Даяна Райт
Затмение Огня. Пробуждение
Глава 13
Спустя месяц я продолжала усердно работать над диссертацией и вести небольшое количество консультаций с разнообразными людьми. У меня возникло жгучее желание проанализировать разнообразные характеры, совершенно непохожих друг на друга людей. В отличие от моего внутреннего дисбаланса, дома было все тихо и спокойно. Скотт довольно редко стал ночевать дома, а все свое свободное время проводил с Сэмом и с их общими коллегами. С Томом наши отношения были стабильно на одном уровне. Я не могла понять, что я чувствую или не чувствую к нему, но наш застой меня не устраивал. Что было странным, за все прошедшее время мать перестала отзываться мне и прекратила все расспросы о Томе. Ее неожиданный интерес, а затем ее резкое молчание меня сильно напрягало и отчасти пугало. Это было совершенно не типично для матери и ее нынешнее поведение никак не было свойственно ее обычной политике. Я не знала, как мне реагировать на все происходящее, но для себя я решила отпустить эту мысль и постараться не думать ни о чем подобном.
Совсем недавно я поймала себя на мысли, что небольшой эмоциональный застой приводил меня в некоторое уныние. Мне хотелось какой-то активности и интереса в жизни, но пока и то и другое отсутствовали в моей обычной деятельности. Единственным спасением для меня стала моя научная деятельность, которая полностью захватила меня с головой.
В один из январских дней я приехала со встречи от профессора Траста и застала около своего дома автомобиль отца. На моей памяти это было впервые, когда он приезжал ко мне, да ещё и в будний день. Припарковав свой автомобиль, я уверенным шагом направилась к его автомобилю и постучала в окно:
– Пап, привет.
– Лив, ты уже вернулась? – отец вздрогнул, напуганный моим резким появлением. В этот момент мне показалось, что он был сильно рассеян, что было совсем не свойственно для отца.
– Как ты мог понять, да, – я проговорила слова с легким сарказмом, а мои губы искривились в улыбке. – Что тебя привело ко мне?
– Я разве не могу навестить свою единственную дочь?
– Можешь. Но за мои двадцать семь лет это происходит впервые. Поэтому прекрати эти ненужные речи насчёт соскучившегося отца и переходи к делу.
– Иногда я жалею, что поддержал твое стремление пойти учиться на психоаналитика.
– Об этом уже поздно сожалеть. Я предлагаю тебе пройти в дом и продолжить разговор там.
Как только отец вышел из своего автомобиля, мы с ним направились в дом. Я предложила отцу выпить по чашке кофе, на что он тут же дал мне свое согласие. Когда я вернулась в гостиную вместе с двумя дымящимися чашками, то поставила их на небольшой журнальный столик и села недалеко от отца. Я стала ожидать начала разговора, но отец молча смотрел в сторону принесенной мной чашки, не произнося при этом ни звука. Не знаю, сколько точно прошло времени, но вскоре я отставила свою чашку в сторону и стала пристально смотреть на фигуру отца.
– Ты скоро во мне дыру проделаешь своим взглядом.
– А ты скоро проделаешь дыру в моем сознании своим молчанием. Пап, в чем дело?
– С чего ты взяла, что у меня есть какое-то дело к тебе?
– Я не настолько наивна, чтоб не понять столь очевидную вещь. К тому же моя профессиональная деятельность дает мне основания сделать подобные выводы.
– От тебя действительно сложно теперь что-то утаить.
– Давай все же вернемся к причинам твоего приезда ко мне, – я смирила отца максимально серьёзным взглядом. – Пап, что-то случилось?
– Лив, можно я задам странный вопрос?
– Давай, – я растерянно посмотрела на отца, а мой взгляд стал потерянным и ошеломленным.
– Как часто твоя мама разговаривает сейчас с тобой, и как часто вы с ней видитесь сейчас?
– Что? С чего ты интересуешься этим?
– Просто ответь мне, а после я тебе все поясню.
– В последнее время мы редко когда разговариваем. А насчёт встреч, то их не было с самого благотворительного вечера.
– Ни одной?
– Нет, – я сильно напряглась, заметив напряженное лицо отца. – Так к чему эти вопросы?
– В последнее время мы с твоей матерью не в лучших отношениях. Она стала часто пропадать из дома, и иногда она объясняет это своими поездками к тебе.
– Вот как? – я сглотнула подступивший ком к горлу, и в этот момент меня затошнило. – Ты же не думаешь, что она тебе изменяет?
– С чего мне так думать? – отец наигранно засмеялся, но я заметила его замешательство и напряжение.
– Это я и хочу понять. Ведь в этом и заключается моя работа, – я выждала паузу, а затем тихо произнесла. – Пап, я не уверена в том, что мама способна на измену. Она тяжёлая, она где-то бесчувственная, да и как мать и жена она не образец для подражания. Но ее психотип и ее слишком завышенные «требования» и ориентиры не позволят ей совершать столь экстравагантных действий.
– Ты думаешь? Признаюсь тебе, что за двадцать семь лет нашего брака я впервые стал чувствовать что-то неладное.
– Мне кажется, у вас наступил небольшой кризис в отношениях. Мама слишком редко проявляет хоть какое-то внимание к тебе, а ты, как мужчина, жаждешь большего. Ее холодное отношение рисует в твоем разуме все эти теории и картины, как объяснение причин подобного отношения с ее стороны.
– И ты считаешь, что я просто накручиваю себя?
– Я не могу сказать однозначно, но мне кажется, что так оно и есть. Ты же все это время нормально реагировал на нее и ее отношение к нам обоим. Почему именно сейчас тебя стало волновать ее отрешенность и холодность?
– Не могу объяснить этого, но мне сейчас, кажется, что она стала еще более отдаленной, чем когда-либо.
– Но на это должны быть причины. Как ты думаешь, какие могут быть причины у мамы?
– Возможно, она нашла кого-то, с кем она может позволить себе быть женщиной и проявлять эмоции. Она же не может всегда быть такой холодной и безразличной.
– Так может это ее особенность?
– Не знаю, Лив. Я в это с трудом верю. Каким бы холодным человек не был, но все из нас в любом случае испытывают эмоции и рано или поздно проявляют их.
– Я согласна с тобой, но подумай логически. Мама прожила с тобой почти тридцать лет. Вы всегда жили сдержанно и без проявления эмоций в отношениях, но тебя это вполне устраивало. Сложно спустя тридцать лет требовать от неё другого поведения и другого отношения.
– Может ты и права, – отец тяжело вздохнул и обреченно опустил голову. – Я так устал. Я слишком опустошен и обессилен.
– В таком случае вам стоит отдохнуть и немного сменить обстановку.
– Я подумаю над подобной возможностью. Но мне кажется, что твоя мать откажется и останется дома.
– Если так случится, то поезжай один. Тебе стоит иногда думать о себе и о своём состоянии, – я протянула свою руку к отцу и сжала его горячую ладонь своими тонкими пальцами. – Я люблю тебя пап, и всем сердцем желаю тебе счастья.
– Я знаю, родная. Так же, как и я тебе.
Мы с отцом ещё какое-то время проговорили о важных для нас обоих вещах, после чего он засобирался обратно в Лос-Анджелес. Как я поняла, он не сильно стремился вернуться домой, но вот его гордость не позволяла ему остаться у меня и просить приюта. Я не стала ещё больше смущать отца своим предложением остаться, а решила отпустить его без лишних вопросов. Настрой отца и его сегодняшние подозрения не на шутку озадачили меня. На моей памяти подобное между родителями происходило впервые. Хоть я и говорила отцу, что не верю в измену матери, но в душе я ненароком задумалась о подобной перспективе. По всем моим представлениям мать была слишком правильной и сдержанной, чтоб позволить себе подобное безрассудство. Даже если бы у неё кто-то появился, она бы не стала терпеть отца, и не смогла бы нагло врать ему. Я была уверена, что при подобном сценарии, мать в любом случае объявила бы отцу о своем новом увлечении и отпустила его, без всех этих обманов и лицемерий со своей стороны. Когда отец прощался со мной, то стоя на пороге его взгляд ненароком упал на стойку с обувью, где располагались несколько пар мужских кроссовок.
– Ты с этим Томом перешла на более серьезный уровень отношений?
– С чего ты взял? – я недоуменно покосилась на отца, озадаченная столь странным вопросом.
– По наличию мужской обуви в твоем доме и некоторых вещей, намекающих на наличие мужчины в доме.
– Это не вещи Тома, – я замялась, быстро соображая в голове максимально правдивую ложь. – Это вещи другого парня.
– Так у тебя не один парень? Лив, я вроде всю жизнь учил тебя другим ориентирам и понятиям.
– Это не то, о чем ты подумал, – я стала судорожно оправдываться, на ходу придумывая оправдание для отца. – Это вещи моего соседа, который с недавних пор живет вместе со мной.
– С тобой живет кто-то? – отец удивленно поднял свои брови вверх. – Почему ты молчала об этом и кто он такой?
– Его зовут Скотт, и он помог мне в лечебнице во время моей поездки в Нью-Йорк. Мы подружились, а после он попросил ненадолго приютить у себя, пока он не найдет себе жилье здесь в Калифорнии.
– Так этот Скотт был служащим лечебницы? Как, в таком случае, он оказался в Калифорнии после Нью-Йорка?
– Скотт был практикантом в клинике, но он мечтал о карьере актера. Я предложила ему свою небольшую помощь и вот мы вместе вернулись сюда в Калифорнию. В итоге Скотт устроился работать на студию и его недавно взяли на небольшую роль в одном из будущих фильмов.
– Вот как? И ты до сих пор живешь с этим Скоттом?
– Я к нему успела привыкнуть, и дома стало не так одиноко.
– Кто мешает тебе завести кого-то близкого и делить с ним кров и быт?
– Фактически, мы со Скоттом сейчас делаем то же самое. Он приятный парень, хоть и со своими небольшими особенностями.
– В таком случае я хотел бы познакомиться с этим Скоттом, – отец кинул на меня довольно странный и задумчивый взгляд, который мне не очень понравился.
– Зачем тебе это?
– Я должен знать с кем проживает моя единственная дочь под одной крышей и с кем она разделяет свой «кров и быт» – отец намеренно выделил два последних слова, вновь кинув в мою сторону пристальный взгляд.
– Пап, прошу тебя, не начинай. Со Скоттом мы просто близкие друзья. Он мне как Сэм и Хлоя.
– Но с Сэмом ты не жила под одной крышей.
– Если я пообещаю познакомить тебя со Скоттом, мы сможем закончить этот разговор?
– Так и быть. Я готов закончить наш разговор, но с условием выполнения своего обещания.
– Обещаю, пап, что вы обязательно познакомитесь со Скоттом, – я подошла к отцу и крепко обняла его. – А на счёт матери не будь таким параноиком. У нее, по всей видимости, небольшой кризис личности. Она стоит на пороге перехода от зрелости к старости, что ее сильно пугает и вызывает в ней все эти непонятные явления. Я уверена, если вы сядете и спокойно поговорите об этом, то все у вас разрешится и придёт в норму.
– Спасибо, Лив. Ты самый мудрый ребёнок, который мог у нас появиться.
Отец крепко прижал меня к своей груди и стал, как в детстве гладить рукой по моим волосам. От этого действия веяло теплом и комфортом, которые мигом накрыли меня с головой. Когда я прощалась с отцом, то я всеми силами надеялась, что его подозрения совершенно беспочвенны, а его выводы ошибочны. Для себя я решила всеми силами узнать правду и выяснить причины столь странного поведения со стороны матери.
По прошествию недели отец старался сохранить дистанцию между нами и не желал больше обсуждать мать и ее поведение. Сама мама продолжала довольно сдержано и отрешено общаться со мной, что давало мне основание задуматься над словами отца. Скотт стал замечать мое явное напряжение в поведении и во взгляде. В один из вечеров он приехал домой с бутылкой моего любимого вина и пиццей, после чего мы устроили с ним довольно откровенный вечер. Я немного опьянела, что развязало мне язык. Я рассказала Скотту о матери и о проблеме моих родителей. Скотт внимательно выслушал меня, и в этот раз он даже обошелся без своих обычных язвительных комментариев. В конце своего рассказа я допила остатки вина в бокале и невнятным голосом произнесла:
– Скотт, вот скажи мне, что толкает людей на измены?
– Разве не ты должна мне рассказывать об этом, – Скотт говорил с легкой усмешкой, что мне все больше начинало нравиться в нем и стало необходимым атрибутом нашего с ним общения.
– Я хочу услышать мнение не психоаналитика, а близкого друга и уважаемого мною человека.
– Так ты уважаешь меня?
– Если немного. Но, по крайней мере, к твоему мнению я прислушиваюсь и оно важно для меня в любом виде.
– В таком случае я могу тебе сказать вот что, – Скотт повернулся ко мне и сверкнул своими желтыми глазами. – Людей толкает на измену в двух случаях. Первый из них, когда один из партнеров перестает привлекать первого, и перестает его удовлетворять как в физическом, так и в моральном плане. В таком случае один из партнеров ищет эти эмоции и это чувство удовлетворения где-то на стороне и у кого-то другого.
– Почему нельзя уйти от первого партнера и сказать ему все, как есть? Зачем обманывать себя и семью своим молчанием?
– Предположу, что людьми движет страх потерять ту стабильность, которую они обрели с первым партнёром. Да, он уже не удовлетворяет и не даёт необходимых эмоций, но, по крайней мере, этот партнёр стабилен и ты знаешь, чего от него ожидать.
– В таком случае, какой тогда второй случай измены?
– А второй случай звучит слишком банально.
– Удиви меня, – я скептически покосилась на Скотта и поставила свой пустой бокал на журнальный столик неподалёку.
– Во втором случае людей толкает банальное осознание того, что в своей жизни они сделали неправильный выбор. Вот например, ты по малолетству встречаешься с парнем и у вас вроде как большая и искренняя любовь. Затем, вы из-за чего-то разбегаетесь и держите обиду друг на друга долгие года. Из-за этой обиды вы делаете не тот выбор и создаете семьи с другими людьми. Через время, уже будучи в браке ты встречаешь того парня, и вы оба понимаете, что совершили грубейшую ошибку. Вы боитесь бросить ваши нынешние семьи, но вас тянет друг к другу, а ваши чувства разгораются с новой силой. В итоге чувства берут вверх над разумом, и вы поддаётесь этому порывы и пускаетесь во все тяжкие в этом океане страсти.
– Скотт, ты все-таки в прошлом был кем-то интересным по профессии. Твоя способность изъяснять свои мысли красивым и художественным языком до сих пор поражает меня.
– Не знаю, кем я был раньше, но мое нынешнее положение меня устраивает на все сто, – Скотт улыбнулся, но затем более серьезно произнес. – Так ты считаешь, что отец прав, и твоя мать ему изменяет?
– Я не знаю. Что-то во всей этой истории не даёт мне покоя, – я тяжело вздохнула, и устало откинулась на спинку дивана. – Отец на моей памяти впервые завёл подобные разговоры, а его утонченный и усталый вид дают мне основания задуматься над подобной перспективой.
– Не думала попробовать разузнать правду у матери?
– Думала, и не раз. Но вот как это правильно сделать, я не могу понять.
– Так спроси ее напрямую. Ты сама сказала, что мать врет твоему отцу, прикрывая отъезды из дома фальшивыми визитами к тебе. Спроси ее напрямую, о каких визитах идёт речь и где она пропадает все это время. А главное, зачем она все это скрывает.
– Ты думаешь, что вопрос напрямую даст какие-то ответы?
– По крайней мере, я предполагаю, что даст.
– Мне всегда будет интересно кем же ты был в своей прошлой жизни, – я внимательно осмотрела Скотта, словно видела его впервые.
– Мне тоже. Но мы оба знаем, что нам не суждено этого узнать.
– Я не была бы так в этом уверена. Ты читал мою диссертацию?
– Большую ее часть, но не всю. А причём здесь твоя диссертация?
– Ты прочитал мою основную теорию о восстановлении ментальной памяти личности и возвращении глубоко сокрытых воспоминаний?
– Прочитал. И как я понял, чтоб вернуть память и потерянную личность, человеку необходимо пережить сильный стресс или эмоциональный всплеск неимоверной силы, чтоб заставить мозг активно работать, а его нейроны привести в быстрое и активное движение.
– Вот это память. Не удивительно, что тебе довольно легко даётся актерская деятельность.
– Так ты продолжаешь верить, что рано или поздно, но память вернется ко мне?
– Я не исключаю этой возможности. Мы не знаем, что случится с нами завтра, через неделю, или через год. Любой сильный стресс или какая-то ярчайшая эмоция могут вызвать у тебя подобный симптом и вернуть тебе память.
– Даже не могу представить, какого мне будет в этот момент.
– Довольно паршиво, скажу я тебе.
– Почему паршиво?
– Ты же пребываешь сейчас новую жизнь с новой личности внутри. Вспомнив себя прежнего, у тебя происходит своеобразное наложение этих двух личностей из твоего прошлого и твоего настоящего. Ты вновь можешь потерять себя, но уже из-за непонимания, кто из этих двух личностей ты настоящий.
– Ты права. Довольно паршивая перспектива, – Скотт усмехнулся, желая развеять повисшее между нами напряжение. – Так что ты решила делать со своими родителями?
– Отец собрался съездить на отдых с матерью. В этот момент я хочу приехать в родительский дом и попробовать найти либо доказательства, либо опровержения подозрений отца.
– Смело с твоей стороны. Тебе нужен подсобник в твоем проникновении?
– О чем ты? Какое ещё проникновение?
– Как какое? Которое ты собираешься осуществить в скором времени, – глаза Скотта вновь горели тем странным отблеском, который я видела в моменты его воодушевления и эмоционального подъема.
– Ты на самом деле собрался поехать со мной и помочь мне обыскать дом моих родителей в поисках непонятно чего?
– А почему, собственно, нет? – Скотт пожал плечами и наигранно засмеялся. – Я, вроде как, злодей, и это моя отрасль деятельности – взлом с проникновением в чужое жилище.
– Начнём с того, что это дом моих родителей, а значит и мой дом, в том числе. У меня есть все права на это жилище, так же как и доступ к охранным системам.
– Из-за чего наша задача в разы упрощается, – Скотт подмигнул мне, и как можно воодушевление произнес. – Когда едем?
Когда отец позвонил мне и сообщил об их с матерью скором отъезде, я была как никогда счастлива. У меня в душе разгорелась надежда, что все возникшие недомолвки и недопонимания вскоре разрешатся и отношения родителей придут в былую норму. Через несколько дней родители улетели на Гавайи, а я и Скотт решили воплотить оговорённый нами ранее план в жизнь. Вечером, когда Скотт вернулся с очередного съемочного дня, мы с ним направились в дом моего детства. Резиденция родителей располагалось в элитном районе Лос-Анджелеса. Беверли-Хиллс был районом проживания не только кинозвезд, но и всех магнатов и богатеев Америки. Мои родители, являясь таковыми, не смогли отказать себе в довольно комфортабельной и внушительных размеров вилле. Я с раннего детства помнила все это богатое окружение и огромную зеленую территорию вокруг дома. Наш дом был словно крепость, которая скрывалась в тени деревьев за высоким забором. Когда я и Скотт подъехали к массивным кованым воротам, я отключила все охранные системы, и мы без труда въехали во двор. Оставив автомобиль на подъездной площадке, я прошла ко входной двери и дрожащей рукой открыла ее. Огромный холл был погружен в темноту, но свет уличных фонарей отбрасывал слабые блики внутри помещения. Я отключила охранную систему и включила свет. Скотт вошел в дом следом за мной, и я услышала еле различимый свист.
– Ничего себе. Я, конечно, знал, что твои родители богаты, но чтоб настолько.
– Это не единственное их имущество, – я смутилась такому прямому замечанию Скотта. – У них есть ещё несколько объектов недвижимости.
– Почему ты живешь в довольно стандартном доме? Я бы в жизни не сказал, что ты принадлежишь к богатым слоям населения.
– Мне деньги родителей не нужны, – мой голос стал твёрд и уверен. – Я решила сама себя обеспечивать и жить за свой счёт. Я благодарна им за все, что они мне дали в жизни. Мой дом, учеба в Стэнфорде, поездки заграницу и хороший уровень жизни, за все это я буду их благодарить до конца своих дней.
– А почему ты отказалась дальше принимать их помощь? Сомневаюсь, что родители хотели лишить тебя всех благ этой жизни.
– Не хотели и до сих пор не хотят, но они смирились с моим стремлением и моей позицией на этот счёт.
С этими словами я прошла к огромной винтовой лестнице и стала подниматься на второй этаж. Меня одолел небольшой страх и волнение, которое я пыталась скрыть за полного решимости лицом. Скотт все это время шёл за мной, держа небольшую дистанцию между нами. Когда мы поднялись на второй этаж, я пошла к дверям спальни моей матери, где она обитала большую часть своего времени. Они с отцом имели раздельные комнаты и на моей памяти всю жизнь жили в разных спальнях. Я не могла объяснить этого явления, но со временем стала воспринимать его как должное. Спальня матери была большой и светлой комнатой с большим окном на всю стену. Ее гардеробная была практически отдельной комнатой, забитой нескончаемой чередой вешалок с разнообразными нарядами. Здесь хранились сотни обувных коробок и фирменных сумок, под все эти пары обуви и на любой вкус. Я не знала, что я хотела здесь найти или что должна была найти, но я стала поочередно рассматривать все шкафы и ящики в спальне. Скотт стоял неподалёку, но после решился помочь мне в моем нелегком деле. Спустя несколько часов поисков, я совсем выдохлась и приняла ту мысль, что все наши действия не имеют никакого смысла. Я прошла из гардеробной в спальню и упала на большую кровать. Закрыв глаза, я стала вновь перебирать все события и все воспоминания, за последнее время. Мать явно изменилась, как и ее поведение, но вот с чем это было связано, я не могла понять. Причина явно была, и если я смогу ее понять, то с легкостью смогла разрешить все возникшие между родителями проблемы. Из раздумий меня вывел глухой голос Скотта, звучащий откуда-то из глубин гардеробной.
– Лив, можешь подойти сюда?
– Что случилось?
– Я здесь нашёл кое-что интересное, и теперь не пойму, как на это реагировать.
Я встала с кровати и нехотя направилась назад в гардеробную. Зайдя в комнату, я прошла к фигуре Скотта, которая сидела на корточках перед каким-то предметом. Подойдя ближе к Скотту, я посмотрела на пол, и меня накрыло сильное удивление. На полу лежал плотный и непроницаемый футляр, в котором лежал стальной меч неимоверной красоты. Изящное лезвие с резной ручкой, обрамленное драгоценными камнями, был сделан из какого-то драгоценного металла, природу которого я не могла понять.
– Что это такое?
– Я хотел у тебя спросить, но видимо, ты знаешь не больше моего, – Скотт смотрел на клинок не менее удивленным взглядом, чем я. – Зачем твоя мать прячет в своих вещах столь странную и дорогую игрушку?
– Понятия не имею. Я впервые вижу подобные вещи у родителей. Тем более у моей матери,
– Может это семейная реликвия? Кто были ее родители?
– У моей матери нет родителей. Она выросла в интернате, – я села около Скотта и ещё пристальней осмотрела холодное оружие. – Как думаешь, зачем он ей?
– Может, купила подарок твоему отцу и хочет подарить его в будущем?
– Мать никогда не дарила подарков отцу. Этот вариант точно отпадает.
– В таком случае она решила начать коллекционировать элитное оружие, которое на чёрном рынке стоит довольно недешево.
– В это мне тоже с трудом верится.
– Тогда какие варианты есть у тебя?
– У меня нет вариантов. Я сейчас нахожусь в полнейшем недоумении и растерянности.
– По всем признакам клинок эксклюзивен и довольно дорог. Интересно, из чего он сделан?
– Я сама не могу понять. Похоже на смесь платины, золота и серебра.
Я медленно потянула руку к стальной поверхности клинка. Мои пальцы в этот момент задрожали, а дыхание почему-то стало прерывистым. В нескольких миллиметрах от стальной поверхности мой палец застыл на месте, не решаясь коснуться холодной стали. Взяв себя в руки, я все же протянула руку и коснулась гладкого лезвия. В этот момент, когда я коснулась клинка, меня словно ударило током, а по всему организму прошелся разряд электричества. Я резко отшатнулась от клинка и упала на пол от неожиданности. Скотт подорвался ко мне, спасая мое тело от падения.
– Что с тобой?
– Ничего, – прохрипела я, пытаясь отойти от накрывшего меня приступа. – Просто резко затошнило.
– Затошнило? Ты случайно не беременна от своего перекачанного, стероидами Халка?
– Я не беременна, Скотт. К твоему сведению, мы ни разу не спали друг с другом.
– Даже так? Сложно в это поверить. Но объективных причин не доверять твоим словам у меня нет, – Скотт внимательно осмотрел мое бледное лицо, и вновь вернулся к обеспокоенному выражению лица. – Что случилось? Что тебя так напугало?
– Не знаю. Этот клинок меня пугает и от него меня словно пронзило током.
– Лив, ты слишком много смотришь фантастики. Давай мы вернемся домой, и ты ляжешь отдыхать. Я думаю, мы убедились, что подозрения твоего отца беспочвенны и необоснованны.
– Насчёт ее измены я согласна, а вот насчет ее странной покупки и столь странной вещи в ее гардеробе… – я резко замолчала, не решаясь продолжить свою мысль.
– Со временем все тайное становится явным. Лив, я думаю, твоя мать и ее секреты не исключение.
– Думаешь, я узнаю, что это за клинок и зачем он матери?
– Я уверен в этом.
Скотт взял меня под руку и медленно повёл в сторону от спальни матери. Перед этим он убрал все на свои прежние места, чтоб скрыть следы нашего проникновения в дом. Когда я закрыла дом и включила все охранные системы, мы со Скоттом выехали на трассу в направлении нашего дома. Я не могла понять, что я сейчас увидела, и что это значило, но в моей душе возникло сильное ощущение важности этой тайны. Что-то во всем этом теперь не давало мне покоя и порождало миллион разнообразных мыслей и теорий внутри моего разума.
