Дарья Север Помощница Деда Мороза

Предисловие

Наверное, каждый из нас в детстве верил в чудо. В то, что где-то в нашей стране, за густыми лесами и бескрайними снегами, есть место, где время останавливается ровно в двенадцать ночи 31 декабря. Место, где старинные часы бьют не просто часы – а надежду. Где каждый подарок упакован не в бумагу, а в мечту. Где Дед Мороз – не просто герой сказки, а живой хранитель доброты, который знает, о чём шепчут сердца детей и взрослых.

Эта книга – не просто история. Это приглашение. Приглашение зайти за ту самую дверь, за которую никто не пускает посторонних. Туда, где в Великом Устюге существует другой мир – не тот, что показывают на туристических буклетах, а настоящий. Тот, где сани не просто летают, а скользят по звёздным тропам, где каждый снегопад – не случайность, а часть большого плана.

Здесь, в этом Устюге, не работает навигатор, нет привычных законов физики. Здесь действуют другие правила:

– Чем искреннее мечта, тем быстрее она добирается до Зала Мечт.

– Чем теплее сердце, тем дольше не гаснет фонарь у ворот.

– А если ты умеешь видеть чудо – оно обязательно приходит к тебе.

И в этом мире живёт Дарина Снежная. Не принцесса. Не волшебница. Не дочь Деда Мороза. Просто девушка, которая с детства знает: настоящая магия – не в палочках и заклинаниях. Она – в том, как ты заворачиваешь подарок. В том, как ты смотришь на ёлку. В том, как ты веришь, даже когда вокруг – сугробы сомнений.

Для Дарины мастерская – не работа. Это её душа. Каждый день она приходит сюда не потому, что должна. А потому, что не может не прийти. Она знает, сколько времени уходит на то, чтобы собрать одного плюшевого мишку с сердечком внутри. Сколько веры нужно, чтобы игрушка могла шептать утешение в трудную ночь. Сколько любви – чтобы подарок, брошенный в сани, долетел не просто до адреса, а прямо в сердце.

Но есть у неё и своя мечта. Не та, что пишут в письмах под ёлку. Она не просит кукол, не хочет дворца. Она хочет прокатиться с ним. Хочет увидеть, как зажигаются окна в домах, как дети просыпаются от звона саней, как снег падает тише, будто боится разбудить чудо. Она хочет – быть не только той, кто готовит подарки. Она хочет – быть той, кто их разносит.

И вот, в канун Нового года, она принимает решение, которое изменит всё. Она решает спрятаться за мешком. Не из бунта. Не из каприза. А потому что сердце говорит: «Ты готова».

Эта история – о том, как мечта становится шагом. О том, как любовь может прийти из самого неожиданного места – из тёплого дома с ёлкой, где спит парень, о котором ты ничего не знаешь, но чьё лицо остаётся в памяти, как первая звезда на зимнем небе. О том, как волшебство не исчезает с возрастом – оно просто ждёт, пока ты снова начнёшь в него верить.

Здесь вы встретите Снегурочку, которая знает всё о чувствах, но сама боится влюбиться. Увидите Деда Мороза, который не просто раздаёт подарки, а читает сердца. Познакомитесь с родителями Дарины – Кириллом и Анной, чья любовь стала частью ткани этой сказки. И, конечно, с Данилом – обычным парнем, который однажды просыпается и понимает: рядом с ним – настоящая сказка. И она – в девушке в белом пальто, оставившей ему подарок с запиской: «Надеюсь, ещё увидимся».

Эта книга – для тех, кто помнит, как пахнет мандарин и ёлка. Для тех, кто шепчет: «Дедушка Мороз, я верю» – даже если никто не слышит.

Потому что чудо существует. Оно просто ждёт, пока ты сделаешь первый шаг. Или – спрячешься за мешком с подарками.

С наступающим.

Глава 1. Сердце зимы – Великий Устюг

На севере Вологодской области, среди бескрайних лесов и прозрачного воздуха, спрятался маленький городок – Великий Устюг. Но речь пойдёт не о той версии Великого Устюга, которую туристы видят на карте, с сувенирными лавками и музеями. Нет, мы отправимся в другой Устюг – особый мир, существующий отдельно от нашего, доступный лишь тем, кто способен поверить в настоящее чудо. Там царствует вечная зима, а пространство словно ожило страницами старых сказок. Время движется иначе, превращаясь в игру света и тени. Каждый дом в этом городке – сам по себе отдельная сказочная глава. Зима здесь – не просто холодный период, а особое состояние души.

Дома в деревне сложены из тёмного кедра, с резными наличниками в виде снежинок, звёзд и старинных ключей. Крыши покрыты снегом, который никогда не тает, а лишь становится плотнее, будто прикрытый волшебным одеялом. Из труб вьётся лёгкий дымок, пахнущий можжевельником, мёдом и корицей. Фонари у ворот горят тёплым янтарным светом и не гаснут даже в самые сильные метели. У каждого дома – ёлка, украшенная не игрушками, а настоящими воспоминаниями: на ветвях висят миниатюрные сцены – смех ребёнка, первые шаги, поцелуй под бенгальскими огнями. Это – традиция Снежной Поляны: праздник начинается задолго до декабря.

А в центре деревни – мастерская Деда Мороза.

Огромное здание из красного кирпича и белого дерева, с куполом, увенчанным венцом из льда, который никогда не плавится. У входа – две бронзовые оленьи головы, между ними – фонарь в форме глобуса, где вместо карты – мерцающие точки городов, куда в этот самый момент кто-то верит в чудо. Дверь – дубовая, с резьбой по краю: сцены из разных новогодних праздников – от древних славянских обрядов до современных ёлок в мегаполисах.

Внутри – кипит работа.

Мастерская – это не просто цех. Это живое сердце зимы. Пространство разделено на зоны: упаковка, сборка, контроль качества, волшебная лаборатория и, конечно, зал мечт – огромный зал с глобусом посередине, где каждый вечер Дед Мороз изучает, кому, что и какое чудо нужно. Глобус – не простой. Он показывает не только города, но и сердца: где сейчас радость, где – грусть, где – надежда. Каждая точка светится определённым цветом, и если кто-то вдруг начинает верить в чудо, вспышка пробегает по всей комнате, как молния.

Стены украшены часами – но не обычными. Каждые показывают время в другом городе, где сейчас празднуют Новый год. А под потолком – летающие ленты из пергамента с детскими письмами, которые шевелятся, будто дышат. Они прилетают сюда сами, на крыльях зимнего ветра, и встраиваются в общий хор голосов, что шепчут: «Пожалуйста, Дедушка Мороз…»

Помощники – это не просто работники. Это избранные семьи, хранители тайны. Они одеваются в униформу, передаваемую из поколения в поколение. Верхняя одежда – длинные пальто из белого шерстяного сукна с серебряной окантовкой. На груди – вышитый символ: снежинка в круге, обозначающая верность и чистоту намерений. Под пальто – тёплые свитера с узорами, где каждый рисунок – часть древнего кода: звёзды, ёлки, ключи, сани. Обувь – кожаные сапоги до колена, пропитанные волшебным воском, чтобы не скользить по льду и не замерзать. На голове – шапочки с кисточками, цвет которых зависит от направления работы: синие – упаковщики; красные – сборщики подарков; золотые – волшебники-контролёры; белые с серебром – старшие помощники и наставники. А у тех, кто работает с Дедом Морозом напрямую, на запястье – браслет из морозного камня, который слегка светится, когда рядом появляется волшебство.

Среди них – Дарина Снежная, молодая девушка, с глазами, полными огонька и душой, сотканной из зимних сказок. Высокая, стройная, с волосами цвета пепельного льда, которые она всегда заправляет под шапочку, но несколько прядей всё равно выбиваются – как искры зимнего ветра. Глаза – серо-голубые, будто отражение льда на озере в полдень. На щеках – лёгкий румянец, как будто она только что вернулась с прогулки, хотя и живёт в мастерской уже третий день подряд. Она двигается легко, почти бесшумно. Когда она проходит по коридору, даже механические помощники-автоматы на секунду замедляют ход – будто чувствуют её энергию. На ней – белое пальто с вышитыми созвездиями на спине, тёплый свитер с узором старинного ключа (символ открытия дверей в сердца), и на шее – шарф, связанный её бабушкой. Он не простой: если его правильно завязать, он становится тёплее, когда рядом – кто-то грустит.

В руках – её дневник. Красный, кожаный, с застёжкой на миниатюрный замок. Обложка покрыта вытеснёнными снежинками, ни одна из которых не повторяется. Внутри – аккуратные записи, рисунки подарков, цитаты из старинных сказок, и каждый день заканчивается одной фразой: «Сегодня чудо было рядом».

Её родители – Кирилл и Анна Снежные – легенды мастерской. Кирилл – начальник отдела контроля. Седые волосы, собранные в хвост, борода, как у самого Деда Мороза, но глаза – строгие, как у судьи. Он говорит мало, но каждое слово – как удар колокола: звучит долго. Носит красное пальто с золотыми пуговицами – признак высокого ранга. Его руки – в шрамах от мороза и волшебных искр. Он умеет чувствовать, испорчена ли игрушка или ложь в письме. Говорят, он однажды остановил снежную бурю, просто подняв руку. Анна – напротив, свет. Она отвечает за оформление подарков. Всё, что проходит через её руки, становится красивым. На ней – белое пальто с розовыми узорами, как утренние облака. Волосы – тёмные, с проседью, но всегда уложены в сложную косу, украшенную ледяными бусинами. Она поёт, когда работает. Песни старинные, на забытом языке, от которых даже механические часы в мастерской начинают идти в другом ритме.

Они – пара, которая дышит в унисон. Их любовь – как метроном для всей деревни. Дети в Великом Устюге с малых лет знают: если Анна поёт, а Кирилл улыбается – значит, Новый год будет особенным.

А рядом с Дариной – Снегурочка. Не как в сказках – не дочь, не внучка, а подруга. Их дружба – как симфония зимы. Снегурочка – хрупкая, с волосами, как иней на ветке, в длинном платье из морозного шёлка, с посохом, на конце которого – сияющая звезда. Она не просто украшение праздника. Она – хранительница чувств. Умеет видеть, кто кого любит, кто скучает, кто боится остаться один. Часто приходит к Дарине, садится рядом, молча смотрит на небо. Иногда говорит: «Ты сегодня думаешь о нём, да?» – и Дарина смущается, хотя никто ещё не знает, о ком она мечтает.

Сейчас – канун праздника. В мастерской шумно. По коридорам бегают молодые помощники, толкая тележки с коробками. В зале упаковки – озорные мальчишки в синих шапочках складывают подарки в фирменные мешочки из переработанного волшебного шёлка. В лаборатории – золотые браслеты мигают: идёт зарядка игрушек энергией веры. Где-то в углу Дед Мороз проверяет оленей, а его верный пушистый друг Север – волшебный пёс с серебряной шерстью – лежит у печки, дремлет, но уши держит настороже.

А Дарина стоит у окна, смотрит в сторону деревни. В руках – дневник.Она пишет:

«28 декабря. Сегодня снова собирала подарки для детей из маленького города на юге. Один мальчик просил не игрушку, а чтобы мама больше улыбалась. Я положила туда волшебное зеркальце – оно показывает самые счастливые моменты. Надеюсь, оно сработает. А ещё я чувствую – что-то меняется. Воздух гудит иначе. Сердце стучит быстрее, когда вижу сани у ворот. Я всё чаще ловлю себя на мысли: а что, если…? Что, если в этот раз я не просто помогу собрать подарки? Что, если я увижу всё своими глазами? Я пока не решилась. Боюсь. Но знаю точно – 31 декабря я это сделаю. Я спрячусь за мешком с подарками. Даже если это нарушит все правила. Даже если меня прогонят. Я должна увидеть полёт. Я должна почувствовать, как земля уходит из-под саней, как звёзды становятся ближе. Дедушка, если ты читаешь это… прости. Но я больше не могу ждать. Я – Дарина Снежная. И в этот Новый год – я лечу с тобой».

За её спиной – лёгкие шаги.

Снегурочка подходит, кладёт руку на плечо.

– Знаю, – шепчет она. – Я тоже верю, что он тебя заметит.

Дарина улыбается, закрывает дневник и осторожно прячет его во внутренний карман пальто.

– Пойдём, – говорит она. – Хочется выйти из шума. Хоть на минуту.

Они проходят через тихий боковой коридор, мимо зала, где спят старинные часы, ожидая своего часа, и выходят в небольшую нишу у окна – туда, где стоит старая деревянная скамейка, вырезанная из единого бревна. На ней – плед из оленьей шерсти, тёплый, как дыхание печки. Здесь тихо. Только где-то вдалеке слышен стук молоточка по дереву и шуршание бумаги.

Они садятся рядом. За окном – зимний вечер Великого Устюга. Над лесом – бледно-розовое сияние заката, будто небо дышит сквозь слой мороза. Воздух прозрачный, густой, как стекло. Вдалеке, у края деревни, мерцают фонари, похожие на замёрзшие звёзды.

Снегурочка обнимает себя за плечи, будто чувствует холод, хотя в мастерской тепло.

– Ты действительно решилась? – спрашивает она, не отрывая взгляда от окна.

– Да, – тихо отвечает Дарина. – В последний раз я смотрела, как сани улетают… мне было двенадцать. Я стояла у ворот, держала фонарь, и думала: «Когда-нибудь я полечу с ним». А теперь мне двадцать пять. И я поняла – если не сейчас, то, может, уже никогда.

Снегурочка кивает.

– Он тебя заметит. Не потому, что ты спрячешься. А потому, что ты другая. Ты не просто работаешь. Ты веришь. А это – самое редкое волшебство.

Дарина смотрит на подругу.

– А ты? – спрашивает она. – Ты ведь тоже могла бы… Полететь. Побывать в мире людей. Увидеть, как они живут. Как любят.

Снегурочка замолкает. Её пальцы сжимают посох крепче.

– Я боюсь, – шепчет она.

– Чего?

– Влюбиться, – говорит она, и в её голосе – не стыд, а глубокая, почти древняя грусть. – Знаешь, что самое странное? Я вижу чувства у других. Вижу, как сердца вспыхивают, как любовь растёт, как она спасает. Я помогаю ей находить путь. Но сама… я как лёд. Красивый, чистый, но хрупкий. И если я влюблюсь – я растаю. Исчезну. Перестану быть тем, кем я есть.

Дарина берёт её за руку.– А может, ты просто станешь… настоящей?

Снегурочка улыбается – грустно, но искренне.

– Ты всегда говоришь то, что нужно. Может, и правда… однажды.

Они сидят молча. За окном снег падает медленно, как пух. Где-то вдалеке Дед Мороз смеётся – звук его голоса разносится по коридорам, как колокольный звон.

– А ты, – вдруг говорит Снегурочка, – боишься, что он тебя не поймёт? Что прогонит?

– Боюсь, – честно отвечает Дарина. – Но больше боюсь остаться здесь и потом думать: «А что, если бы?»

– Тогда лети, – шепчет Снегурочка. – Просто лети.

Они смотрят в окно, туда, где за лесом начинается путь саней – путь, что ведёт сквозь ночь, сквозь время, сквозь мечты.И в этот момент обе чувствуют:что-то большое начинается.Что-то – за гранью правил.Что-то – похожее на судьбу.

Где-то в глубине мастерской Дед Мороз улыбается.

Он знает. Он всегда знает.

Глава 2. Главная мечта помощницы Деда Мороза

Вот и 28 декабря, ещё один активный рабочий день в мастерской, подходил к концу, и Великий Устюг, словно живое существо, постепенно погружался в вечернюю тишину. Последние эхо шагов молодых помощников затихало в коридорах, унося с собой шуршание пергаментов, стук деревянных колёс тележек и тихое жужжание волшебных механизмов, что до последнего часа заряжали игрушки энергией веры. В Зале Мечт глобус замерцал особенно ярко – по его поверхности, как по живой коже, пробегали всполохи света: где-то в маленьком городе на Урале девочка зажгла свечу и прошептала: «Я верю». В этот миг вся мастерская дрогнула – едва слышно, как сердце в груди.

Дарина стояла у центрального окна, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. В руках – её дневник, тёплый от прикосновения, будто хранил в себе не только слова, но и тепло её души. Она не спешила. Каждый вечер она давала себе минуту – одну-единственную – чтобы просто стоять, слушать тишину и чувствовать, как вена за веной сходит напряжение дня. За спиной – голос Анны:

– Пора домой, доченька. Папа уже ждёт нас у ворот.

Она кивнула, заправила за ухо выбившуюся прядь пепельных волос и накинула плащ – не просто тёплый, а живой. Из оленьей шерсти, пропитанной эссенцией тайги, он сам регулировал температуру, становясь плотнее при морозе, мягче – в тепле. На груди – вышитая снежинка, внутри которой скрывался крошечный символ: звезда с ключом – знак избранности.

Дом Снежных стоял на окраине деревни, у границы, где сказка смыкалась с настоящим лесом. Деревянный, двухэтажный, он был построен ещё её прадедом – мастером-резчиком, который вырезал первую дверь для Деда Мороза. Дом дышал. Дым из трубы вился тонкой струйкой, пахнущей можжевельником и корицей – Анна всегда подкладывала в печь ветки сада Снежных, где росли древние ёлки, каждая из которых помнила по крайней мере сто Новых годов.

Внутри – уют, сотканный из времени. На стенах – старинные гравюры: сцены санного полёта, дети с фонарями, северные звери, стоящие в кругу. В углу – кресло-качалка, в котором когда-то спала сама Анна, а теперь в нём дремал Кирилл, держа в руках потрёпанную книгу «О природе чуда» – труд, написанный ещё в XIX веке одним из первых хранителей мастерской.

Дарина поднялась по скрипучей лестнице – ступени знали её шаг с детства. Её комната была светлой, но не яркой. Стены – из светлого кедра, потолок – с резными балками в виде созвездий. У окна – письменный стол, выточенный из единого куска льда, который никогда не таял. На нём – лампа с абажуром из перепончатого крыла северной совы, свет которой не резал глаза, а обнимал.

Она села. Достала дневник.Открыла на чистой странице.Перо, сделанное из пера зимнего журавля, коснулось бумаги – той самой, что писала письма Деду Морозу, когда была ребёнком.

«28 декабря (вечер)День закончился. Всё готово. Почти.Но сердце не успокаивается.Сегодня, когда я стояла у окна, я вдруг вспомнила… тот день.Тот, с которого всё началось».

Ей было двенадцать.Тогда она впервые пришла в мастерскую не как гость, а как помощник. Маленькая, хрупкая, с косичками, заплетёнными Анной, и глазами, полными тревоги и восторга. Она держала в руках фонарь – не просто светильник, а символ надежды. Его стекло было покрыто узорами из старинных писем, а внутри горел огонь, зажжённый от первого луча зимнего солнца.

И вдруг – тишина. Не просто отсутствие звука.А священная тишина. Ветер стих. Фонари вдоль аллеи вспыхнули ярче, как будто вдохнули. Из мастерской вышел он.

Дед Мороз.Не в костюме, не для туристов. Настоящий. С бородой, в которой мерцали искры звёзд, с глазами, в которых отражались тысячи рождественских ночей. В кафтане из ткани, сотканной из пыли полярных сияний и первого снега. Его посох – не украшение. Это был ключ – древний, покрытый рунами, что зажигались, когда он приближался к саням.

Он поднял руку – и сани выехали из тумана. Не просто сани. Живые. Из чёрного дерева, вырезанного из сердца векового кедра, что рос на вершине горы Синяя Шапка. Узоры на них – не резьба, а магия, вплетённая в древесину: сцены детских смехов, снежные бури, поцелуи под ёлкой.

На санях – мешки. Не простые. Из ткани, сотканной из паутины и лунного света. Они переливались, будто внутри – жидкий свет.

Олени – шесть величественных зверей с глазами, как у сов, и рогами, обвитыми серебряными нитями. Их дыхание – пар, превращающийся в крошечные снежинки, каждая из которых – обещание.

Дед Мороз сел. Повернулся. И в этот момент – посмотрел на неё. Не мимо. Не сквозь. Прямо в глаза маленькой Дарине.

Улыбнулся.

– Счастливого пути, – прошептала она, не зная, говорит ли это ему или себе.

И сани поднялись.Не по дороге.По воздуху.Сначала медленно, будто пробуя небо, потом – стремительно, вверх, в ночь, оставляя за собой след из искрящегося света, как будто кто-то провёл серебряным карандашом по чёрному бархату.

Она стояла, не отрывая взгляда, пока сани не превратились в точку. А потом – в звезду.

И в тот момент она поняла:её мечта – не просто делать подарки. Её мечта – увидеть страну с высоты.Увидеть, как зажигаются окна. Как дети просыпаются. Как мечты становятся реальностью.

С тех пор прошло тринадцать зим. Она выросла. Стала преданной помощницей. Но мечта не исчезла. Она только окрепла.

Дарина любила детей больше всего на свете. Не потому, что они пишут письма, а потому что они верят. Они просят не только игрушки. Один мальчик Серёжа – чтобы мама больше улыбалась. Девочка Соня – чтобы папа вернулся из командировки. Малыш Пётр – чтобы у него был друг.

И она знает: каждый подарок – не просто коробка. Это – надежда маленьких детей и взрослых. Она сама выбирает упаковку: бумагу, пропитанную ароматом мандаринов и детства, ленты, сплетённые из нитей сна. Кладёт внутрь волшебное наполнение – пыльцу с ёлки Снежной Поляны, чтобы подарок «дышал», и, если нужно, – каплю света из лампы веры, что стоит в Зале Мечт.

А ещё – она вспомнила, как впервые увидела Снегурочку.

Ей было тогда шестнадцать лет. Она работала в Зале Упаковки, уставшая после двойной смены. Внезапно в углу комнаты появился лёгкий туман, будто изнутри стены выдохнуло зимой. Он не клубился, не валил – он струился, как дыхание спящей земли, как пар над замёрзшим озером в полночь. Бледно-голубой, с лёгким серебристым сиянием, он окутал пространство, не скрывая, а высвечивая то, что появится. И из этого тумана – шагнула она. Снегурочка.

Не та, кого рисуют на ёлочных игрушках – хрупкую, с румянцем и бантом. Нет. Она была воплощением зимы, не как времени года, а как состояния души.

Не босиком, как в старых сказках, а в сапогах до колена, сшитых из морозного шёлка и серебряной кожи северного оленя – материала, который существует только в легендах, где звери говорят, а леса помнят каждое слово. Каблук – не высокий, но изящный, как кристалл льда, с резными узорами, повторяющими узоры снежинок. Каждый шаг – не звук, а шёпот холода, будто снег скрипнул под чьим-то дыханием.

Её платье – из ткани, сотканной из инея и лунного света, переливалось при малейшем движении: от бледно-голубого до почти прозрачного, как дым над замёрзшим озером. По подолу – крошечные звёзды, мерцающие, как живые, будто вынутые из ночного неба пальцами самой зимы. Каждая – своя, уникальная, как снежинка. Ткань не шуршала. Она дышала.

Её волосы – не белые, не серебряные, а иней на ветке в полночь: пепельно-серебристые, с лёгким голубоватым отливом, будто в них вплетён холод первого снегопада. Они ниспадали волнами, не касаясь плеч, будто парили в воздухе, как будто сама гравитация боится прикоснуться к ней. Несколько прядей обвивали её руку, как живые, как будто ветер знает, что она – его хозяйка.

Лицо – тонкое, с высокими скулами и бледной кожей, в которой просвечивали едва заметные, как трещины на льду, узоры – древние руны, что зажигаются, когда она говорит с теми, кто чувствует. Глаза – не просто голубые. Ледяные, но не холодные. В них – глубина, как в озёрах под северным сиянием. В каждом взгляде – тысячи зим, тысячи улыбок, тысячи слёз, которые она видела, но не могла утешить.

Губы – не алые, как у принцесс, а розовато-серые, как цвет заката над снегом. Когда она улыбается – мир замирает.

А в руках – посох, вырезанный из древнего льда, что не тает даже под солнцем. Он не просто опора – это ключ, соединяющий мир мечты и реальность. На его вершине – звезда, не из металла, а из сгущённого света, пульсирующая, как сердце. Она вспыхивала мягко, когда Снегурочка приближалась к тому, кто нуждается в чуде.

Она стояла – не просто в комнате. Она принадлежала зиме. Не как её дочь.А как её душа.

– Ты устала, – сказала она. – Но не от работы.

– От чего же? – спросила Дарина, не отрывая взгляда.

– От того, что никто не видит, как сильно ты чувствуешь.

Снегурочка подошла, коснулась её руки – и Дарина почувствовала: её душа больше не одна.

С тех пор они встречались каждую зимнюю ночь. Сидели на скамейке у окна. Говорили о любви, о страхах, о том, как трудно быть той, кто чувствует больше других. Снегурочка рассказывала, как она видит, кто кого любит, кто скучает, кто боится остаться один. А Дарина – делилась своими мечтами, словами из дневника, страхом, что её любовь к волшебству однажды иссякнет.

– Ты – моя подруга, – сказала однажды Снегурочка.

– Потому что ты не просишь чуда для себя.

– А для кого?

– Для других.

С тех пор они – лучшие подруги. Не по крови. Не по приказу. По сердцу.

Дарина отложила дневник и ручку. Она посмотрела в окно. За стеклом – тихая ночь. Лес стоял чёрным валом. А в небе – звёзды. Много-много звёзд.

Она закрыла дневник.Прошептала:– Завтра – 29 декабря.Будет много работы.И – время подумать, как спрятаться за мешком.

Она улыбнулась. Сняла шарф, аккуратно сложила его – бабушкин, тёплый, с узором в виде ключа. Лёгкая волна тепла охватила комнату – шарф почувствовал, что рядом – мечта.

Дарина легла в кровать, накрылась одеялом из перьев северного лебедя, которое никогда не давит. Закрыла глаза.

И уже почти в полусне услышала шёпот:

– Ты сможешь.