Даниэль Брэйн
Аркуда. Князь тайги
Глава одиннадцатая
Я нагнала Мимимишика, и грудь перестала наконец сдавливать металлическая, с неожиданным привкусом крови на губах решетка, а Мимимишик, казалось, был рад, что хоть кто-то из нас в ладах с головой. В следующий миг нас настигла истерика Милены. Судя по звукам, она пыталась вырваться от Аркудова, тот старался ее увещевать и не выпускал, держал крепко – что и логично, всех достало ее разыскивать и спасать. Я болезненно скривилась – кто победит в этой схватке, физическая сила или полная дурь, тоже силы немалой, но Мимимишик каким-то чутьем понимал, где фигня, где опасность. Так какого же черта, подумала я, ты свалил, козлина, ты что, не увидел, не знал, что эта идиотка опять начнет вытворять, или наоборот – знал, поэтому свалил все на нас?
– Михаил? – Я остановилась, понимая, что задать этот вопрос могу ему только сейчас, пока никого нет, и ответ на него беспокоил меня намного больше придури Милены. – У вас что, есть оружие?
Он мне не ответил. Вообще без реакции, и, вероятно, его тоже доконали выходки безмозглой курицы. Кой черт мы вынимали ее из болота?
– Там было… что-то. Кто-то, – бессвязно сказала я. – Человек. Мы только что… – я сглотнула, воспоминание накатывало тошнотой. – Вы ушли, а мы видели, как он провалился в трясину. Почему вы…
– Ну и?
Ответ был исчерпывающим, а я поняла, что мне надо было остаться у вертолета. Пусть там холоднее, зато нет ни зверей, ни болота, ни пистолетов. Ни беглых заключенных.
Я узнала новую тюремную робу – мать рассказывала о ней, даже выступала на телевидении как приглашенный эксперт, потому что довольно у нас любителей дешевого хайпа: «Светоотражающие полосы лишают людей возможности получить свободу. Есть ли у сбежавших заключенных право начать новую жизнь?».
То, что мать сдержанно и профессионально отвечала телевизионщикам, контрастировало с тем, что она в сердцах высказала о них же нам с отцом. Не как виновникам, разумеется, как близким людям, пусть далеким от тонкостей ее работы, но прекрасно знающим, как важна ей поддержка.
«Никакого права у этих ублюдков нет ни на что». Мама, если бы ты была здесь, все было бы сто пятьдесят тысяч раз иначе, потому что ты умеешь заставить людей подчиняться голосу разума.
– Поэтому я выключил фонарик. И тебе сказал.
Хоть какая-то конкретика. И он тоже понял, кто был этот… он ведь мог нас убить. Не убил, не успел или нас слишком много? Но ведь Мимимишик должен был сам не один раз гулять в местах не столь отдаленных, где же воспетая тюремная взаимовыручка? Благородные бандиты, способные влюбиться как старшеклассники, и прочая мелодрамная муть?
Мы вернулись на поляну под непрекращающийся вой и крик. Тайга простилась с покоем – доброе утро. Когда оно настанет еще, настанет ли? Даже возле костра мне чудился едкий запах мокрой звериной шкуры. Просто не может быть. Это шатун бывает настолько болен на голову, животное не человек, в привычной, комфортной для него обстановке – сытости и тепле – зверь будет бежать дальше чем видит от любых раздражителей. В крайнем случае – медведь нападет, но не станет выслеживать нас, это глупо. Животные не глупят, у них инстинкты, и некоторым людям не помешало бы жить точно так же – инстинктами, раз мозгов не хватает, было бы больше пользы для всех, с отвращением подумала я, глядя, как утомленный, перепачканный и тоже теперь вонючий Аркудов усаживает Милену возле костра.
Она уже не истерила – устала, но бормотание ее я разобрала.
– …Порвала, ногти сломала, мне холодно, ты, козел…
– У нее шок, – солидно заключила я, в этот момент даже посочувствовав Аркудову и Мимимишику. Им досталось мало того что от болота, еще и от этой дуры, и у меня в голове не укладывалось, как она может после всего думать о шмотках и ноготках. Впрочем, я старалась от Мимимишика держаться теперь подальше. Я не ставила ему в вину и упрек то, что он сделал вид, что нет рядом с нами никого больше, черт с ним, с беглым зеком, но никто, кроме меня, не видел у него пистолет.
Зачем?.. Бессмысленное в тайге оружие. Не белок же из него стрелять?
– Надо раздеть ее, – глухо сказал Аркудов, – она уже заговаривается. Раздеть и просушить всю одежду. Поможешь? – И он посмотрел на меня.
– Ты серьезно? – Я и сама была близка к срыву. – Нет, будь так добр, давай сам. Я, знаешь ли, тоже плохо переношу холод, и два больных человека лучше, чем три. И одежда ее так быстро не высохнет.
Я была настолько близка к нервному срыву, что слова мои расходились с делом. Мы вдвоем пытались раздеть Милену, она подвывала, хныкала, я, сдерживая рвотные позывы, стаскивала с нее обмазанную одежду. Потом мне надоело.
– Сама давай. У нищих слуг нет.
Мой желудок резала боль, руки были в дерьме. О еде не могло быть и речи, но пока Аркудов криво развешивал шмотки и обувь Милены возле костра, я прошла к остаткам запасов и разделила их на всех нас. Шоколадка и немного воды. На чипсы я даже не посмотрела – после этой дряни нам всем адски захочется пить.
Мимимишик разорил наше ложе, накидал все, кроме лапника, в костер, который едва не потух, пока мы доставали бестолочь из трясины. Милена сидела теперь в чем мать родила, завернутая в куртку Аркудова, дрожала и прижималась к нему как к родному. Я смотрела на Мимимишика – вроде бы ему было на их обжимашки плевать, но кто знает? Что можно ждать от непредсказуемого человека с оружием, о котором не знает никто, кроме меня?
Господи, взмолилась я, почему это я?
– Надо убираться отсюда, – бросила я и швырнула обертку от шоколадки в костер. – Идти к вертолету.
– Она замерзнет, – возразил Мимимишик. С чего такая забота? – Там долго идти.
Мне требовались контраргументы. Такие, которые поддержали бы остальные. Или нет: все мне не нужны, только Аркудов. Так даже лучше.
Сказать, что мне то и дело мерещится запах зверя?
– Костер потухнет, и сюда придут хищники.
– Медведи ночью неактивны.
Почему ты сказал «медведи», Аркудов?
– Почему ты сказал «медведи»? – прошипела я и, чтобы вбить страх поглубже, готова была изо всех сил ударить себя по груди кулаком. – Почему «медведи»?
– Потому что тут их… обитание? – пожал плечами Аркудов и прижал к себе Милену покрепче. – А кто тут еще есть?
– Откуда я знаю? И не горю желанием выяснять! И потом, сейчас за нами никто не явится, – я распалялась все сильнее, умом понимая, что должна приводить доводы, а не эмоциями сыпать в костер. Гореть он от этого лучше не станет. – Что будет утром? Зачем Роман оставил всех здесь? Звучали его слова как будто разумно… – Я хмыкнула – выдавила из себя этот смешок. – Утром, пока мы будем нестись к спасательному вертолету, он заявит, что мы испугались и ушли. Нет? Не мелькало такой мысли?
Аркудов прислушивался, кривил губы. Милена рыла носом его грудь – я бы тысячу раз подумала, Аркудов так же по уши вымазан черт знает в чем, как и она. Мимимишик выступил против.
– Останутся смотреть тот вертолет. Мы успеем.
Черт бы тебя побрал, чуть не завопила я. Черт, черт! Я даже забыла, какие у меня грязные руки, и вытерла лоб. Потом схватила мокрую фуфайку, которую Роман от щедрот отказал Милене, и в сердцах швырнула ее в костер. Это все проглотили, включая пламя.
– Она, – я кивнула на Милену, – к утру будет еле жива. Допустим, сейчас она обогреется, но без лекарств не дождется спасателей. В вертолете должна быть аптечка. Обязательно. И одна я туда не пойду…
Аркудов смотрел на меня, я встретилась с ним взглядом. И ни на мгновение он не поверил, что я забочусь о Милене. Я забочусь о нас, идиот.
– Обратно не буду возвращаться тоже, – закончила я. – Как хотите.
– Она права, – внезапно выдавил Аркудов. Сказалось то, что он знал меня дольше, чем прочих? Или ему тоже не нравилось то, что творилось? Его напугал этот заключенный? Он принял его за зверя или упавшую ветку или сказал так, чтобы успокоить меня. – Надо идти к вертолету. Там есть лекарства и, может быть, хоть какая-то запасная одежда. Эта точно не высохнет.
Он попинал штаны Милены. Я бы побрезговала вытирать о них ноги.
– Здесь какой-то зверь, – вдруг сказала Милена. Мне показалось, что я ослышалась – она так и торчала носом в груди Аркудова. – Я вам кричала. А он пошел на меня.
Она замолчала. Как заинтриговать идиотов – я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
– И? – напомнила я. – Что дальше? Сначала ты поорала от души, полагая, что мы все к тебе кинемся, а потом что? Решила принять вечерние ванны?
– Ты бы сама не испугалась, дура набитая? – рявкнула на меня Милена, соизволив наконец повернуться ко мне. Боже мой, вся ее косметика оказалась на Аркудове, и я – со стороны как-то нелепо, но наплевать – рассмеялась. – Сама сидела у костра, приклеилась задницей!
– Так ума-то нет, считай калека, – фыркнула я. Но Милена иронии не поняла. – Чтобы все мужики твои были, надо же показать, какая ты вся из себя ранимая, нежная и нуждаешься в их защите. Сколько в месяц тратила на курсы? Десять, двадцать тысяч? Раскрыла женственность, чакры, связь с космосом, помогло? Или, может, тебе дать телефончик юриста, предъявишь инста-девочке претензии за некачественное обучение? Повезет, так еще половину сверху получишь по закону о защите прав потребителей.
– Хватит, – поморщился Аркудов. – Что ты к ней все время цепляешься?
– Я? – Я притворно округлила глаза. – Аркудов, я сама доброта и милосердие! Другой человек на моем месте притопил бы эту тупую… девицу в болоте. Вот скажите мне, почему нет?
– Я тебе выдерну…
– Ну попробуй, – рассмеялась я. – Заодно согреешься. Но учти – ноготочки щадить не буду.
Милена дернулась, подняла к лицу руки и уставилась на свои пальцы с неровными красочными обломками. В ее глазах, обмазанных растекшейся поддельной тушью и таким же дешманским контурным карандашом, зародилось понимание ужаса той ситуации, в которой она оказалась. Несмотря на все ее ухищрения, сберечь самое дорогое не удалось, и ни одного мастера нет в пределах досягаемости. Красота утеряна – какой кошмар, все видят, насколько она небрежна и неухожена.
– Не переживай, – тепло улыбнулась я. – Зато на тебе красивое кружевное рыночное белье, а я, если сниму штаны, похвастаюсь хлопковыми брендовыми трусиками. И лифчика я не ношу, ага.
– Денег нет? – спросила она то ли участливо, то ли издевательски, то ли сама не определилась с реакцией. Слишком сложную задачу я ей задала. Даже Аркудов хрюкнул в сторону, но, к счастью, не стал конкретизировать, что у меня есть, чего нет.
– Собираемся тогда, – приказал Мимимишик, дождавшись, пока мы перестанем лаяться. – Одеться ей дайте.
– Так дойдет, – оставила я за собой последнее слово, и он, к моему изумлению, не возразил.
Собирать было нечего, но пока я ходила за рюкзаком, поняла, что утро подкрадывается: холодало. Поднялся легкий, но уверенный ветерок, и я в который раз унюхала запах зверя. Слишком близко от нас – руку протяни. Я всматривалась в темноту: ничего. Что-то там… блеснуло? Нет, кажется. Нервы ни к черту в этом лесу, и после, когда вернемся, мне нужна будет помощь психотерапевта. Я хорошо держалась, отлично, но всему есть предел, всему.
Аркудов и Мимимишик долго затаптывали костер, раскидывая догоревшие ветки и прыгая на них. Я смотрела на них как на клоунов, сознавая, что если этим правилом безопасности пренебречь, то мы еще и сгорим тут к чертовой матери…
Идти по ночному лесу было тяжело и опасно. Я вспомнила, что читала из историй поисковиков «Лизы Алерт»: никогда не двигайтесь в лесу ночью. Найдите место. Сидите там, покуда не рассветет. Если бы я вспомнила раньше, что бы сказала? Да то же самое. Я в лесу не одна. И кто знает, что рискованнее: сидеть с людьми, стать добычей для зверя или сломать себе что-нибудь, пытаясь спастись?
От кого, в конце-то концов? От кого? Там ветка хрустнула и чей-то вздох. Показалось? Похоже. Мимимишик шел впереди, я за ним, замыкали Аркудов в обнимку с Миленой. Неужели она его чем-то задела? Не может быть, у него великолепнейший выбор от профессиональных моделей – которые вовсе не дурочки, как считают, категорически нет, а если модель еще и актриса по образованию – интеллект и эрудиция там такие, что любому кандидату наук дадут сто очков вперед и взад еще сто засунут. От профессиональных моделей до поклонниц таланта и от финансистов до маркетологов. Выбор – ого, всей жизни его не хватит. А он возится с совершенно никчемной девкой, которая не то что двух слов – две мысли не может связать в собственной голове.
Дорога казалась бесконечной, но этого я ждала. И развлекала себя размышлениями зрительницы какого-нибудь ток-шоу. Мимимишик действительно ждет, что Милена от него отвяжется? Что Аркудов на нее западет? Что ему мешает послать ее далеко и надолго просто так, он еще и взял ее в эту поездку, оплатил недешевое удовольствие. Она удивительна как партнерша? Ой, вряд ли, хотя как знать. Она прекрасно готовит? Но смысл, он каждый день в состоянии завтракать, обедать и ужинать в отменном ресторане. Она не особенно притязательна, еще не вошла во вкус, не требует развод, брак и детей? Она уже прикинулась, что беременна, может, решила, что подходящий момент?
Что еще можно вообразить, чтобы не провоцировать преследующий меня странный запах и ощущение, словно кто-то идет за мной?
Что заставляет людей быть вместе? Я судила по родителям и некоторым знакомым. Уважение, общие интересы, общие цели, все это – да. Я знала точно, что многие зрелые пары имеют любовников и любовниц, об этом в курсе супруги – и никакой ревности. Какие эмоции могут быть, когда общий бизнес, общие дети, а от того, что раз в год муж подкинет такой вот Милене десятку на новый смартфон, семья не обеднеет – никто даже этого не заметит? Вот если бы мои дети были вынуждены проводить лето на бабкиной даче, а муж взял любовнице в кредит «Айфон» – вот тогда да, тогда я бы убила. Не в прямом, разумеется, смысле, но небо ему показалось бы с пол-овчинки. А если бы дети учились в Лондоне – да хоть «Дэу Нексию» своей девице купи, что она у тебя как неродная…
Фонарик в телефоне Мимимишика стал слабеть, и Аркудов пожертвовал свой смартфон. Я стащила с плеч рюкзак и поставила телефон Мимимишика на зарядку. У меня хватит пауэрбанков, я молодец. Я даже решила, что я – номер два после самого Мимимишика. Заслужила.
Из леса мы вышли – и свою ошибку я поняла. На открытом пространстве было в тысячу раз холоднее, ветер дул не переставая, и я думать не хотела, как там Милена. Я сочувствовала ей сейчас исключительно как человеку, которому физически некомфортно. Даже у меня зуб на зуб не попадал, она хныкала, но терпела. В самом деле – привыкла? Для нее это – неурядица гораздо меньшая, чем сломанный ноготок?
Начинало светать. Небо становилось бледнее, над лесом ползли серо-синие тени – низкие, очень низкие облака. Когда все затянуло, насколько это критично для поисковиков? Нас ведь обязаны начать искать, Мимимишик прав, пропал вертолет – это не ДТП. Каждый подобный случай расследуется в деталях. Вертолет я уже видела – пока очертания, но цель нашего путешествия была близка. Очень близка.
Под ногами шуршала трава, покрытая холодной росой. Почти изморозью. Было зябко. Я бы пробежала немного взад-вперед, но опасалась коварства топи. Идти второй – лучших из вариантов. Я просто буду идти второй.
– Дрыхнет, летеха, – проронил Мимимишик, останавливаясь неподалеку. До вертолета оставалось шагов пятьдесят, и в серой хмари я видела все, что хотела увидеть. Серый бок. Серые окна. Что-то серое валяется – рюкзак? – Пошли. Костер надо будет.
Запах, снова мерзостный запах дикого зверя и крови. Я сознавала, что это иллюзия, такие картины рисует мне измученный неизвестностью мозг, но ничего не могла с этим поделать, только смириться. Серый бок вертолета блестел, покрытый рассветной росой, и на нем было неуместное пятно – темное, не помнила я такого пятна на боку раньше, но кто даст руку на отсечение, что я была настолько внимательна?
– Подъем, товарищ! – гаркнул Аркудов. – Чего лежим?
Роман не пошевелился. Я зажала нос. Невозможно же, чтобы так меня преследовал запах крови.
На лицо мне упали первые капли дождя.
Глава двенадцатая
– Стойте здесь, – сказал Мимимишик, но никто из нас и не собирался подходить к вертолету. Мы сбились в кучку, забыв обо всех своих разногласиях, и мне было даже без разницы, что Милена вцепилась в меня, потому что я оказалась с ней рядом.
Я вытерла с лица капли. Дождь пошел, вовремя мы вернулись. Лучше было бы не уходить, но как знать, кто бы тогда уцелел, а кто нет. Как видеть аварию на остановке, когда ты успел сесть в автобус: не так страшно смотреть на внезапно неживые тела, как сознавать, что ты мог среди них оказаться.
– Замерзла? – спросила я у Милены.
– Ну, так, – мотнула она головой и поддернула куртку. – Он умер, да?
Может быть, подумала я. Рассвело еще недостаточно, чтобы я могла рассмотреть все в деталях. Роман лежал на сиденьях, было похоже, что он просто спал, если бы не кровь вокруг головы, а потом Мимимишик загородил нам обзор, и вряд ли специально.
– Я говорила, что видела у реки человека, – простонала Милена. – А вы мне не верили.
– Ерунда. Он не успел бы оттуда дойти, – негромко, но как-то очень уверенно заметил Аркудов, и я поняла, что он прав. Километров тридцать до реки было точно, а до того места, где были медведи, даже и больше, и я сомневалась, что ночью кто-то сюда пойдет. Без карты, без ориентиров. – Может, сам упал неудачно.
– Ты в это веришь? – выпалила я прежде, чем успела подумать, а стоило ли мне это говорить. Скорее нет, чем да, никто ведь не знает, что там, в болоте, утонул человек.
Но не факт, что человек был именно у реки, как пыталась нас убедить Милена. Он мог оказаться где угодно – вот и оказался.
– Жив, – крикнул нам Мимимишик. – Крови потерял не особо много, не смертельно. Аптечка нужна, – и он выразительно посмотрел на Аркудова.
Тот неуверенно двинулся к вертолету. Да, Игорек, это тебе не «Танчики», тут немножечко все взаправду, подумала я и схватила его за рукав.
– Что, Дианочка, ты, как все женщины, меньше боишься вида крови? – не упустил он возможности тупо съязвить.
– Не хочу, чтобы ты там все заблевал, – хмыкнула я и быстро, пока у него не сработало самолюбие, пошла к вертолету. Мне было плевать, что Аркудов угваздает все, что еще оставалось чистым, но я была уверена, что правду Мимимишик скажет только мне, потому что у нас с ним была общая тайна.
На раненого я старалась не смотреть, обошла вертолет и сразу полезла в ящички. Пока нас не было, Роман успел прибраться, даже вещи сложил так, чтобы они ему не мешали. На секунду я замерла, заметив, что на дверном проеме – изнутри – остался кровавый след.
– Он сам? – я говорила настолько тихо, чтобы расслышать меня мог один Мимимишик. Который уверенно – слишком уверенно! – обращался с раненым. Бандитов и этому учат или опыт – лучший учитель? – Они, – я слегка кивнула в сторону Аркудова и Милены, которые так и не двинулись с места, – думают, что он сам.
– И пусть, – позволил Мимимишик. Я молча согласилась. Я еще не сошла с ума, чтобы что-то доказывать вооруженному человеку. – Аптечку.
– Сейчас. – Я дернула какой-то ящик возле места пилота, но взгляд почти сразу упал на приметную коробку с наклеенным красным крестом. – Это тот, который утонул в болоте? Зачем он сюда пришел, что искал?
Я отцепила аптечку и вывалила из нее все, что было – достаточно для того, чтобы оказать первую помощь. Роман коротко застонал, Мимимишик очень уверенным, отработанным движением разорвал индивидуальный перевязочный пакет – я от удивления села. Обычный человек даже блистер с таблетками открывает неловко, а вскрыть простенький лейкопластырь – целый квест. У меня не хватало нервов, я брала ножницы.
Мне снова стало жутко. Кого же бояться теперь, когда этот злосчастный зек покоится на дне болота? У болота вообще существует дно?
– Еда, – исчерпывающе ответил Мимимишик. – Зачем еще.
– И потом он пошел к нам? На свет костра?..
– Догадливая, – хмуро польстил мне Мимимишик. – Родители кто?
Ты ко мне сватаешься, что ли? Но ситуация к иронии не располагала. Зато был повод узнать кое-что более существенное.
– Откровенность за откровенность? – Дождь снаружи уже поливал, но первобытный, мистический страх перед кровью был сильнее реальной опасности заболеть, Аркудов и Милена застыли и напоминали мне мокрые памятники. Я порылась в поисках подходящих таблеток. – Отец банкир, мать… сейчас заместитель прокурора города. А кто вы? Кто вы, Михаил, помимо того, что вы… предприниматель?
Мало было шансов, что он скажет мне правду, хотя я была к ней готова, особенно после того, как увидела у него пистолет. Чем меня можно еще напугать – тем, что Мимимишик обернется медведем? А есть смысл, подумала я, холодея. Аркудов – от слова «медведь», Михаил, мишка, Топтыгин… Я сжала в руке жесткий блистер, и он неприятно врезался в пальцы, но это помогло отвлечься от навязчивых мыслей, больше похожих на навязчивый бред – может быть, так и начинается сумасшествие.
– Посмотри, там должна быть еще одна, – невпопад сказал Мимимишик. – Аптечка. Красная такая. Или желтая. Яркая. А то это дерьмо.
Я свесилась с сиденья вниз.
– Медролл, – непонятно и очень недовольно, повысив голос, добавил Мимимишик. Я вздрогнула. Есть какое-то созвучие со словом «медведь»? – Аптечка! Есть? Большая!
Да я так действительно скоро сойду с ума.
Ливень радостно барабанил по окнам и крыше, и за спиной Мимимишика жались Аркудов и Милена, мокрые как мыши, я смотрела на их бледные лица и словно не видела никого.
– Аптечка, – повторила я эхом. – Большая красная аптечка. Или желтая. Видели?
– Под сиденьем, – ответил Аркудов. – Должна быть там. Я видел. Кажется.
Он не собирался залезать в вертолет – предпочитал промокнуть насквозь, наверное, но его дело, решила я и, сильно наклонившись вперед, заглянула под заднее сиденье. Я чуть было не оперлась рукой о пол и вовремя отдернула ее, заметив осколки. Роман убрал все как смог, но не до конца, и я легко могла мало того что рассадить себе руку, так еще и заполучить стеклом в рану и подхватить столбняк. Но красную скатку длиной примерно в полметра я увидела.
– Там она! – обрадованно, что сама от себя не ожидала, крикнула я. – Вам ее удобнее будет вытащить.
Мимимишик, в отличие от того же Аркудова и истерички Милены, не начинал затевать свары из-за ерунды. Раз сказали, что ему сподручнее, так и есть, и он молча вытащил аптечку, обернулся к Аркудову и Милене:
– Жить надоело? Давайте внутрь. Оба. Промокли уже. И, парень, разверни ее. Давай.
Приказу Мимимишика – я знала это уже по себе – не подчиниться было сложно. Аркудов забрался в вертолет, за ним Милена, и стало мокро и как-то невероятно тесно, особенно с учетом рюкзаков. Я сообразила, что так и не сняла свой, но не то чтобы он занимал много места.
Аркудов развернул аптечку. Жгуты, куча повязок, термоодеяло, одноразовые грелки. Я вовремя закрыла рот, проглотив возмущения. Аптечка была нужна для экстренных случаев – к счастью, никому из нас при посадке она не понадобилась. Сейчас пригодилась.
– Одеяло сюда. И грелку. Одну.
– Я замерзла, – подала голос Милена. – Мне тоже надо.
– Не надо. Давай, помоги мне. Руку сюда. Другую. Одеяло. И грелку открой.
По лицу Мимимишика было понятно, что действиями Аркудова он не особо доволен. Что он ждал, начальной бандитской подготовки? Но и я не сильно верила, что эти навыки – уголовный набор.
– Вы врач?
Мимимишик поднял голову, на мгновение оторвавшись от своих дел, но потом, в очередной раз ничего мне не ответив, занялся раненым. И я ждала еще минут пятнадцать, прежде чем он приказал Аркудову сложить обе аптечки и внимательно посмотрел на меня.
– Похоже?
– Что? – переспросила я, уже забыв, о чем спрашивала. Нервное возбуждение спадало, и теперь я ощущала холод. Неслабый, и костер не разжечь, потому что снаружи ливень, а еще – не провалится ли наш вертолет? – Наш вертолет не провалится из-за дождя?
– Нет. – Мимимишик себе не изменял, и меня тряхнуло от бешенства. К чему я могла отнести его «нет», но, похоже, к обоим вопросам.
Я забрала у Аркудова маленькую аптечку и вытряхнула из нее таблетки. Стандартный набор, как раньше был в любом автомобиле, и я вручила Аркудову и Милене по блистеру, чтобы посмотреть, верна ли моя догадка. Лекарства были разные, похожего свойства, но один блистер был фольгированный, а другой – обычный, бумажный, и если Милена с фольгой справилась довольно легко, то Аркудову с бумагой пришлось повозиться. Я взяла у него блистер, не без труда вытащила таблетку сама, отдала блистер Мимимишику.
– Вы оба снимите все мокрое, – посоветовала я, – а вы выпейте. Хуже не будет. Хуже будет, если у вас поднимется температура, а так, может быть, повезет, сработает на опережение.
В подтверждение моих слов Милена чихнула.
– Там градусник есть, – я кивнула на маленькую аптечку и внимательно посмотрела, как Мимимишик разоряет блистер. Но у него вышло ничуть не ловчее, чем у Аркудова, и я допустила, что, возможно, он притворился, ведь он ответил мне «нет», но почему нужно стесняться того, что ты врач?
– Что нам делать теперь? – глухо спросила я у него.
– Ждать. – Мимимишик подумал. – За нами придут, вопрос когда. Нас точно уже ищут.
– А погода? Она не помешает?
Мимимишик помотал головой, но мне показалось, он о чем-то умалчивает – в который раз, и, может, сказал бы мне, но при остальных не хочет. Знает, что Милена устроит истерику? Не доверяет Аркудову? Или все-таки мне?
– Еды нет, – продолжал Мимимишик. – Но воды нет – это хуже. Все равно остается сидеть и ждать. Там река, но неизвестно, что на пути к ней. Может, тоже болото.
Ливень за окном разошелся и обливал стекла потоками. Все расплывалось, и найдись сейчас тот, кто решит подкрасться к нам – он выберет лучшее время. Мы его не заметим, хоть человека, хоть зверя, хоть призрака, и не услышим – все заглушит шум дождя. Мы как могли закрылись в вертолете, и все равно через неплотно прикрытую дверь натекала лужа и через щели надувал ледяной ветер. Милена и Аркудов начали наконец-то дрожать, я тоже, и Мимимишик рискнул – снял с Романа одеяло и отдал нам, разрешив использовать одну грелку по очереди. Мы передавали ее как первобытные люди огонь – бережно, из рук в руки, и я, пригревшись, задремала, прислонившись к холодному борту головой. Сквозь сон я почувствовала, как кто-то сунул мне за пазуху руку и вытащил грелку, но я не пошевелилась.
Проснулась я от возни и громкого кашля. Ливень немного утих, уже не заливал вертолет, а кидал то и дело пригоршни капель, Милена тряслась, пытаясь согреться, куталась в одеяло и куртку Аркудова и кашляла в сжатый кулак. Встревоженный Мимимишик возился с раненым – Роман так и не пришел в себя.
– Что? – хрипло, спросонья, спросила я.
– Температура, – негромко ответил Аркудов и следом кивнул неопределенно в сторону Милены. – Она тоже заболевает.
Удивительно, но ни единой укоризны в мой адрес от него не последовало. Я передвинулась ближе к Мимимишику, который сунул руку в карман и отдал мне еще нераспакованную грелку.
– На. На десять часов ее хватит. А то тоже заболеешь.
– Он умрет?
Глупый вопрос, потому что будь Мимимишик хоть гениальным врачом, он не сделает больше того, что уже сделал. Милена кашляла все сильнее, и когда я обернулась к ней, заметила, что по лицу ее пошли красные пятна, а глаза нехорошо, нездорово блестят. Я указала Аркудову на маленькую аптечку, и он в ответ только махнул рукой.
– Пересядь сюда, – вставая, велел Мимимишик Аркудову. – Попробую наладить связь.
Я, вспомнив, достала из рюкзака телефон Мимимишика и протянула ему. Сотовой связи не было и не могло быть, но я передала Аркудову пауэрбанк, заряда в нем оставалось немного, но у меня были еще полностью заряженных два. Что толку, лучше бы я взяла с собой еды и теплые вещи, но кто знал?
Аркудов медлил. Ему было не по себе находиться рядом с беспомощным человеком – да, тяжело. Мне тоже было не легче, но кто дал выбор и кто сказал, что мы к утру не ляжем вот так вповалку с температурой под сорок, и из милосердия, подумала я, Мимимишик нас всех пристрелит. Как в том фильме по книге Кинга. Тьма? Мрак? Мгла? Почти как то, что у нас за тонкими стенками. Наползет туман, и нам конец.
– Что ты расселся? – прошипела я Аркудову. – Страшно? Так и скажи.
Он даже не возразил, но я унизила его перед Миленой, признаться в этом он тоже не мог и только одарил меня ненавидящим взглядом.
– Да ладно, – пробормотала я, вылезая окончательно из-под одеяла и садясь рядом с Романом. Аркудов забрался под одеяло к Милене, и та с приторно-изысканным вздохом пристроила ему голову на плечо, подавив очередной приступ кашля.
Я прикоснулась рукой ко лбу раненого – да, все плохо. Мимимишик прав, температура растет. Причиной этому может быть все что угодно – от серьезных травм до заражения крови, и у нас нет никаких лекарств. Я требовательно протянула руку, чтобы мне передали аптечку,
– Вы кончите обжиматься? – сквозь зубы выплюнула я, глядя на Аркудова и Милену. – Смотреть на вас противно. Аркудов, ты-то чего? Какой интерес у тебя к этой… девушке? – Я вовремя подобрала приличное слово, чтобы не выглядеть беспричинно ревнивой. – К тому же еще которая встречается с другим человеком. По ее словам, она от него даже беременная. И дайте мне аптечку, руки не отвалятся.
От Милены я ожидала чего угодно – воплей, визгов, попытки наконец-то выдернуть мне пару прядей, но нет. Она поспешно спрятала свои ручки с обломанными ногтями под одеяло, а Аркудов отмер и всучил мне аптечку.
– И глазки вытри, а то как бухая панда, – посоветовала я и отвернулась, принялась искать хоть что-нибудь подходящее. Все годилось лишь от простуды, от головной боли, от сердечного приступа и тошноты… Роман что-то прошептал.
– Что? – я наклонилась к нему, силясь расслышать. – Тихо все! – рявкнула я, потом что Аркудов начал что-то мне говорить, а рация издала короткий душераздирающий писк. – Тихо! Что?..
Слов я не разбирала, но Роман открыл глаза.
– Мы вернулись, все живы, – сказала я. – Кто на тебя напал, ты видел?
Роман несколько раз тяжело вздохнул. Мимимишик бросил рацию, повернулся к нам, сдвинув брови.
– …еть. – Рука Романа дернулась, он хотел указать на что-то, но сил не хватило, губы шевелились отчетливо, но я не умела читать по губам. – Про… еть.
