Даниил Сергеевич Гарбушев
Шарик с воздухом
Глава 9. «Дознание»
День, на который была назначена встреча с окончательным следователем, стремительно приближался. Юра теперь ни в чём не был уверен после разговора с Алексеем Петровичем, хоть по повестке и был назначен совсем другой следователь.
Когда наступил тот самый день, Юра проснулся довольно рано, побрился и привёл себя в порядок. Когда он вышел из дома, его встретил яркий, солнечный, морозный день, слепящий своим светом, отражающемся в кристально белом уличном снегу.
Подходя к трамвайным путям, Юра заметил, что нацеплял на подошвы своих зимних ботинок немного грязи, и выйдя на более менее чистую асфальтированную площадку, оставил на ней несколько земляных следов. Доехав до нужной остановки на трамвае, и пройдя несколько кварталов вглубь ещё никогда не виданных Юрой улиц города, он оказался перед необходимым зданием полиции.
К его удивлению центральный вход оказался нерабочим, и Юре пришлось искать другой, что оказался совсем незаметным, пока оттуда не вышел один из сотрудников в полицейской форме. Минут через пять, Юра уже стоял перед дверью необходимого кабинета, и тихонечко постучал.
– Заходите, – послышалось из кабинета.
– Здравствуйте, Карен Машкенович? – произнёс Юра, с интонацией вопроса, входя в кабинет.
– Да, это я, заходите Юрий Сергеевич, присаживайтесь, – ответил, сидевший за своим рабочим столом следователь, армянин пятидесяти лет, с хорошо сохранившимися чёрными волосами, уложенными в аккуратную причёску.
– А вы уже меня знаете?
– Да, конечно, мне же передали ваше дело, и я уже полностью ознакомился с ним, поэтому мне просто необходимо знать вас в лицо.
– Ну и что скажете? – спросил Юра, присев на стул посетителя.
– Скажу прямо, ведь я всегда был и буду прямым человеком. Ваше положение крайне плачевно, если бы камера в тот момент не работала, то для всего дела хватило бы показаний ваших сотрудников, а теперь остаётся надеяться только на решение суда.
– Прям как моему папе сказали.
– Что сказали?
– Ну тоже: "Как суд решит".
– Ах да, ну всё-таки случай вашего отца более однозначный, чем ваш.
– Вы в курсе.
– Конечно.
– И как же это у вас всё схвачено?
– Нет, что вы, это вполне естественно, при составлении дела, мы обязаны пробить все данные, не было ли у вас судимостей, судимостей у ваших родственников, не состояли ли вы на учёте, и так далее, поэтому я конечно же из всего этого узнал и о вашем отце, в чём искренне вам соболезную.
– Понятно, я вас не виню, это и ваше дело. Просто поймите меня, я не хочу оправдываться, я хочу справедливости, и почему-то уже сейчас уверен, что всё произойдёт совсем наоборот.
– Я догадываюсь, что вызвало у вас такие чувства. Алексей Петрович, да? Забудь про него. Он всегда, был карьеристом, ещё со времени учёбы. Ему всегда надо быстро, чётко и сейчас, и плевать он хотел на виновных и не виновных, про него можно, как в том фильме, сказать: "Для него люди – мусор". Но теперь не беспокойтесь, сейчас вы в надёжных руках. Главные свидетели это двое ваших коллег, они, как и полагается, на вашей стороне, а значит, есть все шансы, что вы не виновны, в чём я не сомневаюсь.
– Спасибо, утешили, да только мне кажется, этого все ровно не будет достаточно.
– Ну что же вы так, будьте оптимистичней, как бы то ни было, не забывайте, что вы остались живы, и в том числе ваши коллеги, и это уже плюс, с остальным разберёмся мы.
– А вы что, ещё не разобрались?
– Ну как же, расследование ещё в полном разгаре, главное, что вы правильно делаете, читая то, что вам подают на роспись. Но у меня есть и другая новость, которой вам не следует пугаться.
– И какая же?
– Не знаю, как вам сказать, но, пожалуй, стоит. Объявились дружки этого грабителя, видимо его бывшие сообщники. Они наверняка полагают, что вы в какой-то степени виновны в его смерти. Сегодня утром двое из них под неясным предлогом проникли в кабинет к Алексею Петровичу, и потребовали рассказать, кто убил их друга. Тот естественно перенаправил их ко мне, а я так и ответил, что это не их дело, а дело следствия, и конечно же упомянул что это был всего лишь несчастный случай. А они мне: "Да мы так, лишь в глаза взглянуть, этому беспощадному". А я им и говорю: "А вы сами-то в курсе, что ваш друг преступник, и в каких обстоятельствах он погиб", на что они ничего не ответили, и поспешно удалились.
– И что вы предлагаете мне предпринять?
– Ничего существенного, просто будьте предельно осторожны, хоть никто из нас ни в коем случае не позволит им узнать о вас, они могут узнать это от куда угодно. Я надеюсь, что это история завершится в вашу пользу, а эти сообщники, рано или поздно выдадут себя в новом преступлении, и нам может повезти задержать их. Хотя есть вероятность, что теперь после случившегося, они могут основательно залечь на дно, и добраться до них может стать невозможным.
– Хорошо, я вас понял.
Они разговаривали ещё около получаса, после чего Юра попрощался со следователем, пожав ему руку. Выйдя из отделения, Юра направился домой. Было уже около пяти часов вечера, то самое время, когда холодное зимнее солнце готовится к закату, окрашивая всё вокруг оранжево-алым, преображая белоснежные сугробы в яркие полотна.
Проходя вдоль железнодорожных путей, когда вот-вот должен был предстать очередной квартал, ведущий к дому Юры, тот заметил, как из далека ему навстречу вышли двое мужчин. Они были одеты в тёплые чёрные кожаные куртки, тёмно-синие джинсы, берцы. Юру немного смутил их внешний вид, так как он ещё не встречал в этом районе людей с таким стилем одежды. Когда он уже пересёкся с ними, его вдруг насторожило непонятное чувство, будто бы сейчас должно произойти что-то страшное.
Его вдруг освиснули: «Эй, братан, иди сюда». Но Юра не остановился, всё также продолжая свой путь, делая вид, что у него наушники. Через пятнадцать шагов неспокойного пути, Юра не мог поверить в то, что он увидел дальше. Из-за угла дома, находившейся с лева от путей многоэтажки, вышли ещё двое мужчин одетых также в чёрные кожаные куртки. «Хватай его», – услышал Юра сзади, и тут же рванул в сторону многоэтажки, приметив пожарную лестницу. «Быра-быра, пацаны», – раздалось вокруг, пока Юра изо всех сил взбирался по лестнице, обжигающей своим ледяным металлом его ладони.
Через полминуты Юра был уже на крыше, и встав на ноги, побежал вдоль её скатной верхушки, что имела совсем небольшой градус, представляя собой почти плоскую поверхность. Он бежал не оглядываясь, постоянно поскальзываясь и запинаясь об сайдинговые выступы. И вот он уже почти добрался до ближайшего чердака, как перед ним оказался один из тех самых. «Ну чё падла, решай, сам спрыгнешь?». «Да пошёл ты», – заорал Юра, рванув прямо на него, что совсем не ожидал такого поворота событий. Юра пробежал короткую дистанцию в одно мгновение, упав вперёд ногами, протянув их и сбив ими своего антагониста, от чего тот тут же потерял равновесие и покатился с крыши, но в последний момент сумел зацепиться за карниз, запрыгнув на первый попавшийся балкон. Юра продолжил бежать, как впереди показался ещё один, когда он обернулся, то увидел сзади другого. Они бежали с обеих сторон так быстро, что вот-вот и достигли бы Юру. Но тот не растерялся, а просто подошёл к краю крыши, и лёг рядом с ним. Преследователи замерли на месте, не совсем понимая, что он собрался делать, и стали подбираться к нему уже медленней. Юра, сделал вид, что сдаётся, и когда им оставалось дойти до него метров пять, оттолкнулся и соскользнул вниз.
Влетев в огромный, довольно твёрдый, сугроб, Юра тут же попытался встать, и еле переставляя ноги, быстрым шагом направился к путям, из-за которых выпрыгнул, прятавшийся за небольшим уступом, один из преследователей. Юра хотел бежать назад, или хотя бы в сторону, но не смог, так как его тут же настигли те кто были на крыши, спустившиеся от туда, также как и он, и подбежав к нему со спины, сходу завалили его на землю. «Теперь ты за всё ответишь тварь, – сказал тот, что выпрыгнул из укрытия, больно пнув Юру в живот, – за всё», – повторил он, замахнувшись ещё раз, как вдруг Юра схватил его за ногу, пытаясь повалить, из-за чего все вмиг ополоумели, и принялись пинать Юру уже вчетвером.
Не успел Юра пропустить и десяти ударов, как из далека, показалась небольшая дрезина с пятью рабочими, одетыми в железнодорожные жилеты. «Э, смотри, чё творят», – сказал один из них, с явным восточным акцентом. Чётко увидев, что происходит, рабочие как один вооружились лопатами, и помчались в их сторону. «Шухер, уходим», – закричал самый длинный из бандитов, и все мигом бросились бежать, кроме него. Тот, что был бледный как скелет, ещё разок пинанул Юру в живот, и достав из кармана сигарету, разорвал её, кинув в Юру всё её содержимое.
Юра не получил особых ранений, но всё же, после всего случившегося, ему было сложно воспринимать происходящее. Как только бандиты скрылись, к Юре тут же подбежал один из гастарбайтеров, выкинув из рук лопату. «Ты как?», – спросил тот, чуть приподняв Юру с земли. «Ушли», – сказал другой, вернувшись с остальными. «Да бог с ними», – выдал Юра резко, задыхаясь на каждом слове. «За что, за что тебя так?», – спросил другой, татарин, около двадцати пяти лет, что тут же подложил под Юру что-то вроде куска ковра, используемого на дрезине как подстилка для сидений. «Да неважно, – хрипло кашляя, ответил Юра, – уже не важно». «На вот», – сказал один, подав кружку горячей воды из термоса. Юра тут же схватил её, и начал жадно глотать всё её содержимое, и когда она была уже почти пуста, отдал её обратно, снова раскашлявшись и туго хрипя. «Хорошо мы подоспели, а то чё бы они тут только не натворили», – заметил молодой татарин. «Да, хорошо, спасибо», – сказал Юра, попытавшись встать. «Ты чё, куда? Тебе в полицию, или в больницу надо!», – сказал самый старший из них, не давая Юре подняться самому. «Ничего, дойду, – уже немного оправившись, сказал Юра, – мне тут недалеко, они просто меня с кем-то спутали, дойду, не бойтесь, спасибо».
Глава 10. «Паскудство»
«Они нашли меня, хотели убить, или что? – подумывал Юра, уже давно распрощавшийся с железнодорожниками, пробираясь к своему дому, обходными путями и отдалёнными проулками, – возможно меня кто-то сдал. Не верится, что это мог быть тот армянин. Но всё это не важно. Важно одно, как бы то ни было, эти ребята и впрямь думают, что я на самом деле виновен в смерти их друга. Ведь они преступники, бандиты, безбашенный ум, не во что не ставящий здравый смысл, какие-либо доводы, а главное правду. Им наплевать, насрать на неё и нассать. Дело такое – если есть факт, что что-то сделано против них, им неважно заслуженно, по справедливости, либо виноваты они сами, ты должен ответить. Даже если ты вообще всего лишь мимо проходил, им просто надо выместить злость, и дело с концом. Придурки, по-другому и не скажешь».
А тем временем, снег глубокими сугробами всё хрустел под ногами Юры, засыпаясь ему в ботинки. Наконец он вышел к дому Дины, проскочив между двух ржавых гаражей, с такими же непробудными сугробами. Фонари её дома, расположенные над козырьками, тускло освещали лишь небольшую площадь, каждый перед своей дверью. Дорожки к подъездам были аккуратно убраны, и лишь утоптанный снег, покрытый тонким слоем вечерних осадков, горел светом всё тех же фонарей.
«Ты чё оборзела?», – услышал Юра чей-то голос со стороны первого подъезда, выйдя на выметенный асфальт, и отряхивая джинсы. «Что за?..», – мелькнула мысль у него в голове, когда он посмотрел туда. Две фигуры стоявших там людей, практически не были различимы, из-за тени, набрасываемой на них козырьком. Как бы то ни было, Юра всё же решил пройтись туда, чтобы узнать, что там творится. Когда он дошёл до второго подъезда, то тут же узнал в одной из фигур Дину, что не оказалось уж сильной неожиданностью.
«Отстань, прошу, отстань, пожалуйста отвали», – молила она мужчину, что стоял напротив и держался за край воротника её зимнего пальтишка. «Мы и так с мамой отпустили тебя, пожалуйста, прошу, не приходи больше, уйди, пожалуйста», – не переставала она молить. «Ты чё несёшь то, думаешь, если выросла, то я тебе уже не отец, – заорал он ещё громче, начав трясти её за воротник, после чего хорошенечко замахнулся и залепил пощёчину, – на тварь». Дина только и успела слегка прикрыться свободной рукой, после чего тихо зарыдала.
«Слышь Отец, – обратился к нему Юра, – тебе отдыхать не пора?». Тот медленно развернул свою голову в сторону Юры, сказав: «А ты кто такой, иди отсюда, пока по щам не получил». «Юра, помоги, пожалуйста», – взмолила, можно сказать, выдавила из себя среди слёз Дина. «А, так это хахаль твой», – разъярённо сказал отец, сильно оттолкнув от себя Дину, из-за чего та саданулась об дверь, упав к её основанию. «Ну что давай, может, сначала поспорим, а?», – сказал тот Юре, вставая в некое подобие боевой стойки. «Давай», – спокойно, с уверенностью согласился Юра, после чего батя сорвался с места, побежав в его сторону. И когда он почти добежал до Юры, тот вдруг резко выпрямился, вытянув свою голову вперёд, заявив тем самым о своём преимуществе в росте. Такой психологический приём, безусловно, смутил Отца, и тот, поскользнувшись, упал прямо Юре под ноги. Юра, всё так же спокойно, перешагнул его, и подойдя к Дине подал ей руку.
«Не ушиблась?», – спросил он, помогая ей встать. «Угу», – ответила Дина, как между ними пронёсся кулак её отца, врезавшись в подъездную дверь. Дело в том, что Юра был готов к этому удару и вовремя успел уклониться. «Ты что не понял, я же тебе сказал, отдыхай отец», – всё так же спокойно сказал он, подойдя к своему сопернику, и сделав ловкую подножку, повалил того на землю. Отец, что явно был не в лучшей физической форме, только и успел охнуть, как снова оказался в нокауте. «Юра брось его, не надо», – сказала ему Дина. Юра больше не собирался драться, он лишь взял из сугроба немного снега, и слепив из него небольшой снежок провёл по всему лицу Дининого Отца, запихав ему в рот.
«Тьфу, ну ты ещё пожалеешь», – взбунтовал тот, еле встав на свои обе, после чего Юра всё так же спокойно и невозмутимо подошёл к сугробу, и нашел закидывать отца снегом, ударяя об снежную поверхность носом своего зимнего ботинка. «Тьфу, да пошли вы», – сказал отец, отмахиваясь от снега, и пошёл куда глаза глядят, пару раз оглянувшись.
Когда Динин отец наконец оказался в недосягаемой видимости, Юра подошёл к Дине, что тут же упала в его объятья, полностью обессилив. Он подтащил её к скамейке, крепко держа в своих объятьях. Её всю трясло, трясло так, как будто что-то из нутрии, из самого сердца, из самой души, производило эти колебания. «Ну ладно, успокойся, всё прошло», – нежно утешал он её, гладя по голове, по её шелковистым волосам, стараясь успокоиться и сам.
Со временем дрожь унималась, сменяясь на равномерный такт сердца. Юра чувствовал как то резко, то спокойно вздымалась Динина грудь, слыша её дыхание, что то и дело запиналось, немного замешкавшись, то опять становилось плавным. «Скажи, почему люди такие суки?», – спросила Дина, излив по горячей слезе из обоих глаз. Но Юра ничего не ответил, а лишь прижал её к себе посильнее.
Глава 11. «Суд присяжных»
Юра встал за кафедру и сказал: «Через три дня суд надо мной. Я тоже оказался в подобной ситуации, что и мой отец. Я согласен, он совершил нарушение, и это факт, не подлежащий опровержению. Да, его нельзя оправдать полностью, сказав, что он совершил это непреднамеренно, случайно, нечаянно. Так можно оправдать любого, кто бы сделал подобное специально. Вопрос здесь в другом, извините за выражение, всё это чёртовая случайность, что так и косит наш мир на все четыре стороны, ломая не только жизни, но и судьбы. Судьбы тех, кто теперь считают, что лучше им было умереть, чем жить последствиями. Цель моего монолога в одном, я прошу вас, задумайтесь, насколько, всего лишь случайность, стала нашим всем, нашей судьбой, нашим мерилом жизни».
«Суд переносится на неделю», – произнёс тогда судья, ударив своим молоточком по подставке, чей звон до сих пор многократным эхом пронизывал Юрин слух.
Теперь он ехал на свой суд. За рулём была мама, отец сидел на переднем пассажирском сиденье. Тишину прерывала негромкая и ненавязчивая мелодия, играющая по радио. Как всё же быстро пролетели эти три дня. Они по сущности тянулись, пока был день, и обрывались будто бы в пропасть, когда заканчивались один за другим. Время, казалось остановилось, минуты превратились в часы, часы в года, а именно дни в секунды. И когда наступал вечер нагоняя небесную тьму, время не ускорялось, а проваливалось в бездну, таяло, плавилось, и неудержимо исчезало раз и навсегда, рождая новый день, рождая новее время и новый жизненный цикл.
При входе в суд Юра заметил немало людей. «Наверное, с другого заседания», – подумал он, и продолжал бы так думать, пока не встретил Артёма.
– А ты чего здесь, – спросил его Юра.
– А ты сам подумай чего.
– Неужели тот из Порше выжил.
– Нет, он не выжил, выжил ты, и мы здесь из-за тебя, – сказал он, указав на стоящих рядом, в чьих лицах Юра тут же узнал свидетелей ДТП, которым являлся и сам.
– Неужели вы пришли рассказать о том, как я спас того мальчика.
– Да, ведь по-другому быть не должно.
– Спасибо, – сказал Юра, чуть не расплакавшись, крепко обняв его.
Суд начался как обычно. Все заняли свои места. Всё тот же судья что вел и дело Юринова отца, зашёл в зал суда. Немного пригладив оставшиеся волосы на своей лысой голове, судья протараторил всё необходимое для открытия заседания, и дал слово прокурору. Дальше всё было совершенно обыденно. Куча сложной, иногда непонятной говорни, расспросов, и ответов.
– Может ли обвиняемый, подтвердить свою нейтральность к насилию, каким-либо неопровержимым фактом из своей жизни? – спросил судья адвоката.
– Конечно, и этот факт даже не косвенно, а напрямую заявляет о том, что защищаемый мною гражданин Белов, ценит чужую жизнь и здоровье.
– Хорошо, ваше слово.
– Уважаемый суд, защищаемый мною, обвиняемый судом, гражданин Белов Юрий Сергеевич, является не простым человеком, а настоящим героем. Я хочу обратить ваше внимание на дело, о котором узнал только с утра. Оно находится в первом томе, – сообщил адвокат, после чего судья и прокурор открыли нужную страницу, – семнадцатого декабря прошлого года, мой защищаемый стал свидетелем душераздирающего зрелища, ужасного дорожно-транспортного происшествия. И на что он пошёл тогда в тот момент, чем рисковал, и что из этого вышло? Прошу дать слово другим свидетелям того ДТП, что тоже присутствуют здесь сегодня в зале суда.
– Хорошо, слово свидетелям со стороны защиты, – скомандовал судья.
Высказывались пять человек. Их слова, искренние эмоции, и жесты, так и звучали как громкая органная симфония, переплетаемая с барабанной дробью и неутихающим гулом морской волны. Выражение лица Судьи менялось время от времени, иногда казалось, что он объективно заинтересован, но спустя лишь миг становилось ясно, что это всего лишь его работа, не имеющая места бездумным эмоциям, а основывающаяся только на фактах. Последним высказывался Артём.
– Уважаемый суд, я знаю Юрия уже давно, он мой одноклассник, мы выросли в одном кругу, и за столько лет общения с человеком, кому как не мне знать, каков он из себя. Кто говорил передо мной, уже наверно по сто раз пересказали то, что там случилось, поэтому я не буду говорить об этом. Скажу я своё. Одно скажу – не ожидал от него. Не то чтобы не был в нём уверен, что он способен на такое, просто никогда не задумывался об этом. И тут он сделал то, что ожидало от него жизнь, что приказывала ему судьба, та самая случайность, полностью выдав, какой он человек на самом деле. И неважно, каков будет исход сегодняшней встречи, ясно одно, он искупил все обвинения, летящие в его сторону, даже с преизбытком. Он хороший человек, не ошибитесь, не убейте в нём того, в каких людях так нуждается наш мир, таких самоотверженных, не ценящих собственную жизнь ради жизни других.
– Вы закончили? – спросил судья, после недолгого молчания.
– Да, уважаемый суд, – ответил Артём и покинул кафедру, сев на своё место.
В зале воцарилось молчание на полторы минуты. Судья смотрел в том дела, медленно покручивая свой молоточек в правой руке.
– Подсудимый встаньте, вам предоставляется последнее слово, пройдите, пожалуйста, за центральную кафедру, – попросил судья.
– Хорошо, – тихо ответил Юра, и приглушённо вздохнув, пошёл за кафедру, стоящую напротив судейского стола, и взявшись за неё обеими руками начал свою речь, – уважаемый суд, я прекрасно знаю в чём меня обвиняют, а именно в действиях, повлёкших убийство по неосторожности, и сейчас я не хочу оправдываться, моим последним желанием является лишь вопрос, что не требует ответа, он больше риторический, как для каждого из нас, так и для меня лично. Да, тот мужчина был грабителем, и не важно, пошёл он на это преступление впервые или нет. Факт остаётся фактом, он решился на это. Вполне возможно он мог предполагать, что в конце его могло ожидать всякое. Травма, бегство, тюрьма, что угодно, но нет, его ожидала смерть. Непредсказуемая и нелепая. Ожидал ли он её, мне хочется сказать "нет", но я честно не знаю. И вопрос мой не будет заключаться в том, стоила ли моя жизнь и жизнь моих сотрудников, что были там со мной, больше чем его. Вопрос мой в том, за что мы заслужили это, за что я заслужил все те лишения, что произошли со мной в последнее время, за что он заслужил эту смерть. Может я когда-то и поступал в своей жизни неправильно и даже плохо, но заслужил ли я из-за этого предательство, случившегося со мной. Может он и пошёл на это преступление, но заслужил ли он эту смерть, не слишком ли это дорогая цена, за такое зло? И почему теперь кто-то другой должен расплачиваться за то, что случилось с ним, то, чего может быть он и не заслужил?
Как только Юра договорил, в зале суда повисла тишина. Судья, немного задумавшись, смотрел сквозь него. Вдруг раздался шум бьющегося стекла. В окно влетела граната, и саданувшись об стол судьи, своим небольшим зелёным пупырчатым тельцем, полетела прямо в сторону Юры. Тот неосознанно для себя самого, вытянул вперёд свою левую руку, и граната ухнулась прямо в неё, нежно скользнув по кончикам пальцев.
Теперь сердце его билось в такт с секундами. Юра замер на месте, простояв так секунд десять, и только тогда понял, что держит он в руках. Все замерли, не в силах даже пошевельнуться. Не спустя и мига, после тех самых десяти секунд, Юра крепко прижал её к своему сердцу, и рванул к коридорной двери. Его крупные шаги стучали по полу как бьют старинные часы, отдавая эхом на всю округу. Ему казалось, что так медленно он не бегал никогда, время будто бы остановилось, и всё было в слоу-мо.
Наконец когда он достиг двери, то тут же отворил её с тем самым шумом адски скрипящих петель, и повалился на коридорный пол, не переставая держать гранату всё крепче и крепче сжимая её у своего сердца.
Немая сцена покрывалась гробовой тишиной. Все молчали, слегка привстав со своих мест, смотря в сторону коридорной двери. Юра продолжал неподвижно лежать, упираясь своим лбом в гранитный пол, еле дыша, так, что сам не слышал своего дыхания, горько зажмурившись.
