Даниил Михайлович Платонов
Информационная феноменология жизни. Часть I: Внутриклеточные информационные отношения
Эукариотные клетки (Eucaryota)
На общедоступном языке мы можем назвать ядро АДМИНИСТРАТОРОМ КЛЕТКИ. Две главные черты роднят его с наиболее известными администраторами: оно стремиться плодить себе подобных и успешно отражает все наши попытки узнать, чем же именно оно занимается. Только попытавшись обойтись без него, мы узнаём, наконец, что оно действительно работает.
Д. Мэйзи
Живая природа на Земле, существующая в настоящее время, представлена двумя классами внутриклеточной организации живых организмов: прокариоты (Procaryota) и эукариоты (Eucaryota).
В научном представлении общепризнанно, что прокариоты считаются родоначальниками нашей жизни на планете. Сформировав почти 4млд лет назад первичную биосферу, прокариоты и в настоящее время в значительной степени определяют динамику круговорота живой материи на Земле. В этом процессе только прокариоты, например, обеспечивают биосферу поступлением ряда веществ из «костной» (абиогенной) материи (азот, фосфор и др.), которые затем активно включаются в формирование органических соединений.
Феноменологическая значимость прокариот в жизни современной биосферы и планеты в целом отмечена таким глобальным явлением, например, как образование кислородной атмосферы Земли. В рамках современных представлений, основную роль в этом сыграли цианобактерии (сине-зеленые водоросли в иной терминологии). И в настоящее время, не смотря на огромную биомассу зеленых растений, влияние цианобактерий в динамике углеродно-кислородного круговорота на планете остается весьма значимым, а возможно и доминирующим. Биомасса микроорганизмов океана составляет около трети всей биомассы биоты планеты, биомасса бактерий суши сравнима с биомассой растений. Таким образом, считается, что биомасса прокариот – от половины до 90 % всего живого вещества биосферы. Не удивительно поэтому, почему так высока степень влияния прокариот практически по всем элементам биохимических циклов живой природы.
Достаточно интересной, кроме того, является гипотеза биогенного формирования не только атмосферы планеты, но и океанов на поверхности Земли. Гипотезы о появлении гидросферы на нашей планете, представляющие генерацию воды только как неорганический процесс, имеют пока что много необъяснимых проблем. В большинстве своем они связаны с временными последовательностями заполнения Мирового океана. Исследования по распространению и жизненным циклам водородных бактерий в природе, проведенные М. И.Беляевой еще в 1950-ых годах в Казанском университете, вполне убедительно показывают возможность существенного влияния живой природы на гидросферу планеты не только в плане регулирования водостоков, но и в интенсивности накопления водных ресурсов на основе биологического синтеза воды из абиогенной материи планеты.
Более того, по истории осадочных оболочек Земли накоплен достаточный материал, на основе анализа которого уверенно утверждается, что органического углерода всегда было много и некоторые древние породы сильно графитизированы. В этом случае вполне сильна и аргументирована гипотеза, что органический углерод за 3,5 млрд. лет существования осадочных пород на Земле образовался путем автотрофной ассимиляции углекислоты. Последний вывод основан на том, что включение СО2 в обмен под действием рибулозобисфосфаткарбоксилазы приводит к облегчению изотопного состава органического углерода13С/12С = – 25‰. Именно такое облегчение наблюдается на всем протяжении осадочной летописи. Поскольку иные способы ассимиляции СО2, например анаэробами, дают иной изотопный состав – то утверждается, что органический углерод во все это время синтезировался таким же путем, как сейчас.
Академик Г. А.Заварзин так характеризует процессы коэволюции прокариотных организмов. «С первого момента их регистрации на Земле 3,5 млрд. лет назад до настоящего времени бактерии действуют как полноценная трофическая система, составленная разнородными компонентами… Эволюция их сообществ более всего напоминает сукцессию [38], когда массовое развитие, вне зависимости от времени появления одиночных представителей определяется изменением условий существования, в том числе происходящих и под воздействием самих организмов. Во время деятельности прокариотной системы на Земле происходит однонаправленное изменение физико-химических условий, лучше всего иллюстрируемое эпохой железорудных формаций. Так, например, судя по изотопии серы, полный серный цикл с восстановлением сульфатов начал работать около 2 млрд. лет назад, что связано с распространением определенных групп бактерий, но в меньшем масштабе такой процесс мог идти и ранее, о чем свидетельствуют сульфаты древних эвапоритов и строматолитов. Разумеется, такая постановка вопроса о доминировании сукцессии сообществ над появлением новых видов не снимает возможности микроэволюции бактерий. Она отчетливо наблюдается, например, под воздействием антропогенных факторов при распространении резистентных форм, причем здесь участвуют специфические для бактерий механизмы. Представление о сукцессии бактериальных сообществ ставит вопрос о персистентности [39] видов бактерий. На этот вопрос трудно ответить в общем виде».
В этой связи достаточно интересны результаты работ датского ученого Тома Фенчеля о распространенности и значимости тиобиоса[40] в настоящее время. Буквально под ногами, в прибрежных илистых осадках на глубине чуть более пяти сантиметров, им обнаружено огромное разнообразие многоклеточных животных, живущих… в сероводородной среде. Стало очевидно, что и в настоящее время животный мир на Земле представляется, по крайней мере, в виде двух частей: одна дышит кислородом (оксибиос), другая – сероводородом (тиобиос). Не исключено, что именно сероводородные бактерии когда-то способствовали началу эволюции многоклеточных животных. Сероводородные бактерии – древнейшая форма жизни на планете, развивавшаяся параллельно и независимо от кислородной жизни. Это новая гипотеза о соотношении развития различных форм биологической жизни на нашей планете, которая, по мнению биологов, нуждается в серьезном научном исследовании.
Возможности глобального проявления влияния прокариотной компоненты биосферы на жизнь планеты вызывает подчас некоторую ее гиперболизацию в жизни природы. Академик Г. А.Заварзин так характеризует этот взгляд: «биосфера всегда состояла, главным образом, из бактерий, тогда как остальные организмы – не более чем добавление к бактериям». Конечно, такое представление достаточно аргументировано с той точки зрения, что бактериальные сообщества, в отличие от сообществ эукариотов, могут обеспечивать работу автономных полностью замкнутых по всем элементам собственных биогеохимических циклов. Но необходимо отметить, что количественное, либо какое-нибудь другое преобладание одной эволюционной формы над другими, как правило, не может быть критерием выбора на конкретном этапе эволюции наиболее прогрессивной подсистемы, создающей качественную динамику эволюции биосферы, и не определяет текущей фазы эволюции. Вновь процитируем академика Г. А.Заварзина. «Чтобы судить об эволюции групп организмов в составе эволюционирующей экосистемы, необходимо оценить роль этой группы в общем потоке вещества и энергии через систему. Условия будут различными для групп, определяющих характер системы, и для групп, имеющих подчиненное значение. Первые – эдификаторы – эволюционируют вместе с системой, здесь осуществляется коэволюция, затрагивающая и небиологическую часть системы. Вторые подчиняются заданному ходу событий и либо согласуются с ним, либо вымирают. Разумеется, такой подход справедлив лишь при взгляде на обобщенную картину. Эдификаторы могут изменить обстановку в неблагоприятном для себя направлении, количественно малозначащая группа может резко повлиять на устойчивость всей системы, но в целом этот подход более оправдан, чем иные».
Последние микропалеонтологические исследования существенно раздвинули исторические границы перехода от монопрокариотной биосферы к прокариотно-эукариотной биосфере. Директор Палеонтологического института Российской академии наук академик А. Ю.Розанов так оценивает эти результаты. «…Исследования последнего десятилетия в палеонтологии дали возможность коренным образом изменить наши представления по двум основным позициям. Во-первых, в результате интенсивного изучения докембрия стало ясно, что появление высокоорганизованных форм жизни происходило гораздо раньше, чем мы обычно себе представляли. И, во-вторых, развитие работ по изучению исторических закономерностей эволюции биосферы (а это возможно только на палеонтологическом материале) ясно показало, что биосфера является хорошо сбалансированной, циклически развивающейся авторегулируемой системой, которая пережила все внешние возмущения за 4,5млрд. лет существования Земли.… На основе палеонтологических данных намечается весьма логичная последовательность появления (обнаружения) разных групп организмов: бактерии – 3.8–4.0 млрд. лет (при этом, вероятно, правильно, что вначале появились или начали широко функционировать анаэробные бактерии и несколько позднее аэробные), цианобактерии – (3.5–3.8)млрд. лет, одноклеточные эвкариоты как минимум 2.7млрд лет, грибы не позднее – 2.4млрд лет (а вероятно, древнее), многоклеточные водоросли и низшие Меtаzоа (ацеломаты) древнее – 2.1млрд лет, а целоматы древнее – (1.5–1.6) млрд. лет».
Практически получается, что все существенные основные термодинамические, физико-химические и геологические преобразования в областях распространения биосферы на Земле прокариотная и эукариотная компоненты биосферы прошли почти совместно. Современный биоценоз нашей планеты отражает глубочайшую взаимозависимость прокариотных и эукариотных организмов. И это касается не только реализации функций категорий продуцентов, консументов и редуцентов. Взаимодействие происходит непосредственно в обеспечение физиологических процессов организмов. Так, например, азотфиксирующие бактерии (род Rhizobium) живут и функционируют только внутри растительных клеток бобовых растений. Это симбиоз: растение получает от бактерий азот в виде аммиака, а бактерии пользуются энергетическими запасами растения и получают от него углеводы и другие питательные вещества. Невозможно найти примеров абсолютно автономного развития организмов. Даже для простейших это активно проявляется на уровне экологических отношений.
Такое тесное биохимическое и физиологическое взаимодействие прокариотных и эукариотных клеточных организмов на протяжении нескольких миллиардов лет (временной интервал, значительно превосходящий по длительности время формирования в прокариотной биосфере эукариотных клеток) вполне могло обеспечить на биохимическом уровне какую либо новую клеточную структурную организацию. Но почему этого не произошло? Что определяет ароморфоз – главный путь достижения биологического прогресса?
Прокариоты остались одноклеточными организмами с кольцевой ДНК. Их эволюция основывается на комбинаторном характере распределения признаков фенотипической системы бактерий. В отличие от этого эволюция эукариот в рамках каждого эукариотного царства (грибы, растения, животные) носит дивергентный характер, т.е. один таксон может стать предком нескольких дочерних таксонов, но каждый вид имеет единственный предковый тип, а в конечном итоге и единственную предковую популяцию.
Не будем сейчас обсуждать соотношение монофилии и полифилии.[41] Так как дихотомическое древо процесса дивергенции в эволюции эукариот имеет в своем основании все же некое множество особей, а не отдельную особь, то вследствие этого, как считается, эволюционирует популяция, а не особь. Наверное, на начальном этапе зарождения эукариотных клеток это положение проявлялось значительно контрастнее. Не это ли определило глубокую обособленность эукариотных царств особенно в биохимических и физиологических аспектах.
Если следовать этимологии, терминологически дифференцирующую клеточные структуры живых организмов (прокариоты и эукариоты), то основное их различие заключается в том, что у эукариот присутствует четко выраженное обособление внутриклеточного пространства – ядро, именно в котором осуществляется пространственная локализация процессов хранения генетической информации на молекулах ДНК. При этом биохимия внутриклеточного метаболизма прокариотных и эукариотных клеток в рамках процесса их репродукции принципиально – почти идентична. Вариабельность внутриклеточных биохимических процессов и структуры формируемой на их основе живой материи в прокариотных и эукариотных клетках ни чуть не выше уровня вариаций для различных таксонов внутри отдельных царств живой природы, не говоря уже о различиях биохимического вещества и биохимических процессов для эукариотных организмов различных царств.
Говоря упрощенно, считается, что: эукариоты – ядро (оформленное хранилище), прокариоты – нет ядра (простите за вульгаризм, склад без забора). Вряд ли такое отличие может быть столь важным, что определяет принципиально разные формы жизни, эволюции и ароморфоза. Тем более что на протяжении сверх длительной истории Жизни на Земле (по сравнению с периодами качественного эволюционного преобразования биосферы) происходит не только тесное сосуществование прокариотных и эукариотных организмов, но и их биохимический и физиологический симбиоз. И не смотря на это, реликтовость клеточных структур прокариотов и эукариотов остается неизменной на всем протяжении и многообразии эволюционных преобразований. Естественно, это порождает возможность представления, что не столько локальная пространственная внутриклеточная структуризация является доминирующим фактором эволюционных преобразований в надцарствах живой природы (про– и эукариоты), сколько объективно существует некоторый другой класс отношений, в котором определяются и реализуются возможности эволюционного развития.
Есть что-то «другое», что, с одной стороны, возводит барьер для глубокой структурной трансформации клеток, а, с другой стороны, это «другое» создает условия и обеспечивает всю красоту нашего Мира. И это «другое» – информационные отношения. Именно на их основе сформировалась пробиотическая среда и зародилась жизнь на нашей планете, и именно они и их развитие определяют потенции развития всей живой природы. Переход от клеток прокариотных организмов к эукариотной структуре клетки связан не только и не столько с пространственным обособлением хранилища генетической информации, что является достаточно удачным hard-решением, а обусловлен именно появлением принципиально новых феноменологических свойств генетической программной информации, которые определяют процессы репродукции и циклы жизни клеток эукариот. Достаточно естественно представляется, что появление новых феноменологических свойств, вызвавших переход к новым формам Жизни (от прокариот – к эукариотам), связано с формированием и включением в жизненные циклы организмов нового уровня общеинформационных отношений в живой природе.
Прежде чем перейти непосредственно к рассмотрению новых феноменологических свойств организации программного обеспечения эукариотных клеток, сделаем традиционный экскурс в рукотворную эволюцию компьютерных технологий.
Мультипрограммность компьютеров.
Развитие компьютерных технологий, с начала современного компьютерного этапа, происходит по двум феноменологически весьма различным направлениям: специализированные средства обработки информации и универсальные вычислительные установки. Следует отметить, что элементная база по обоим направлениям обычно практически идентична и соответствует уровню передовых электронных технологий. Это, в определенной степени, скрадывает различие этих направлений с точки зрения их проектирования, разработки и производства. Они нередко образуют гетерогенные информационные системы более высокого уровня, что также является фактором сглаживания их различия. Вместе с тем, прикладные аспекты применения и эксплуатации средств этих направлений, которые определяют трансцендентные системные отношения, существенно влияют на архитектуру их обобщенных пользовательских интерфейсов и, в значительной степени, регламентируют имманентную структуру их программного обеспечения. С феноменологической точки зрения принципиальные отличия этих направлений можно характеризовать следующими положениями.
Программное обеспечение специализированных средств ориентировано на решение конкретной задачи (в некоторых случаях на узкий класс задач) и вариации решений определяются по существу лишь набором данных, задаваемых для решения задачи. Примеров таких установок бесчисленное многообразие: от средств автономного управления космическими объектами до игровых автоматов. Главное – в них жестко реализуется одна наперед заданная программа, которая определяет имманентную структуру информационных отношений, воплощаемых компьютерной установкой. Любое изменение программы фактически создает новую версию компьютерной установки. Говоря о самых первых электронных вычислительных машинах, не смотря на то, что в проектах декларировалась идея их применения для произвольного класса задач, по сути, эти установки представляли собой средства, эксклюзивно настраиваемые на решение одной конкретной задачи. Это было связано со сложностью программирования задач в ту эпоху, с трудоемкостью ввода программ и с организацией эксплуатации установок при исполнении программ. Можно отметить, что именно к такому классу организации информационных отношений относится генетическое программное обеспечение прокариот.
Вместе с тем, идея универсальности вычислительных установок оставалась одной из доминирующих при развитии компьютерных технологий. На этом пути прошло несколько этапов, которые нередко связывают с последовательностью поколений электронно-вычислительных машин. Пожалуй, апофеозом этого развития, на настоящий момент времени, являются персональные компьютеры, распространение которых создало принципиально новые условия не только информатизации общества, но и качественные изменения всех коммуникационных общественных отношений. Возможно это прелюдия ноосферы, о которой так вдохновенно писал В. И.Вернадский.
Преднамеренно выделенный акцент внимания на персональные компьютеры сделан с целью показать трансцендентный (STT – в стратификации феноменологической модели систем) характер направленности свойств универсализации вычислительных установок. Реализация этих свойств возможна лишь при наличии соответствующей архитектуры информационных отношений (STI) и связанной с этим структурой программного обеспечения (SII – имманентный аспект (уровень), обеспечивающий возможность реализации необходимого спектра трансцендентных отношений). На первых этапах конструктивным подходом к воплощению универсальности компьютеров стал принцип разделения на программном уровне процессов реализации архитектурных отношений (связи системы с внешним миром: STI и SIT уровни феноменологической модели систем) и процессов непосредственного преобразования информации в соответствии с прикладными алгоритмами решения поставленной задачи (т.е. отделение вычислительных процессов реализации исполнения прикладных программ, обеспечивающих заданное целевое преобразование исходной информации, от процессов организации взаимодействия вычислительной системы с внешними для системы средствами.).
Вначале автономизировались процессы ввода/вывода информации. Чисто технологически эти процессы шли в другом, значительно более медленном масштабе времени, чем реализация самого вычислительного процесса преобразования информации. Естественно, последовательное выполнение этих процессов приводило к неэффективному простою процессорного оборудования. Потребовалась синергетическая увязка исполнения этих процессов компьютерным оборудованием. На основе этого возникла первичная ситуация необходимости организации мультипрограммного управления работой компьютера, которое впоследствии стало доминирующей формой обеспечения увязки (синергизации) как имманентных, так и трансцендентных аспектов функционирования компьютерных установок. Возникает новый уклад организации программного обеспечения – мультипрограммность, предоставляющая феноменологически принципиально новые качественные возможности функционирования и развития системных информационных отношений. Создается впечатление, что именно мультипрограммность software является определяющим имманентным феноменологическим фактором, обеспечивающим возможность реализации универсальности трансцендентных отношений компьютерных систем.
Необходимость возможности реализации мультипрограммного режима работы компьютеров потребовала введения принципиально новой организации программного обеспечения на основе операционных систем (ОС). В этих условиях цель обеспечения синергетической увязки предоставления ресурсов вычислительной системы для всего многообразия процессов, выполняемых компьютером, пожалуй, стала ведущей и определяющей эффективность функционирования ОС. Произошло достаточно явное разделение компьютерного программного обеспечения на системную и прикладную составляющие.
Системное программное обеспечение, основой которого являются ОС, достаточно жестко связано с материальной структурой (hardware) компьютеров. При реализации вычислительных процессов оно за счет конкретных пользовательских настроек создает и обеспечивает возможность формирования необходимой функциональной конфигурации компьютера для заданного множества прикладных программ конкретной предметной области, что и определяет возможность реализации необходимого спектра трансцендентных отношений.
Одной из ярко выраженных особенностей удачных разработок и создания новых версий ОС является проявление определенной наследственности, т.е. обеспечение возможности воспроизведения и функционирования программных продуктов, которые были созданы и работали под предыдущими версиями ОС. Реализация этого в условиях стабильности и при модернизации инфраструктуры ресурсного обеспечения вычислительных средств обуславливает приемлемость создаваемого и созданного ранее апробированного программного продукта для их совместного использования в будущих поколениях. Такой подход значительно снижает затраты и время разработки создания новых конфигураций прикладного компьютерного обеспечения, позволяющего решать более сложные задачи и выполнять необходимые процедуры увязки компьютерной архитектуры как в условиях стабильности инфраструктуры ресурсного обеспечения вычислительных средств, так и при изменении трансцендентных факторов их эксплуатации.
Опыт показал, что на основе реализации таких принципов создаются возможности устойчивого перманентного развития усложняющегося прикладного программного обеспечения. Пренебрежение, или по каким-либо причинам невозможность выполнения такого подхода к развитию системного и прикладного программного обеспечения, как показывает опыт, приводил всегда к резкому ограничению применимости создаваемого программного продукта и к прекращению его развития.
Рассматривая процесс развития системного программного обеспечения, можно отметить фактически непрерывное существенное увеличение его информационного объема. Если первичные, по мере развития компьютерных технологий, ОС и создаваемое на их основе системное программное обеспечение укладывались в нескольких десятках Кбайт, то современное системное программное обеспечение вычислительных установок требует для своего размещения в миллионы раз больше памяти, достигая многих Гбайт. Казалось бы, непомерное увеличение размеров ОС может усложнить реализацию выполнения прикладных процессов и снизить показатели эффективности функционирования и эксплуатации компьютеров. Такое мнение было достаточно обосновано на начальных этапах развития компьютерных технологий и, особенно, при создании вычислительных систем обработки информации в реальном времени.
Совершенствование элементной базы и структурной организации hardware, особенно в части ресурсов памяти, в значительной степени снизили актуальность таких представлений. Тем более, что усложнение и в структурном и в архитектурном планах самих прикладных программ требовало обеспечения очень жесткого контроля и верификации конкретных программных продуктов на всех этапах их «жизненного цикла», начиная от процедур создания до их реализации. Выполнение контролирующих функций и организацию реакции на результаты проведенного контроля и верификации в значительной степени взяли на себя ОС.
Основной объем информационных массивов ОС хранится на средствах долговременной внешней памяти, не обременяя этим загрузку операционных устройств, обеспечивающих реализацию выполнения прикладных вычислительных процессов. Размеры информационных массивов ОС, размещаемые на операционных средствах на конкретном этапе исполнения вычислительных процессов, обычно сравнимы с размерами прикладных программ, реализующих функции преобразования информации по назначению функционирования и эксплуатации компьютеров. Таким образом, не смотря на громоздкость ОС, реальная производительность по прикладному назначению операционных средств компьютеров находится приблизительно в тех же пределах, что и при непосредственном исполнении на них прикладных программ. Более того, суть ОС позволяет более эффективно распределять ресурсы для исполнения прикладных процессов, а также обеспечивать непрерывный контроль их исполнения и преодоление конфликтных ситуаций. Все это, вместе взятое, создает условия возможности поддержания необходимого уровня надежности функционирования компьютеров, заданного трансцендентными обстоятельствами, что является одним из основополагающих факторов их эффективного применения.
Приведенные аспекты, характеризующие ОС и реализуемое на их основе системное программное обеспечение, присущи всему классу универсальных вычислительных установок: от суперкомпьютеров, включающих в себя большое количество процессоров, до персональных компьютеров массового применения. Можно отметить, что широкое многообразие прикладной персональной реализации компьютеров массового применения при очень ограниченном многообразии используемых операционных систем наглядно иллюстрируют, как мультипрограммность создает многообразие вариаций вычислительных конфигураций по прикладному назначению и формированию своеобразных ниш трансцендентных отношений реализации компьютерных технологий в общей информационной сфере. Именно на основе мутьтипрограммных режимов вычислительных установок создаются феноменологические предпосылки и условия реализации мультитрансцендентных аспектов функционирования этих вычислительных установок, превращая их действительно в универсальные (on line специализирующиеся) системы.
Содержательное развитие программного обеспечения влекло за собой совершенствование форм его отображения и воплощения. Одним из аспектов формализации информационных отношений является язык. Профессор С. П.Расторгуев так характеризует это положение: «Среда для информационных электронных объектов задаётся в первую очередь языком!» Для современных информационных технологий характерно активное развитие и многообразие компьютерных языков. Обычно термин «компьютерные языки» связывают с языками программирования. Действительно, в начале эры вычислительной техники в рамках создания software огромные усилия были направлены на повышение качества процесса создания программ.
Одной из ведущих парадигм при этом выступало представление об удобстве и понятности языка программирования для человека-программиста. В этом жанре человечество придумало более двух с половиной тысяч языков программирования.
Вместе с тем, развитие информатизации на основе компьютерных и телекоммуникационных технологий, особенно в эпоху Интернета, вызвало появление компьютерных языков, которые не являются языками программирования. К таким языкам, например, относится получивший широкое распространение и международную стандартизацию язык структурированных запросов (Structured Query Language) SQL – универсальный компьютерный язык, применяемый для создания, модификации и управления данными в реляционных базах данных.
Другим примером компьютерных языков, не являющихся языками программирования, являются языки разметки. Документ, написанный с использованием языка разметки, содержит дополнительную информацию о различных его участках, например, указание на заголовки, выделения, списки и т.д. В более сложных случаях язык разметки позволяет вставлять в документ интерактивные элементы и содержание других документов. Языки разметки используются везде, где требуется вывод форматизированного текста: в типографии (Wikipedia®:SGML, TeX, PostScript, PDF); пользовательских интерфейсах компьютеров (Wikipedia®: Microsoft Word, OpenPffice, troff); Всемирной Сети WWW – World Wide Web (Wikipedia®: HTML, XHTML, XML, WML, PGML, SVL, XBRL D:\wiki\PGML).
Обычно стандарты компьютерных языков, не являющихся языками программирования, предусматривают возможности их процедурного расширения. Например, браузеры[42] – программы для работы с гипертекстами на языках разметки. Браузеры постоянно развивались со времени зарождения Всемирной паутины и с её ростом становились всё более востребованными программами. Ныне браузер – комплексное приложение для обработки и вывода разных составляющих веб-страницы и для предоставления интерфейса между веб-сайтом и его посетителем. История их развития и конкуренция в пользовательском распространении, даже в условиях небольшого количества конкурентов производителей, достаточно интересно показывает процессы отклонения от первичного базисного языкового стандарта и различие интерпретаций, которые порождают диалекты, под час слабо совместимые между собой. Возникающие при этом конфликты являются естественным антуражем развития языков. Эти конфликты, с одной стороны, усложняют и могут снижать эффективность внутренних и межсистемных отношений на конкретном жизненном этапе их проявления, но с другой стороны нередко способствуют в информационных технологиях реализации процессов, подобных ароморфозу.
Совокупность ОС и компьютерных языков с различными средствами расширения, образуют, так называемые, системы программирования, которые обеспечивают возможность организации вычислительных процессов на конкретной компьютерной установке с использованием программных продуктов, представленных на различных компьютерных языках. Профессиональные программисты иногда применяют в своей работе более десятка разнообразных языков программирования. Для написания пользовательских расширений могут использоваться как скрипты (в терминологии некоторых программ «макросы»), так и плагины (независимые модули, написанные на компилируемых языках; в некоторых программах они могут называться «утилитами», «экспортёрами», «драйверами»). Эти явления способствуют, а возможно обуславливают, процессы дивергенции реализации систем программирования и связанных с ними конкретных продуктов software.