Дарья Анис
Сара на пробежке
2
Сара бегает так уже несколько лет. С тех пор, как младший брат бесследно исчез, а родители отчаялись его отыскать, Сара стала уделять все время поиску ответов. Она была подростком, когда брат впервые увидел тень, что говорила с ним по ночам. В холодном поту со стучащими от ужаса зубами Сара слушала их разговоры, притворяясь спящей. Брат, десятилетний Тио, просил тень уйти, говорил, что не хочет страдать, что отказывается принимать зверя, но тень, судя по его слезам, не хотела слушать. На утро после подобных эпизодов сестра пыталась поговорить, но брат всегда ссылался на кошмары и уверял, что он никогда ее не покинет.
Но он покинул. Родители знали о ночных беседах, они слышали его крики, когда Сара спала, отмечали лунатизм, провалы в памяти, смешанные мысли, видели бегающие глаза. Они не могли не расстроиться, но и не сильно удивились, когда брат пропал. Однажды ночью он испарился словно в тумане. Саре показалось, его забрала тень. Родители сказали, это был очередной эпизод. Полиция тщетно искала тело несколько дней. По официальным данным, мальчик убежал из дома и пропал в лесу. Забрел слишком далеко, туда, куда не заходит полиция. Туда, где не выживет ни один человек. Туда, где нет света, и есть только тень. Куда с тех пор каждый день бегает Сара вот уже больше десятка лет.
Она плакала от страха, оставаясь в комнате одна. Первые месяцы Саре казалось, что тень придет и за ней. Сара молилась, просила тень вернуть брата, уговаривала ее, ругала, кричала, торговалась, но все в пустую.
Потом она поверила, что тени нет. Что это симптомы воспаленного мозга брата, что он был болен, что родители правы, и она никак не могла этого изменить. Так продолжалось год или два.
Периодически до семьи доходили вести из «глубинных экспедиций». Так назывались походы смельчаков, пробиравшихся в лес на недоступные свету дистанции. Они заходили на пару десятков метров глубже, чем обычно, и почти всегда находили что-то странное. Вещи людей, потерянные в километрах от леса, записки на неизвестных языках, обжигающие растения, что каждый раз успевали засохнуть, стоило им оказаться в городе. Все это казалось издевательством над надеждами Сары, мечтающей услышать о следе от ботинка Тио, о смехе ребенка, свившего себе домик на дереве. Или хотя бы о его теле. Чтобы перестать мучаться в ожиданиях. Вместо этого смельчаки глубинных экспедиций словно смеялись над ней и сводили с ума. Какое Саре дело до чужих потерянных куртках или диких цветочках?
Однако однажды она услышала из их уст фразу, что не значила ничего для родителей, утомившихся плакать по сыну, но сразила ударом молнии детские воспоминания о ночных эпизодах Тио.
«В этот раз как обычно, почти ничего. Сплошная тень, да звери, хрипло воющие впереди. Боюсь, как бы они нас не съели, если бы мы двинулись дальше. Что-то в их звуках такое зловещее и манящее. Все мы себя ощущаем немного кроликами, забредшими в логово к удаву. Не место там простому народу. Теневой лес человеку не рад»
Родители почти не слушали неловкий рассказ человека из экспедиции, тогда как Сара от ужаса задержала дыхание. Словно в кино она видела перед глазами один из страшных эпизодов брата, когда он в слезах просил тень перестать звать его. Он плакал и просил не лезть к нему в голову, не гипнотизировать его и не манить. Он просил перестать шипеть. Он сказал, что против того, чтобы сломили его волю. Он сказал, что придет сам. Это был один из последних дней, когда брат был дома. Сара не понимала, как такое воспоминание могло пропасть из головы, будто бы страхи вырезали его на время из памяти.
В тот вечер после ужина Сара впервые начала бегать. Отчаявшись, она с легкой тряской в коленях зашла внутрь тени. Холодный лес сковал легкие и сжал желудок от страха. Сара решила, что не вернется домой, пока не найдет хоть что-то, ради чего она сюда добралась. Ледяными руками и с подступающей к горлу тошнотой Сара трогала деревья, ветки, поднимала листья, пока не обнаружила то, что искала. Длинные порезы на толстой коре были такими большими и страшными, что Сара потеряла сознание.
