Дарья Донцова
Черный список деда Мазая
Глава 1
Если тайком подсунуть в карман пиджака папы презерватив, то мама надолго забудет о ваших школьных проблемах.
– Ты мерзавец! – яростно произнесла семипудовая блондинка в ярко-красном платье и отвесила затрещину своему тринадцатилетнему сыну.
– Вера Сергеевна, – с укоризной сказала я, – мы с вами договорились: никакого рукоприкладства.
– Оставь его, Верушка, – попросил мужчина, сидевший в кресле, – сейчас я провожу Лампу, и спокойно побеседуем с парнем.
– А я что? Я ничего! Просто пошутил, – заныл мальчишка, – нам на уроке говорили: детей бить нельзя. В Америке за это родителей в тюрьму сажают.
Вера Сергеевна схватила сыночка за ухо, с силой сдернула наглеца со стула и потащила вон из комнаты с воплем:
– Мы в России живем! Тут тебе от всех достанется! Сначала я уши оборву, потом отец дурь выбьет, затем бабушка голову открутит. Поганец!
– Думаю, вам нужно вмешаться, – сказала я главе семейства, когда мать с сыном исчезли в коридоре. – Игорь Андреевич, очень прошу вас не применять к Сереже методов физического воздействия.
Хозяин квартиры встал.
– Уважаемая Лампа, огромное вам спасибо. Вы за несколько часов разобрались с проблемой, из-за которой я чуть не потерял семью. Верушка – женщина импульсивная, очень ревнивая, мне трудно описать, какая война у нас разгорелась, когда супруга обнаружила в моем офисном костюме невскрытую упаковку с тем злосчастным презервативом. Три недели ада. Я понимал: пакетик подбросила злая рука, а раз пиджак рабочий, я решил, что постарался кто-то из коллег.
– Вы ведь уходили из дома в костюме и возвращались в нем, – мягко сказала я, – следовало учесть все возможности.
– Я подумать не мог, что Сергей способен устроить такую пакость родителям! – запоздало вскипел Игорь. – Гаденыш!
Мне захотелось сказать главе семьи, что умная жена, прожив с мужем пятнадцать лет, не станет закатывать сцены ревности, она либо посмеется и спросит: «Кто из коллег тебя так любит?», либо сделает вид, что ничего не находила, подойдет к зеркалу, беспристрастно оценит себя, сядет на диету, запишется в спортзал, изменит цвет волос, превратится из бегемотоподобной «майонезной» блондинки в стройную элегантную даму и отобьет мужа у соперницы. Но у Крючковых получилось иначе. Вера орала на супруга почти месяц, довела его до гипертонического криза, обвинила во всех смертных грехах и даже сейчас, убедившись, что злосчастный презерватив отцу подсунул балбес Сережа, злобно косится на Игоря. Вере Сергеевне не помешало бы посоветоваться с психологом. Но я не имею права давать подобные советы. Поэтому вслух произнесла:
– У Сережи большие проблемы в школе, он оставлен на второй год. Вера почти целый месяц с середины мая постоянно ругала сына. Каждое утро, когда он выходил к завтраку, она визжала: «Явился, балбес, урод, кретин! У всех дети как дети, а у меня горе!»
Боюсь, я бы тоже не выдержала такого прессинга и оказала сопротивление. Сережа хотел получить передышку, вот и подумал: пакетик с презервативом в папином кармане – лучший способ перевести стрелки на отца. Сергей нормальный мальчишка. Мне кажется, если ему не хочется учиться, скорее всего, это вина не его, а педагогов.
– Вас проводить до машины? – бесцеремонно перебил меня Игорь.
– Спасибо, лучше идите, спасайте сына, – улыбнулась я и быстро направилась к выходу.
– Теперь всем буду рекламировать «Ноупро», – пообещал Игорь, выпроваживая меня на лестницу.
Я вызвала лифт и поехала на первый этаж. «Ноупро» – это сокращение от «ноу проблем», что в переводе на русский означает «нет проблем». Фирма занимается улаживанием самых разных деликатных ситуаций. К сожалению, не все дела быстро решаются, с проблемой Игоря я разбиралась со вчерашнего вечера и почти сразу поняла, кто автор затеи.
Я села в машину, позвонила и сказала:
– Ваня, полный порядок. Клиент доволен, хочу устроить себе передышку, поеду попью кофе.
– Отлично, – ответил начальник, – если ты понадобишься, я звякну.
Я медленно покатила по дороге, выискивая какое-нибудь уютное заведение с капучино и пирожными.
Наверное, следует объяснить, как я, Лампа Романова, очутилась на службе в упомянутом «Ноупро».
Родителям, которые с двух лет приковывают своего несчастного ребенка к музыкальному инструменту в надежде вырастить гения, а потом сидеть в концертном зале и гордо посматривать на тех, чьи дети скромные врачи и инженеры, следует помнить, что из миллиона бедняг, играющих гаммы, получается всего один Денис Мацуев. Что происходит с остальными? Хорошо, если их мамы вовремя понимают: Моцарта из дитяти не выросло. Такие подавляют свои амбиции и позволяют отпрыску выбрать профессию исходя из его собственных желаний. Но со мной, увы, получилось иначе[1]. Мамочка, оперная певица, мечтала видеть меня на сцене, но Господь не отсыпал ее дочери таланта, не дал ей ни усидчивости, ни целеустремленности. Консерваторию я окончила, чтобы угодить любимой матушке, некоторое время просидела в оркестре, тоскливо нащипывая арфу, вышла замуж, а потом, потеряв статус семейной дамы, попыталась найти себя. Если честно, то больше всего мне по душе работа сыщика, но соответствующего образования я не получила. И хотя у меня есть талант к расследованиям, бывшую арфистку не спешили взять в «Пинкертон»[2]. Зато меня постоянно приглашает в штат своей фирмы второй муж. У Макса детективное агентство, но я не хочу работать у супруга, неизбежно начнутся конфликты, я лишь изредка соглашаюсь ему помогать.
Несколько месяцев назад моя жизнь резко изменилась. И, как водится, неожиданно. Я сидела в кафе при большом торговом центре. Столики были все заняты, поэтому, когда ко мне приблизился мужчина с подносом и вежливо сказал: «Извините за бестактность, но больше приземлиться негде», я вежливо ответила: «Конечно, устраивайтесь».
Незнакомец сел и мигом представился:
– Меня зовут Виктор.
Я решила, что он это сделал из элементарной вежливости, и назвалась:
– Лампа.
Далее последовала вполне ожидаемая стандартная реакция:
– Да ну? А как вас зовут по паспорту?
Через пять минут я пожалела, что разрешила этому человеку подсесть за мой столик. Виктор стал откровенно приставать ко мне, использовав весь набор тупых шуток, начиная с фразы: «Лампа, а вашей матери случайно зять не нужен?»
Я рассердилась:
– К сожалению, моя мама давно скончалась.
Полагаете, этот идиот смутился? Вовсе нет, он воскликнул:
– Тогда, может, ваш отец ищет замечательного зятя?
Это было уже слишком! Я окинула дурака взглядом и поняла: он не уйдет. Будет сидеть напротив, гнусно смеяться, а все мои отповеди вроде «оставьте меня в покое» сочтет за женское кокетство и утроит старания. Конечно, я сама могла встать и покинуть кафе, но на тарелочке лежала недоеденная, очень вкусная творожная запеканка, в чашке был недопитый кофе, а пересесть оказалось некуда, все места оккупированы. Мне совершенно не хотелось лишаться вполне заслуженного полдника, поэтому пришлось применить хитрость.
Я отложила вилку и проникновенно сказала:
– Витя, я одинока.
– Отлично, – обрадовался он, – давай поженимся, ну хотя бы один раз.
Я подождала, пока идиот перестанет гоготать над своей тупой остротой, и продолжила:
– Давно мечтаю завести роман с интересным человеком. Но вот беда, едва узнав поближе о моих талантах, парни убегают прочь. Понимаешь, Витя, я практикую ясновидение.
Новый взрыв радостного ржания временно заставил меня умолкнуть, но я упорная, поэтому, когда Витя успокоился, как ни в чем не бывало произнесла:
– Стоит мне сесть около человека, как я моментально считываю информацию. Хочешь, расскажу про тебя?
– Валяй! – обрадовался Виктор.
Я откашлялась.
– Ты зарабатываешь немного. Любишь футбол, а из напитков – пиво. В кино предпочитаешь блокбастеры, всегда покупаешь на сеанс большое ведро попкорна. Тебе нравятся мужские эротические журналы, дорогие часы, шикарные машины и красивые девушки-фотомодели. Но в реальной жизни ты взял кредит на скромную иномарку и не имеешь постоянной любовницы. Теперешние две приятельницы упрекают тебя в жадности: ни норковых шуб, ни бриллиантовых колье ты им не даришь, отдыхать на Карибы не зовешь. В «Одноклассниках» ты выставил фото дома и джипа, но это не твой особняк с внедорожником. Основной упрек твоей мамы: «Когда мой сын наконец остепенится, заведет семью и родит мне внука?» Ты терпеть не можешь дачу, огород и всеми силами пытаешься отвертеться от поездок на «фазенду». Да, еще у твоих родственников есть кошка, рыжая, персидской породы. После посещения туалета ты не опускаешь сиденье унитаза и считаешь, что жениться нужно лишь для того, чтобы лишний раз убедиться: жениться не следует. Хочешь еще? Про выпускной вечер в школе, темный кабинет в конце коридора и девочку…
Договорить я не успела, Виктор вскочил, схватил свою борсетку и убежал. Я стала спокойно есть запеканку. Один – ноль в мою пользу.
– Кто вас научил так ловко отшивать назойливых кавалеров? – спросил сбоку приятный голос.
Я повернула голову, увидела за соседним столиком курносого веснушчатого рыжего парня и ответила:
– Сама додумалась. Если бы Витя был способен логически мыслить, он мог бы сообразить, что ему обрисовали среднестатистического российского мужчину. Ничего экстраординарного.
– Вы рисковали, упомянув про его мать, – возразил незнакомец. – Она могла уже умереть.
– Обратите внимание, я сказала: «основной упрек твоей мамы». А уж когда она ему это говорила, не уточняла, – улыбнулась я.
– Витя мог оказаться сиротой, – не успокаивался сосед.
Я отложила вилку.
– У него на часах браслет из широких пластин, на одной есть гравировка «От мамы» и стоит недавнее число. Вероятно, это подарок на день рождения.
– У вас отличное зрение! – восхитился собеседник.
– А мозги еще лучше, – добавила я.
– Но как вы догадались про кошку? – полюбопытствовал парень.
– У Вити весь пиджак в рыжей шерсти, – снисходительно пояснила я. – Холостые мужчины редко заводят животных, волосы не собачьи, а самая распространенная в России порода домашних кошек персидская. Простая логическая цепочка. Объяснить вам про сиденье унитаза? Думаю, вы его тоже не опускаете. А теперь я хотела бы поесть спокойно.
– Вы где работаете? – поинтересовался через пару минут парень.
– Исполняю разовые поручения, – отмахнулась я.
Сосед протянул мне визитку.
– Я Иван Маслов, владелец фирмы «Ноупро», мне нужны такие люди, как вы. Если надумаете, звоните.
Я пробежала глазами текст.
– Уже надумала. Согласна.
Иван прищурился.
– Вот так сразу? Не посоветовавшись ни с кем?
Я пожала плечами:
– Мне нравится ваш девиз: «Для нас нет проблем».
Маслов взял свою чашку и пересел за мой столик.
– Лампа, похоже, мы нашли друг друга.
Отлично понимаю, что вы сейчас обо мне думаете. Ну разве можно вот так, очертя голову, соглашаться работать у человека, чье имя вы узнали менее минуты назад? Конечно, нельзя. Надо приехать домой, найти в Интернете информацию о «Ноупро», внимательно изучить ее, обсудить предложение с мужем, подругами. Почему я спонтанно приняла решение? Не спрашивайте, не знаю. Просто услышала, как внутренний голос вкрадчиво шепнул: «Лампуша, не упусти свой шанс».
И вот уже несколько месяцев исправно приходя в офис, я ни на секунду не пожалела. Работа оказалась именно такой, о какой я мечтала: интересной и хорошо оплачиваемой. Коллеги вежливы и профессионально подкованы, начальник, несмотря на молодость и простецкую внешность, обладает острым умом и никогда не придирается к сотрудникам. Моя жизнь из хорошей превратилась в прекрасную. А мелкие шероховатости вроде встреч со свекровью Капой похожи на капли горчицы, которыми приправлен большой сочный стейк. Ну согласитесь, без острой добавки мясо может показаться пресным, а для полного осознания своего счастья необходимы небольшие неувязки.
Глава 2
Чем меньше думаешь о диете, тем лучше сохраняешь фигуру. Поэтому я без малейших угрызений совести слопала два пирожных и запила их большим бокалом латте, потянулась к кошельку, но тут зазвонил телефон. На экране высветилась фамилия «Ковалева», и я радостно сказала в трубку:
– Привет, Жека.
Мою бывшую коллегу по оркестру зовут Евгения Ивановна. С раннего детства ее все называют Жека.
– Здравствуй, Лампуша, – донеслось в ответ.
Я спросила:
– Как дела? Миша в порядке?
Но Жека, наплевав на светские условности, быстро сказала:
– Все плохо. Мне очень нужна твоя помощь. Ты где? Можно к тебе приехать?
Ковалева – единственная из моих бывших коллег-музыкантов, с кем я поддерживаю отношения. В оркестре к арфистке Романовой относились с легким пренебрежением, а Жека была звездой, блистательной скрипачкой, любимицей нашего дирижера Натана Гольдена. Но, несмотря на статус примы, Жека всегда находила минутку, чтобы сказать мне несколько ласковых слов. Мне тогда Жека казалась зрелой, умудренной жизнью женщиной, у нее уже был сын Сева, вот только не помню, в какой класс он ходил. Потом между Ковалевой и Гольденом пробежала тучная черная кошка, Натан перестал хвалить Жеку, и та через некоторое время уволилась. Среди оркестрантов фонтаном забили сплетни. Я предпочитала не поддерживать досужие разговоры, а после концертов-репетиций быстренько сматывалась домой. Обыватель считает, что люди, исполняющие классическую музыку, интеллигентны, умны, это не поп-певцы, которые с удовольствием говорят на весь свет гадости про коллег, и не рокеры, наливающиеся перед выступлением коньяком по самые брови. Дорогие мои, поверьте: пиликающие на скрипках и виолончелях музыканты – отнюдь не святые, они обожают обсуждать окружающих, употребляют крепкие напитки, не чураются ненормативной лексики и вообще отнюдь не ангелы с крыльями. В соседней с родительской квартире проживал дирижер N. Основным развлечением его было избиение жены-балерины. Ну и чем тогда N отличается от среднестатистического Васи, который, отбарабанив смену и приняв на грудь «ёрш», мутузит супругу? Впрочем, простите, я ошиблась. Вася просто отвешивает своей бабе затрещины, а N раздавал оплеухи под звуки Первого концерта Петра Ильича Чайковского. Интеллигента всегда можно узнать по любви к классике.
Так вот, в нашем оркестре кости перемывали всем, а уж Жеку обсосали до спинного мозга. Как-то раз флейтистка Ляля Гордина, сказав: «Ну точно она с Натаном спала, хотела развести его с семьей и не смогла», неожиданно повернулась ко мне и громко спросила:
– Романова! Хватит сидеть с кислой мордой! Выскажись по сути обсуждаемой проблемы.
Я никак не ожидала, что кого-то заинтересует мое мнение, растерялась и по глупости ответила честно:
– Это не наше дело. Некрасиво судачить за спиной человека. Когда Жека здесь работала, ты, Ляля, первой бежала обнять ее при встрече, потому что надеялась на ее протекцию. А сейчас швыряешь в Ковалеву комья грязи. Жека хороший человек и талантливый музыкант, надеюсь увидеть ее первой скрипкой Нью-Йоркского симфонического оркестра.
Повисла тишина, потом пианистка Юлия Ребятова, неконфликтная спокойная женщина, вдруг возмутилась:
– Люди! Великий немой заговорил! Романова, моралистка ты наша! Ну-ка вспомни, почему ты у нас ставку занимаешь? Не стыдно сидеть с твоими аховыми способностями в таком коллективе, а? О тебе мамаша побеспокоилась, а Лялька сама пробивается.
Кстати, на следующий день Ребятова подошла ко мне и смущенно сказала:
– Прости, не знаю, что на меня нашло, нахамила тебе вчера на пустом месте.
Я заверила Юлю, что совершенно не обижена, и мы до самого моего увольнения из оркестра сохранили хорошие отношения. Но в момент скандала я, успев горько пожалеть о сказанных от неожиданности словах, быстро удрала домой. С той поры я с коллегами находилась в состоянии холодной войны. Но потом мне неожиданно позвонила Жека и пригласила на свой день рождения. Я пришла на праздник и с огромным изумлением узнала, что она старше меня всего на десять лет, а наличие сына-подростка объясняется просто: Ковалева родила мальчика в юном возрасте. Более того, оказалось, что мы в детстве посещали одну и ту же музыкальную школу, которая давно считается кузницей кадров для консерватории. Туда хотят пристроить своих деток родители, мечтающие, чтобы их чада стали победителями разных международных конкурсов. Попасть в эту более чем престижную «музыкалку», откуда ребята выходят почти готовыми профессионалами, можно лишь в двух случаях: если вы очень талантливы или ваши предки имеют прямое отношение к миру искусства. Ковалеву приняли по первой причине, меня по второй, мы учились в разное время из-за разницы в возрасте, но у нас было много общих воспоминаний о педагогах.
С той поры мы находимся с Жекой в приятельских отношениях, раза три-четыре в месяц непременно созваниваемся. Правда, последняя наша беседа состоялась в конце июня, но тогда у Ковалевой был веселый голос. И вот неожиданное заявление: «Все плохо».
– Пожалуйста, никуда не уходи, я сейчас приеду, – взмолилась Жека.
– Сижу в кафе, здесь очень шумно, много народа, давай сама к тебе прикачу, – предложила я.
– Ой, только не домой! – испугалась она. – Ни в коем случае. Знаешь ресторан «Горацио»? Мы там Мишин юбилей отмечали.
– На бульварах? Конечно. Уже иду к машине, – пообещала я.
Жека, забыв попрощаться, бросила трубку. Меня охватило еще большее беспокойство. Ковалева человек воспитанный, не сказать «до свидания» не в ее стиле. Надо позвонить Ване и оговорить пару свободных часов.
Как и все дорогие харчевни, «Горацио» оживает после семи вечера. Днем тут практически нет народа. Впрочем, отсутствие обедающей публики не удивительно. Бизнес-ланч в трактире стоит две тысячи рублей, простому служащему такой расход не по карману.
Когда я вошла в зал, Жека уже сидела за столиком возле неработающего камина. Местные завсегдатаи недолюбливают этот уголок: человека, который уютно устроился в слишком глубоком кресле с утрированно высокой спинкой, совершенно не видно издали. А какой смысл заходить в одно из самых пафосных мест Москвы, если во время ужина никто не увидит ни твое новое платье, ни сумочку из последней коллекции, ни украшения? Поесть можно и дома, в «Горацио» выгуливают подарки и заграничные приобретения.
– Мне нужна твоя помощь, – комкая салфетку, начала Ковалева и тут же замолчала, потому что к нашему столику подскочил официант и деловито спросил:
– Дамы желают пообедать?
– Принеси что-нибудь, – нервно приказала Жека, – для двоих.
– Пожалуйста, только без руколы, – попросила я.
«Горацио» один из известнейших московских ресторанов. У его хозяина в столице более тридцати заведений разной ценовой политики. Насколько мне известно, Андрей Бовиков стал ресторатором случайно. В середине девяностых он поехал в Италию, был поражен тамошней кухней, огромным количеством закусочных всех мастей и понял: в Москве-то негде прилично пообедать, некуда сходить вечером с девушкой. Свое первое меню Андрей, повар по образованию, подсмотрел то ли в Неаполе, то ли в Риме, то ли в Милане. В особенности он был впечатлен заморской травой руколой. В Москве тогда салаты из зелени были не в чести, да и россияне слышали лишь про «Оливье», «Мимозу» и селедку под шубой. Рукола с белыми грибами и вялеными помидорами произвела эффект разорвавшейся бомбы. К Бовикову народ пошел шеренгами. Сейчас, благодаря тому же Андрею, средиземноморской кухней в столице России никого не удивишь, и многие поняли: рукола на самом деле горькая жесткая трава, есть зелень и повкусней. Но для Бовикова она как первая любовь, которой ресторатор хранит верность. Резные листочки добавлены у Андрея практически во все, их нет лишь в манной каше. Хотя не знаю, манку у Бовикова пока не подают. Но если он включит ее в меню, то с большой долей вероятности позиция будет обозначена: «рукола на молоке».
– Лампа, я больше не могу, – с отчаянием сказала Жека, – все, мне пришел конец. Край! Утром вышла к машине, вижу, идет цыганка. Знаешь, такая таборная, в цветастых юбках. Остановилась и вдруг говорит: «Устрани свою проблему, или она тебя убьет. Вижу смерть над твоей головой. Деньги давай, если не дашь, точно несчастье случится». И смылась! А я осталась стоять с раскрытым ртом. Мне так жутко! Цыганка смерть пообещала! Я боюсь!
Ну кто бы мог подумать, что умная, образованная Евгения воспримет всерьез дурацкую встречу с мошенницей! Но говорить сейчас Ковалевой что-нибудь вроде: «Ерунда, ты же не идиотка, чтобы верить гаданиям, гороскопам и прочим чудесам» – не стоит. Она меня просто не услышит и подумает, что я не хочу ей помочь. Поэтому я попыталась утешить ее:
– Жека, проблемы бывают разные. Ну, например, твое курение. Я абсолютно уверена: прорицательница намекала на то, чтоб ты как можно скорей отказалась от этого пагубного пристрастия. Сколько ты уничтожаешь сигарет в день?
– Пачку, иногда полторы, – уже спокойнее ответила Ковалева. – В зависимости от рабочих неприятностей. Сама понимаешь, то одно, то другое, то третье.
Я кивала в такт ее словам. Жека давно бросила концертировать. В свое время ей предложили место в успешном оркестре в Америке. У нее тогда еще была жива мама, Таисия Ивановна, которая категорически отказалась покидать Россию, мотивируя это просто:
– Я не знаю английского языка, мне там поговорить не с кем будет, все подружки здесь, в Москве. Где родился, там и пригодился. Севочка крошечный, тоже по-басурмански ни бум-бум. Ты будешь гастролировать, а мы с мальчиком останемся вдвоем в Нью-Йорке? Даже хлеба не купим. Езжай, доченька, одна, не хочу мешать твоей карьере.
Таисия Ивановна поступила хитро, она не запретила дочери принять предложение от хозяина коллектива, но, великолепно зная ее характер, повела себя так, что Жека сама отказалась от заманчивой перспективы.
Об отце Севы Ковалева никогда не рассказывала, и я давно поняла, что он не несет ни малейшей ответственности за сына, не помогает им материально. Трудно одной тащить на плечах и ребенка, и мать. Таисия Ивановна художница, она постоянно стояла у мольберта и никогда не занималась домашним хозяйством. Как правило, музыканты стараются беречь руки, а заботливые матери помогают детям. Но у Жеки получилось иначе.
Таисия Ивановна не умела даже пожарить яичницу. Бытом в семье Ковалевых занимался ее муж, Олег Сергеевич, профессиональный военный, генерал. Он покупал продукты, готовил еду, а уборкой-стиркой-глажкой занималась домработница Галя. Когда Олег Сергеевич скончался, все хлопоты упали на плечи Жеки. Только не подумайте, что Таисия Ивановна потребовала от дочери исполнения обязанностей прислуги. Ну что вы! Мать очень любила ее, поэтому объявила:
– Не беспокойся, доченька, я буду заботиться о тебе и о Севочке. У меня получится.
Пару месяцев Жека стоически ела на ужин кашу из переваренных макарон с сыром и перешагивала через комья пыли, мотавшиеся по полу во всех комнатах. Наверное, Таисия Ивановна старалась, но у дамы было слабое здоровье, каждый вечер у нее подскакивало давление, кружилась голова, и художница мученическим голосом произносила:
– Сегодня опять не взяла в руки кисти. Как много времени отнимают бытовые хлопоты! Я теряю себя как творческую личность.
Спустя полгода после кончины Олега Сергеевича Жека сама встала к плите и подружилась с пылесосом. Кстати, совсем забыла сказать: Таисия Ивановна работала в жанре абстракции. Я никогда не понимала ее картин, представлявших собой разноцветные пятна на черном фоне. И похоже, никто не проникся талантом Таисии. Дама за всю свою долгую жизнь не продала ни одного произведения, они штабелями складировались в их квартире.
Первое, что сделал Миша Лебедев, женившись на Жеке, это изгнал «живопись» тещи из супружеской спальни. Помнится, Таисия обиделась до глубины души и, что не характерно для воспитанной дамы, откровенно сказала зятю:
– Ты пришел в чужой монастырь, поэтому не заводи тут своих порядков.
Миша человек простой, не творческий, работавший тогда мелким клерком, спокойно ответил:
– Простите, Таисия Ивановна, у вас замечательные картины, но у меня плохо с желудком. Как гляну утром на полотно у нашей кровати, так изжога начинается.
Теща поджала губы и до самой своей смерти самозабвенно ненавидела зятя, несмотря на то что Михаил любил и ценил Жеку, а Севу считал родным сыном. Таисию Ивановну раздражало в Мише все: его привычки, смех, манера одеваться, любовь к одеколону, который интенсивно пах сандалом.
– Поливается парфюмом, как баба, – жаловалась мне она, – я из-за этого кашляю.
Один раз я не удержалась и сказала:
– Мужик, воняющий потом, намного хуже.
Но мать Жеки никак не отреагировала на мои слова. Когда ее не стало, дочь и зять, наверное, вздохнули свободнее.
Несмотря на явное желание Таисии рассорить дочь и зятя, Миша и Женечка жили счастливо. Жека называла мужа «дед Мазай». Когда я услышала от нее это прозвище впервые, то не удержалась от вопроса:
– Слушай, ну почему дед Мазай? Михаил молодой, он совсем не похож на старика! Обычно женщины зовут супругов «котик», «зайчик», а ты придумала странное прозвище.
Жека засмеялась:
– Миша дед Мазай, потому что он нас с Севочкой как зайцев спас. Я натурально тонула в пучине бытовых и материальных проблем. И тут появился дед Мазай, который нас за уши в лодку втащил, и теперь мы вместе весело плывем.
В начале нулевых Михаил каким-то образом заработал неплохие деньги, и они с Жекой открыли частную школу. Она стала в ней директором, заодно ведет уроки музыки и занимается учебно-воспитательным процессом. А Михаил заведует финансами и хозяйственными вопросами.
Узнав о желании супругов создать гимназию, я удивилась. Ни Жека, ни Миша не имели опыта работы с детьми и никогда не руководили другими людьми. На мой взгляд, их затея была обречена на провал. Но неожиданно школа стала пользоваться популярностью, и сейчас у супругов вполне успешное предприятие с очень хорошей репутацией. Жеке удалось подобрать отличных педагогов, которые – надо же – любят детей и хотят привить им знания, а не вытянуть из родителей побольше «спонсорских» денег.
Супербогатыми людьми Ковалевы не стали, большую часть прибыли они вкладывают в гимназию, живут в своей старой квартире, а летом перебираются на дачу, которую построил еще Олег Сергеевич. Правда, Миша сделал везде хороший ремонт и купил всем членам семьи по новой машине. У Жеки теперь много модных вещей, отдыхать супруги ездят в Италию. Но шикарного загородного дома они не построили, «Бентли» не завели и по модным горным курортам не раскатывают. Евгения с Мишей – представители так называемого среднего класса, к олигархической верхушке ни малейшего отношения не имеют. Да, вы, наверное, полагаете, что я ошиблась, перепутала имя отца Жеки, назвала его Олегом Сергеевичем, но до этого упомянула, что Жеку зовут по паспорту Евгения Ивановна. Все правильно, биологический отец Жени погиб за пару месяцев до ее рождения. Иван Константинович тоже был военным, что с ним случилось, я не знаю. Олег Сергеевич по долгу службы приехал к вдове, привез ей деньги, которые собрали сослуживцы покойного, и… остался навсегда. Олег забирал из роддома Женечку и совершенно искренне всю жизнь считал ее своей дочерью. Но при этом отчим никогда не обманывал девочку, честно рассказал ей, что они по крови не родные. На нее это сообщение не оказало ни малейшего негативного воздействия. Она обожала Олега Сергеевича. Помня о своем безоблачном детстве и счастливой юности под крылом заботливого отчима, Жека ни на секунду не сомневалась, что ее муж будет любить Севочку. Но, к сожалению, Игорь, первый супруг Ковалевой, особой радости при виде малыша не выказывал и вскоре заявил ей:
– У нас родятся собственные дети, Севу лучше сдать в интернат.
Жека настолько опешила, что задала абсолютно неуместный вопрос:
– Зачем?
Супруг не стал лицемерить.
– Я не слишком много зарабатываю, ты не получаешь алиментов на ребенка. Не хочу, чтобы мой собственный сын был лишен каких-то радостей из-за незаконнорожденного мальчишки.
Ковалева тут же взяла паспорт и пошла подавать заявление о разводе. Через несколько лет в семью влился Михаил, и Сева наконец-то обрел лучшего папу на свете.
Воспитанная, сдержанная Жека не принадлежит к числу женщин, которые, едва войдя в офис, громогласно говорят:
– Мой-то! Опять вчера нажрался, налился по брови водкой, скандал устроил! А свекровь! Вот дура! Что она за ужином закатила!
Евгения никогда не пускает посторонних в свою личную жизнь. Даже я, близкая подруга, знаю об отношениях супругов немного. В основном информация ко мне притекала от Таисии Ивановны. Вот она, в отличие от дочери, поболтать любила. Если я звонила Жеке и слышала от ее матери: «Девочки нет дома. Солнышко, у тебя есть минутка?» – то отлично понимала: разговор шестьюдесятью секундами не ограничится. Художница продержит меня на проводе не менее получаса, сообщит все семейные новости и от души отругает Мишу.
Но если спросить у Жеки: «Как Севочка?» – вот тут и она не станет молчать.
