Дарья Булатникова
Эй, улитка, высунь рожки!
Выводы, к которым Лика пришла, были неожиданные – такие книги пишут, во-первых, для собственного удовольствия, а во-вторых, чтобы заработать. Заработать!
К этому времени финансовое положение семьи Лики оставляло желать лучшего. Проектировщикам платили гроши, и приходилось искать подработку на стороне. Павлуша иногда выполнял левые заказы, но денег все равно катастрофически не хватало. Особенно убивала квартплата – она выросла неимоверно и сжирала Ликину зарплату целиком. А ведь требовалось кормить и одевать шесть человек. Покупая перед началом учебного года детям обувь и одежду, она заранее страдала оттого, что через год все это будет мало. Походы на рынок превратились в пытку – деньги тают, а в сумках пусто. Так что мысли о том, как можно зарабатывать, не торгуя бананами или не воруя, постоянно посещали Лику. И вот она нашла еще один способ – писать.
Сколько нужно времени для того, чтобы написать роман? И сколько он стоит? И где взять время на то, чтобы написать его?
Лика понимала, что при её образе жизни написать роман меньше, чем за сто пятьдесят лет, не получится. Ведь ей придется писать его по полчаса в ванне и по десять минут между глажкой и стиркой. И тут все перевернулось в ней. Она поняла, что больше всего на свете ей хочется написать детектив, причем прямо сейчас, немедленно! Откуда пришло это дурацкое желание, было непонятно, ведь Лика всегда была реалисткой и бесконечно ответственным человеком.
После этого она вернулась домой и заявила, что ей нужно отдохнуть, и поэтому она берет отпуск и уезжает на дачу к Верочке. Домашние оторопели. Мать, взяв привычный тон, попыталась составить план её отпуска, куда входил ремонт квартиры силами Лики, влажная чистка паласов силами Лики и поездка бабушки на историческую родину в Саратов в сопровождении Лики. Заскрежетав зубами, Лика ответила, что бабушку в поездке вполне способна сопровождать её любящая дочь, а в их отсутствие Павлуша отлично справится с ремонтом и чисткой.
– А дети? – хором вскричали родственники.
– А дети раз в жизни могут провести месяц в лагере, – отрезала Лика: – А я впервые за тринадцать лет хочу отдохнуть!
На сборы ушло три дня, причем труднее всего было отыскать у знакомых свободную на месяц пишущую машинку и тайно вывезти её на Верочкину дачу. Верочка, та самая единственная школьная подруга, ошалела от перемен, которые она в Лике уже не чаяла увидеть, и горячо поддержала её. Мало того, своему мужу и сыну Васятке она запретила месяц появляться на даче, чтобы не мешать Лике.
Через месяц Лика вернулась домой с тремя экземплярами детективного романа «Что-то киллер суетится». Один из экземпляров она переплела в синий пластиковый скоросшиватель и отправилась в издательство, адрес которого вычитала все в том же покет-буке, купленном на вокзале. В издательстве царил непонятный бедлам, который Лика изучала два дня. После чего она безошибочно вышла на нужного человечка по имени Леон. Этот самый Леон и стал вторым (после Верочки) читателем романа.
Мнение Леона было кратким:
– Читал. Слишком много трупов, но смешно. Ладно, напечатаем, там посмотрим. Пиши еще. Договор в юротделе.
Получив гонорар за роман о суетливом киллере, Лика первым делом приобрела пишущую машинку и уволилась из своего агонизирующего проектного бюро. Понимая, что дома ей писать не дадут, она сняла крошечную плохо обставленную комнатенку в коммуналке на окраине города. На расспросы домочадцев отвечала, что нашла новую работу, не совсем легальную, но вполне прилично оплачиваемую.
Теперь каждое утро она отправлялась в свою «конурку» и писала по восемь или десять часов. Потом возвращалась домой и впрягалась в домашний труд. Павлуша, так и не сделавший ремонт и не почистивший паласы, пытался разузнать про её новую работу, но успеха не достиг. Мать фыркала, но в открытую предъявлять претензии не решалась. Детям все было «по барабану». Бабушку интересовали только сериалы.
Роман «Что-то киллер суетится» вышел очень быстро, и Лика утащила стопку авторских экземпляров в свою съемную комнатенку. Одну книжку она подарила Верочке, остальные так и лежали в углу. Иногда она брала в руки глянцевый томик и удовлетворенно рассматривала свою фотографию. Она специально снялась у дорогого фотографа, тайком сделав новую прическу, яркий макияж и нацепив Верочкины очки-хамелеоны. Так что на снимке была не Лика, а некая загадочная дама, томно и надменно глядящая в объектив. Звали даму Валерия Полонская и то, что за ней скрывалась простушка Лика Зайцева, угадать было практически невозможно.
На второй роман ушло два месяца, потому что Лика не могла работать день и ночь, как над первым. Кроме того, отвлекали письма читателей, среди которых подавляющее большинство составляли послания от мужчин, желающих с ней познакомиться. Как человек ответственный, Лика писала на них ответы с вежливыми отказами. Письма передавали ей в издательстве, каждый раз торопя с новой книгой. Отнеся рукопись «Легкомысленного дуэта», она тут же засела за третий детектив.
Откуда брались её сюжеты, Лика точно не могла сказать. Она поступала просто – придумывала героя или героиню с обычной биографией, потом заставляла попасть в странную или дурацкую ситуацию и с любопытством наблюдала за их дальнейшими действиями. Лика сочиняла свои истории с огромным удовольствием, потому что всегда любила примерять на себя разные немыслимые случаи, выдумывать приключения, в котором главной героиней была она сама. И теперь ранее сдерживаемое воображение выплескивалось на бумагу и складывалось в толстенькие рукописи.
Получив гонорар за вторую книгу, Лика купила компьютер и освоила его с помощью Верочкиного мужа Гриши. Гриша был посвящен в страшную тайну Валерии Полонской и свято хранил её, одновременно умирая от смеха, когда Лика жаловалась на обилие заочных поклонников.
– Ты превзошла себя в своем камуфляже, Золушка! Выразила, можно сказать, свою тайную сущность. Твой Зайцев идиот, мог бы иметь такую жену, – при этом Гриша тыкал пальцем в обложку, – а имеет замордованную кухарку.
– Ну ты полегче с кухаркой! Ты тоже Верочке не даришь шиншилловые манто и бриллианты.
– Дело не в бриллиантах. Женщина должна быть свободной личностью, а не рабыней домашнего очага. Должна быть такой, как хочет, какой ей нравится. Тебя же заездили, нагло и беспощадно заездили! Продохнуть не дают.
– Не дают, – согласилась Лика, – И не дадут, что самое страшное.
– А ты не проси, чтобы дали. Не умер же Пашка, пока ты у нас на даче творила бессмертный опус про киллера.
– Не умер, но грязью зарос и оголодал. До сих пор простить не может.
– А тебе нужно его прощение? Вон сколько мужиков желают познакомиться, только свистни, – Гриша хлопнул ладонью по кипе конвертов.
– Пойми, Гришенька, они не со мной, а с Валерией Полонской желают познакомиться. Относительно меня заявок не поступало.
– У вас раздвоение личности, мадам! Это уже клиника. Тебе просто страшно оттого, что ты посмела стать самой собой, – возмутился Гриша: – Просто какая-то улитка, сидящая в свой скорлупе и боящаяся нос наружу высунуть! И кого ты так боишься, Пашку, мамочку или Сашку с Машкой? Бабушку, может быть? Ты себя боишься!
– Никого я не боюсь! – отбивалась несчастная писательница. – Учи на компьютере работать, ирод! Тоже мне психоаналитик нашелся!
– Психоаналитик тебе не помешал бы точно. Учись абзац устанавливать, тупица! Замучился с тобой.
Перейдя на компьютер, Лика стала писать гораздо быстрее, и третий роман под названием «Сюрприз, сюрприз!» был сдан в печать даже раньше, чем предполагалось. Валерия Полонская становилась популярным автором. Лика сама слышала, как у продавцов книг спрашивали «новую Полонскую». В тот же день она позвонила Грише и спросила, не знает ли он надежную фирму, занимающуюся строительством жилья. Не элитного, а самого обычного.
– Ага, – обрадовался Гриша, – созрела наконец!
– Ничего я не созрела, просто дома работать невозможно, а за комнату деньги улетают такие, что лучше добавить и построить квартирку. Вложение капитала в недвижимость, понимаешь ли.
– Понимаю, понимаю, не кипятись. Попробую позвонить тут одному другану. Вроде он в какой-то строительной конторе работает.
Через неделю Лика заключила договор, а еще через четыре романа получила долгожданные ключи от славной однокомнатной квартирки вдалеке от центра, зато в зеленом и тихом районе. Лика обставила квартиру по своему вкусу и перевезла туда компьютер и тяжелые стопки своих книг. Ей по-прежнему некому было их раздавать, кроме Верочки и Гриши.
Еще какое-то время она жила, разрываясь между домом и работой над очередным детективом. Каждый месяц она приносила домой «зарплату», снимая со своего счета примерно одинаковые суммы, постепенно увеличивая их. Так она «росла по службе» и однажды осмелилась предложить нанять домработницу, чтобы больше времени уделять работе.
Мать, услышав это, возмутилась:
– Вот еще! Деньги выбрасывать на ветер? Из-за того что ты не в состоянии суп сварить?
– Суп сварить я в состоянии. И котлеты пожарить тоже. И уборку сделать, и в магазин сходить, и постирать, и погладить, и пироги испечь. Но я должна еще работать и, желательно, спать по ночам. Я достаточно зарабатываю, чтобы нанять кого-нибудь в помощь. Тогда я смогу больше работать и, соответственно, больше получать денег.
Но мать не хотела ничего слушать, она твердила, как заведенная:
– Ишь, барыня какая выискалась! Да разве это большой труд для настоящей хозяйки? Мы всю жизнь это делали и за труд не считали!
И тут Лику прорвало:
– Всю жизнь? Да когда я росла, бабушка все по дому делала. А когда ты последний раз кашу варила или пыль вытирала? Ты хоть знаешь, как стиральная машина включается и сколько булка хлеба стоит? И где он, этот хлеб продается?
– Как где – в универсаме, – припомнила мать.
– Так вот, мы в универсаме уже лет пять хлеб не берем, потому что рядом мини-пекарню открыли. И хлеб мы едим только оттуда, и чтобы каждый день свежий! И от вчерашнего супа Павлуша нос воротит, а если я ему рубашку не выглажу, он в пиджаке на голое тело на работу отправится. Мама, неужели теперь, когда дети окончили школу, я не могу меньше надрываться?
– А кто тебя заставляет надрываться? Можно подумать, ты перетрудилась…
– Перетрудилась? – онемела Лика? – Нет, мамочка. Я не только перетрудилась, я дошла до ручки! И вот что я тебе скажу – или я нанимаю домработницу…
– Или что? Из дому уйдешь? И куда интересно? Да кому ты нужна! – в голосе матери прозвучала такое неподдельное торжество, что Лика окончательно поняла – в этом доме она никогда не сможет добиться жалости и понимания. И тогда она приняла решение.
Когда Лика абсолютно спокойно объявила домочадцам, что отныне не собирается отвлекаться от работы и надрываться, одна обслуживая их всех, реакция их была такой, словно чугунная мясорубка заявила, что решила петь на сцене Большого театра.
В ходе сбора вещей Павлуша попытался, было, качать права и выяснять отношения, но впервые в жизни получил от Лики настоящий отпор. Мало того, она открытым текстом пообещала развестись с ним, если её не оставят, наконец, в покое.
– Будете каждый месяц получать две трети моей зарплаты, так что на домработницу хватит. Связь устанавливается односторонняя – я сама буду звонить. И подумай, милый, на досуге, почему я это делаю, – с этими словами Лика погрузила сумки в такси, села сама, захлопнула дверцу и начала новую жизнь.
Первое время она выходила из дома только в ближайший супермаркет за продуктами и необходимыми мелочами. Результатом почти круглосуточной работы стали два новых романа и постоянное головокружение от усталости и избытка кофе. Лика вынуждена была признать две очевидные вещи – что, во-первых, герои и события её книг заменили для неё реальную жизнь и, во-вторых, она должна вести более здоровый образ этой самой жизни, иначе нервное истощение ей обеспечено.
После этого она стала позволять себе маленькие радости в виде двухнедельного отдыха в маленьком рыбацком поселке на берегу Азовского моря, походов в театры и на концерты, для чего была приобретена серая «Дэу», получившая прозвище «Мышь». Водить машину Лика научилась еще в институте и теперь, сдав на права, наслаждалась свободой передвижения. И все еще не верила в эту свободу. Иногда она просыпалась в холодном поту, увидев во сне горы немытой посуды, неглаженного белья и невынесенного мусора.
Из рассказов детей, с которыми она часто встречалась на нейтральной территории, Лика узнала, что поначалу её мать решила экономить на домработнице и вести домашнее хозяйство сама, но выдержала только неделю. И теперь к ним каждый день приходит убирать квартиру и готовить некая Фроловна. Павлуше пришлось освоить стиральную машину и мусоропровод, а Сашке с Машкой – научиться гладить белье. Мать же занималась любимым делом – руководила всеми. Так что за семью Лика могла быть спокойна, но возвращаться в её лоно не соглашалась ни за что.
Ухватив гроздь крупного иссиня-черного винограда, Лика вышла на балкон и, опершись спиной на перила, стала греться на солнышке и не спеша поедать одну ягоду за другой. Непонятный шум привлек её внимание. Глянув вниз, она обнаружила на балконе седьмого этажа совершенно голого лохматого мужика, который, постанывая и судорожно вздыхая, спускал на фиолетовых веревках другого – вполне одетого и причесанного. Одетый субъект был оснащен ножом, торчащим из спины. Сцена была словно взята из детектива.
ГЛАВА 1
Затаив дыхание, Лика проследила за творческим процессом укладывания мертвеца на террасу и извлечением веревок. Сматывая в клубок последние метры такелажа, голый мужик что-то радостно пробормотал, почесался, а потом внезапно поднял голову и уставился безумным взглядом прямо на неё. Лика, от неожиданности едва не уронив виноград, ляпнула:
– Привет!
Мужик позеленел и попытался прикрыться неладно скрученным клубком. Потом дернулся, собираясь убежать с балкона. Лике пришлось предупредить его:
– Попробуешь ко мне заявиться, вызову милицию!
– Не надо милицию, – взвыл голый.
В Лике взыграл здоровый профессиональный интерес.
– Зачем ты его убил? – поинтересовалась она у неодетого субъекта.
– Это не я, не я…
– А кто? Не сам же он себе в спину нож воткнул? И зачем ты соседу такой подарочек подбросил?
– Можно я хоть штаны одену? – взмолился допрашиваемый: – Я и так ничего не соображаю, пойми. Скажи мне номер своего телефона, я позвоню сейчас, объясню…
– Ага, может тебе еще и ключ от квартиры дать, маньяк?
– Не надо ключ! Зачем мне твой ключ, век бы тебя не видеть, – мужик огляделся вокруг и, подхватив с пола тряпку сомнительной чистоты, попытался опоясать ею чресла.
Лика внимательно посмотрела на это лохматое и совершенно потерянное существо и решилась:
– Ладно, одевайся и звони мне, – продиктовав номер, она добавила: – Только не вздумай приближаться к моим дверям!
Телефон зазвонил через две минуты. Выслушав сумбурный монолог, состоящий из оправданий, самобичеваний и небольшого количества полезной информации, Лика вздохнула и спросила:
– Зовут-то тебя как, жертва алкоголя?
– Кирилл. Кириллом меня зовут.
– А фамилия?
– Фамилия? – не сразу сообразил тот: – Волков моя фамилия.
– Так вот, Кирилл Волков, учти: сосед наш, которому ты устроил сюрпрайз около пальмочки, в ближайшее время порадоваться ему не сможет, потому что позавчера укатил куда-то. Я сама видела, как он чемоданы в такси запихивал, наверняка в аэропорт ехал. С такими чемоданами на пару дней не улетают. А пока он на Багамах или на Канарах будет пузо греть, твой сюрпрайз протухнет, потому что лежит на солнышке. Пока его еще заметят… Пока достанут… Окон и балконов с этой стороны немного, так что срочно суши сухари, за тобой сразу придут – как только этот парень вонять начнет.
– Ты с ума сошла! – обезумел Кирилл на том конце провода, – Я не хочу, чтобы он вонял, мне и так плохо.
– Тогда советую тебе самому позвонить в милицию и объяснить, как все случилось.
– Ага, им объяснишь. Я даже не знаю, откуда этот тип взялся, как ко мне в квартиру попал. А особенно хорошо они поймут, зачем я его вниз, к соседу спустил.
– Я, кстати, тоже хотела бы это понять, – язвительно вставила Лика.
Кирилл убито ответил:
– Хотел от него поскорее избавиться, идиот пьяный. Ковра у меня нет.
– Ты собирался его в ковре вынести? – обрадовалась Лика, – И куда бы понес, интересно?
– За город куда-нибудь. В болото.
– Пешком?
– Почему пешком, нашел бы его машину – ключи-то у меня есть.
У Лики лопнуло терпенье.
– Ладно, горе луковое. Без очков видно, что убийца из тебя никакой. Но ведь кто-то же прикончил этого…
– Егора Павловича Васюкина. Его документы у меня, – вздохнул Кирилл.
– Ты еще и документы его у себя оставил? Чтобы не создавать проблем милиции при аресте? Видно совсем с головой не дружишь, как говорят мои дети.
– А где они?
– Кто? – растерялась Лика.
– Твои дети.
– Не твоё дело! Где надо, там и дети! Ты лучше думай, как этого Егора снять с терраски.
– Я не знаю. Мне плохо, наверное, реакция на мертвеца началась, – заныл Кирилл.
– Это у тебя похмельный синдром начался! Но возможности спокойно страдать у тебя нет. Я не желаю, чтобы этот тип начал пахнуть у меня под окном, это сорвет мой творческий процесс.
– Какой процесс? – печально поинтересовался Кирилл.
– Ты меня достал своими вопросами! Это вообще не твое дело, понял?
– Понял, понял, не злись ради бога. Просто я не знаю, что делать. Господи, где была моя голова! Вчера парни в гостях были, дверь не заперли. Я просыпаюсь, а тут такое…
Слушая горестные вздохи и стенания неудачливого пьяницы, Лика принялась размышлять. Конечно, проще всего было позвонить куда надо и избавиться и от трупа, и от этого стонущего кретина. И продолжать жить придуманными историями, в которых придуманные персонажи выпутывались из придуманных ситуаций. Но вот сегодня рядом с ней произошло настоящее убийство, и непонятным образом вляпавшийся в него субъект хнычет в телефонной трубке. Конечно, он совсем не похож на героев её романов, скорее на побитую брошенную собачонку.
Лика от природы была жалостливой и сентиментальной. Будь её воля, она бы охотно притаскивала в дом бездомных и больных животных. Только неуступчивость домашних, особенно матери, не давала ей этого делать. А может быть, все решило естественное желание хоть раз в жизни окунуться в настоящую, невыдуманную авантюру и посмотреть, что из этого получится. А если при этом удастся помочь несчастному недотепе…
Но гражданский долг, как быть с ним? Сокрытие тела, пособничество, соучастие – это уголовно наказуемые деяния, как говорили сыщики в её романах. И оно ей надо? Стоит ли рисковать ради незнакомого человека – Кирилла Волкова? Кто он ей? Посадят, и ладно! Милиция только рада будет – есть труп и есть подозреваемый, который даже не помнит, что вчера происходило в его собственном доме. Чудная картина! Небо в клеточку на ближайшие десять, а то и все пятнадцать лет ему обеспечено. А кто-то будет злорадно потирать ручонки, ведь именно этого он и добивался.
Лика вздохнула. Желание спрятаться в скорлупу и забыть о несчастном придурке, было все-таки сильным. Только чьих-то проблем с трупом ей не хватало! У неё, между прочим, какая-никакая, а семья, обязательство сдать через три недели новую рукопись и не до конца выплаченный кредит за квартиру. И вообще – он мужик и должен сам находить выход из критических ситуаций! А она – слабая женщина, робкая и нерешительная…
– Ладно, прекрати ныть! – рявкнула она в трубку: – У тебя покрывало есть или одеяло какое-нибудь?
– Зачем тебе одеяло? – тоскливо удивился Кирилл.
– Труп прикрыть, чтобы до темноты его сверху никто не заметил. Скоро начнут люди домой с работы возвращаться, в окна выглядывать, на балконах курить. А там такая деталь пейзажа красуется. Странно, что до сих пор никто не проявил бдительность.
– Есть у меня покрывало с дивана, плюшевое, в цветочек. Турецкое, наверное.
– Тогда бери покрывало и быстро спускайся на третий этаж. Я сейчас подойду.
Лика положила трубку и решительно направилась в прихожую. Там, на гвоздике висел ключ от квартиры Инги. Лика познакомилась с ней еще при заключении договора в офисе строительной фирмы, и с тех пор они подружились. Инга развелась с мужем и тоже на свой лад наслаждалась свободой. Очередное наслаждение заключалось в поездке с неким Левой-джазистом в Анапу. Уезжая, Инга попросила Лику вынимать из ящика почту и кормить «Кити-кэтом» толстого кастрированного кота Филимона.
Спустившись на третий этаж, Лика обнаружила Кирилла сидящим на лестнице и, открыв дверь квартиры Инги, скомандовала:
– Быстро заходи!
Кирилл дробной рысью вбежал в чужое жилище и застыл, озираясь. Из глубины квартиры раздалось гнусавое мяуканье, и из-под журнального столика вылез заспанный рыжий котяра. Наглые зеленые глаза уставились на гостей. Кирилл попятился.
– Не обращай внимания, он просто жрать хочет. Я его покормлю, а ты пока открой окно в комнате.
Насыпав корм в мисочку, Лика вместе с Кириллом свесилась из окна. Труп лежал прямо под ним, видно было даже надпись «Adidas» на кроссовках.
– Вот так, сейчас мы его накроем, а когда настанет ночь, спустим вниз и отвезем в твое болото, – удовлетворенно сказала Лика.
– Как спустим, как отвезем? На чем отвезем?
– Машину его поищем, а если не найдем, придется взять мою. Завернем, положим в багажник… Да не тяни ты! Разворачивай покрывало и постарайся все тело прикрыть, чтобы ничего не торчало. Да не так – разверни полностью и наклонись пониже, только не свались на него, – командовала Лика.
Кирилл неуклюже махал плюшевой тряпкой, наполняя воздух клубами пыли, пока, наконец, покрывало не вырвалось у него из рук и не спланировало прямо на мертвеца. Кирилл от неожиданности едва не вывалился из окна, и Лике пришлось ухватить его за грязноватую футболку.
– Ну вот и отлично! – порадовалась она: – Теперь его совсем не видно. Если спросят, зачем ты труп его накрыл, скажешь. Что вытряхивал покрывало, и оно случайно упало. А труп ты просто не заметил – вниз не смотрел. Ясно?
– А кто спросит? – испугался Кирилл.
– Мало ли… Это я на всякий случай, чтобы знал, что врать. Так, теперь идем отсюда, нужно попробовать машину этого Васюкина найти. Ты ключи его взял?
– Не взял, ты про ключи ничего не говорила, – удачное исполнение трюка с покрывалом придала Кириллу уверенности в себе, и в его голосе прозвучала некоторая доля претензии.
– Так поднимись и возьми ключи и документы этого типа, а заодно переобуйся! – отрезала напарница.
– Зачем?
– А ты по улицам собрался гулять в домашних тапочках?
Пристыженный Кирилл, на ходу подтягивая выцветшие спортивные штаны, поспешил к лифту, а Лика, закрыв дверь на замок, отправилась вниз и стала поджидать его во дворе.
Усевшись около подъезда на лавочке, Лика мрачно уставилась на переполненную урну в форме колокольчика. Еще можно было послать все к чертовой матери и вернуться к любимому компьютеру. Или уже поздно? Размышления были прерваны вылетевшим из подъезда Кириллом, облачившимся в зеленую ветровку и кроссовки. Штаны и футболка остались теми же. Лика вздохнула и поднялась:
– Ну, пошли, горе ты моё.
Часа два они рыскали по окрестным дворам и переулкам, подозрительно приглядываясь ко всем припаркованным автомобилям. Время от времени Кирилл направлял дистанционный пульт на наиболее подходящие объекты и нажимал кнопочку. При этом оба сообщника невольно съеживались, боясь, что их могут принять за угонщиков, или какая-нибудь особо нервная иномарка среагирует на импульс воем сигнализации. Наконец, сообщники догадались рассмотреть ключи.
– Отвяжись от этого «форда»! Мы ищем «жигули», причем, не старые – смотри, ключи-то новехонькие, – скомандовала Лика.
– Это хорошо, – обрадовался Кирилл. – «Жигулей» в нашем районе немного, смотри, все больше «вольво» и «мерседесы». – Потом, погрустнев, добавил: – А вдруг этот усопший машину на платной стоянке оставил?
– Вряд ли, он же не собирался у тебя ночевать. Или собирался?
– Да не знаю я, чего он собирался, я даже не знаю, сам он пришел или его притащили, я в отрубе был.
– Ну так рассуждай логически, – злилась Лика. – У нас все места на платной стоянке забиты, я свое два месяца ждала и ещё сторожу сорок убитых енотов заплатила. А твой труп где живет?
– Откуда я знаю? – возмутился Кирилл.
– Так посмотри на визитной карточке, ты же говорил, что в бумажнике их несколько.
– Действительно, – зашарил по карманам ветровки непутевый напарник, – Вот смотри: – Северная улица, дом пятнадцать, квартира шесть.
– Это на другом конце города, откуда у него место на нашей стоянке? И в бумажники квитанции с платной стоянки нет. Значит, если он приехал на машине, то оставил её где-то рядом с нашим домом.
– А если не на машине?…
Лика только вздохнула – ей ужасно не хотелось перевозить мертвеца на своей «Мыши», к тому же она сомневалась, что им удастся запихнуть его в багажник.
– И зачем я с тобой связалась? – проворчала она устало.
– А действительно, зачем? – вяло поинтересовался Кирилл.
– Наверное, я жалостливая, а может, чокнутая? Ладно, пошли за тот дом, там тоже проезд есть, мог там можно припарковаться.
Наконец, автомобиль обнаружился на пустыре за школой. Это была «девятка» цвета кофе с молоком. На нажатие кнопки она отреагировала бодрым вяканьем и с готовностью щелкнула запорами дверей. Лика огляделась и, не обнаружив рядом никого подозрительного, села за руль. Кирилл суматошно плюхнулся рядом.
– Ключи давай! – скомандовала Лика. Когда мотор заурчал, напарники перевели дух.
– Водить умеешь? – спросила Лика, глуша мотор.
– Нет, я пробовал, но что-то у меня с реакцией, все время задумываюсь и не туда руль кручу. А что?
– Плохо. Куда проще было бы поехать на двух машинах, ты с трупом, и я следом на своей. Чтобы возвращаться без проблем. Хотя, с другой стороны, есть риск засветить мою машину…
– Что значит – засветить?
– Ну, запалить, если тебе так понятнее. В общем, засыпаться.
– А-а-а… И что теперь? – поинтересовался Кирилл.
– А ничего, оставим машину пока здесь, подождем темноты. Позвонишь мне часиков в одиннадцать. И не смей брать в рот ни капли! Иначе вызову милицию и сдам тебя с потрохами, не стану я иметь дело одновременно с трупом и с пьяным идиотом.
– Да я до конца жизни… – начал бить себя кулаком в грудь Кирилл, но Лика уже покинула салон машины, предварительно обшарив бардачок и не обнаружив там ничего интересного. Прежде чем запереть машину, она на всякий случай тщательно протерла носовым платком все, к чему они прикасались.
До вечера Лика плодотворно трудилась над романом. Когда Кирилл позвонил в одиннадцать, было еще довольно светло, и она сказала:
– Ждем до часа, а там посмотрим.
Чтобы не уснуть, она выпила две чашки крепкого кофе и написала почти целую главу сверх плана. Без десяти час, прихватив трубку телефона, Лика вышла на балкон. Абсолютно черное июльское небо, сияющее елочными гирляндами созвездий, обволакивало спящие дома. Лика поискала глазами луну и не обнаружила её. Свесившись вниз, она стала прислушиваться к тому, что происходит во дворе. Судя по тишине, там не происходило ничего, хотя зачастую на детской площадке допоздна засиживались парни с девчонками. Но сегодня обстановка явно благоприятствовала запланированной тайной операции.
В который раз её посетила мысль, правильно ли она сделала, поверив такой сомнительной личности, как Кирилл Волков. Однако привычка анализировать и логически проверять сюжеты сыграла свою роль – Лика не могла представить, что человек, убивший кого-то, станет спускать труп со своего балкона на веревочке среди белого дня. Значит либо кто-то хотел подставить непутевого, пьющего мужика, либо Кирилл стал жертвой обстоятельств. И его, несомненно, посадят, потому что все свидетельствует против него – труп в доме, ничего не помнит, пытался замести следы.
Телефон издал тихую трель, и Лика вернулась в комнату, чтобы никто не услышал разговор.
– Спускайся на третий этаж, – тихо сказала она. – И возьми свои веревки.
– Зачем? – привычка Кирилла задавать дурацкие вопросы вывела Лику из себя.
– Альпиниста из тебя будем делать! – прошипела она в трубку.
Обув кроссовки, органично дополнившие её наряд из черных джинсов и черной водолазки, Лика сбежала вниз по лестнице.
В квартире Инги их встретил заспанный Филимон и возмущенно заорал дурным голосом.
– Цыц! – гаркнула писательница и загнала кота на кухню, чтобы не вертелся под ногами.
Внимательно рассмотрев клубок веревок, Лика отмотала и попыталась отрезать от него Ингиными маникюрными ножницами нужный кусок. Но стропа никак не хотела поддаваться несерьезному инструменту. Тогда Лика пережгла её зажигалкой и остальное смотала в аккуратный моток.
– Теперь слушай меня и не задавай идиотских вопросов. Ты сейчас спустишься вниз, обвяжешь нашего клиента вот этим, – она потрясла мотком, – и спустишь его на землю с правой стороны террасы. Именно с правой, не перепутай! Постарайся, чтобы он оказался в самом углу, там достаточно темно. Потом влезешь обратно, закроешь окно, захлопнешь дверь и спрячешься в кустах у подъезда. Когда увидишь, что я подъехала, вылезешь и запихнешь клиента в машину.
– Можно два вопроса? – робко поднял руку Кирилл.
– Можно, но по существу.
– Что делать, если я не смогу влезть по веревке обратно?
Лика хмыкнула, ткнула пальцем в хилые мышцы компаньона и признала, что вопрос действительно по существу – мускулатура свидетельствовала о том, что большую часть жизни её обладатель старательно избегал физического труда и занятий спортом.
– Ладно, придется тебе тоже спуститься с террасы по веревке.
– На труп?
– Не на труп, а рядом с ним. И поменьше шуми и привлекай внимание. Если тебя заметут, я тут же постараюсь исчезнуть, а ты уж, будь добр, не вздумай никому ляпнуть о моем существовании.
Кирилл поспешно закивал головой и задал следующий вопрос:
– А разве мы труп не в багажник положим?
– Прямо у дома? Если кто-нибудь увидит, что в машину сажают безжизненное тело, решит, что везем пьяного. А если начнем его в багажник запихивать, сразу же милицию вызовут!
– А если он не сядет? – нерешительно пробормотал Кирилл.
– Кто не сядет?
– Ну, этот клиент. Вдруг он уже окоченел? Они ведь становятся вроде несгибаемыми.
Писательница задумалась. Кажется, Кирилл прав, но надо учитывать температуру воздуха.
– В такую жару процесс трупного окоченения происходит быстрее, так что должен уже согнуться. Если нет, засунешь его по диагонали на заднее сиденье и всё. Ладно, хватит рассуждать, пора спускаться! – скомандовала Лика и, привязав веревку к трубе парового отопления, выключила в комнате свет.
