Дарья Саитова
Это не наше место
Кто-то боится, как боится эта красивая женщина с бойкими кудрями, кто-то пугается более рационально: мало ли, что моему сыну в голову взбредет? Кто-то маскирует свой страх за возмущением – дома надо тогда сидеть! Кто-то пытается поддерживать инклюзивную повестку, заваливая нас бесконечными тупыми вопросами, пряча при этом сочувственные взгляды. А кто-то тараторит что-то невнятное про «гены гениальности» и «математический склад ума» в попытке замаскировать правду. Им неудобно, им неприятно. В их планы сегодня не входило столкновение со мной и моим сыном. Лучше бы нас не было.
«Извините, у моего сына аутизм.» – я еще раз прокручиваю в голове фразу, которую мне совершенно незачем репетировать. Она настолько въелась в мой мозг, что я почти уверена: за ее произнесение, за интонации, взгляд и голос, которые ее сопровождают, уже отвечает отдельная цепочка нейронов. Я поднимаю глаза и вижу: говорить мне не придется, женщина с малышом покинули вагон или, по крайней мере, мое поле зрения. Я выдыхаю.
Мой сын сидит в шумоподавляющих наушниках и играет в планшет. Планшет визжит: в нем жужжат, врумкают и разбиваются в гонке крутые машины. Звук я отключить не могу. Мы это уже проходили.
Моему сыну завтра шестнадцать лет. Мы едем к психотерапевту. Новые таблетки плохо на него влияют. Нужны другие.
Под мерный стук колес мысли сами текут в случайно заданном мною направлении. Представляю, на скольких «сочувствующих» мы сегодня наткнемся в поликлинике. Такие говорят: «ваш сын похож на нормального». Такие говорят: «да в жизни бы не подумал». Такие говорят: «а вы уверены?». Я убить готова каждого из таких. Разорвать на части. Голыми руками. Вместо этого я обычно молчу, сжимаю руку в кулак и вонзаю ногти в собственную ладонь. Следы исчезают быстро, никто об этом не знает. Кроме моего сына. Он не просто читает мои мысли, сын вбирает их в себя, резонирует ими. В сыне они расширяются, вибрируют, жужжат, щекотно ползают по всему его телу, чешутся, раздражают рецепторы, кожу, делают ему больно, жарко, холодно. И случается взрыв.
«Извините, у моего сына аутизм.» – подсказывает мозг привычную фразу. И это меня успокаивает. Вагон стучит и слегка качается. В толстых стеклах мелькают желтые огоньки, которые скорость превращает в полоски. Поезд замедляется, останавливается. Через десять минут наша пересадка. Я решаю посидеть еще немного, только до следующей станции, а потом сразу начать готовить сына к выходу. Это будет через три остановки. Я надеюсь, нам повезёт, и мы сразу попадем в вагон с немигающими лампами. Я молюсь, чтобы этот и следующий поезда не замерли вместе с нами в оцепенении в тоннеле, чтобы стук колёс продолжался, чтобы на нас не обрушилась тишина с ноткой хорошо скрываемой пассажирами паники – а вдруг мы встали, потому что что-то случилось? Если все получится, то вечером я смогу улыбнуться моему замечательному мужу и ответить на его вопрос: «нормально доехали, без происшествий». А я очень хочу ему так ответить.