Дарли Ангел То, о чем принято молчать

Аттика.

Я никогда не пропадала навсегда.

Вечер в осеннем парке мог бы быть таким же ярким и теплым, как в детстве… Если бы оно само было бы таким же счастливым.

Я всегда задумывалась о том, каково это- иметь уютные воспоминания о своем юном возрасте, когда трава была зеленей, а детский смех всегда был без причины…

Листья опадали на мокрый тротуар после дождя… Они переливались разными цветами, иногда казалось, что с неба падает чистое, полупрозрачное золото, которое позже гнило в земле, как надежды на будущее. Из этих мрачных мыслей меня вывел да более знакомый звонкий голос, зовущий меня позади. Конечно я инстинктивно повернулась, услышав мое имя:

– Алана! – Ветер колыхнул листву на желтеющих деревьях, и я поняла: звала меня Самин. Робкая улыбка тронула мои губы, взгляд смягчился, и мои янтарные глаза с зеленым переливом засветились от искренней радости… После долгого обучения в Питере, наконец я вижу ее- мою подругу, которую я не видела последний раз в восемнадцать лет. Сейчас мне двадцать пять, в жизни произошли новые события, которые должны были повергнуть в шок эту девчонку. Я рассмеялась без причины и уверенным шагом пошла к ней на встречу.

– Самин… Это правда ты? Боже, мы не виделись пять чертовых лет! – Мой голос звучал громко и задорно, сам тон передавал мое искреннее удивление с примесью ностальгии. Все эти года я думала, как они поживают с Холденом, все таки, мне всегда казалось что они самая лучшая парочка.

Подбежав к подруге я резко обняла ее, не стесняясь находиться под взором прохожих в парке. Она была таким же лучиком света, который освещал мои трудные дни все сутки напролет. Девушка сразу же обняла меня в ответ.

– Да, знаешь… Многое случилось за все это время, мне не терпится все вспомнить и рассказать тебе, Алана! – ее голос звучал от безудержности рассказать все мне, и мы тихо пошли гулять по парку, который расцветал в разгар самой осени.

Наши слова сплелись в один единый сюжет, пока мы рассказывали о случившихся событиях в нашей жизни. Но сколько не говори о настоящем, прошлое все ровно вспоминается к середине разговора… Я все еще улыбалась, но огонек в моих глазах утих, вспоминая пережитые моменты, но смех Самин звонко звучал, я знала, что она смогла не повязнуть в той грязи и остаться такой же жизнерадостной для всех. Я искренне была рада за нее… Не каждый знает, что произошло, что сделало нас такими, кем сейчас мы являемся.

Подруга резко задумалась и произнесла.

– В моем прошлом была девочка, которую я считала лучшей подругой, но в один момент, она просто исчезла. Она не отвечала на звонки, сообщения. Когда я пришла к ней в дом, ее отец сказал что она сбежала. Мне до сих пор интересно где она, как сложилась ее жизнь. Ее звали Аттика.. – продолжив свой рассказ, она кажется не замечала, как я остановилась на секунду, а на мое лицо налетела тень забвения, будто я заново проживала свой жизненный путь. Конечно, я не хотела, чтобы она заметила это, и, быстро встряхнув свое тело, догнала ее, немного задумчиво заговорив.

– Ого.. Интересно… Еще было бы интересней, если бы ты ее встретила…– хрипло рассмеявшись, я увела свой взгляд в сторону озера в парке.

По телу пробежала дрожь, холодный пот выступил на лице. Казалось, еще секунда и я сгорю от стыда. Почему все, что хочется забыть, все равно вскрывается в разговоре?

Самин.

Раны затягиваются, если рядом тот человек.

Я редко приезжаю к родителям в гости. Мы с Холденом давно переехали в его скромную, но вполне неплохо устроенную квартиру. Сначала было нелегко, но со временем это прошло. Холодное, пугающее и отталкивающее жилище с момента моего переезда, все больше и больше становилось родным местом.

Я ходила по своей бывшей комнате, с бережливостью осматривая каждую вещь. Взяв в руки старенькую, сделанную детскими руками, открытку, я улыбнулась. На душе разлилось тепло. Я посмотрела на подпись в уголке. "Атика" неровным почерком было выведено имя с ошибкой.

И вот мне снова восемь. Мама на кухне готовит ужин, а я бегаю по дому с важным видом. Словно я очень важный деятель, собирающий вещи в экстренную командировку.

– Мамочка, какую куклу лучше взять? – Я подбежала к маме, которая стояла у разгорячённой плиты и резала лук. У меня в руках две куклы в красивых платьях. Они принцессы, как в самых настоящих сказках.

Моя мама, в то время еще молодая, аккуратно убрала нож в сторону и, уперев руки в бока, притворно поругалась.

– Самин, мы едем всего на две недели. – Она притворно погрозила пальцем. – возьми обоих.– Теперь ее губы расплылись в широкой, белозубой улыбке. Красные и слезящиеся от лука глаза заиграли искорками.

– Люблю тебя, мам. – Я уже бежала сложить игрушки в сумку, когда в ответ прозвучали заветные слова "я тебя тоже"

****

Мои детские воспоминания не ограничивались сплошным счастьем. Я думаю, что постоянной сладости вообще не бывает. Всегда будут переломные моменты, в которых действительно задумываешься о жизни. Иногда бывает полезно остановится хотя бы на немного, остудить пыл, а потом двигаться дальше. Невозможно продержать огонь, ни разу не погасив.

В моем прошлом была девочка, как раз не давшая мне погасить огонь навсегда. Словно среди тысячи звезд она была луной, другой, не такой, как все. С виду обычная, неброская, она разожгла огонь.

У нее было красивое, нежное имя Аттика. В ней кипела любовь и забота, смешанная с азартом и игривостью.

Но все, что нас связывало, будто растворилось в воздухе. Она пропала, словно ее и не было никогда. Жизнь стала страшным сном, из которого я не могла выбраться до прихода Холдена. Другие люди не спасали, многие даже не могли понять, что со мной происходит.

Прожить холодную, пугающую и грязную осень без Аттики было тяжелым испытанием. Нужно было многое осмыслить, смириться с мыслями, что она может не вернуться, а жить дальше нужно.

Я тяжело вздохнула, возвращаясь в настоящее. Сейчас все по-другому. Я выросла и со взрослением многие вещи, что раньше казались не по силе, действительно становятся пустяками. Время помогает научиться трезво оценивать ситуации.

Тихонько скрипнула дверь, но я не обратила внимания. Из-за старых воспоминаний на душе стало тяжело. Я так и застыла со старой открыткой в руках.

– Самин.. – Холден подошел сзади и аккуратно обнял меня за плечи.

Родной голос..Прикосновения…Надо жить настоящим, а не держаться за прошлое.

Я немного повернула голову и поцеловала его в щеку.

– Давно здесь не была. – Грустно улыбнулась я.

Поставив открытку обратно на место, я повернулась и обвила руками шею парня. Еще тогда, в реабилитационном центре, я уже знала, что не найду человека дороже. От Аттики вестей не было, а время шло. Как бы мне хотелось все ей рассказать, поделиться радостью и болью, собрать новых сплетен и «перемыть всем косточки».

Меня манили голубые глаза и тот лед, который таял в них. Он потянулся за сладким поцелуем, опустив руки к талии, но я лишь отстранилась.

– Эй.. Все хорошо? – Одной рукой он убрал прядь, упавшую мне на лицо.

– Я на днях встретила Алану в парке. – Медленно произнесла я.

– Ого, а почему ты не рассказала? – Холден, кажется, действительно забеспокоился. Обычно я сообщала о каждом шаге без него, хотя знала, что он мне полностью доверяет. Мне просто нравилось говорить ему что-то, понимая, что он слушает, потому что ему правда интересно.

– Мне показалось, что она вела себя немного странно.

– В чем проявлялась эта странность?

Я выбралась из его объятий и села на старую кровать. Помню, как ревела в ней в новогоднюю ночь, когда Холден должен был уехать в Германию.

– Помнишь я рассказывала тебе про Аттику? – Я тихонько шмыгнула носом, хотя не хотела поддаваться печали.

Холден кивнул и сел рядом. Я положила голову к нему на плечо, а он крепко сжал мою руку.

– Мы с Аланой встретились случайно в осеннем парке. Она даже не позвонила, не написала, что прилетела. – Я посмотрела на парня. Мне казалось, что еще одно мгновение и слезы вырвутся наружу. – Мы много говорили, придались воспоминаниям. Было весело обсуждать наши танцы, совместные вечера с какао. Но стоило мне упомянуть Аттику, как она замерла на месте. Это странно, они ведь не знакомы.

– Родная, я уверен, что все хорошо. Может, у нее свои причины. – Холден поцеловал меня в макушку.

– Мне страшно. Я боюсь потерять ее, также как Аттику. – Вздохнула я.

– Но ты не виновата.

И тогда во мне что-то сломалось.