Дарья Булатникова
Изумрудная сеть
ПРОЛОГ
Утренний лес пах сырой зеленью, прелью и первыми земляничными ягодами. Серая птичка, притихнув, поглядывала вниз черным блестящим глазом. Любопытно. Обычно в эту пору стоит сонная тишина, разве что лось проломится сквозь заросли ивняка или на ближнем болотце взволнованно крякнет утка, собирая птенцов. А тут – шумно. Шумно и неспокойно. Возится кто-то в каменной яме – возится, стучит, шуршит.
Вверх по стволу шустро вскарабкалась белка, мелькнула серым линялым хвостом.
– А вот гляди, Мишка, чего я нашел! – окликнул коренастый бородатый мужик, разгибаясь и покачивая что-то в широкой грязной ладони. На его голос из узкого подкопа выбрался молодой парень в залатанной рубахе, перепоясанной веревкой. Штаны из грубого полотна заправлены в истрепанные сапоги. Смахнул со лба пот, шагнул, да так и замер. Потому что у бородатого в руке зеленым светом сияло Чудо.
Сколотый с одного бока кристалл, приросший к невзрачному серо-желтому камню, нежданная находка, диво-дивное. Говаривали старики, что такие камни бывают, но ни Мишка, ни куда более него поживший Афанасий, до сих пор их не встречали. И надо же – в отработанной давным-давно копанке, мимо которой едва не прошли, сказочный самоцвет таился.
Не в силах отвести взгляд от камня, Мишка заулыбался. И не только он – в непривычной для морщинистого лица улыбке ощерился и его напарник. Нет, не зря в бега с завода ударились, не зря по старым выработкам с кайлом ползали: этакий камень почти в пол-ладони – это и свобода, и кусок мяса в щах, и… Мишке привиделась румяная Глаша, синеглазая и смешливая. Ох, если удастся унести зелен камень да продать в Новогорске востроглазому скупщику, будет у него и Глаша, и детишки, и свой дом – чаша полная. Камень всё даст, такие камни самого царя достойны.
– Изумруд, – ласково прошептал старый заводчанин. – Смарагд. Изумруд-сказка. Изумрудец…
Запотел холодный камень от его дыхания, взгляд приворожил, не дал заметить потянувшуюся к рукоятке прислоненной к дереву кирки Мишкину руку.
Так и упал, с детской улыбкой и удивленным взглядом. Под раскроенной умелым ударом головой темной краснотой наливалась прошлогодняя хвоя.
Мишка подождал, пока разожмутся мертвые заскорузлые пальцы, вынул из них камень, обтер полой рубахи, спрятал за пазуху и пошел мыть в болотце кирку. Путь предстоял долгий, окольный, мало ли кто на том пути встретится. А ему надо дойти, надо…
Серая птичка проводила удаляющегося человека взглядом и неуверенно чивикнула. Теперь порядок, теперь тихо.
***
– Шигазин, тебя где черти носят?! – заорал Пашка и уселся на покрытый лишайником камень перемотать портянку. Вот уже три дня они топают без передышки, все ноги этими проклятыми портянками истерты. Хоть бы речку встретить, вымыться, белье постирать, так нет же – кругом глухие леса да верховые болота. А до Лемежи-реки ещё полтора дня пути, не меньше, если карта не врет. Опять ночевать у костра, комаров кормить и жрать кашу из непроваренной пшенки. И грибы эти…
– Чего тебе? – подходя, сверкнул улыбкой Мустафа. – Опять белы ноженьки заболели?
И снова исчез в березовом подлеске. Вот ведь, жилистый, кривоногий, неутомимый, да ещё и ехидный. Сколько ни идут, а он все впереди несется. Пашка-то ещё держится, а остальные трое отстали, сейчас подойдут. К тому времени Шигазин опять грибов натащит, глаза бы их больше не видели. Будет низать на прутики, на углях жарить.
Обув сапог, парень, наклонился, оборвал несколько ягод костяники, бросил в рот. Скривился – кислая…
– Эй, Пашка! – громко позвал его Шигазин. – Иди сюда, командир!
– Чего там? – лениво отозвался Павел. Небось, опять лисью нору или лосиные рога нашел. И вообще, дурацкая это затея – комсомольской ячейкой по лесам бродить. Захотелось им трассу заранее посмотреть, вот и насмотрелись. На карте-то она ровно прочерчена, а на деле – одни болота с буераками. Остается только мечтать, как проложат они дорогу в этих местах, города построят, заводы…
– Иди сюда, говорю! – не унимался Мустафа. И голос его звучал как-то необычно.
– Ладно, иду!
Пашка встал, оттолкнув ногой вещмешок, поправил висевший на поясе маузер в обшарпанной кобуре и, морщась, зашагал на голос.
– Гляди, командир, – Шигазин, завидев его, сдвинул на ухо выцветшую буденовку, с которой не расставался даже укладываясь у костра спать. Потом указал куда-то вниз.
Только подойдя вплотную, Павел увидел находку. В этом месте крутой каменный склон уходил вниз метра на два, образуя глубокую впадину. На дне её белели кости. Часть из них затянуло рыхлым лесным перегноем, но крутолобый череп и несколько ребер выпирали так, что становилось ясно – перед ними останки человека.
Шигазин наклонился, подобрал кусок ржавого железа.
– Кирка. Интересно, сколько лет её хозяин тут пролежал?
– И почему звери его кости не растащили? – буркнул Павел.
– Ну, это скорее всего, мишкина работа.
– Чья?!
– Медведя. Задрал человека и обглодал дочиста. Разве что мелкому зверью маленько досталось, а оно кости не растащит. Да и глубоко тут. Давай поближе посмотрим. – Мустафа, отбросил старую кирку и начал ловко спускаться вниз. Пашка полез следом.
– Смотри-ка, – Шигазин пнул ногой истлевшую подметку, – в сапоги был обут! Совсем как мы. – Потом поднял с земли сук и принялся выковыривать из земли кости. – Да, скорее всего, медведя это работа.
Внезапно он замер и наклонился. Палкой поддел что-то и вытащил из-под костей.
– Ох ты…
– Что? – напрягся Пашка.
– Смотри-ка! – в смуглой ладони лежал камень, большой темно-зеленый кристалл с отколотым краем.
Мустафа провел по его граням пальцами, стряхивая землю. И изумрудный свет, льющийся сквозь кроны деревьев, соединился с тем, который жил внутри камня.
И от этого зеленого марева у Пашки перехватило вдруг дыхание.
ГЛАВА 1.
Лиза допила сок, аккуратно промокнула губы салфеткой и опасливо покосилась на соседа. Тот ожесточенно глодал куриную ножку и, слава богу, молчал. А когда говорил, имел дурную привычку размахивать руками, как пропеллер. За два часа полета она уже научилась вовремя уворачиваться от его неожиданных жестов, но сейчас близость пластикового подноса с остатками обеда и её светлых джинсов вызывала тревогу. Не хотелось бы предстать перед Глебом перепачканной кетчупом и картофельным пюре.
Осторожно, чтобы не задеть столик, Лиза придвинулась к иллюминатору и полюбовалась на ослепительно-белые облака, выстилающие пространство под самолетом. Изредка в их просветах виднелась земля, покрытая, словно ковром, бесконечными зелеными лесами.
Поспать все равно не удастся. Сосед, доедая кекс, опять принялся разглагольствовать о политике – внешней и внутренней, пересыпая беседу древними анекдотами, и сам же над ними смеясь. Что за несчастье: вечно рядом с ней оказываются незатыкаемые ораторы, которым хочется именно её, Лизу Боброву, посвятить в подробности своей личной жизни или в глобальные всепланетные проблемы. Дело, наверное, в ней самой, в профессионально заинтересованном выражении лица, в умении изображать внимание и участие. Нет, определенно надо будет отработать перед зеркалом звериный оскал «отстаньте от меня все, наконец!»
Бортпроводница собрала подносы, сосед отправился в туалет, а Лиза вынула изо рта жевательную резинку, которой она, по совету телевизионных стоматологов, регулярно очищала зубы после еды, и мстительно прилепила ее к сидению любителя политики. Потом достала пудреницу и подновила макияж. Через полчаса самолет приземлится в Новогорске.
В который раз она задала себе вопрос: «За каким лешим она, отнюдь не романтичная идиотка, согласилась на уговоры Глеба?» Мало ли у неё виртуальных знакомых, с которыми приятно пообщаться в интернете, иногда сходить в кино или посидеть в кафе. Но это если они живут в Москве. А если за тысячи километров? Тогда пусть и остаются только россыпью буковок и забавными фотографиями на экране монитора. Но нет же, её понесло через полстраны!
С Глебом Лиза познакомилась через «Живой журнал», ставший с некоторых пор одной из самых популярных тусовок в интернете. Там каждый желающий мог завести собственную страницу – нечто вроде виртуального дневника. У них в редакции такие страницы были почти у всех, начиная с «главвреда» Синичкина и кончая прыщавым курьером Славкой, неуклюже пытавшимся изобразить из себя до невозможности крутого мачо.
Поначалу Лиза свой живой журнал, или ЖЖ, как между собой называли его обитатели интернета, навещала лишь изредка. Не до того было – выяснение отношений с мужем, а потом и бывшим мужем Вадиком поглощали все свободное время и силы. Наконец Вадик окончательно стал прошлым вместе с их машиной и половиной трехкомнатной квартиры. А Лиза, отстояв компьютер, часть мебели, и обзаведясь бессонницей, обосновалась в новом малогабаритном жилище и принялась зализывать свои душевные царапины. Интернет для этого – самое походящее место. Не успеешь написать в ЖЖ: «Неужели все мужики такие сволочи?», как тут же десяток сетевых друзей отзовутся: «Все до одного, не сомневайся!», «Тебе попался какой-то исключительно неудачный экземпляр, детка! То ли дело – я!» или «Да наплюй! Мужики, конечно, козлы, но без них жизнь куда скучнее». И коронное: «Киса, ты с какова города?»
Хорошая вещь интернет, где для знакомства иногда достаточно одного щелчка клавиши «мышки». Легкий треп, переходящий в ни к чему не обязывающий флирт, общение с коллегами, новости и споры. «Живой журнал» был похож на огромную коммунальную квартиру с хорошо изолированными комнатами, где живут самые разные люди. И где расстаться с человеком так же легко, как встретиться. Вычеркнул его из “списка друзей” – вычеркнул из круга общения и из памяти. Если бы так просто было и в жизни – щёлк, и нет ни Вадика, ни настырной бывшей свекрови, продолжавшей донимать Лизу звонками и слезными уговорами «помириться» с её сыночком. Да мало ли кого ещё можно так – щёлкнуть…
Глеб впервые появился в Лизином журнале с полгода назад. Тогда она обратила внимание на картинку под ником1 mefisto – пляшущий на рвущемся канате клоун. Отчаянная откровенность и какой-то болезненный надрыв были в записях самого mefisto – казалось, что человек живет на грани одиночества, опасности, и при этом находит силы смеяться над этим, и заставлять смеяться других
Однажды Лиза, разочаровавшись в казавшемся весьма перспективным ухажере, а затем, встретив по дороге домой бывшего мужа в обществе длинноногой девицы-вамп, разразилась длиннющими унылыми стихами на тему: «Никому я не нужна, никто меня не любит». Было там и про заманчивую голубизну вен на запястье, и про упаковку снотворных таблеток, и про чудный вид с десятого этажа – в общем, обычный набор психопатки.
Друзья, которых в ЖЖ принято называть френдами, прореагировали по-разному – от «Киса куку, не дури!» до «Суицид форева!», а mefisto написал большими буквами: «Зайди в аську!» и дал свой номер. Лизе было плевать на всё, и она включила ICQ. Людям, далеким от компьютера сложно понять, как можно ночь напролет разговаривать с другим человеком, печатая вопросы и ответы в окошке на экране.
Оказалось, что канатного плясуна зовут Глебом, и живет он у черта на куличках. Лиза поначалу даже не поняла, где именно. Хотя для жителя столицы понятие «далеко» начинается где-то в районе Серпухова, но описываемые новым знакомым места показались ей уж совсем неимоверной глухоманью: тайга, в которой полно брусники, белок и нахальных долговязых лосей, реки, где водится загадочная рыба хариус – экзотика. Особенно после статей о бутиках и казино, которые Лиза писала в то время и начинала уже просто ненавидеть.
Они начали общаться довольно часто, и постепенно Лиза оттаивала. Поначалу он был для неё чем-то вроде жилетки, куда можно поплакаться, высказать претензии к человечеству и отдельным его представителям. А он в ответ сочинял смешные стишки и так разбирал по косточкам её проблемы, что становилось ясно – их сложность зависит только от её, Лизиного, к ним отношения. Вообще-то, она и сама это прекрасно понимала, но моральная поддержка ещё никогда никому не помешала.
А когда Глеб прислал, наконец, свою фотографию, на которой он выглядел русоволосым бородатым красавцем с грустными серыми глазами, она заинтересовалась им всерьез. И хотя рассудок иногда брал верх и твердил, что они слишком разные, а главное – слишком далеко друг от друга находятся, она оправдывалась тем, что в ситуации, когда нервы раздрызганы, романтические отношения хороши и в интернете. Это даже лучше, что он так далеко, можно не строить никаких планов, а просто отдыхать душой. Просто болтать по ночам, читать его стихи, рассказы об увлекательной и даже в чем-то опасной жизни. Одна охота на медведя чего стоила!
Лиза теперь и на потенциальных ухажеров смотрела иначе. В сравнении с Глебом они выглядели какими-то мелкими, расчетливыми и пустыми. То ли дело парень из тайги, способный выйти один на один против огромного зверя!
Виртуальная идиллия продолжалась, но Глеб все чаще выказывал желание встретиться «в реале» – то есть в обычной жизни. Собственно, Лиза была не против. Но подразумевала самый простой вариант – он приедет в Москву.
Оказалось, что все не так просто. С работой в далекой тайге была напряженка, и Глеб не мог вырваться даже на неделю – уволят и глазом не моргнут. А отпуска ему ждать ещё целых пять месяцев.
Лиза огорчилась. У неё самой отпуск был намечен на август, и каким образом его проводить, она ещё не решила. Отправляться на курорт и отпинываться от любителей скоротечных сексуальных приключений под пальмами?
Именно тогда Глеб робко попросил её приехать к нему. Даже предложил оплатить дорогу – с заработками у них на руднике всё обстояло более чем нормально. А в августе за Уралом – рай: грибы, ягоды, песчаные речные пляжи, так что отдохнуть есть где. Да и написать о местах, где добывают изумруды – это вам не о бутиках и презентациях чирикать. Лиза представила солидную статью в журнале, красиво оформленную фотографиями дикой природы и не менее диких загорелых аборигенов рядом с драгами, или чем они там добывают эти самые изумруды.
Именно это чудное видение стало последней каплей, и Лиза согласилась принять приглашение, гордо отказавшись от оплаты билетов – такая трата с учетом будущего гонорара за статью ей вполне по плечу. И вот теперь самолет заходит на посадку, за окном с бешеной скоростью проносятся космы облаков, и даже осточертевший сосед притих и сосредоточился – не иначе, вспоминает статистику по авиакатастрофам.
Аэропорт Новогорска встретил её обычным гулом и суетой. Лиза растерянно огляделась, пытаясь в толпе найти высокую фигуру Глеба – он сообщил, что его рост метр девяносто два. Может быть, этот? Но к долговязому парню уже мчалась кудрявая толстушка с младенцем на руках. Или этот? И тут она заметила самодельный плакатик, на котором было написано: «Елизавета Боброва». Всё ещё сомневаясь, подошла к держащей плакатик девушке и спросила:
– Вы меня встречаете?
– Вы – Лиза? – прищурилась та.
– Да. А где Глеб? Он что, не смог приехать?
– Глеб не смог, – эхом отозвалась девушка и добавила. – Он попросил меня. Идемте, у меня там машина.
Подхватив сумку, Лиза, слегка растерянная и обиженная, зашагала к выходу из аэровокзала. Ну вот, рассчитывала на романтическую встречу, а вместо этого какая-то непонятная девица. Не слишком все хорошо начинается…
– Садитесь, – распахнула перед ней дверцу разбитой белой «пятерки» девушка. – Я частника наняла. Сумку можно положить на заднее сидение, а лучше – в багажник.
Молчаливый водитель, сухонький мужичок лет пятидесяти, нехотя вышел из машины и взял у Лизы сумку. Девушки в это время устроились на заднем сидении.
– Да, извините, меня зовут Марина, – представилась девушка. – Марина Фомина. Я дружу с приятелем Глеба – Никитой. Дружила…
Она как-то криво улыбнулась, и Лиза заметила, что глаза у неё покрасневшие, словно она недавно плакала.
Водитель все так же молча вернулся за руль и, ничего не спрашивая, тронулся с места. Видно, Марина объяснила ему все заранее.
– Может быть, перейдем на «ты»? – предложила новая знакомая.
– Да, конечно, – Лиза рассматривала мелькающие за окном машины двухэтажные домишки, окруженные высоченными соснами. Впрочем, дома вскоре кончились, и остались одни деревья, вернее, лес, в котором была проложена прямая, как стрела, дорога. – Так что случилось, почему Глеб не смог меня встретить?
– Он очень хотел … – девушка замолчала. Потом, словно очнувшись, добавила: – Давай вначале заедем ко мне, попьем чаю. Не стоит волноваться, может быть, все закончилось, и он уже дома. Узнает, что ты приехала, и немедленно примчится.
Было видно, что Марина старается говорить бодро, даже весело, но дается ей это с трудом. Лиза не знала, что и думать. Расспрашивать дальше было бы бестактно, и она принялась украдкой разглядывать новую знакомую. Ничего особенного – худенькая шатенка с вьющимися длинными волосами. Одета в легкие шелковые брючки и белую кофточку. А вот руки были красивыми – ухоженными, с покрытым светлым лаком короткими ногтями.
– Я работаю медсестрой в нашей больнице, – заметив взгляд Лизы, сообщила Марина. – А ты? Глеб говорил, что ты журналистка.
– Да, пишу статьи для московского журнала.
– Для какого? У нас его продают?
– Вряд ли. “Огни Москвы”. Слышала?
– Нет… У нас в поселке только одна газетка, да и та дохлая. Рудничная многотиражка.
Машина на полном ходу вписалась в крутой поворот, и Марина воскликнула: – Вот, смотри, красота какая!
Красота и в самом деле была потрясающая. С уходящего вниз крутого склона открывался вид на извивающуюся среди зеленых лугов и скал реку. В солнечных лучах она казалась сверкающей серебряной змеёй.
– Говорят, когда-то тут было огромное соленое озеро, поэтому деревья в низине почти не растут.
Лиза попросила водителя остановить машину и сделала несколько снимков.
Вдали крошечной букашкой полз по небу вертолет. В оглушающей тишине чирикали птицы. Марина пнула ногой камень, и он полетел вниз, застревая в траве.
– Надо ехать. На наши пейзажи ещё успеешь полюбоваться, – почти раздраженно пробормотала она.
Минут через двадцать они подъехали к оборудованному милицейскому посту – вот уж чего не ожидала Лиза встретить в этой глуши. Тяжелый шлагбаум был опущен, на обочинах высились бетонные блоки.
– Документы, Митрич, документы, девушки, – подошел к ним на удивление худой сержант.
– Поселок режимный, – объяснила Марина. – Абы кого сюда не пускают.
Лиза достала журналистское удостоверение, которое сержант с интересом изучил.
– Об изумрудах наших, стало быть, будете писать? – поинтересовался он.
– И об изумрудах, и о людях, – улыбнулась Лиза.
– Люди у нас тут хорошие, плохих почти не осталось. Навел порядок Степан Алексеевич. Пишите, пишите…
“Спасибо, что разрешил”, – фыркнула про себя Лиза.
Да, Глеб рассказывал о том, что поселок режимный. Но она отнеслась к этому, как к преувеличению. И запрос от редакции отправляла, полагая, что он поможет забронировать ей номер в гостинице, заказать билеты. На гостинице она сама настояла. Глеб не стал возражать, хотя вскользь упомянул, что живет в отдельной квартире – но только упомянул, и предложений вроде "поживешь у меня" не стал делать. Лиза оценила его деликатность.
Через двести метров после милицейского поста въехали в Шигазино – «поселок городского типа», как значилось на дорожном указателе.
Девушка была слегка разочарована – она ожидала увидеть старинные избы, колодцы и бегающих в траве круглощеких детишек. А вместо этого появились обшарпанные панельные пятиэтажки, потом такие же обшарпанные двухэтажные дома, какие-то невзрачные магазины и типовой Дом культуры с белыми колоннами и гранитной скульптурой непонятного мужчины в кепке. «Если это Ленин, то почему без бороды?» – подумала Лиза. Но спросить ничего не успела, потому что машина свернула в проулок, кряхтя, запрыгала по ухабам неасфальтированной дороги и остановилась.
– Свободен, Митрич, – объявила Марина.
– А как же гостиница? – забеспокоилась Лиза
– Она в двух шагах. Я потом тебя провожу. Или Колька. Чуть позже.
– Хорошо, – кивнула Лиза, забирая сумку из открытого водителем багажника.
– Вот тут я живу, – Марина кивнула на приткнувшийся к пологому склону дом. Желтая краска на нем живописно облупилась, обнажая прежнюю зеленую масть, и поэтому двухэтажное здание больше всего напоминало десантника в камуфляже.
В квартире Марины царил какой-то непонятный беспорядок, словно она наспех рылась в собственных вещах, да так все и бросила. Полированный стол был завален папками, коробками и пустыми пакетами из-под чипсов.
Они прошли на кухню, и Лиза получила чашку крепкого горячего чая. На столе появилось печенье «Юбилейное», батон и начатая пачка масла.
– Есть хочешь?
– Нет, я обедала в самолете, – покачала головой гостья. – Мне бы в гостиницу. Устала я…
– Ладно, тогда я попробую ещё раз позвонить Глебу.
Марина схватила с подоконника телефон и принялась лихорадочно тыкать в кнопки.
– Не отвечает… – Она как-то сразу сникла, ссутулилась и села к столу, зажав ладони между колен. – Не отвечает, – повторила она с отчаянием.
– Да что случилось? – не выдержала Лиза.
– А вот что случилось, – Марина внезапно вскочила и рванула дверцу холодильника так, словно рвала на груди рубашку. – Вот!…
И на кухонный стол, застеленный веселенькой клеенкой с Винни-Пухами, летящими на воздушных шариках, рядом с надорванной пачкой печенья и начинающим таять маслом шлепнулась кисть человеческой руки в полиэтиленовом пакете. Отдельная. Сама по себе. С очень неаккуратно обрубленным краем.
