Дария Эссес
Академия «505». Циклы Ремали. Часть 1
– Воодушевляет, – прошептала Рейвен.
Кто-то из первокурсников выкрикнул:
– А что делать тем, кто не умеет плавать? Температура воды ведь ниже нуля! Даже если мы выберемся из куба, нам нужно как-то добраться до берега!
Директор Каллисто вгляделась в девушку, которая задала вопрос, не моргая и словно не дыша. Жестокий ветер обдувал ее загрубевшие от холода щеки, а снег белоснежным покрывалом оседал на накинутый капюшон.
– Здоровый мир, который Альтинг создал после падения Карателей, начинается с Исландии. – Ее холодный голос был отражением завывающего ветра. – Если вы хотите стать теми, кто будет стоять на защите мирного населения, то должны жить по Кодексу нового порядка. Называйте Исландию как хотите: страной, одним из пятидесяти пяти кластеров, возникших после прихода Альтинга, или отдельным островным государством. Но вы либо отдадите жизнь за Исландию, либо Исландия заберет эту жизнь сама. Поэтому будьте готовы к тому, что холод станет вашим лучшим другом на протяжении следующих четырех лет.
Рейвен тяжело сглотнула.
Решив не задавать вопросов и скорее начать испытание, первые десять первокурсников последовали за директором и профессором к стеклянному мосту. Остальные, почти две сотни, направились к административному корпусу.
Рейвен должна была пройти посвящение после нас. Надеюсь, я смогу увидеть, какая способность в ней пробудится.
Если не умру под толщей ледяной воды, раскинувшейся под ногами.
– Эй. – Я схватил Ксивер за руку, когда мы прошли половину прохода и отстали от остальных. – Возьми.
Расстегнув свою старую кофту, которую откопал на дне рюкзака и надел перед инициацией, я достал из внутреннего кармана пистолет.
Кси выпучила глаза и, переведя взгляд с оружия на меня, прошипела:
– Крэй, ты реально с ума сошел? Если они найдут у нас огнестрел, мы точно закончим, как наши родители!
– Я не хочу, чтобы моя единственная сестра погибла, только выбравшись на свободу. Пожалуйста, Кси, – умоляюще прошептал я.
Ксивер понимала: если она не согласится, я насильно затолкаю этот пистолет ей под кофту.
Она пристально смотрела на меня, принимая решение. Я знал, что она видела в моих глазах. Всю ту боль, пережитую нами за год разлуки.
Моя сестра чувствовала то же самое.
Эта боль ощущалась так, словно нам оторвали одну из рук, а затем заново пришили обычными нитками.
– Пожалуйста, Черничка.
И я увидел, как она сдается.
– Хорошо, – вздохнула Кси, пряча пистолет под толстовку. – А если они заставят меня снять ее?
– Им плевать. Они даже не проверяют наличие в кубе посторонних предметов. Если поймешь, что сила не пробуждается, попробуй выстрелить по стеклу. – Мы догнали толпу, и я заметил свое имя около куба под номером 6. – Там один патрон. Подумай, что лучше с ним сделать.
Ксивер остановилась около девятого куба – они располагались не по порядку – и повернула ко мне голову.
– А ты? Что будешь делать ты? – спросила, прикусив нижнюю губу.
Я заметил, как подрагивают ее ладони. Протянув к ней руку, зацепился мизинцем за ее мизинец и ободряюще улыбнулся.
– Я справлюсь, Черничка. Давай покажем всем, что мы – не наши родители. И разнеси эту клетку до основания. Они не посмеют удержать тебя в еще одной.
Ксивер сжала мой мизинец, после чего повернулась к кубу.
– Все готовы? – раздался в проходе голос профессора Торренса.
Никто не ответил. Даже стоящая справа от меня девушка, которая сказала в той аудитории, что мы с Ксивер провалим инициацию, заметно напряглась.
– Тогда начинаем!
Стеклянные двери, ведущие к десяти стеклянным кубам, стали разъезжаться. Мы с Ксивер одновременно ступили внутрь. Я закашлялся, когда меня окутало белоснежное облако то ли пара, то ли дыма. Легкие словно сжали в тиски, когда я посмотрел вниз и увидел темную глубину океана. Глыбы льда дрейфовали на пенящихся волнах, тени поднимались с самого дна и тянули свои костлявые руки к нам – живым людям, которых так же легко убить, как переломить тонкую ветвь дерева.
Наверное. Я уже не помню, какими были на ощупь ветви деревьев.
За спиной со щелчком закрылись двери.
Я прижался лбом к холодному стеклу и прикрыл глаза.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Досчитал до десяти, сжимая и разжимая кулаки.
Затем схватился за два поручня, чуть согнул ноги, чтобы успеть сгруппироваться во время столкновения с водой…
…и услышал чьи-то крики.
– Крэй! Крэйтон!
Я в ужасе повернул голову к Ксивер.
Она металась по кубу, пытаясь разбить кулаками стекло. До безумия испуганный взгляд бегал от одной стены к другой, будто она искала лазейку, через которую смогла бы выбраться на свободу.
– Я не могу, Крэй! Я…
Паника поднялась к горлу, а сердце на мгновение перестало биться. Я увидел, как она впилась ногтями в предплечья и во весь голос закричала. Ее хриплый, надрывный голос и округлившиеся синие глаза навсегда отпечатались в моей памяти.
Безысходность. Отчаяние. Страх.
Эти три понятия представляла бы собой богиня, покровительствующая нам с Ксивер вместо Триединой Гекаты. Никакой Девы, никакой Матери, никакой Старицы. Цикл нашей жизни состоял только из безысходности, отчаяния и страха.
– Ксивер, держись за поручни! Не отпускай их!
Я резко развернулся к выходу и стал бить кулаком по стене.
К черту испытание! К черту посвящение! Ксивер не сможет находиться под водой больше нескольких минут. У нее снова началась паническая атака.
Я надеялся, что место, в котором мы были узниками последний год, не сломает ее окончательно. Я пытался не думать о том, что в тех стенах у нее появится еще больше страхов. Что она перестанет смеяться и начнет смотреть на мир так, будто он – ее главный враг.
То место сделало из нас заложников собственных страхов. А сейчас, после минутной передышки и надежды на то, что мы, наконец, обрели свободу, она вновь заточена в четырех стенах.
Я со всей силы ударил по стеклу, размазывая по ней кровь.
Откройся. Пожалуйста, откройся!
Перед тем как кубы рванули к океану, я повернул голову влево и увидел девушку с косичками. Она лукаво улыбнулась, помахав мне рукой.
Секунды падения пронеслись как в тумане.
Крепко сцепив зубы, я успел ухватиться за один поручень и уперся ногами в стеклянный пол. Затем глубоко вдохнул, приготовившись уйти под воду – даже несмотря на то, что меня окружали стены. В эти секунды разум отключился, и на его место пришел инстинкт самосохранения.
А затем меня так сильно отбросило к потолку, что показалось, будто в теле сломались все кости.
Куб начал уходить на дно, как спущенный с корабля якорь. Стремительно и быстро, словно весил целую тонну. Я прикрыл глаза, когда тело перестало биться из одной стороны в другую, и стал молиться, чтобы Ксивер не пострадала.
Шум в ушах резко сменился поглощающей тишиной. Голову сразу же сдавило от давления, из-за чего пришлось сжать виски и крепко зажмуриться.
Казалось, прямо сейчас куб разлетится на мелкие осколки, и я захлебнусь ледяной водой. Но он продолжал и продолжал погружаться, словно я уходил на дно не океана, а собственного сердца, переставшего пропускать внутрь свет.
Спустя пару минут куб достиг дна.
Я сделал глубокий вдох, досчитал до пяти и выдохнул.
Затем еще раз.
И еще раз.
Открыв глаза, увидел лишь темноту. Я вытянул руку, но не заметил даже ее очертаний.
Дерьмо.
Сделав пару мелких шагов, словно боялся оступиться или наткнуться на нечто ужасное, нащупал вмиг обледеневшую стенку и вздрогнул.
Успокойся и пойми, что можешь сделать. Выберись отсюда, чтобы найти Ксивер и Рейвен живыми и здоровыми. Помоги сначала им, а потом можешь отдать свою никчемную жизнь в лапы смерти. Потому что у тебя ничего нет. У тебя не осталось ничего, кроме них.
У тебя не осталось ничего.
Ни-че-го.
Я тихо зарычал, отталкиваясь от стены и прогоняя голоса. Постоянно шепчущиеся в голове голоса, которые заставляли меня погружаться в самые темные уголки души, когда я всеми силами цеплялся за остатки чего-то светлого.
Первые пятнадцать минут я ничего не мог сделать.
Стенки куба не поддавались ни ударам рук, ни ударам ног. Я разбил костяшки, оставив на стекле алые следы, хотя в такой темноте не мог их разглядеть. В ушах стоял шум. От погружения на такую глубину в голову ударила кровь – казалось, словно меня заживо похоронили.
Я не переставал глубоко дышать, и только мысль о том, что благодаря силе созидателей воздух в кубе закончится как минимум через час, мне удалось не упасть на пол, сжавшись в клубок.
Спустя двадцать минут после погружения сбоку засветилась яркая точка.
Я сильнее прислонился к стене, надеясь увидеть за ней Ксивер. Если она справилась так быстро без помощи пистолета, значит в ней действительно проснулась сила ремалийцев. Неважно, выберусь ли я отсюда. Главное, чтобы Ксивер была жива.
Но огонек подсветил лицо незнакомой девушки, а не моей сестры. Она зачарованно смотрела на то, как пламя в ее руке разрастается, а темнота на секунду отступает. Девушка приложила руку к стеклянной стене – и та, я мог в этом поклясться, стала медленно плавиться.
Интересно, это ее сила или сила одного из разрушителей, что стоят на другой стороне моста?
Как только она отплыла от прожженного куба, я постарался сосредоточиться на внутренних ощущениях. Но от этого стало только хуже. Ненужные мысли проникали в голову и сводили с ума, голоса нашептывали, что мы вновь с ними наедине.
Дни, проведенные среди тех облезших, заплесневелых стен, снова возникли перед внутренним взором. Затхлый воздух, холодная вода и железная кровать с единственным колючим одеялом, которое не согревало, а только создавало иллюзию тепла.
И снова нашептывающие голоса.
Только они и я. Как было и будет всегда.
Я зарычал и вновь ударил кулаком по стеклу.
Ничего. Ни единой трещины.
– Думай.
Внезапно по спине пробежала дрожь.
Я услышал трескучий звук. Он шел откуда-то из глубины, раздавался одновременно со всех сторон. Леденящий душу, но до боли знакомый.
Этот звук мы с Ксивер слышали в тот момент, когда на Рейкьявик впервые было совершено нападение.
Такой звук издавали триады.
– Черт…
Как Альтинг мог допустить, чтобы на испытании присутствовали триады? Как Альтинг мог допустить, чтобы помимо смертельной опасности студентов поджидал рой теневых существ, способный уничтожить всю академию?
Ксивер. Нужно скорее выбираться, чтобы помочь Ксивер.
Звук становился всё ближе, заставляя меня сильнее вжиматься в стену, будто я мог пройти сквозь нее. Я почувствовал, как с губ сорвалось облачко пара, а руки стали подрагивать от страха. Но не за себя. За сестру, чья жизнь всегда была моим приоритетом.
А затем по стеклу кто-то постучал.
Три раза.
Тук.
Тук.
Тук.
И я кожей ощутил, как триада проникла в куб сквозь стекло. Как ее тени остановились напротив, пристально рассматривая меня. Существо было бестелесным, созданным из ночи Исландии – таким, как и в прошлый раз, когда я чуть не потерял Ксивер и Рейвен.
Холод океана и триады пробирали до самых костей. Ужас от происходящего клубился глубоко в сердце, заставляя меня сломаться. Заставляя развалиться на куски и закричать.
Я почувствовал, как теневая рука схватила меня за шею. Вторая же потянулась к браслету, который начал жечь кожу. Шесть рук триады опутали меня со всех сторон – вцепились в спину, ребра, грудь, волосы. Прижавшись к стене, я со всей силы ударил бестелесную тварь ногой, начал брыкаться, отталкивать ее.
Но триада словно ничего не чувствовала.
Изо рта вырвался хрип, когда она переместила вторую руку на мою шею и сжала так, что кислород перестал поступать в легкие. Я распахнул глаза и вцепился в ее ладони, но пальцы наткнулись лишь на собственную шею, окутанную тенями.
Я не хотел умирать. Я хотел пожить еще немного даже в таком гнилом мире, как наш. Только понял это слишком поздно.
Я отчаянно хватал губами клочки воздуха, думая лишь об одном:
Вот бы еще хоть раз увидеть сочно-зеленую траву.
А затем триада начала вгонять в меня тени.
Боль была настолько сильной, что я не смог сдержаться и закричал. С надрывом, во всё горло, продолжая отбиваться, но чувствуя лишь опутывающую сердце тьму. Меня словно рвали на куски, сжигали заживо и вытягивали душу. Она питалась мной – моими страхами, слабостями, мыслями.
Я бил по стеклу, пока ее тени сжимали меня всё сильнее.
А сердце билось всё медленнее…
…медленнее…
…медленнее…
…медленнее…
И тут я почувствовал.
Я почувствовал нить, которая связывала меня с Ксивер. Я почувствовал, как она неспешно тянется от ее руки к моей, преодолевая рой теневых триад и стекло наших кубов. Я почувствовал, как ее сила медленно расцветает, освещает черноту океана, соединяется с моей и…
…взрывается.
Наши силы взорвались, а стекло разбилось на мелкие осколки.
Триада яростно завопила и тут же отпустила меня. Я успел сделать глубокий вдох, когда нас накрыла толща воды. Осколки стали впиваться в открытые участки тела. Ударная волна отбросила меня на пару метров, но я нашел силы открыть глаза и оглядеться.
Глубина до сих пор светилась от силы. Я заметил барахтающееся тело сестры на том месте, где располагался ее куб. Вокруг нас была кровь. Много крови, сливающейся с водами океана. И тени – десятки бестелесных триад, которых разорвало от выброса энергии.
Я быстро доплыл до Ксивер и, подхватив ее за талию, стал подниматься наверх. Легкие горели от жажды сделать вдох и насытиться кислородом. Глаза жгло, а рука с браслетом так сильно болела, будто ее насквозь проткнули десятками ножей.
Мы выплыли на поверхность, и я глубоко вдохнул.
– Ксивер! Ксивер, ты в порядке? Посмотри на меня!
Она пыталась отдышаться, оглядываясь по сторонам и стуча зубами от холода или испуга. Я слишком грубо обхватил ее побледневшие щеки и заглянул в распахнутые синие глаза.
– Они мертвы, – прохрипела она, дрожа и цепляясь за мои руки. – Они мертвы, Крэй. Мы убили их!
– Это были триады, Кси! Они послали на задание триад, – повторил я чуть мягче, успокаиваясь и начиная плыть в сторону берега. – Мы живы, Кси. Мы живы…
Она ненадолго замолчала, пока я старался не смотреть в воду, окрасившуюся в алый.
– Я про людей, Крэйтон.
Глава 3
Изменился ли мир после того, как меня заперли в этой палате? Или после событий трехлетней давности изменений больше не последует? Я бы хотела снова пробежать по мягкой траве и попробовать чернику. Я бы хотела танцевать под дождем, а не захлебываться кровью.
Личный дневник Ксивер Зальцри, 2053 год, Круачейн
– Психиатрическая больница Круачейн, – протянула директор Каллисто, переводя взгляд с меня на Крэйтона. – Как долго?
– Триста сорок один день, – ответила я.
Она устало вздохнула и сняла очки. Положив их на массивный деревянный стол, директор откинулась на спинку кресла и стала читать наши выписки.
– Пограничное и обсессивно-компульсивное расстройства личности. Причем у обоих. Как так вышло?
– Мы…
– Нас положили в больницу только из-за того, что сделали наши родители, – перебила я Крэйтона, состроив незаинтересованное выражение лица. – Разве это не понятно? Они – создатели тех тварей, что вы натравили на нас на испытании. Альтинг наблюдал за нами и держал под своим боком. Вы знали, что Круачейн располагается напротив дома правительства пятьдесят пятого кластера? Удивительно!
– Кси…
– Я спокойна, Крэй! Просто не хочу, чтобы по академии расползся слух, что днем я прилежная ученица, а ночью трахаюсь со всеми подряд, потому что у меня не одна личность, а десять.
Директор бросила на меня прищуренный взгляд.
– Извиняюсь за выражение, – пробормотала я, но только из-за того, что увидела в глазах Крэйтона нотку разочарования. – Но факт остается фактом. Я могу и днем потраха…
– Ксивер, – прорычал он низким голосом.
– Я молчу.
Язык был моим злейшим врагом, я и так об этом знала. Но ничего не могла с собой поделать, когда речь заходила о Круачейне.
Это место стало моим личным адом, в котором я пробыла триста сорок один день. Триста сорок один день в камере, где тебя окружают лишь стены и запах, который источает твое же тело.
Тем более я не могла молчать после того, как пару минут назад мы с Крэйтоном обрекли на смерть часть ни в чем неповинных студентов.
Директор Каллисто отложила на край стола наши документы и подперла подбородок кулаком.
– Я вас понимаю, мисс Зальцри. – Ее белесые глаза с интересом изучали мое лицо. Я знала, что она видит во мне мою умершую мать. – И понимаю мотивы Альтинга. Что бы вы сделали, будь на их месте? Отпустили бы детей Карателей, разрешив им разгуливать по Исландии, словно ничего не произошло? Словно они не могут последовать за своими родителями и устроить второе Падение?
Я фыркнула.
– На месте Альтинга я бы просто нас убила.
Директор засмеялась.
Она действительно запрокинула голову на спинку кожаного кресла и начала смеяться. Я воспользовалась возможностью и стала пристально ее рассматривать, как она делала со мной пару секунд назад.
Директор Каллисто являлась отражением Исландии – такая же холодная, как окутывающие мир снега. Кристальные глаза, практически белые едва заметные волосы и голубые вены, проступающие на бледной шее. Она была единственным светлым пятном в затемненном кабинете, который освещали два торшера по обе стороны от стола.
Но светлой была только ее внешность: я чувствовала, что сердце директора, управляющего такой академией, не может стремиться к чему-то доброму.
Я незаметно покосилась на Крэйтона. Тот молча наблюдал за женщиной, сложив руки на груди.
– Вы удивительные ремалийцы, Зальцри, – улыбнулась она, немного успокоившись. – Я бы могла выгнать вас за то, что вы устроили. Но мне интересно, как ваша сила поведет себя в будущем. Альтинг бы принял в свои ряды даже детей Карателей, будь они достаточно сильны.
Крэйтон откашлялся.
– А как же те… те студенты, которых мы…
– О, те студенты, которых разорвала ваша сила? Они слабы, раз не смогли спастись и выбраться вовремя на свободу. Считайте, вы спасли их от участи быть изгнанными.
Я тяжело сглотнула.
– Сколько их было?
– Четверо.
Крэйтон задержал дыхание. Я знала, что он будет вспоминать о смерти этих невинных студентов, закрывая перед сном глаза.
Что же насчет меня… Нет, я не буду.
Меня больше пугала та сила, скрытая глубоко внутри нас, что могла убить четырех ремалийцев и расщепить до молекул несколько десятков триад.
– Теперь расскажите мне, как вы выбрались из кубов.
Мы с Крэйтоном переглянулись, и я заметила единственный вопрос в его глазах:
«Стоит ли рассказывать?».
«А что мы потеряем, Крэй? Хуже Круачейна точно не будет».
«По-другому и не скажешь».
И мы рассказали. После слов Крэйтона я поняла, что чувствовали мы одно и то же. Благо в мой куб не проникли триады, да и пистолет мне не понадобился. Хотя думаю, он бы никак не помог – особенно с теневыми существами, которых можно убить только силой ремалийцев.
Оружие так и осталось лежать где-то на дне Единого океана.
И это очень, очень плохо.
Теперь нам с Крэем остается защищаться лишь кулаками и силой, сразу же угасшей после подводного взрыва.
– То есть вы сами не понимаете, какая именно плеяда помогла вам взорвать стены? – задумчиво спросила директор Каллисто, словно копаясь в моей голове. – Может, вы почувствовали силу другого человека и притянули ее?
– Нет, – ответили одновременно.
– Это напоминает сокрушение, – пробормотала она и немного напряглась. – Но сокрушители не способны вызвать такой сильный взрыв, особенно на инициации. Одни расплавили стекло, другие проломили проход, но чтобы взорвать весь куб и убить десятки триад… Нужно обладать чем-то поистине могущественным, потому что над непроницаемостью стен работали сильнейшие ремалийцы академии.
Женщина снова окинула нас изучающим взглядом и встала с кресла.
– Давайте понаблюдаем, как будет вести себя ваша сила после пробуждения. Бывает такое, что она угасает после эмоционального потрясения или из-за неподготовленности ремалийца, но в этом ничего страшного нет. Главное, чтобы вы со временем смогли взять ее под контроль. Для начала вам в любом случае нужно пройти вводный курс, а уже после – официально примкнуть к одной из плеяд.
Или умереть еще до этого. Пора называть вещи своими именами, директор Каллисто.
Женщина двинулась в сторону дверей, давая понять, что разговор окончен.
– Можно вопрос? – внезапно спросил Крэйтон.
Я повернулась к нему и приподняла одну бровь.
– Конечно, мистер Зальцри.
– Сколько детей Карателей в академии?
Прежде чем ответить, директор выдержала короткую паузу.
– Трое. Вы и мисс Рейвен Эскарра.
– И где же остальные? – не сдержалась я.
Каллисто не изменилась в лице, но жилка на ее шее слегка дрогнула.
– Мертвы.
***
На следующий день я стояла напротив открытого шкафа в своей спальне и таращилась на новые вещи. Отглаженные рубашки, и белые, и разных оттенков синего, плиссированные юбки, сложенные идеальными стопочками, галстуки и несколько пиджаков с эмблемой академии – цифрой 505 с отзеркаленной пятеркой и глазом вместо нуля, внутри которого располагались песочные часы.
Здесь были даже повседневные вещи, способные спасти от холодной Исландии. Утепленные лосины, свитера, обычные футболки, обувь и – Господи, спасибо Альтингу – верхняя одежда.
Шкаф просто ломился от всего этого добра.
– Это очень круто и приятно, но мне только бантиков, блядь, не хватает.
Мое смятение было обосновано еще одной причиной: я не ожидала увидеть здесь такую одежду. Академия «505» считалась военизированной, поэтому юбки и галстуки совсем не вписывались в то, с чем нам придется столкнуться. На мгновение подумалось, что ее выдают только первогодкам, однако я успела повстречать и старшекурсников, расхаживающих в пиджаках и рубашках.
– Им бы не помешало сменить стилиста…
Я надела свою укороченную майку и одну из клетчатых юбок глубокого синего цвета, которая оказалась на размер больше нужного. Использовав вместо ремня галстук, закрепила ее чуть ниже талии, чтобы не перекрыть несколько золотых цепочек. Туфли и сапожки из шкафа сразу же отшвырнула в сторону, отдав предпочтение своим ботинкам на шнуровке, под которые надела белые гетры.
Использовать лосины вместо колготок – грех, как всегда говорила Рейвен. И я с ней полностью согласна.
Мне не хотелось выделяться с помощью одежды или своих синих волос, как все думали еще со времен школы. Я делала это не для того, чтобы привлечь внимание и выглядеть на фоне остальных особенной.
Просто так мне намного комфортнее. Глубокий синий цвет я любила еще с детства, когда мама рисовала океан и говорила, что я на него похожа. После того как они с папой бросили нас, в голове промелькнула мысль вернуть свой шоколадный цвет волос.
Но нет. Синий давно стал частью меня.
Заглянув в зеркало, я удовлетворенно улыбнулась и подмигнула себе. А кто будет любить меня больше, чем я сама? Возможно, Крэйтон. Я могу прийти хоть в мешке, а он всё равно будет говорить, что я самая красивая сестра в мире.
Бросив в кожаную сумку через плечо телефон, что нам выдали после инициации, я вышла из спальни и направилась в учебный корпус.
Стоит ли упоминать, что в телефоне кроме контактов преподавателей, чатов студентов и расписания ничего не было? Я даже бровью не повела. Разрешенная правительством техника заряжалась от тех же самых рудниковых кристаллов, а доступ к ней был под строгим контролем Альтинга.
Уверена, телефоны отслеживались. У каждого проживающего в новом обществе человека – неважно, обладал он силой Ремали или нет, – имелся персональный идентификационный код, который заносился в базу данных Альтинга. Мой – К9, а Крэя – К6.
Проще говоря, наши тела и разумы принадлежали кому угодно, только не нам самим.
Ура, свобода так сладка на вкус!
Тяжело вздохнув, я вышла во внутренний двор и поежилась от холода.
Ремалийцы жили в трех Домах, как было принято называть их в академии. Дом Сокрушения, Дом Созидания и Дом Равновесия. На самом деле это такие же корпуса, только в них располагались спальни и гостиные, в которых студенты отдыхали в свободное от учебы время.
Пока наша с Крэйтоном плеяда не выявлена, нас поселили в Дом Равновесия. Вчера вечером мы успели поймать несколько пытливых взглядов, пока поднимались в свои спальни после разговора с директором Каллисто.
Перед сном я успела осмотреть карту территории академии, которую нам прислала профессор Нуар. В учебном корпусе располагалась общая столовая, библиотека, лекционные и практические залы. Некоторые занятия проходили в Атриуме – большом образовательном шатре, расположенном в центре территории. А ближе к кромке Единого океана я заметила пометку «Арена восхождения».
Территория академии ремалийцев на самом деле оказалась внушительной. Они использовали весь кусок берега, обустроив его для обучения трех плеяд. Это и восхищало, и пугало – такое желание выкроить из кого-то силу, способную возродить или уничтожить мир.
Мы с Крэем договорились встретиться у лекционного зала за пять минут до начала занятия, однако я, как обычно, немного опоздала. Желание распахнуть дверь с ноги было велико, но думаю, профессор Нуар не пережила бы такого потрясения.
Поэтому я быстро пересекла внутренний двор, поскальзываясь на обледенелой дорожке и ругаясь под нос из-за своей глупости, по которой решила не надевать в ноябре верхнюю одежду.
– Не думаю, мисс Зальцри, что в следующий раз вы захотите опаздывать на мою лекцию. На первый раз я вас прощаю, но за каждый последующий буду оставлять на дополнительные отработки.
Ладно, по своей эффектности я могла сравниться только с профессором Нуар.
Потому что у ее ног клубились две черные змеи, чешуя которых поблескивала под светом хрустальной люстры. И сейчас они двигались в мою сторону, шипя и извиваясь, словно живые ленты.
– А можно без… вот этого? – Я пренебрежительно указала на змею, которая обвилась вокруг моей лодыжки.
Первокурсники стали хихикать, наблюдая за тем, как кривится в отвращении мое лицо.
Откуда у нее змеи, если животные стали огромной редкостью?
– Можно, если будете приходить на занятия вовремя. Где ваш брат? – спросила профессор, припав бедром к столу позади себя.
На мгновение меня словно окатили ледяной водой.
Где Крэйтон?
– Извините за опоздание, профессор. Такого больше не повторится.
Услышав за спиной его голос, я облегченно выдохнула. Нас же не могут убить посреди учебного года, так? Я зря переживаю.
– Мистер Зальцри, останьтесь после занятия.
Его темные брови удивленно приподнялись.
Несмотря на опоздание, Крэйтон как всегда оделся с иголочки. Застегнул рубашку на все пуговицы, правильно завязал галстук, а не подпоясал им штаны, гладко выбрил лицо. Единственный недостаток, который девушки на самом деле считали сексуальным, – его кудрявые волосы шоколадного цвета, спадающие на ярко-синие глаза, никак не поддавались укладке.
Я поморщилась, вспомнив девчачьи визги, которые слышала на протяжении всей жизни. Крэйтон действительно был слишком сладким.
Будь я на месте любого наблюдающего за нами первокурсника, никогда бы не догадалась, что мы родные брат и сестра. Крэй аккуратен, до безумия спокоен и дружелюбен. Одна его улыбка способна растопить самое обледеневшее сердце. Он как солнце, которое согревает своим теплом даже на северном полюсе, в то время как я – холодная льдина. Огрубевшая, закрытая от остальных льдина, умеющая только выдавливать ухмылки.
Так говорила не я. Так говорили все вокруг.
И лишь Крэйтон видел во мне Черничку.
– А почему только он? – спохватилась я, когда Крэйтон стал спускаться по ступеням к первому ряду, где нас уже ждала Рейвен.
Боже, ты серьезно? Первый ряд?
– Вы хотите к нам присоединиться? – спросила Нуар, уперев руки в бока.
– Слушай, а ты не хочешь ее трахнуть? – прошептала я Крэйтону, после чего выкрикнула: – Нет, благодарю!
– Прекрати, Кси, – так же тихо ответил он, доставая из сумки тетрадь и ручку.
– Посмотри на ее точеную фигуру! А эти очки и красная помада на пухлых губах, которые бы так красиво смотрелись вокруг твоего чл…
– Ксивер! – вспыхнул он, бросив на меня умоляющий взгляд. Я заметила, как покраснели его щеки. Боже, до чего же он стеснительный! – Я не собираюсь спать со своим преподавателем. И тебе не советую.
– О, я бы с радостью с ней переспала. Но, к глубокому сожалению, меня привлекают плохие парни. Как в тех книгах, где они преследуют свою жертву, до смерти пугают ее, а потом жестко тр…
– Оставь это при себе.
Я выпятила нижнюю губу.
– Зануда.
И всё-таки жалко, что художественные книги запретили.
Пока мы шли к первому ряду, раскладывали вещи и готовились слушать никому не нужную лекцию, я спиной чувствовала прожигающие взгляды. Весть о том, что в академию прибыли дети Карателей, расползлась по студентам, как опухоль. На нас смотрели как на предателей. Словно это мы виноваты в Падении, мы виноваты в том, что наши родители выпустили в мир триад, мы оставили от страны три горстки живой земли, а остальную погрузили под воду.
Словно из-за нас они все находятся здесь.
Теперь нам остается лишь ждать первого нападения. И, я уверена, последует оно совсем скоро.
– Итак, давайте начнем, – громко произнесла профессор Нуар, оттолкнувшись от стола. Змеи снова заскользили вокруг ее туфель на высоких каблуках. – Кто еще не знает, меня зовут Роксания Нуар. Я преподаю в Академии «505» первый год, но прошу не сомневаться в моей компетентност…
– А сколько вам лет? – выкрикнул один из первогодок с верхнего ряда.
– Не стоило ее перебивать, – прошептала Рейвен. – Кстати, шикарно выглядишь. Почему я до этого не додумалась?
Я фыркнула от смеха, а Крэйтон закатил глаза.
– Родители не говорили вам, что спрашивать у женщины возраст не очень прилично? – поинтересовалась Роксания, изящно сложив руки на груди.
Я заметила, как на ее руке блеснул стальной браслет.
– Она равновес, – опередил меня Крэйтон.
Видимо, остальные студенты тоже это заметили, потому что по залу пробежались шепотки. Парень, задавший вопрос, что-то пробубнил, а профессор понимающе улыбнулась.
– Мне двадцать четыре года, но не стоит думать, что я слишком молода для преподавания. – Парни за нашими спинами громко усмехнулись и отпустили какую-то грязную шутку. – А еще не стоит думать, что равновесы – самые слабые из ремалийцев. Ведь лучше обладать двумя силами, чем одной, верно?
В следующую секунду она вскинула руку с браслетом. Парень с задней парты стремительно поднялся в воздух и пролетел над нашими головами, издав громкий крик. Его тело со всей силы ударилось о стену за профессором Нуар и грузно свалилось на пол.
Длинные волосы Роксании даже не шелохнулись. Она посмотрела на свои накрашенные ногти и вздохнула.
На зал сразу же опустилась тишина.
– Сходи в медпункт и больше не задавай глупых вопросов, мальчик.
– Я ее хочу, – прошептал кто-то сзади.
– Кажется, не ты один.
Я бы не удивилась, увидев капающую слюну из приоткрытого от восхищения рта Рейвен. Но не у всех профессор вызвала подобную реакцию. Повернувшись к Крэйтону, я наткнулась на его мрачный взгляд.
