила драгоценности, деньги, после побега ни разу не обратилась к бывшему мужу. Так не поступают и…
Я моментально заполнила паузу:
– Лизочек, определись: либо Катя жива, либо умерла. А еще лучше – иди поспи.
– Не хочу, – капризно заявила новоиспеченная вдова, подошла к дивану, легла и через секунду мирно засопела.
Я сходила в гостиную, принесла оттуда плед, прикрыла им хозяйку, вернулась в комнату с огромным телевизором, устроилась в кресле и позвонила Юре с просьбой узнать, где находится нынче Катя, вторая жена Константина Львовича.
– Подскажи ее фамилию, отчество и год рождения, – велел Юра.
– Понятия не имею, Лиза вроде называла ее фамилию, но она вылетела у меня из головы. Ты запросто найдешь сведения о ней через Ерофеева, – посоветовала я. – Он с ней официально регистрировал брак, следовательно, в архиве должны быть данные Кати.
– Очень уж ты умная, – загудел Шумаков, – в связи с этим вспоминается Шекспир, «Ричард Третий», сцена, где король обращается к маленькому племяннику, отмечает его сообразительность, а потом дополняет комплимент фразой: «Такие дети долго не живут на свете». Пардон, ежели процитировал не точно, но отлично помню, что после ласковых речей дяди крошка был задушен. Ага, нашел. Яркина Екатерина Михайловна, после замужества стала Ерофеевой. Отца у жены олигарха не было, мать Валентина умерла, зато есть брат Олег, проживает в Москве, безработный, имеет судимость за мелкую кражу.
– Где сейчас живет Яркина? – обрадовалась я столь удачному развитию сюжета.
– Нигде, – неожиданно ответил Юра, – последняя регистрация в доме мужа.
– Там ее нет, Катя давно ушла от супруга, – внесла я ясность.
– И никуда не пришла, – возразил Шумаков. – Кстати, пару развели в отсутствие жены, она не явилась на процесс.
– Ладно, найди какие-нибудь следы Яркиной, – приказала я, – поройся в базе ГАИ, женщина могла покупать машину, сдавать экзамен на права. Покопайся в кредитных историях, вероятно, Катя брала кредит в банке. Мне очень надо ее отыскать.
– Хорошо, – без особого энтузиазма пообещал Юрасик, – хочешь адрес Олега? Вдруг он в курсе, где сестра.
– Отличная идея! – обрадовалась я. – Диктуй. И не забудь про телефон.
Трубку в квартире Яркина взяли моментально.
– Че надо? – грубо рявкнули из аппарата.
– Можно поговорить с Олегом?
– Вечером, – захрипел бас, – после восьми.
– Олег на работе? Не подскажете, где он служит? – спросила я.
– На рынке, блин, – закашлялся незнакомец, – в Тушине.
– Сделайте одолжение, подскажите, в каком магазине торгует Яркин? – допытывалась я.
Телефон заклокотал, забулькал и выдал:
– Он дерьмовец.
– Уж простите, – заныла я, – вероятно, вы в обиде на Яркина, но я вам ничего дурного не сделала, помогите мне, пожалуйста. Рынок-то огромный.
– Никаких обидок, – удивился мой собеседник, – сказано: он дерьмовец. Ищи около сортиров, Яркин бабло с тех, кому посрать приспичило, собирает. Царь туалетных кабинок.
– А-а! – дошло до меня. – Дерьмовец – это не характеристика личности, а название профессии?
– Слишком ты умная, – недовольно произнес незнакомец, и разговор завершился.
Я засунула мобильный в карман. «Такие дети долго не живут на свете», – пронеслось в голове. Я неожиданно рассердилась на Юру, не к месту процитировавшего Шекспира, нацарапала для Лизы записку, положила ее на стол, поправила на вдове плед и поехала в Тушино.
Абсолютное большинство москвичей ругает пробки. Я тоже исполняла свою партию в общем хоре, пока не сообразила: я могу изойти на мыло, извертеться за рулем, довести себя до нервного припадка, но от этого движение на шоссе не станет быстрым. Пробка – неизбежность, ее надо полюбить и использовать потраченное время с пользой. Вот сейчас, намертво встав у выезда на Волоколамское шоссе, я позвонила Нине Журовой, которая не первый год работает врачом в поликлинике, и попросила ее прочитать мне лекцию о раке легких. Может ли он протекать бессимптомно, незаметно для больного?
Журова не подвела. Вскоре я узнала, что некоторое время болезнь может не тревожить человека. На легкий кашель и небольшую одышку люди, как правило, не обращают внимания, никто регулярно не сдает анализ крови на онкомаркеры. Но с течением времени неприятные симптомы начинают нарастать, и становится ясно: пора бежать к доктору.
Патологоанатом сообщил Арону Яковлевичу о метастазах в органах Ласкина, и это удивительно: находясь в такой фазе заболевания, Виктор должен был испытывать серьезный дискомфорт. Но он по описанию жены выглядел здоровым, вел привычный образ жизни, играл в теннис, курил.
Поток машин двинулся, я обрадовалась и отпустила педаль тормоза. Надеюсь, Олег Яркин поддерживает связь с сестрой.
Возле голубых кабинок восседала на табурете толстая старуха, замотанная, несмотря на конец марта, в бесчисленное множество шалей, полушалков и платков.
– Где Олег? – спросила я.
Баба оглушительно чихнула.
– Не надейся!
– На что? – не поняла я.
– На все, – философски заметила пенсионерка. – Денег он не отдаст и не женится. Ты не первая.
Я притворилась расстроенной.
– Правда?
– На хрена мне врать? – элегически протянула бабища. – Смысла не вижу. А вот и ен, родименький. Олежка, к тебе новая докука приперла. Лови его!
Последние слова адресовались мне. Я сделала шаг вперед, не понимая, где брат Кати, и вдруг увидела, как от толпы отделилась квадратная фигура в темно-красном длинном пальто и споро двинулась к ограде.
– Олег! – крикнула я. – Подождите, поговорить надо.
Мужчина продолжал убыстрять шаг, я заорала:
– Яркин, всего на пару слов!
Брат Кати опрометью кинулся к дощатому сараю, я бросилась следом и схватила беглеца за рукав.
– Слышь, погоди маленечко, – захрипел Олег, пряча опухшее лицо в воротник явно женского пальто из драпа, на отделку которого пошла шкурка невинно убиенного неизвестного зверя, – отдам после обеда. Все до копейки!
Сильный запах перегара не помешал мне сосредоточиться.
– Вы у меня ничего не брали.
– Да ну? Точно? – переспросил Олег.
Я поняла, что он задолжал всем вокруг, боится неминуемой расплаты, которую устроят ему кредиторы, и успокоила горемыку.
– Просто поговорить хочу.
Но маргинал занервничал еще сильнее.
– Неси ПМК, тогда потолкуем.
Я попыталась сообразить, что означает эта аббревиатура. Переносной малый компьютер? Полный мешок кактусов? План местных катакомб? А Олег занудил:
– Много вас таких, один раз-то небось и трахнулись по пьяни, а потом всю жизнь тебе алименты плати? Это справедливо? Дети должны по общему договору получаться, а не от пустого сексу.
– ДНК! – осенило меня. – Генетический анализ, подтверждающий отцовство! Успокойтесь, я с таким, как вы, не лягу в кровать даже под дулом автомата.
К сожалению, я порой абсолютно некстати сообщаю людям правду. Сейчас Олег обидится и конструктивный диалог не состоится.
– Фу, – выдохнул Яркин, – если не бабки и ты не беременная, чего тогда надо?
Я решилась не затягивать беседу.
– Где найти Катю?
Олег икнул, и мне пришлось сделать пару шагов назад: похоже, дяденька никогда не чистит зубы, а умывается только на Пасху и Рождество.
– В сапогах, – изрек Яркин, – возле китайца, который лапшу разливает.
Я не поверила своей удаче.
– Катя торгует обувью?
– Ушла с пуховиков, – деловито просипел Олег. – Ахметка к ней приставал, а Генка, хозяин контейнера с ботинками, к бабам не вяжется. Ступай по центральной аллее до дубленок, там налево.
– Спасибо, – от всей души сказала я.
– За спасибо не поешь, – изрек Олег.
Я протянула ему десять рублей и не удержалась от замечания:
– Не перестанешь бухать, заработаешь цирроз печени.
– Че, правда? Тогда побегу, запишусь в библиотеку, – хмыкнул Яркин, – буду этого читать, ну… в общем, Пушкина.
Я побежала искать китайскую столовую, очень быстро нашла железный вагончик, около которого сидела пара грязных собак, и спросила у сильно опухшей тетки, сгорбившейся на стуле возле вывески «Сапоги на любые ноги».
– Где Катя?
– Иван Михайлович прислал? – задала вопрос бабенка. – Пусть не спешит. Дерьмо привезли, ему такие боты носить стыдно. Новая поставка будет в начале апреля.
– Мне нужна Катя, – повторила я.
– Ну? Это я, – ответила тетка.
Я оторопела. По моим расчетам, сбежавшая супруга Ерофеева должна быть молодой и красивой. Но, с другой стороны, если каждый день прикладываться к бутылке, то быстро станешь похожа на старого поросенка.
– Вы Яркина?
Баба встрепенулась.
– Кто?
– Екатерина Яркина, – повторила я, – сестра Олега, который при туалетных кабинах служит.
– Избави дьявол от такого родства, – хрипло засмеялась бабища. – Олега знаю, он мне на реализацию сапоги иногда притаскивает, не спрашивай, где берет, не мое это дело. Сестра! Ха! Хорошо хоть женой не обозвала!
Забыв поблагодарить женщину, я обогнула собак, в тщетной надежде взиравших на китайскую еду, и вернулась к сортирам. Яркин дремал, облокотившись на столбик, на котором висел рулон туалетной бумаги.
– Послушайте, – начала я.
– Хорошая, мягкая, трехслойная, – не открывая опухших век желто-фиолетового цвета, протянул Яркин, – вам одну порцию или пару открутить? Пять рублей за штуку.
– Дороговато за клочок, размером с ладонь новорожденного лемура, – крикнула я, решив, что пришла пора применить грубую силу, сначала вербальную, а дальше как получится. Те, кто не первый раз встречается со мной, знают, что я имею большой опыт общения с алкоголиками,[7] детство и отрочество будущей писательницы Виоловой прошло не с гувернантками, боннами и няньками, а среди запойных пьяниц.
– Слушай сюда, заканчивай дрыхнуть, отвечай на вопросы! Иначе получится как всегда, – завершила я фразу, – придут трое и протрут тебе пятак наждаком.
Олег приоткрыл глаза и простонал:
– Че? Катьку не нашла? Сказал же, у китаезной жрачки.
– Я ищу твою сестру Екатерину Ярцеву, а не бабу, которой сдают краденые вещи, – объяснила я.
– Катюху? – выпучил мутные глаза Олег.
– Дошло наконец, – обрадовалась я, – просветление в мозгу случилось.
– Она померла, – равнодушно сообщил братик, – давно, не один год прошел.
– Точно знаешь? – расстроилась я. – Ты на похороны ходил?
Олег потер кулаком нос.
– Не, меня не позвали.
– Тогда почему ты решил, что сестры нет в живых? – насела я на пьянчужку.
– Не звонит, не приезжает, денег не дает, – начал загибать пальцы информатор, – всегда мне помогала, и вдруг тю-тю. Катька брата не бросит. Померла она.
– Если предположить на секунду, что Катерина жива, то где она может быть? – не отставала я.
Яркин оторвал от рулона кусок бумаги, звучно в него высморкался и неожиданно сказал:
– А у Стефки Миль. Где же еще?
– Давай адрес и телефон, – приказала я.
Яркин продемонстрировал задатки бизнесмена:
– И чего получу взамен?
Пришлось вытащить из портмоне новую десятку.
– Прибавить надо, – алчно потребовал собеседник, – сотнягу отстегивай.
Я пожала плечами.
– Бог подаст.
– Катись, – охамел Яркин, – знать не знаю никакую Миль!
– А и не надо, – ответила я, – имя и фамилия редкие, сама найду, пороюсь в Интернете, и готово.
Олег выдернул из моих пальцев купюру.
– Стефка со мной не здоровается, если скажешь, кто к ней тебя отправил, говорить с тобой не станет.
– Не беспокойся, – сказала я, – не назову информатора.
