Данте Алигьери
Божественная комедия. Ад
Песня седьмая
Путники спускаются в четвертый круг Ада, где у входа встречают Плутуса. Вергилий его усмиряет, и он падает ниц. Круг, где страдают скупцы и расточители, раскрывается перед путниками. Рассуждение Вергилия о фортуне. Он ведет Данте в другой круг Ада, где тени караются за зверство.
1 «Papе´ Satàn, papе´ Satàn, aleppe!»[36] —
Так грозно адский Плутус зарычал,
Встречая криком нас в своем вертепе.
4 Но мне певец всеведущий сказал:
«Не бойся неожиданной преграды…
Вредить он нам не может… Прочь, шакал! —
7 Он говорил, остановивши взгляды
На демоне: – Молчи и пожирай
Ты сам себя от бешеной досады:
10 Спуститься должен смертный в адский край,
Куда идет по воле Провиденья…
Молчи и злобой внутренней сгорай…»
13 Как мачта корабельная в крушенье
В морскую бездну с парусом летит,
Повергнута, изломана в мгновенье,
16 Пал Плутус ниц, приняв покорный вид,
А мы все глубже в Тартар углублялись,
В вертеп, который грешникам открыт,
19 Которым все пороки поглощались.
О, Боже мой! Могу ль я передать
Ряд новых мук, что предо мной являлись?
22 Ужель за грех так можно пострадать?
Как меж собой сшибаются в смятенье
Харибды волны с ревом, чтоб опять
25 Бежать назад, так в вечном исступленье
Должны сшибаться тени меж собой.
Их много здесь, кричащих в озлобленье.
28 Двойной толпой они вступают в бой
И, тяжести огромные бросая
Друг в друга, поднимают дикий вой,
31 С упреками такими отступая:
«Что бросил ты?» – «А ты что не бросал?»
И, двигаясь и вновь в борьбу вступая,
34 Ревут, бегут, как моря грозный шквал,
И снова отступают и мятутся,
И снова бой… Скорбеть о них я стал,
37 Успела жалость в сердце шевельнуться.
«О, кто они? Поведай мне, поэт!
Вон там, левей, – иль мог я обмануться?..
40 Толпа духовных лиц… Сомненья нет:
На них я вижу знаки постриженья». —
«Знай, все они, – мудрец мне дал ответ, —
43 Свой разум довели до ослепленья,
И грех их – расточительность. Взгляни
На их толпу, на шумное движенье:
46 Здесь гранью полукруга все они
Отделены от области другого
Греха. Ты угадал – в иные дни
49 Тех призраков, чьи головы сурово
Обнажены, – монахами мир звал.
Здесь можешь встретить папу ты иного,
52 Здесь не один погибший кардинал». —
«Но как же между ними, мой учитель,
Знакомых лиц пока я не узнал,
55 Которых грех смутил, как искуситель?» —
«Напрасно разглядеть их хочешь ты, —
Мне отвечал тогда путеводитель, —
58 Грехи так исказили их черты,
Что лиц их распознать нам невозможно;
И вечно в этом Царстве темноты
61 Сшибаться будут призраки тревожно,
Пока день воскресенья не придет.
Тогда они восстанут осторожно
64 Из тьмы могил, иные сжавши рот
И с сжатою рукою, а другие
Лишенные волос своих. Как мот,
67 Так и скупец, все блага дорогие,
Все радости земного существа
Теряют навсегда. Грехи такие,
70 Как скупость и безумье мотовства,
Приводят к мукам вечного боренья
Без отдыха, без криков торжества.
73 Так гибельны фортуны искушенья,
Хотя за них людской безумный род,
Не ведая в раздорах пресыщенья,
76 Терзается и много крови льет.
Все золото и все богатство света
Людей не избавляют от забот
79 И не внесут покой в жилище это,
Где мук неотразим жестокий гнет». —
«Но объясни, – я спрашивал поэта, —
82 О, кто она, смущавшая народ,
Богиня, что Фортуною зовется?
Всех благ земных и всех земных щедрот
85 Из рук ее источник вечный льется». —
«Безумцы! Ваш рассудок омрачен,
Вам в заблужденье правда не дается», —
88 Сказал мудрец и продолжал так он:
«Так слушай же ты истинное слово:
Мир видимый едва был сотворен,
91 Как власть уж для него была готова,
Чтоб в мире свет равно распределять,
И эта власть, как сам закон, сурова.
94 Над благами земными наблюдать
Другая власть поставлена; власть эту
Фортуною привыкли люди звать;
97 Богатства и сокровища по свету
Дарит и отнимает вкруг она,
Переходя от холода к привету,
100 Любя то те, то эти племена,
Иль возвышать, иль в грязь топтать
бесстрастно.
Фортуны той над миром власть сильна,
103 Сопротивляться стали б ей напрасно.
Вот почему порой иной народ
В падении страдает ежечасно,
106 Другой же процветает и живет
В довольстве, не смущаемый беда́ми:
Фортуна всех незримо стережет,
109 Как лютый змей, сокрытый под цветами.
Ей ум людской – пути не преградит,
И, властвуя над нашими умами,
112 Она провидит все, она царит
В пределах власти, данной ей. Преграды
Ни в чем ей нет. Вперед она спешит,
115 Как будто ждет там, впереди – награды.
Вот вечная фортуна какова.
Ее хулить нередко люди рады,
118 Ей вслед бросая гневные слова,
Хоть к ней питать должны благоговенье.
Она же под лучами Божества,
121 Не замечая общего хуленья,
Живет среди созданий неземных,
Рожденных в первый день миротворенья,
124 Блаженствует средь радостей иных
И катит шар свой… Далее иди же
К другим теням, чтоб видеть муки их,
127 Которые ужаснее, чем ближе.
Все звезды, освещавшие восток,
Склоняются на западе все ниже.
130 Иди скорей! Нам дан недолгий срок».
И мы границу круга миновали;
Пред нами встал кипящийся поток.
133 Бесцветные и мутные бежали
Потока волны; далее ручьем
Они в болоте гнусном пропадали;
136 Болото это Стиксом мы зовем.
И по пути неровному к нему-то
Мы подошли. Бросая взгляд кругом,
139 Увидел я – ужасная минута! —
Толпы нагих и бешеных теней,
В зловонии болота вывших люто.
142 Они кусались с яростью зверей,
В клочки одна другую разрывали
Зубами и при помощи когтей.
145 «Они за зверский нрав свой
пострадали, —
Сказал певец. – В воде и над водой,
Куда бы взгляды мы ни обращали,
148 Они томятся вечною чредой».
И в тине голоса их раздавались:
«На свете, в блеске жизни молодой,
151 Мы преступленьем только упивались;
От копоти душа у нас черна,
И за порок в болота мы попались».
154 Их жалоба была едва слышна,
Немел язык в их огненной гортани…
Дорогой, что была едва видна,
157 По берегу скользили мы в тумане,
Большую часть болота обошли
И, наконец, в виду зловещей грани,
160 К подножью страшной башни подошли…
Песня восьмая
Пятый круг Ада. Флегиас перевозит чрез болото Стикса Вергилия и Данте. Отвратительные мучения Филиппа Ардженти. Путники приближаются к адскому укреплению Дит, где адская стража демонов преграждает им вход в проклятый город.
1 Когда к стенам мы башни приближались,
То видели еще издалека,
Что на ее вершине загорались,
4 Как звездочки средь тьмы, два огонька,
И, по условью точно, засверкали
Такие же два яркие значка
7 На дальней башне. Путь мы продолжали.
И я сказал: «В всеведенье глубок,
Как море, ты. Зачем же запылали
10 Те огоньки? Скажи, кто их зажег?
Что означают огненные знаки?»
Поэт ответил: «Если бы ты мог
13 Поверхность вод распознавать во мраке,
То знал бы сам, что впереди нас ждет…»
Неуловимы молнии зигзаги,
16 Неуловим и быстр стрелы полет,
Но тот челнок, что нам навстречу мчался,
Скользя под испареньями болот,
19 Быстрей стрелы и молнии казался.
Один гребец сидел в нем и кричал:
«Преступный дух! Ты наконец попался!
22 Ты уже здесь!» Мой спутник отвечал:
«О, Флегиас [37]! Ты сердишься напрасно!
Язык твоих угроз бессилен стал:
25 Пока ты можешь только безопасно
Перевезти через болото нас».
Как человек, которому ужасно
28 Скрывать бессильный гнев, так Флегиас
Умолкнул вдруг. Учитель в челн спустился,
Я вслед за ним, и челн на этот раз
31 Гораздо глубже в волны погрузился.
Когда по темной, мертвой глубине
Летели мы, вдруг грешник появился,
34 Весь тиною покрыт, и молвил мне:
«Скажи, кто ты? Зачем ты раньше срока
Блуждаешь в этой адской тишине?»
37 Я отвечал: «То время недалёко,
Когда могу отсюда я уйти.
Но кто ты сам, скажи мне, так жестоко
40 Истерзанный? Кто ты?» – «В своем пути
На вечный, вечный плач осуждена я», —
Сказала тень. «Лети же ты, лети,
43 Проклятый дух, спокойствия не зная!
Рыдания и скорби – твой удел.
Твое лицо в грязи распознавая,
46 Тебя теперь припомнить я успел», —
Ответил я… Тут грешник обе руки
Простер к челну, как будто бы хотел
49 В нем отдохнуть от нестерпимой муки,
Но спутник мой столкнул его назад:
«Иди ты прочь, туда, где слышны звуки
52 Проклятий псов, как ты, попавших в Ад».
Затем поэт, меня обняв, как брата,
Поцеловал и молвил: «О, стократ
55 Блаженна мать, носившая когда-то
Тебя во чреве! Чистая душа,
Себя ты уберег среди разврата.
58 Знай: эта тень [38], всю жизнь свою греша,
Всех презирала в собственной гордыне,
Лишь злобой постоянною дыша.
61 Беснуется и здесь она доныне.
И много гордых некогда владык
В зловонье этой мерзостной пустыни
64 Здесь пресмыкаться будут каждый миг,
Как свиньи, в мире общее презренье
Оставив за собою. Их постиг
67 Стыд и позор». – «Могу ль без затрудненья,
Учитель, – я сказал, – теперь взглянуть,
Как будет это жалкое творенье
70 В грязи и тине медленно тонуть?..»
И мне ответил мудрый мой учитель:
«Еще в ладье мы не окончим путь,
73 Увидишь ты, как флорентинский житель
Казним в Аду…» И видел я вблизи,
Как грешника карает Вечный Мститель.
76 Его давили призраки в грязи;
«Филипп Ардженти! – все они кричали. —
Вот он! Сюда! Дави его, рази!»
79 И призрак флорентинца окружали,
А он с себя зубами тело рвал…
За эту казнь, не чувствуя печали,
82 Я Небеса тогда благословлял.
Тут мы его оставили… Стенанья
Вдруг поразили слух мой, и сказал
85 Вергилий мне: «Ты обрати вниманье
На этот город: Дис[39] его зовут.
Преступники в нем терпят наказанья,
88 В Аду их духи мрака стерегут». —
«Учитель, – я воскликнул, – на поляне,
Мне кажется, я вижу, как встают
91 В багровом, в ярко-огненном тумане
Вершины башен». – «Да, – сказал поэт, —
Горит огонь в них вечный, – знай заране,
94 Что он стенам дает багровый цвет».
Печальный град был рвами опоясан,
Где челн наш оставлял чуть видный след;
97 Ряд стен был из железа, и для нас он
Казался неприступным. Наконец
Мы к берегу пристали. В этот час он
100 Пустыней был. Тут закричал гребец:
«Здесь вход. Идите!» И над воротми
Увидел я, бледнея, как мертвец,
103 Сонм демонов, в тьму бездны Небесами
Низвергнутый. Их крик достиг до нас:
«Кто в Царстве мертвых бродит между нами?
106 Для вас еще не пробил смертный час!..»
Мой спутник подал знак им, что желает
Им молвить слово втайне, и, смутясь,
109 Они смирили гнев свой. Восклицает
Один из них: «Лишь ты к нам подойди,
А смертный, что с тобой в наш Ад вступает,
112 Пускай уйдет и путь свой назади
Переследит без страха, если может,
Тебя оставив здесь!..» В моей груди
115 Проснулся ужас: кто теперь поможет
Мне выбраться когда-нибудь назад?
Кто мне в пути преграды уничтожит?
118 «Наставник мой! Семь раз, спускаясь в Ад,
Избавил от опасности меня ты
И бодро вел сквозь этот адский смрад.
121 Не оставляй меня ты в тьме проклятой! —
В отчаянии так я восклицал. —
И если впереди нас ждут утраты
124 И путь в Аду нам недоступным стал,
То поскорей вернемся мы обратно».
Но мой путеводитель отвечал:
127 «Не бойся, говорю неоднократно,
Никто дороги нам не заградит:
Над нами Тот, чья сила необъятна.
130 Здесь жди меня; пусть страх не шевелит
Твоей души; тебя я не покину
В кромешной тьме. Прими спокойный вид».
133 Так нежно говорил он, словно сыну,
И удалился. В страхе и смущен
Остался я и ужаса причину
136 Напрасно позабыть хотел. Но он,
Учитель мой, недолго был с бесми.
Что говорил он с ними – посвящен
139 Я в это не был, только перед нами
Метаться стали демоны, закрыв
Ворота башни. Тихими шагами
142 Поэт вернулся, голову склонив.
В его лице заметил я смущенье;
Вздохнул он, тихо слово проронив:
145 «Кто вход мне преграждает?» В заключенье
Он мне сказал одно: «Да не смутит
Тебя мое невольное волненье.
148 Пусть нам сонм этих демонов грозит,
Но все ж они должны мне покориться.
Высокомерье их – не ново. Стыд
151 Их пораженья должен совершиться,
Как некогда, у первых адских врат,
Где думали преградою явиться
154 Те демоны; но вход в подземный Ад
Остался без затворов[40]. Там, у входа,
Заметил надпись страшную твой взгляд.
157 Но знай, мой сын: в глубь этого прохода
Спускается один сюда с высот
Защитник человеческого рода,
160 Сюда грядет могучий ангел, тот,
Перед которым бесы содрогнутся,
И двери недоступных нам ворот
163 Покорно перед нами распахнутся».
Песня девятая
Три адские фурии грозят, что они обратят в камни обоих странников. Сошествие ангела, который прикосновением своего жезла отворяет врата неприступного города. Демоны разбегаются. Шестой круг Ада, где находятся язычники.
1 Мое лицо в минуту бледно стало,
Когда певец приблизился ко мне,
Но вдруг его смущение пропало, —
4 Он скрыл его в сердечной глубине;
Прислушиваясь, он остановился:
Мрак был так густ в той адской стороне,
7 Что зоркий взгляд, куда б ни обратился,
Не мог проникнуть тьмы. «Мы победим!
Мы победим, лишь он бы к нам явился. —
10 Сказал мудрец. – Приди же, херувим!»
Я понимал, что странными словами
Меня он успокаивал; томим,
13 Однако, страхом, этими речами
От робости я не избавлен был
И вопросил, чуть шевеля губами:
16 «В глубь этой бездны кто-нибудь сходил
От самой первой той ограды Ада,
Где нет надежды?» Так я говорил,
19 И отвечал учитель: «Правду надо
Тебе сказать: еще никто почти
Не достигал до пламенного града,
22 Не шел сюда по нашему пути.
Но некогда в ту бездну я спускался,
Куда меня заставила сойти
25 Жестокая Эрикта[41]. Покорялся
Ей дух людей умерших и порой
В земное тело снова облекался.
28 Лежал недолго сам я под землей,
Лишась души, когда мне повелела
Сама Эрикта, жезл поднявши свой,
31 Спуститься в адский круг той бездны смело,
Чтобы одну из падших душ спасти.
Круг этот глубже всех; отяготела
34 Ночь вечная над ним, но ты идти
Со мной без страха должен. Вот болото
Зловонное пред нами на пути,
37 Весь город охватившее: в него-то
Без боя невозможно нам шагнуть».
Еще он говорить мне начал что-то,
40 Но головы не мог я отвернуть
От башни, мрачным светом озаренной.
Трех фурий я увидел: фурий грудь
43 Сочилась кровью; стан их обнаженный
Был гидрами зелеными обвит;
До плеч с их головы окровавленной
46 Спадали змеи. Фурий этих вид
Напоминал вид женщин. Были это
«Царицы плача»[42] спутницы. «Горит
49 Их взгляд огнем (так слушал мудреца я);
Эриннами их гнусными зовут.
Вон та, что среди их стоит, рыдая, —
52 Алекто; с ней Мегера рядом тут,
А третья по прозванью Тизифона…»
Поэт умолк. Ужасных тех минут
55 Мне не забыть. Они слились в три стона
И грудь свою ногтями стали рвать.
Я трепетал. «Сюда, сюда, Горгона[43]! —
58 Так начали те Фурии кричать. —
Мы в камень превратим его! Не мы ли,
Когда Тезей нас вздумал испугать,
61 Ему за нападенье отомстили[44]?» —
«Закрой лицо свое и отвернись,
Иначе здесь погиб ты, как в могиле;
64 Лицо Горгоны видеть берегись,
Когда из Ада хочешь возвратиться…»
Так, голову мне наклонивши вниз,
67 Сказал поэт. Боялся положиться
Он на меня, и собственной рукой
Закрыл мои глаза… Кто умудрится
70 Постичь умом – ужасный смысл какой
Таится в этих строчках?.. Гул жестокий
Стоял над мутной, мертвою рекой
73 И повергал невольно в страх глубокий.
Два берега дрожать он заставлял.
Так ураган среди пустынь Востока
76 Под знойным небом часто налетал
На темный лес, все на пути ломая,
И мял цветы и с корнем вырывал
79 Могучий дуб, столб пыли поднимая,
И гнал зверей и мирных пастухов…
Затем поэт, глядеть мне разрешая,
82 Сказал: «Смотри на пену тех валов,
Где гуще водяные испаренья,
Принявшие вид мутных облаков».
85 Как бегают у берега в смятенье
Лягушки, увидавшие ужа,
И, роясь в тине, ищут в ней спасенья,
88 Так легионы призраков, дрожа
От ужаса, вдруг бросились толпами
Бежать, худые члены обнажа,
91 От призрака. Он тихими стопами
Чрез Стикс, как через сушу, проходил;
Он воздух отвевал перед глазами
94 Своей рукой: так зноен воздух был,
И тем движеньем словно утомлялся.
Когда на нем я взгляд остановил,
97 Не знаю почему, я догадался,
Что это ангел Божий шел вперед.
Учителя я тотчас попытался
100 О том спросить таинственно, но тот
Мне подал знак, чтоб молча я склонился…
И ангел шел чрез пену мутных вод;
103 Чело его сияло; он стремился
Ко входу в град. Коснулся он ворот
Своим жезлом, и тихо отворился
106 Пред нами недоступный прежде вход;
И на пороге ставши в это время,
Воскликнул он: «Погибший, жалкий род!
109 Проклятое, низвергнутое племя!
Вы Небесам противитесь опять!
Иль высшей власти тягостное бремя
112 Крамолами вы думаете смять?
К чему вели все ваши возмущенья?
Они могли лишь только умножать,
115 Усиливать в Аду для вас мученья.
Припомните: ваш Цербер – адский
зверь
След роковой неравного боренья
118 На шее носит даже и теперь!..»
И, не сказавши более ни слова,
Покинул он открытую им дверь
121 И по волнам назад пустился снова.
Казалось, озабочен сильно был
Он думами значения иного
124 И о судьбе двух странников забыл.
А мы, им успокоены, вступили
В обитель ту, куда он путь открыл,
127 Где духи тьмы уже нам не грозили.
Желая знать про участь тех теней,
Которых в эту крепость заключили,
130 Окрестность осмотрел я, и на ней
Печальные поля глазам открылись,
Поля жестокой муки и скорбей.
133 Как ряд холмов близ Арля[45],
где катились
Спокойней волны Роны, или в том
Местечке возле Полы [46], где явились
136 Струи Кварнаро резким рубежом
Италии, так точно здесь холмами
Могилы поднимаются кругом;
139 Но вид их был ужаснее. Пред нами
Между гробниц везде огонь пылал,
И каждый гроб, охваченный огнями,
142 С приподнятою крышкою стоял,
Откуда вылетали вопли муки
И голос осужденных вылетал.
145 Тех голосов мучительные звуки
Я слушал и учителя спросил:
«Чьи тени, поднимающие руки,
148 Томятся здесь средь огненных могил?» —
«Еретики оттенков всевозможных,
Отступники, – мой спутник говорил, —
151 Лежат в гробницах этих придорожных,
Где пламя беспрестанно может жечь
Безумцев, лжеучителей безбожных.
154 Всем им пришлось под эти склепы лечь,
Где вечно хлещет огненная лава».
Путеводитель мой окончил речь
157 И меж могил повел меня направо.
