Даниэль Зеа Рэй
Терра. Часть 1. Наследие предков
– А я и не знал, что она в добровольцы податься хотела.
– Так куда ей еще идти было, если дуру на работу брать никто не хотел?
– А когда она себе голову наголо выбрила да уши свои истерзала?
Франя рассмеялась.
– Ты что ж это, один из Птаховых, а истории Авроры-дуры не знаешь?
– Не знаю.
– Когда в отряд ее взяли было ей всего семнадцать. Конечно ж, мужики там стали руки свои распускать. Однажды двое перебрали да в комнату к ней ввалились. Она на смерть стояла и в бойне той ей волосы с головы повыдирали. После того случая побрила она голову да уши проколола.
– Так они что, Франя, надругались над ней? – не понял Радомир.
– А кто ж его знает, – пожала плечами Франя. – Ко мне на бабий смотр она идти отказалась. А остальным велели помалкивать.
– Странно, что я не знал всего этого.
– Странный интерес у тебя к этой Авроре проснулся, – покачала головой Франя. – Не к добру это, Радомир.
– Это мысли у тебя странные, Франя, а не интерес у меня.
– Держись подальше от этой дуры, Радомир. Жена твоя три года как померла, а ты все никак жизнь новую начать не можешь. Семья тебе нужна, чтобы по дому детишки бегали. А ты в больнице этой дни напролет проводишь и света белого не видишь. Аврора девка, может, и видная по меркам вашим мужицким, да только в жены она никому не годится. Только если дурню, такому же, как сама.
– А скольких детей Божьих старше двадцати пяти лет ты знаешь в общине нашей? – спросил Радомир.
Франя задумалась и пожала плечами:
– Да только Аврору и знаю. Других, обычно, на черновую работу на рудниках берут. А там они быстро конец свой находят.
– Так Авроре ж двадцать три, – засмеялся Радомир. – Время еще есть.
– Каких двадцать три! – махнула рукой Франя. – Поди в году этом ей ужо двадцать восемь стукнет! Она ж на три годка тебя моложе!
– Двадцать восемь? – не поверил своим ушам Радомир. – А выглядит моложе…
– Если бы ты в школу со всеми детьми ходил, знал бы больше о люде, с которым живешь. Но ты ж у нас знатный ребенок.
– Причем здесь это? – не понял Радомир.
– А притом! Люд к тебе простой редко идет: им проще ко мне обратиться или самим лечится, как знают они.
– Это потому, что в методы мои они не верят. Им знахарку подавай, а не врача.
– Все равно им, к кому ноги свои нести, коли беда в дом нагрянет, но к тебе они в последнюю очередь идут, когда выхода другого нет, – тихо ответила Франя. – И не потому, что в методы твои не верят, а потому, что ты человек знатный и далекий от жизни их простой. Не свой ты для них, понимаешь?
– А ты, значит, своя?
– Я из простой семьи, Радомир, а ты – нет.
– Выходит, изгой я для люда нашего, такой же, как и Аврора? – улыбнулся Радомир.
– Ты себя с дурой не равняй! – шикнула Франя. – У нее будущего нет, а у тебя есть!
– У всех будущее есть, – вздохнул Радомир.
– Жаль мне тебя, Радомир. Ты все гибель Елены пережить не можешь. Вон смотри, как Катька на тебя вешается? Она ж тоже мужа своего схоронила, это и объединяет вас. Так ты не глупи, Радомир. Женщина она хорошая, видная. И родить еще сможет.
– Не тянет меня к ней, понимаешь? – ответил Радомир.
– А к кому тянет? – прошипела Франя. – К Авроре-дуре?
– Ерунду не моли языком своим старым! – повысил тон Радомир.
– Я тебя насквозь вижу! Моя б воля, выгнала бы я взашей эту бритую да пусть бы шла восвояси! Толку от бабы такой все равно никакого: порченая она природой и дети порченые от нее будут!
Радомир молчал, глядя в распахнутые двери, в которых застыла Аврора. Франя обернулась и, побагровев до корней седых волос, тут же отвернулась.
– Франя, госпожа проснулась да есть просит, – произнесла Аврора. – Может, вы кашу ей сварите?
Франя откашлялась.
– Да, конечно сварю.
– Только молока не пожалейте. Она ж у нас не привычная кашу на воде еси… – Аврора засмеялась и подошла к Фране, склоняясь над ней и заглядывая в раскрасневшееся лицо. – Франя, вы чего такая хмурая? Случилось что?
Франя вымученно улыбнулась и покосилась на Радомира. Он не двигался и внимательно наблюдал за происходящим.
– Да, ничего со мной не случилось! Опять ты ерунду какую-то городишь!
Аврора разогнулась и надула губы:
– Зачем же вы меня обижаете! Если говорить не хотите, так и скажите: не лезь Аврора не в свое дело!
– Аврора, не лезь не в свое дело! – ответила Франя. – На вот лучше баночку стеклянную возьми да пописай в нее, – Франя протянула ей одну из пустых банок. – И чтобы сюда принесла наполненную! Все поняла?
– А зачем это? – нахмурилась Аврора.
– Вопросов много задаешь! – шикнула Франя. – Иди, давай, работай! Госпожа твоя, небось, совсем одна осталась, пока ты тут шатаешься!
– Да нет, – улыбнулась Аврора. – С ней Катерина пока сидит.
– Давай, иди отсюда! У Радомира дел невпроворот, а ты его задерживаешь!
Аврора баночку в руках сжала да к двери направилась. И остановившись в проеме дверном к Фране обернулась:
– Франя, скажите, мне штаны мои велики?
– Да, нет, вроде… – пожала плечами Франя. – Я бы сказала, что малы они тебе, Аврора.
– А Радомир говорит, что велики! Говорит, что мне меньший размер нужен, чтобы он на зад мой мог налюбоваться вдоволь!
Радомир закрыл глаза и медленно выдохнул. Открыв их, он понял, что Аврора по-прежнему стоит в дверях и ресницами хлопает, в то время, как Франя его взглядом сверлит, да губы от злости поджимает. Будь Аврора обычной женщиной, Радомир сказал бы, что только что его очень ловко подставили. Но Аврора обычной женщиной не была… И тут Радомир прищурился, внимательно глядя на невинное выражение лица Авроры. Да нет… С дураками всегда так: они как дети, простые и прямолинейные.
– Иди, Аврора, – кивнул Радомир. – Работой займись!
Аврора вышла за дверь и стала ее закрывать. Радомир продолжать внимательно на Аврору смотреть и, когда дверь уже практически закрылась, увидел, как губы Авроры искривляются и превращаются в оскал. Дверь захлопнулась, а перед дверью осталась стоять Франя, которая успела к тому моменту упереть руки в бока.
– Да шутка то была, Франя. Пошутил я неумело.
– Ну и шутки у тебя, Радомир. Гляди, дошутишься!
– Ладно, Франя. Ты иди, работай. И кашу Терре свари.
– Я на воде сварю. Так для живота ее лучше будет.
– Свари на молоке: ей сейчас есть хорошо надо. Да и вообще, по стакану молока ей приноси, чтобы на завтрак, обед и ужин пила его. Ей будет полезно.
– Молоко? А ей от него худо не станет?
– Не станет. Все, иди давай, мне работать нужно.
Франя кивнула и оставила Радомира одного. Правда, ненадолго. Спустя с минуту в кабинет вошла Катька.
– На ужин сегодня в Главный дом придешь? – спросила она.
– Приду.
– Правда, что ли? – улыбнулась Катерина. – Тогда я свой лучший наряд надену, чтобы тебе приятнее смотреть на меня было.
Опять двадцать пять… Достало уже…
– Кать, до меня тут слухи дошли, – игнорируя реплику Катерины, продолжил Радомир, – что не все в общине нашей рады появлению госпожи новой.
– Кто слух пустил такой? – насторожилась Катерина.
– Не могу тебе сказать. Тайна это врачебная.
Катерина прищурилась:
– Скажи, кто язык свой распускает: я ему быстро прыти поубавлю!
– Значит, не знаешь ты, о чем люди говорят, – сделал вывод Радомир.
– Тут и знать нечего, – вздохнула Катька. – Любое недовольство мы быстро пресечем, но и госпоже Терре для этого придется силы приложить.
– Твои методы мне знакомы, но как же Терра сможет это недовольство пресечь?
Катерина пожала плечами:
– Красивый наряд, прическа, конфеты детям и пару улыбок все исправят. Главное, чтобы она не в свои дела не лезла, тогда и проблем от нее не будет.
– А тебе какое дело, куда она полезет, а куда нет? – понизив тон, спросил Радомир.
Катерина в ответ рассмеялась:
– Гелиан сказал, что она знахаркой была. Если она свои штучки знахарские здесь применять начнет, народ может подумать, что желает она всех их на свой старообрядный лад настроить. Вот этого я и боюсь. На Гелиана в этом смысле полагаться я не могу: у него одна наука в голове. А вот дядька твой, Савелий, в этом вопросе со мной согласен. Вот и велел он мне присмотреть за Террой да оградить от всего, что связано с ее прошлым. И ты, Радомир, следуй моему примеру. Захочет медициной заниматься, пусть у тебя учится и делает все, как ты делаешь.
– А если Гелиан ей позволит делать все, что она захочет?
– Ты на Гелиана всегда влиять умел, повлияешь и теперь.
Радомир улыбнулся и покачал головой:
– Она – жена его, Катерина. И выбрал он ее добровольно. Не думаешь же ты, что просто так?
– Мотив у него был свой.
– Вне сомнений был. Но ты забываешь, что Терра прежде всего женщина. А вы, бабы, нами, мужиками, крутить умеете.
Катька насупилась:
– О чем это ты?
– О том, что если Терра задастся целью, Гелиан быстро под ее дудку плясать начнет.
– Ага, как же! – хмыкнула Катерина. – Ты же знаешь, что Гелиан у нас не по бабам… Ну, знаешь ты все, в общем…
Радомир рассмеялся Катьке в лицо:
– Если он девок по ночам домой не водил, да к вдовам не бегал, не значит это, что он «не по бабам».
– Правильно делаешь, что брата своего защищаешь. Но иногда, Радомир, стоит смотреть правде в глаза. Если Савелий да Анна виду не подают, не значит это, что не знают они правды.
– К чему ты клонишь?
– Если не будет у Гелиана детей, Савелий твоим детям управу над этим поселением вверит.
У Радомира потяжелели ноги.
– Что за бред ты несешь?
– Вовсе это не бред! Я ведь знаю, почему Савелий всегда благоволил к тебе сильно.
– Отец мой братом Савелию был!
– Не спорю, был. Вот только после смерти отца твоего оказалось, что мать твоя беременна. А когда родила она тебя позже срока, ты недоношенным оказался. Вот тогда-то всем все ясно стало: Савелий-то к матери твоей всегда не ровно дышал, вот и надышал он ей тебя.
– Кто сказал тебе это? – прошипел Радомир, с ненавистью глядя на девку, которая с каких-то пор стала знать слишком много.
Катерина поднесла ладонь к глазам и стала разглядывать кольца на своих пальцах:
– Кто бы ни сказал, не твоего ума это дело.
– Ты как разговариваешь со мной? – зарычал Радомир.
– Как хочу, – Катерина опустила ладонь и улыбнулась Радомиру, – так и буду с тобой говорить! Если Гелиан узнает эту правду, на порог дома его ты больше стать не сможешь. Гелиан матерью сильно дорожит, и глядеть ей на внебрачного отпрыска Савелия не позволит. Да и соперник ему не особо нужен: если случится с ним что, Савелий тебе эту общину вверит и бровью не поведет. Так что, Радомир, делай свое дело дальше да помалкивай. А если что пойдет не так, я шкуру твою спасу, но за это и цену свою потребую. Все понял?
– Да, как ты смеешь, – зарычал Радомир и двинулся на Катерину.
– Руку на женщину поднимешь? – засмеялась Катька.
– Проваливай отсюда! Немедля!
– Знаешь, – Катерина томно вздохнула и подошла ближе к разъяренному Радомиру, – я не так плоха, как кажусь тебе. Особенно тебе понравится, если языком своим приласкаю…
Радомир онемел. Дверь за их спиной распахнулась и в нее без спросу влетела Аврора с двумя банками мочи в руках.
– О, простите… Но, может я потом зайду?
– Чего надо? – оскалилась Катерина. – И чего без стука и дозволения прешься?!
– Так, это… Наказ мне Франя дала банки эти сюда отнести.
– А госпожа с кем? – возмутилась Катерина, с ненавистью глядя на подчиненную.
– С Франей она, – Аврора неопределенно повела плечами и повернулась к Катьке спиной, оглядываясь по сторонам.
– А что это? – не поняла Катерина, глядя на две банки в руках Авроры.
– Да банки это с мочой госпожи, – протянула Аврора, хмурясь и раздумывая над чем-то.
– С чем? – не поняла Катерина.
– Ну, с мочой госпожи. Радомир из нее лекарство для госпожи делать будет.
– Что будет делать? – скривилась Катерина. – Что ты будешь из нее делать?
– Лекарство… – выдавил из себя Радомир, с ужасом глядя на Аврору, которая явно пыталась спрятать от Катьки банки с наклеенными на них бумажками.
– Из мочи? – с отвращением произнесла Катерина.
– Хорошее сырье. Соли и микроэлементы есть… – протянул Радомир, не сводя глаз с Авроры.
– Да поставь ты эту гадость да проваливай отсюда! – гаркнула Катерина.
Аврора вздрогнула и бросилась к одному из столов, что стояли в кабинете.
– Занеси в туалет и поставь на раковину, – подсказал Радомир. – Дверь там, – он кивнул в сторону двери за спиной.
– Ага. Хорошо.
Пока Аврора пыталась отпереть дверь, удерживая наполненные мочой банки, Радомир подошел к другой двери, ведущей в коридор, и распахнул ее перед Катериной.
– Встретимся вечером, – отчеканил он, указывая жестом, что Катьке пора «на выход».
Катерина еще раз взглянула на Аврору, которая все никак не могла попасть в туалет.
– Дура, банки на пол поставь да отвори ее! – рявкнула Катерина.
Аврора обернулась и замерла. Нечто незнакомое Радомиру сквозило во взгляде ее, направленном на Катерину. Нечто такое, отчего внутри у него самого что-то дрогнуло.
– А, ну точно… – ответила Аврора и улыбнулась Катерине такой идиотской улыбкой, что та отвернулась от подопечной и вышла в коридор. – Дурой родилась, дурой и помрешь, – прошептала Катька себе под нос. – До вечера, Радомир.
Он запер за Катериной дверь и остался стоять на своем месте, сложив руки на груди. Он наблюдал за тем, как Аврора ловко открыла дверь, нажав на ручку своим локтем, и проскочила в туалет. Оставив банки на раковине, она быстро вымыла руки и вытерла их полотенцем, после чего вышла из туалета и замерла. Радомир продолжал внимательно на нее смотреть. Аврора прищурилась и, вновь улыбнувшись, направилась к нему, то есть к выходу из его кабинета.
Радомир продолжал стоять спиной к двери, загораживая ее торсом. Аврора остановилась напротив него и нахмурилась, изображая замешательство. Именно изображая, потому что Радомир уже уверился в том, что имеет дело не с простой женщиной, а с очень, очень сложной.
– Если скажешь кому-нибудь хоть слово о том, что услышала, пощады не жди, – с угрозой произнес Радомир.
– О чем это ты? – не поняла Аврора.
– Ты знаешь, о чем я.
Аврора поглазела на него несколько секунд, а потом засмеялась:
– А! Так ты о том, что лекарство из мочи делать собираешься?! – Аврора наклонилась к Радомиру и заговорщицки прошептала: – Или о том, что встречаешься ты тайно с Катькой нашей?
Радомира стали одолевать сомнения. Ну, не может же она в самом деле вешать лапшу на уши всей общине столько лет? Да все вокруг знают, что она не умеет читать. Что если бы не родня ее, из школы бы Аврору выперли. А так закончила она ее еле-еле и…
– Обо всем, – ответил Радомир и отступил на шаг в сторону, уступая Авроре дорогу.
– Да, что ж я, дура что ли, трепаться об этом? – обиженно произнесла Аврора и взялась рукой за ручку двери.
– Ну, тебя ж все дурой называют, вот я и подумал, что стоит тебя предупредить.
Аврора молчала. Радомир обернулся и с издевкой взглянул на Аврору:
– Я прав, «Аврора-дура»?
Радомир заметил, как напряглась рука Авроры, сжимая в ладони несчастную дверную ручку.
– Я не посмотрю, что ты Птахов, – прошипела Аврора, – дам по роже и пойду дальше.
– Тогда, давай по роже и проваливай из моего кабинета!
Ее голубые глаза потемнели.
– Боюсь, что от удара моего ты не поднимешься болей. А госпожу мою нужно кому-то лечить. Так что… Дам тебе по роже, когда госпожу мою домой вернешь.
Аврора вылетела в коридор. Радомир проводил ее взглядом и закрыл дверь на ключ. У него опять встает… Черт… Он в полном дерьме, а у него на Аврору встает, даже когда она собирается рожу ему намылить… Радомир потер взмокший лоб и присел на стул. Стоит о другом поразмыслить: если Катьке известные такие секреты его семьи, кто ж ей тайны эти на ухо шепчет? Радомир хмыкнул. Ну, конечно… Конечно, это все Он…
Глава 5
Радомир пришел на ужин в дом Гелиана раньше назначенного времени. Ровно час назад он вышел из лаборатории Пологея, наказав химику держать рот на замке. Бесцельно побродив по улицам поселения, Радомир собрался с мыслями и направился в дом брата. Двери отворила домоправительница и проводила его в гостиную. Он попросил позвать к нему кухарку, которая готовила кашу для госпожи Терры и присел в кресло.
– Вы звали меня, господин Радомир?
– Да, Мария. Разговор у меня к тебе есть деликатный.
Мария нервно вытерла руки о передник и склонив голову встала перед сидящим в кресле Радомиром.
– Ты присядь, Мария, не стой.
– Господин Радомир, у меня ужин готовится…
– Я надолго тебя не задержу, – Радомир улыбнулся кухарке и указал рукой на соседнее кресло. – Присядь, потолкуем о питании госпожи твоей.
Мария побледнела на глазах и плюхнулась в кресло своим объемным задом.
– Ты же знаешь, что сейчас госпожа Терра в больнице моей лежит? – начал разговор Радомир.
– Да, господин, знаю.
– Болезнь голодных у нее. И она от нее чуть не померла.
– Я знаю, господин, – кивнула Мария.
– Дело в том, что обострение этой болезни у нее развилось после того, как она отведала каши твоей.
Мария уставилась невидящим взором в пол и, кажется, совсем перестала дышать.
– Я человек разумный, – продолжал Радомир, – но если скажу твоему господину, что это после стряпни твоей у госпожи рвота кровью началась, он может не так все понять…
– Господи… – прошептала Мария, прижав ладонь к белому как снег лицу. – Я не виновата… Господин, я ничего не сделала!
– Разве я говорю, что ты что-то сделала? – вкрадчиво произнес Радомир. – Я только говорю, что госпоже худо стало после того, как она каши твоей поела.
– Это все она… – прошептала Мария, кивая головой. – Крутилась здесь да все расспрашивала…
Мария отняла руку от губ и упала на колени перед Радомиром, утыкаясь головой в пол.
– Господин… Я не виновата… Это все она… Взяла в свою голову дурную мысли какие-то неразумные, да теперь желает, чтобы все в ее мысли бредовые верить начали!
Мария начала реветь, шепча мольбы о пощаде и сверля лбом дыру в половице. Радомир наклонился к Марии и положил ладонь ей на плечо:
– О ком ты говоришь?
– Об Авроре! Это же она вас против меня настропалила?!
Радомир прищурился, глядя на ревущую кухарку.
– А причем здесь Аврора? – спросил он.
Мария разогнулась и вцепилась руками в колени Радомира:
– Так приходила она сюда давеча и крутилась возле меня, пока я стряпала. Все расспрашивала про кашу, которую я госпоже готовила, да про то, кто на кухню вечером тем страшным заходил. Я ей все рассказала: и про кашу, которую господин Гелиан наказал сварить, и про рецепт, и про молоко да сахар, которые на кашу ту я пустила. Все хотела знать, дура набитая: кто мне что приносил, кто солил да сахарил, кто на кухню заходил и рядом был, кто кашу тую госпоже в комнату нес. Она даже со Стасой, которая и несла ту кашу госпоже, разговоры вела. Мы-то все подумали, что ей Катька наказ такой дала: все у всех спросить, да доложить потом. А она, оказывается, выслужиться захотела да нас всех обвинить! Не верьте ей, господин Радомир! – взмолилась кухарка. – Дуракам веры нет!!!
– И что же ты Авроре рассказала?
Спустя двадцать минут Радомир узнал имена всех, кто побывал на кухне тем вечером. Гелиан, Анна, Савелий, Антон, Катька, половина служащих дома и еще треть штата охраны. Закончив свой рассказ, кухарка снова начала кланяться и пощады просить.
– Ладно, Мария, – произнес Радомир, откидываясь на спинку кресла. – Вижу я, что ничего крамольного ты не сотворила. Но если не хочешь, чтобы разговор с тобой подобный Гелиан или Савелий вели, запомни наказ мой строгий: отныне будешь готовить для госпожи только сама, и сама же будешь еду эту ей относить. Если госпоже от твоей стряпни снова худо станет, я прямиком к Гелиану пойду и тогда не надейся, что все для тебя только разговором закончится.
– Да, господин Радомир. Буду делать, как вы скажете!
– И еще кое-что: держи рот свой на замке о беседе нашей. И об Авроре помалкивай. Если спросит кто, чего вызвал я тебя, скажешь, что наказ я тебе давал о том, что и как лучше для госпожи твоей готовить, чтобы здорова она была. Ну, а если ума тебе не хватит поступить, как я говорю, ты знаешь, что дальше будет…
Мария разогнулась и уставилась зареванными глазищами на него:
– А если Катька расспрашивать начнет? Что мне ей сказать?!
– А разве Катька уже не расспросила тебя о том, что и как вечером тем было? – нахмурился Радомир.
– Так, нет же, – ответила кухарка. – Я ж думала, что она Аврору за этим прислала…
– А, ну да, – кивнул Радомир. – Она же к тебе Аврору и прислала.
– Так Катька Аврору прислала или эта дура сама решила нос свой куда не просят сунуть?
– Она ж дура, – улыбнулся Радомир. – Она же все по чьему-нибудь наказу делает.
– Ой, не нравится мне все это, господин Радомир.
– Сколько у тебя детей? – вдруг спросил Радомир.
– Пятеро… – ответила кухарка.
– И все, небось, к тебе три раза в день на кухню бегают?
– Ну, так подадут что, помогут чем… – прошептала Мария. – То ж дети, господин…
Радомир наклонился к Марии и заглянул ей в глаза:
– Если хочешь, чтобы и дальше твои дети ели досыта три раза в день, рот свой закрой да помалкивай. Все поняла?
– Д-д-да.
– А теперь ступай, Мария. Скоро вся семья соберется, чтобы стряпни твоей отведать, а ты тут лбом половицы бьешь…
Мария поднялась с колен и, вытерев передником лицо, зашагала к выходу.
– Конечно, господин Радомир. Я все поняла.
***
Гелиан сидел за столом в окружении своей большой семьи. Он пил холодный ячменный напиток из бокала и в пол уха прислушивался к сторонним разговорам. Кто-то рассмеялся. Это Катерина.
– И что, никто из вас действительно не знал, кого господин выберет? – спросила она.
Ответ держал Антон:
– Мы даже ставки сделали. Все на Шанталь поставили, а мама на Терру.
– Госпожа, а почему на Терру? – продолжала смеяться Катерина.
– Потому что среди трех сестер она – самая умная, – ответила мама.
– Не самая, – пробурчал отец. – Шанталь оказалась умнее.
– И то верно! – расхохотался Антон. – Гелиан, в твоей формуле идеальной жены есть ошибка! Придется рассчитать все заново!
– Ты опять по лицу получить желаешь? – приподнял бровь Гелиан.
Антон потер синюшную скулу и умолк.
– Господин Гелиан, – не унималась Катька, – так почему госпожа Терра?
Он устало взглянул на женщину, которой никогда не доверял, и ответил:
– У Терры высокий интеллект. От такой женщины родятся умные дети.
За столом повисло молчание. Отец замер с ложкой во рту, братья переглянулись с женами, мать тяжело вздохнула и отломила кусок хлеба, Катька сникла, а Радомир налил себе еще ячменного напитка.
– А я тебе говорил! – вдруг выпалил Василий, указывая пальцем на Петра. – С тебя тридцать медяков!
– За такую новость могу дать серебряными, – протянул Петр.
– Интересно, каков был предмет спора? – решил уточнить Гелиан.
– Уже не важно, – махнул рукой Васька. – Петр все равно проиграл тридцать серебряных!
– Не серебряных, а медяков! – очнулся Петр.
– Сам же сказал, что серебряных не жалко!
– Условия спора уже не изменить, – пожал плечами Петр. – Гелиан женился всерьез и расторгать брак, судя по всему, не собирается. Так что я отдам медяками.
– Ты что же это, брату старшему своему денег жалеешь?
– Ты старше всего на год, а полагаешь, что на десять! – начал отповедь Петр.
– А ну-ка рты позакрывали! – рявкнул отец.
И Петр и Васька, которые цапались чуть ли не каждый день, умолкли. Подумать только, они ведь старше Гелиана, а ведут себя, как Антон.
– Гелиан, – продолжил отец, – может, хватит уже держать всех нас в неведении?
– Я не хотел бы сейчас обсуждать это, – спокойно ответил Гелиан.
– Здесь нет чужаков! – давил отец. – Все свои! Ну так что, расскажешь нам, на черта тебе сдалась Терра и каким образом она сможет помочь нам выжить?!
Голос отца сорвался на крик и Гелиан не смог сдержать улыбки.
– Из-за чего ты злишься, папа? Из-за того, что ты до сих пор не понимаешь, почему я выбрал Терру или из-за того, что своим выбором я нарушил твои планы?
Отец сжал приборы в руках до того сильно, что костяшки пальцев побелели.
– Мы потратили на Стелларов пять лет, – прошипел он. – В итоге, того, что искали у нас нет. Ты утверждал, что женитьба на одной из их дочерей откроет перед тобой запертые двери. Какие двери ты имел в виду?! Те, что ведут к «секрету» Стелларов или те, которые спрятаны под юбкой твоей молодой жены?!
Гелиан широко улыбнулся отцу и отсалютовал ему бокалом:
– А ты, видать, надеялся, что обладательницей этой юбки станет Шанталь?
Отец побагровел и стукнул кулаком по столу:
– Да, как ты смеешь, щенок!
– В этой игре мы оба немного лукавили, папа. К чему теперь рвать и метать?
– Что ты хочешь этим сказать?
Гелиан усмехнулся.
– Женившись на Шанталь я бы получил право наследования земель Стелларов. Интересно, что ты испытал, когда я озвучил имя Терры, а не Шанталь?
– Тебе лучше этого не знать, – зашипел отец.
– Ты дал согласие на мой брак с Террой только по одной причине: как и все остальные ты боишься смерти и считаешь, что только я смогу спасти всех нас. Прости, папа, что нарушил твои меркантильные планы, но выживание людей на Земле для меня первостепенная задача.
– Ладно, спрошу по-другому, – засипел отец. – Гелиан, Терра знает, где спрятан «секрет» Стелларов или нет?!
– Нет, – коротко ответил Гелиан.
– То есть как… – опешил отец.
– А вот так, – продолжал издеваться Гелиан.
– И когда ты это понял?
– Не важно.
– Гелиан, ты соображаешь, что говоришь?
– Я прекрасно соображаю, папа. Я соображаю лучше, чем кто-либо из сидящих за этим столом.
Повисло молчание. Как смешно… Отец вновь ничего не может изменить.
– Не смей, слышишь?
Из глаз отца вот-вот посыплются искры. В детстве Гелиана пугал этот взгляд. Потом он вырос и перестал бояться. Не только отца. Он перестал бояться всего, что до сих пор пугает всех остальных нормальных людей.
Гелиан пригубил ячменного напитка из бокала и улыбнулся:
– Теперь, когда ты немного успокоился, я расскажу всем, почему выбрал Терру.
– Мы все во внимании, – буркнула мать.
– В моем плане есть три ключевых фигуры. Я, Терра и Радомир.
– Я? – не понял Радомир.
– Да, ты.
– А причем здесь я?! – возмутился Радомир.
– Ты и Терра займетесь поисками лекарства от черного крапа. Если в течение пяти лет вы его найдете, я отправлюсь с ним в долину Смерти и достану то, что всем нам нужно.
– Ты в своем уме? – отец на этот раз побледнел и схватился рукой за грудь.
– Судя по тестам, мой интеллект отличается от твоего на восемьдесят процентов, папа. Следовательно, мой мыслительный процесс отличается от твоего на восемьдесят процессов. Тебе может показаться, что я не в своем уме. Это логично. Однако, вспомни, благодаря кому все мы сидим за этим столом и едим свежие овощи, фрукты и мясо? Благодаря кому ты перемещаешься из поселения в поселение за считанные часы? Кто помог тебе разгадать загадки наших предков и предсказать будущее? – Гелиан покачал головой и отодвинул от себя наполненную едой тарелку. – Ну вот, ты снова молчишь. Я говорю тебе, что без Терры и Радомира мне не найти решения проблемы, перед которой все мы окажемся через пять лет. Но ты не веришь мне, потому что те восемьдесят процентов отличия между нами мешают взглянуть тебе на старообрядницу из рода Стелларов не как на ограниченную избалованную девочку, а как на потенциального гения, способного синтезировать знания наших предков со знаниями, приобретенными нашим народом за последние четыреста лет. Поэтому я взял ответственность за судьбу Терры на себя и забрал ее из дома. Стоит добавить, что теперь у нее нет ни дома, ни семьи. Если все сложится удачно, именно я заменю ей и дом, и семью. И сделаю я это ради того, чтобы все вы смогли прожить на этой проклятой земле больше пяти лет, – Гелиан бросил салфетку на стол и встал из-за стола.
В молчании он подошел к матери и, обняв ее, поцеловал в щеку.
– Завтра отправь к Терре парикмахера, портного и обувщика, пожалуйста.
– Конечно, – кивнула мама.
– Радомир, ты идешь? – позвал Гелиан, направляясь к выходу.
– Да… – сдавленно произнес брат.
– Тогда пошли.
***
Аврора достала судно из-под госпожи и занесла его в туалет, чтобы вылить содержимое в унитаз.
– Ты не обязана этого делать! – прокричала госпожа из комнаты.
Это был первый раз за два истекших дня, когда госпожа заговорила с Авророй.
– Мне не трудно! – прокричала в ответ Аврора и смыла воду в унитазе.
Помыв судно, она положила его просушиться и вернулась в комнату. Госпожа сидела на кровати и изучала собственные ноги.
– Ты когда-нибудь спишь? – спросила она.
– Сплю, госпожа.
– Терра.
– Госпожа Терра.
– Я бы хотела немного пройтись.
– Радомир не велел этого делать.
Терра скривилась и откинулась на подушки.
– Тогда, просто поговори со мной, – попросила она.
– О чем бы вы хотели поговорить?
– Какая на дворе погода?
– Днем тепло, а ночью холодает.
– Ранняя осень, – вздохнула Терра. – А потом зима. Не люблю зиму. А ты?
– Я тоже.
– Тебе нравится твоя работа? – Терра присела в кровати и сбила подушку под спиной.
– Да, – кивнула Аврора.
– У нас в поселении женщин в воины не брали.
– У нас с этим проще, – пожала плечами Аврора.
– А эта одежда на тебе? Она удобная?
– Вполне.
– Я заметила, что Франя носит длинную юбку. Значит, не все женщины облачаются в такие наряды, как у тебя?
– На мне отличительный костюм Главного дома.
– «Главного»? – переспросила Терра.
– Дома вашего мужа и его семьи, госпожа.
– И кто придумал этот наряд? – продолжала расспрашивать Терра.
– Наш портной. Госпожа Анна одобрила этот костюм и с тех пор все, кто имеют отношение к Главному дому, носят такие костюмы.
– Отличительные.
– Да, отличительные, – кивнула Аврора. – Носить такой наряд – большая честь для меня, госпожа.
– Я рада, – вздохнула Терра. – А с волосами твоими что произошло?
– Я их сбрила, – пожала плечами Аврора.
– Зачем?
– Чтобы в бою не вырвали.
– А ты не боишься, что в бою тебе серьги из ушей вырвут?
Аврора улыбнулась:
– Только если вместе с ушами.
– По-моему, это не разумно. Хотя, тебе виднее.
– У вас красивые волосы, госпожа, – решила сменить тему Аврора. – Цвета спелой пшеницы. А наши женщины обесцвечивают свои чернявые волосы пергидролью, чтобы они белыми стали.
– Что еще делают ваши женщины?
– Ну, то же, наверное, что и вы, госпожа.
– Тогда достань мне где-нибудь бритву.
– Зачем вам бритва? – поинтересовалась Аврора.
Терра подняла руку вверх и указала пальцем на свою подмышку:
– Волосы отросли. Пора брить.
– Вы бреете подмышки? – удивилась Аврора.
– А вы нет?
– Нет, мы пастой волосы с тела удаляем.
– Пастой? Какой пастой?
– Пастой из воска. Ее готовят провизоры и продают кусками. Эти куски плавят на паровой бане и затем густую массу капают на кожу. Как только масса застывает, ее срывают вместе с волосами.
Терра нахмурилась:
– Это больно, наверное?
Аврора усмехнулась:
– Первые два раза. Потом нет.
– Аврора, ты сказала, что пасту эту готовят провизоры?
– Да, – кивнула Аврора.
– Что еще готовят провизоры?
