Даяна Райт
Затмение Огня. Пробуждение
– Не стоит благодарности, мисс Уильямс. Помните, я всегда буду рада помочь вам при любой ситуации, – блондинка повернулась к профессору и с улыбкой произнесла. – Была рада вновь увидеть вас, профессор Джейкобс. Надеюсь на нашу скорую встречу.
– А я то как на неё надеюсь, мисс Торн, – профессор взял руку Рэйчел и поцеловал ее легким касанием губ. – Всего вам наилучшего.
– Благодарю вас.
Рэйчел попрощалась с нами и поспешила удалиться из палаты. Мы с профессором остались вдвоём, но вскоре сам профессор сослался на какое-то срочное дело и оставил меня в гордом одиночестве. Я стояла на пороге и не знала с чего начать своё общение с незнакомым мне мужчиной. Тем временем парень окинул меня оценивающим и заинтересованным взглядом.
– Видимо, честь пообщаться со мной лично выпала вам, – парень встал со своего места, и я увидела, что он имел высокий рост и мускулистое телосложение. – Не знаю, как принято представляться в приличном обществе, но я это сделаю так, как я к тому привык. Я Скотт.
– Доктор Оливия Уильямс, – я кивнула парню в знак приветствия и своего дружественного настроя к нему. – Но вы можете называть меня Лив.
– Лив? Разве вас не Оливия зовут?
– Лив сокращённый вариант моего имени. Вы разве не знали этого?
– Боюсь, что я был в неведении до этого момента. Но теперь я буду знать столь важный факт вашей жизни.
– Скотт, вы не против поговорить и рассказать свою версию произошедшей с вами истории?
– На самом деле рассказывать особо нечего. Очнулся в неизвестном месте с неизвестными мне людьми рядом. В голове чистый лист и совершенное отсутствие любого понятия, кто я, где я, что произошло и что я из себя представляю.
– Вы совершенно ничего не помните из своей прежней жизни?
– Совершенно, – твёрдый и уверенный голос парня давал мне основания верить ему и его словам. – Я до сих пор не помню ничего из своей прошлой жизни. Ни имен, ни лиц, ни воспоминаний. Ничего.
– У вас не было никаких снов или видений, которые могли бы отдаленно напоминать вам реальную жизнь?
– Нет. Подобного со мной за все это время не случалось.
– Скотт, как вы думаете, из-за чего вы могли потерять память?
– Если бы я знал это, то не сидел бы в психиатрической лечебнице, – парень впервые на моей памяти использовал нотки сарказма, что стало для меня неожиданностью.
– В таком случае я могу предложить вам свою помощь в нахождении вашего истинного «Я» и в восстановлении вашей утраченной личности.
– Вы хотите мне помочь? Каким образом и кто вы, собственно говоря?
– Как было сказано ранее я психоаналитик, который получает научную степень по психологии. Я специализируюсь на подобных вам случаях и пытаюсь разработать свой метод помощи в аналогичных ситуациях.
– Вот как? – яркие брови парня взметнулись вверх. – Звучит интересно. Доктор Уильямс, как вы планируете осуществлять свою помощь в случае моего согласия?
– Я не могу сейчас дать вам четкого ответа на этот вопрос. Каждый случай наступления амнезии индивидуален, и требует тщательного изучения и индивидуального подхода к лечению. Для начала я бы хотела провести с вами несколько сеансов классической психотерапии, и уже по их результатам разработать план по возвращению вашей личности.
– Хм, – парень напрягся и пристально на меня посмотрел. – За то долгое время, что я здесь нахожусь, ко мне приходило множество докторов и психотерапевтов. Никто из них не смог ничем мне помочь. С чего вы решили, что у вас это получится?
– Я пока не могу быть точно уверенной в своих силах, но я искренне надеюсь попытаться помочь вам. По крайней мере сделать все возможное для этого.
Не знаю каким образом, но мне показалось, что мои слова вселили в парня некоторую уверенность. Он смотрел на меня прожигающим и пристальным взглядом, словно изучая. Несколько минут молчания тянулись мучительно долго. Все это время мне казалось, что этот странный парень пытался найти в моих словах хоть малейший отголосок лжи. Но его там никак не могло быть. Все, что я ему говорила, было чистой и искренней правдой, в которой я была уверена. Я вновь вспомнила все успехи, все заслуги и свои убеждения. Это помогло мне обрести былую уверенность в себе. Мой взгляд вмиг стал уверенным и твердым. Свет моих голубых глаз стал остро впиваться в фигуру стоящего передо мной парня, заряжая его уверенностью. Спустя некоторое время наших взаимных переглядов, Скотт стал изменяться в лице и его взгляд стал меняться. Взгляд желтых глаз из напряженного и недоверчивого стал мягче и податливее. Уголки губ дрогнули, а черты лица стали плавнее.
– Я согласен на вашу помощь и приму ее, но у меня будет одно небольшое условие.
– Условие? Что за условие?
– Вы можете вести со мной задушевные разговоры в любое удобное для вас время и на протяжении любого времени, но я хотел бы, чтоб все наши беседы имели приватный характер.
– Что вы имеете в виду?
– Вы не будете посвящать в них посторонних людей и все, о чем мы будем говорить, останется сугубо между нами.
– Почему вы хотите сохранить это в тайне? Чего вы опасаетесь?
– Мне нечего опасаться, поскольку я все равно ничего не помню. Но для меня важно такое понятие как доверие.
– Доверие?
– Да, доктор Уильямс, доверие.
– И почему вам так важно это понятие? – в словах парня я впервые услышала небольшой эмоциональный всплеск. Этот факт мог стать первым опорным пунктом на пути поиска необходимой ему терапии.
– Не могу ответить вам. Я просто почувствовал, что без должного уровня доверия к вам и вашим методам я не смогу быть до конца откровенным с вами.
– Если для вас это важно, то я согласна, – в моей голове начали работать всевозможные теории и выводы, основанные на только что произошедшем откровении.
– Значит, вы согласны работать инкогнито?
– Согласна. Я могу гарантировать вам анонимность наших бесед на протяжении всей терапии.
– В таком случае, доктор Уильямс, я буду рад сотрудничать с вами.
– Как и я с вами, мистер… – я замялась, не зная, как я могу обратиться к своему новому пациенту. – Как я могу к вам обращаться?
– Просто Скотт. Фамилию мне так никто и не дал за весь этот период. Для всех я просто Скотт.
– Хорошо, Скотт. В таком случае я могу вам пообещать, что постараюсь сделать все возможное, чтоб вы вернули себе свою личность, и больше не были просто Скоттом. Вы должны вернуть себе своё имя и свою истинную личность, чего бы нам это не стоило.
Глава 2
Я направлялась на свой первый сеанс психотерапии, испытывая сильное воодушевление в душе. Не буду отрицать, я переживала по поводу предстоящей встречи. Но в который раз я напомнила себе, что ко всему этому я стремилась многие года и отдала ради этого половину своей сознательной жизни. С того дня, как я прибыла в Нью-Йорк прошло два дня. Я устроилась в одной из гостиниц, которая находилась относительно недалеко от центра города. Я была в Нью-Йорке не так и часто в своей жизни, поэтому хотела изучить его в свободное от своей деятельности время. На мое удивление после разговора со Скоттом мне позвонила Рэйчел, с вопросами о моем устройстве и дальнейших планах в городе. Я ей ещё раз выразила свою благодарность за ее беспокойство на мой счет, и в очередной раз дала свой отказ от ее помощи. Я привыкла справляться со всем самостоятельно и не любила быть в глазах людей слабой и неспособной что-либо решить. Поэтому и в этот раз я решила действовать самостоятельно, не привлекая никого извне.
Прибыв на место, я сразу направилась в здание лечебницы, громко стуча каблуками по тротуарной плитке. Я старалась поддерживать образ серьёзного психоаналитика, поэтому придерживалась классического стиля в одежде. Облегающая бедра юбка карандаш, свободная блузка, пиджак и классические туфли на высоком каблуке сделали своё дело. Я выглядела, как всегда, безупречно, что придавало мне лишней уверенности в себе. Получив карту сотрудника, я проследовала по уже знакомому маршруту к палате своего нового пациента. Мне стало не совсем комфортно заходить без приглашения, поэтому я решила соблюсти все нормы приличия и перед входом постучать в дверь. После моего слабого стука я услышала глухое «входи» и открыла дверь. Скотт сидел на своём привычном месте и подбрасывал вверх бейсбольный мяч. Он цепко ловил мяч своими длинными пальцами, при этом смотря куда-то за пределы окна.
– Привет, док. Я ждал вас немного позже.
– Добрый день, Скотт. Как ваши дела?
– Лучше всех, – вновь я слышала в голосе парня отголоски сарказма. – А как ваши дела?
– Как и у вас лучше всех, – не знаю почему, но я решила ответить Скотту в аналогичной ему манере. – Каков ваш настрой?
– Настрой? – Скотт перестал подбрасывать свой мяч и повернулся ко мне лицом.
– Настрой. На наш с вами диалог.
– Я настроен положительно и прогрессивно, – губы парня дрогнули в лёгкой улыбке. – Когда начнём?
– Мы уже начали. У вас есть что-то, чем вы хотели бы поделиться со мной?
– Если только одарить вас всеми возможными комплиментами этого мира, – впервые в голосе парня слышались задорные и игривые ноты, что не могло не смутить меня.
– Скотт, давайте не будем переходить некоторые личностные рамки. Я ваш доктор, а вы мой пациент. Не стоит стирать эту грань и эти границы между нами.
– Как скажете, док, – вмиг парень изменился в лице и стал вновь безразличным и спокойным.
– Рада, что мы друг друга поняли. Давайте вернемся к нашему диалогу. Может, вас что-то беспокоит или вас что-то гложет в глубине души?
– Вы верите в наличие души?
– Верю.
– Странно это слышать от человека научной сферы деятельности.
– Научная деятельность не мешает мне верить во что-то необъяснимое и загадочное. Наш мир полон загадок и тайн, которые возможно мы никогда не сможем разгадать. Но это не отменяет того факта, что они могут находить свое отражение в нашем мире. Поэтому такое понятие, как душа вполне себе может существовать. А как считаете вы?
– Я? Всю свою сознательную жизнь я живу среди научных деятелей, где понятие душа не очень распространено.
– Но у вас должно было сложиться собственное мнение, отличное от мнения вашего окружения. Или вы легко поддаетесь чужому влиянию?
– Я бы так не сказал. Скорее, я выслушиваю все имеющиеся точки зрения, но по итогу придерживаюсь собственного мнения.
– Вот как? – слова парня меня удивили и хоть немного начали показывать мне некоторое психологические особенности моего собеседника. – Так, каково ваше мнение на этот счёт?
– Мое мнение такого, – Скотт выждал намеренную паузу в разговоре, желая создать небольшую интригу. – Все живые существа имеют некую энергию внутри себя, которую можно обозвать душой. Эта энергия у всех разная и ее сила и состав зависят полностью от выборов ее носителя.
– Носителя?
– Да, доктор Уильямс. Под носителем я понимаю само живое существо, содержащее в себе эту энергию.
– Интересное мнение, – я задумалась и сделала пару заметок в свой блокнот – В таком случае, ответьте, какова ваша энергия и чем вы наполняете ее?
– Я пока пустой сосуд.
– То есть, вы считаете себя бездушным? Я правильно вас поняла?
– Я бы не назвал себя бездушным. Скорее отрешенным и потерянным.
– Значит, у вас есть душа, но она сейчас не с вами. Правильно?
– Абсолютно верно. Вы первая, кто так быстро понял мою мысль.
– Это было несложно сделать. Как вы думаете, где в таком случае может быть ваша душа?
– Не могу ответить вам однозначно, но мне кажется, что она где-то глубоко внутри меня. Спит беспробудным сном под слоем этого неведения и беспамятства.
– Даже так, – я вновь сделала необходимые мне отметки в блокноте и продолжила свой допрос. – Скотт, что вы чувствуете, когда говорите о своей душе и ее потере?
– Не буду вам врать и скажу, что мне немного грустно и где-то обидно осознавать, что я лишен того, чего я достоин и чем должен обладать по праву.
– Вы не думали о том, что некоторые люди, как и вы, лишены того, что им положено, и каждый день кто-то лишается того, чего он достоин и чем он должен обладать.
– Думал. Но я не хочу полагаться на тех, кто слаб и не хочет вернуть свое. Я хочу полагаться на тех, кто берет от жизни все и всегда отстаивает свои права и границы.
– Значит, вы опираетесь на сильных личностей и желаете быть подобным им?
– Возможно, – Скотт пожал плечами и откинулся на спинку своего кресла. – Но я точно не хочу быть слабее других.
– Предположу, что вы по природе своей личность волевая. Этот факт приоткрывает нам хоть небольшую, но брешь в вашем сознании.
– Каким образом?
– Мы сейчас с вами выяснили, что вы относите себя к сильным личностям и считаете себя таковым. И вы не хотите быть в подчинении кого-то, кто слабее вас, а возможно даже и сильнее. Я считаю, это небольшим прогрессом в нашей с вами терапии.
– Даже так? – губы парня искривились в довольной улыбке. – Что вы еще смогли выяснить из нашего разговора?
– Давайте на этом я свои заключения оставлю при себе. Как только я смогу проанализировать наш с вами диалог, то смогу более детально проработать все необходимые мне данные.
– А вы не похожи на других докторов.
– С чего вы так решили?
– Я пять лет общался с десятками ваших коллег, и все они были схожи в своих разговорах и методах. В вас же я вижу что-то иное, что делает вас непохожей на них всех.
– Я не люблю действовать по существующим шаблонам, а стараюсь делать все по своим ориентирам и принципам.
– Что даёт мне основания надеяться, что ваш метод поможет мне в возникшей ситуации.
– Об этом я вам и говорила. Мои методы немного необычны и носят экспериментальный характер.
– Так я ваш научный эксперимент. Как это неожиданно.
– Вы не научный эксперимент. А я хочу попытаться вам помочь, используя доступные мне методы.
– Доктор Уильямс, что вас больше всего удивило в вашей жизни? – неожиданный вопрос Скотта ввёл меня в небольшой ступор и оцепенение. Я никак не ожидала подобного вопроса с его стороны, поэтому не была готова ответить на него.
– В каком смысле? Что вы имеете в виду?
– Я хочу узнать, что поразило вас и вызвало у вас восторг и счастье.
– Зачем вам это знать?
– Я пять лет живу в стенах клиники, и кроме ее стен и окружающего ее сада я ничего в своей жизни не видел. Мне интересно послушать про имеющийся там за стенами мир и узнать о нем что-то новое.
– Вы ни разу не покидали клинику?
– Доктор Уильямс, мир за пределами клиники мне неизвестен и невообразим. Я не знаю, что там находится и какая там кипит жизнь, но я пытаюсь хоть как-то узнать ее и втайне мечтаю увидеть ее своими глазами.
– Скотт, почему вы никогда не пытались выйти из клиники?
– Сложно это признавать, но я немного побаиваюсь таких действий. Я не представляю, что меня там ждёт и каков тот загадочный мир. Поэтому я боюсь вот так резко окунуться в него с головой.
– Так вас сдерживает лишь страх перед неизвестным?
– Наверное, больше да, чем нет. Ну и ещё стеснение.
– Стеснение?
– У меня нет нормальной одежды, и мне кажется, я буду выглядеть довольно нелепо в глазах обычных людей.
– А разве вы не обычный человек?
– А разве обычный? Я человек без памяти, понятий прошлого и без личности. Согласитесь, сложно назвать меня обычным человеком.
– Я с вами не согласна. Даже если вы не помните, кто вы такой, и вы не помните свое прошлое, вы в любом случае личность. Даже в том состоянии, в котором вы сейчас находитесь.
– Это вы как профессионал говорите?
– Это я вам говорю, как разумный человек, поддерживающий мнение, что каждый человек – это отдельная личность, с набором гарантированных прав и свобод.
– Знаете, а ваши слова меня зацепили. Так вы ответите на мой вопрос?
– На какой конкретно?
– Он был один за весь наш разговор – в голосе парня я впервые заметила отголоски недовольства.
– Он был не один, Скотт.
– Да, но без ответа остался лишь один мой вопрос вам.
– В таком случае я вам могу сказать, что самым поразительным за всю мою жизнь был момент, когда я встречала рассвет, сидя перед Гранд каньоном.
– Гранд каньоном? Что это?
– Вы не знаете, что такое Гранд каньон?
– Нет, не знаю. Просветите меня? – в глазах парня блеснул отблеск надежды, который сложно было не уловить в его янтарных зрачках.
– Это одно из природных чудес этой страны, а также одно из самых необычных мест во всей Америке.
– Что он из себя представляет?
– Сложно описать словами, – я задумалась, пытаясь сообразить свой ответ. – Давайте я вам лучше покажу.
– Покажете?
– Да. У меня остались фотографии в телефоне.
– В телефоне? Фотографии?
– Вы что, не знаете о существовании такого понятия, как мобильные телефоны и фотографии?
– Я лишь знаю, что с помощью этих устройств окружающие могут связываться между собой и разговаривать на расстоянии. А что такое фотографии?
– Это изображения, которые мы делаем, желая что-то запечатлеть и тем самым запомнить. Что-то или кого-то. Вы их видели в книгах, журналах и газетах.
– Так это не картины?
– Нет, Скотт, это все фотографии, сделанные с помощью специальных технических средств, таких как телефон или фотоаппарат.
– Как интересно. Вы покажете мне эти изображения?
– Да, конечно. Минуту.
Я достала из сумки свой мобильный телефон и стала искать в галерее нужные мне фотографии Гранд каньона. Как только я нашла интересующие меня снимки, то открыла одно из изображений на экране и передала телефон Скотту в руки. Он аккуратным движением взял устройство из моих рук и с интересом стал его рассматривать. Было довольно странно, наблюдать детский и наивный взгляд взрослого парня в адрес неизвестного предмета. Скотт вертел мой телефон в своих руках, внимательно осматривая его со всех сторон. Затем он повернул его к себе экраном, и стал всматриваться в изображение.
– Это и есть фотография?
– Да. Как я и сказала, это изображение реального места, которое я сделала, когда была там в отпуске.
– Так это место где-то есть?
– Да, Скотт, и на самом деле оно находится не так и далеко от вас.
– Даже не могу представить всего этого перед собой. Что ещё вы видели?
– Скотт, мы с вами встретились не для разговора о моих поездках, а для общения с вами и разрешения вашей проблемы, – я решила прекратить эту отвлеченную беседу и вернуться непосредственно к нашим делам.
– Но мне теперь интересно узнать о подобных местах и интересно увидеть их изображения.
Скотт произносил эти слова слишком оживленно и эмоционально. Я впервые увидела настолько живые и яркие эмоции на его лице, что могло говорить о верно выбранной мной тактике его лечения. В душе я была удивлена столь детской реакции и настолько наивным мышлением парня. Даже если он все забыл, то не знать о таких простых и очевидных вещах, как мобильные телефоны и фотография было немного странно. Я смотрела внимательным взглядом на этого странного парня и пыталась хоть немного понять его. Явно, что он был личностью непростой, хоть и пытался казаться таким. Он сам не знал, кто он и что он из себя представляет. Но за наш непродолжительный разговор я увидела в нем небольшие задатки самоуверенности и противоречивости. В то же время парень пытался приспосабливаться к окружающему его миру и старался быстро адаптироваться к нему, что говорило о его мобильности и активно проявляющийся социализации. «Скотт явно был из тех, кто мог найти подход к любому человеку и при необходимости разговорить его». Выводы напрашивались сами собой и происходили в моем разуме совершенно непроизвольно. Вот уже пять минут в палате повисло тяжёлое молчание, которое я решила нарушить неожиданным предложением.
– Скотт, вы бы решились выйти из клиники, при должном сопровождении?
– Док, о чем вы?
– Я о том, что при удачной терапии мы могли бы с вами ненадолго покинуть стены клиники и выйти в мир, – я заметила промелькнувшее волнение на лице Скотта и легкий страх в глазах. – Я буду все это время рядом и везде вас сопровождать.
– Вы готовы пойти на такой шаг?
– А почему нет? Для начала я могу провести вас по улицам Нью-Йорка и показать город из салона своего автомобиля. Позже, мы можем с вами начать ненадолго выходить в люди, тем самым стимулируя вашу социализацию работать более активно.
– Социализацию?
– Это термин, который отражает способность человека быстро адаптироваться в незнакомом ему обществе и довольно быстро приспосабливаться ко всем новшествам своей жизни. Ещё можно назвать это явление адаптацией.
– Значит, вы хотите, чтоб я… – Скотт замолчал, сделав при этом задумчивое выражение лица, а затем по слогам произнёс. – А-дап-ти-ро-вал-ся.
– Да, я хочу, чтоб имеющиеся у вас задатки стали расти немного активнее и тем самым развивались.
– Вы считаете, во мне есть подобные качества?
– Могу вас заверить, что есть. Вы адаптивный человек и это сразу бросается в глаза, но вам надо немного стимула и практики, чтоб вы смогли начать вновь развивать это качество.
– В таком случае, я теперь буду с нетерпением ждать нашего с вами выхода в большой мир, – Скотт широко улыбнулся, а в его глазах вновь сверкали озорные искры.
– Значит, как только я все устрою и разрешу все вопросы с руководством клиники, то мы с вами отправимся на небольшую разведку, – я встала со своего места и протянула свою руку Скотту. – На этом, я думаю, наш сеанс можно считать оконченным.
– На сегодня все? Что-то маловато для первого раза разговоров.
– Достаточно. Мне есть над чем подумать и что проанализировать. К тому же, вам не стоит перенапрягать свой разум так резко. Нам стоит с вами постепенно приводить его в норму.
– Как скажете, док. Вам виднее.
– Я благодарю вас за эту беседу и желаю вам хорошего дня.
– Когда вас ожидать в следующий раз?
– Я думаю, через пару дней будет в самый раз. Я хочу дать вам время подумать над нашим разговором и сделать какие-то выводы из него.
– Вы, я так понимаю, занимаетесь тем же самым в эти дни.
– Правильно понимаете, но у меня есть ещё дела в городе.
– В таком случае не смею вас больше задерживать. Всего вам наилучшего, доктор Уильямс.
– Благодарю вас. До следующей встречи.
Я вышла от Скотта с небольшой озадаченностью на лице. Наш первый сеанс показал мне некоторые интересующие меня вещи и помог мне сделать первые выводы по поводу его личности. Я решила взять в клинике копии документов, имеющихся на Скотта и вечером изучить их у себя в номере. Мне стало, как никогда интересно углубиться в его историю и понять ее истоки.
Вечером того же дня я сидела в номере и читала взятые в клинике бумаги. Согласно медицинской карте Скотт был найден молодой парой в пригороде Нью-Йорка, и доставлен в ближайшую больницу. Он очнулся спустя сутки в совершенно дезориентированном состоянии. Парень не знал ни своего имени, ни возраста, ни того, что с ним произошло. Он совершенно не помнил ничего из своей жизни, и был растерян и сильно напуган. После обследования физически пациент оказался здоров, но вот его рассудок был поврежден. Отсутствие личности в нем и понимания того, кто он такой, вызывали в парне приступы раздвоения личности и неопределённости в его сознании. Со временем Скотт стал приходить в себя, даже при отсутствии воспоминаний. Парень стал общительным и дружелюбным, но иногда в нем проявлялась определенная жестокость и злость. Все это списали на синдром раздробленности личности, поэтому на его выпады никто никак в лечебнице не реагировал. По итогу, Скотта определили в Манхэттенскую психиатрическую лечебницу, и он остался там на долгий срок. Парень не знал и не имел представления о мире за стенами лечебницы и познавал все заново словно только родившийся ребёнок. Сколько врачи не пытались вызвать хоть малейшие обрывки воспоминаний у Скотта, но все попытки были провальными. Он ни разу не смог что-либо вспомнить из своей прошлой жизни и никак не реагировал ни на одну из предложенных ему психиатрических терапий. Дочитав все документы до конца, я отложила их в сторону и достала свой рабочий блокнот. Я открыла страницу с заметками, сделанными во время нашего со Скоттом сеанса, и с задумчивым выражением лица стала читать свои же записи. «Скотт личность сильная, это бесспорный факт. Плюс он стремится к независимости и не желает подчиняться, что говорит о его волевом характере. Но в нем есть какой-то порыв добродушности и неуверенности, что говорит о его непонимании самого себя. Его приступы раздвоения могут быть связаны с попытками Скотта быть разным и экспериментировать со своим характером. Он намеренно ведёт себя по-разному, чтоб, по итогу, найти самого себя». Мои рассуждения прервал звонок на телефон, который мирно лежал около моей кровати.
– Оливия Уильямс.
– Мисс Уильямс, приветствую вас, – в динамике я услышала голос своего научного руководителя профессора Джона Траста. Он был уже в возрасте, но всячески старался поддерживать связь со своими студентами и всегда с предельным вниманием относился ко всем своим подопечным.
– Профессор, рада вас слышать.
– Оливия, как ваши успехи?
– Пока сложно что-то сказать. У меня сегодня был только первый сеанс с пациентом.
– Сеанс? Вы решили проводить пациенту классическую психотерапию? – профессор выждал паузу, после чего я услышала его обвинительный и строгий тон. – Я думал, вы придерживались более прогрессивных методов в лечении. И собственно ваши методы и дали мне право послать вас на помощь профессору Джейкобсу.
– Данный случай довольно необычный, поэтому, чтоб понять, как мне правильно построить тактику лечения пациента я решила начать с банальной психотерапии.
– Вот как? И как прошёл ваш первый сеанс?
– Неплохо. Скотт даже начал проявлять скрытые особенности своей личности, что позволило мне сделать первые выводы о его прошлом характере.
– Скотт?
– Так зовут нашего пациента. Имя ему дали местные работники. Парень не мог ходить совсем безымянным. Пусть хоть вымышленным именем пользуется.
– Согласен с вами. Но, мисс Уильямс, каковы ваши прогнозы насчет этого парня?
– Мне кажется, мой предполагаемый метод эмоциональной встряски должен ему помочь. У Скотта есть эмоциональные всплески, что может говорить о его потребности в эмоциях. Все это может стать моей опорой при выборе тактики его лечения.
– Значит, вы планируете подвергнуть пациента эмоциональному потрясению?
– Пока что я не собираюсь этого делать. Для того, чтоб допустить подобное, мне надо максимально подробно изучить пациента, его психотип и особенности.
– И как долго вы планируете изучать его?
– Не могу вам сказать однозначно, но, профессор, сколько бы времени не понадобилось, нужно завершить это дело и сделать все возможное для помощи этому парню.
– Я вами горжусь, мисс Уильямс. Рассуждаете, как настоящий врач и специалист своего дела.
– Я лишь хочу помочь несчастному человеку, который лишился целой жизни из-за не зависящих от него обстоятельств.
– Мы не знаем, что привело к потере его памяти и не можем пока однозначно говорить, что обстоятельства, которые способствовали данному явлению, не зависели от него.
– Даже если так, то я все равно должна ему помочь. Человек не должен прожить остаток своей жизни, сидя затворником в стенах психиатрической лечебницы. Никто не заслуживает такой участи, да и сам Скотт говорит, что мечтает увидеть мир за стенами лечебницы.
– Пациент хочет выбраться в большой мир?
– В этом вопросе он вновь двойственен. С одной стороны он хочет увидеть мир и подробно расспрашивает меня о нем. С другой, он сам признался, что боится быть среди «нормальных» людей и он боится как-то выделяться среди них.
– Значит, у него присутствует внутренний страх выделения и присутствия, отличительных от других людей черт.
– Но это противоречит мнению пациента, что он не действует по существующим шаблонам. Я сегодня предположила, что у Скотта довольно волевой характер, который не даёт ему подчиняться личностям, слабее его, а то и сильнее. Он хоть и переживает насчет того, как он будет выглядеть в глазах обычных людей, но сам он не воспринимает их как равных и авторитетных для него особей.
– В таком случае у меня возникла небольшая теория насчет этого Скотта и его прошлого.
– Профессор, о чем вы?
– Страх пациента выйти в большой мир не связан с его стеснением или страхом быть не, таким как все и как-то выделяться среди всех.
– В таком случае, с чем он связан? Что может вызывать в нем желание сидеть так долго взаперти?
– Существует большая вероятность того, что ваш Скотт наоборот, желает подсознательно слиться с толпой и быть похожим на всех окружающих людей. Но ему это надо не для того, чтоб соответствовать шаблонам общества, он этого подсознательно желает по другой причине.
– Что это может быть за причина? Он что, скрывается от кого-то или от чего-то?
– Не могу исключать и такую вероятность. Оливия, если вы хотите стимулировать подсознание пациента пробудиться, то вам необходимо перейти к более решительным методам, чем банальная психотерапия.
– Я сегодня пообещала вывезти Скотта в город и показать ему мир.
– Отличная идея! – профессор Траст вмиг оживился и его голос стал воодушевленным. – Это однозначно должно эмоционально встряхнуть парня и даст его разуму возможность работать активно. Вы же сами описывали этот метод в своей диссертации.
– Все верно, профессор Траст. Я лично разработала этот метод борьбы с амнезией и полной потерей личности.
– Так попробуйте применить на практике свою же теорию.
– Профессор, я не уверена, что мне стоит действовать так кардинально. К этому нужно подойти плавно и аккуратно.
– И как долго вы планируете идти к этому?
– Хотя бы пару недель я хочу пообщаться со Скоттом и морально подготовить его к этому.
– А вот здесь я с вами не соглашусь. Вы сами говорили об эмоциональном потрясении, так?
– Говорила, профессор, и подробно описывала его воздействие на разум подобных Скотту людей.
– Так вот, насколько я могу помнить выдержки из вашей диссертации, главным критерием эффективности эмоционального потрясения на разум человека является его неожиданность и его непредвиденное наступление у пациента. Разве вы не так говорили?
– Все верно, – только сейчас я поняла, что сильно ошиблась перед профессором и тем самым выставила себя не в лучшем свете. – Но что вы хотите мне этим сказать?
– Что будь я на вашем месте, то обошелся бы без «моральной» подготовки пациента. Устройте ему небольшое эмоциональное потрясение, организовав спонтанный выезд из клиники.
– Вы советуете никак не оповещать пациента о предстоящей поездке? Я правильно вас поняла?
– Правильно. Оливия, вам следует начать применять ваши теории на практике, а не довольствоваться лишь теоретическими аспектами вашей деятельности.
– Я вас поняла, профессор, – в этот момент я не смогла сдержать небольшой эмоциональный порыв и тяжело вздохнула. – И вы, как всегда, правы.
– Рад, что вы солидарны со мною, мисс Уильямс.
– Значит, я буду планировать выезд пациента в большой мир в самое ближайшее время.
