Даниил Линде
Нити
Виб оставила на камне тетрадь и карандаш, взяв в руки по башмаку. Подойдя к кромке воды, она дождалась приливной волны.
– Ухх, холодная, – отскочила с писком Виб.
На пару секунд взгляд замер на горизонте. Вдалеке проглядывал силуэт корабля.
– Всё же вы хотите приплыть сюда.
И тут же у неё проскочила шальная мысль, Виб усмехнулась под шум прибоя:
– Может, мне уплыть на этом корабле… Не важно куда, – размышляла она, уже не обращая на прохладное море. – Уплыть и всё.
Вибия Велл немного постояла на сыром побережье, вглядываясь в силуэт на горизонте, пока не пришёл ответ:
– Мечты, всё мечты, а реальность она здесь… В Путах, – досадно подытожила Виб.
Девушка обула на сырые ноги башмаки и пошагала к камню. Я почувствовал её дискомфорт в ногах. Песок почти сразу попал в башмаки и стал колоть мягкие ступни.
Позади шумел прибой, унося мысли о дальнем странствии с собой. В небе ласточки растаяли. Виб подобрала с камня карандаш и тетрадь, поместив их в карман на груди. Рука замерла на её сердце. Девушка закрыла глаза, стараясь отбросить все мысли, даже те, которые говорили о дороге до дома.
Между тем, я чувствую, как боль души настигала меня. Всё больше и больше Нитей просыпается, они требуют внимания. Но я не думаю отступать, пусть силками оттаскивают от её Нити.
Всё блекнет в темноте. Открой же глаза Вибия Велл!
Веки поднимаются, и я увидел миниатюрную ручку, лежащую на сердце. После, она посмотрела на лестницу вдоль скалы. И, не торопясь, пошагала к ней.
Нить Виб уже переполняет мою душу, обычно, в такие моменты я бросаю «чтение». Но не теперь. Я готов встретить боль и безумие.
Вибия Велл поднялась на середину ступеней и остановилась, посмотрев на горизонт. Корабль стал уже более отчётливо виден, но Виб не пропускала никакую мысль в голову. Отвернувшись, она пошла наверх.
Между улочек Виб повстречала пару знакомых ей людей с Нитью:
– Доброе утро, – прощебетал её голосок.
– Здравствуй…
– Доброе.
Эти двое одни из тех, кто причастен к появлению назойливых утренних голосов. Пока город целиком не проснётся, они так и будут встречать меня на пороге гроба.
Уже на подходе к дому, в её душе наступила мягкость, как от доброй перины. Но для Виб это было дурным знамением, как и для меня.
Боль. Словно по нашим душам полоснули металлом. Рука Виб замерла перед дверной ручкой. Удары сталью непрестанно звенели, но не только по моей душе, но и по душе Вибии Велл. Добрую перину заменила тяжёлая сталь, обрушившаяся на душу молодой девушки.
… Я вздумал плыть, пока горят внутри чёрные искры, пока разгорается чёрный пожар. И, когда дикий всполох уже пожирает меня, я тону. И сгораю я в воде…
Увидев темноту, показалось, что Вибия Велл попросту закрыла глаза. Но, когда на меня обрушились чужие голоса… Я понял.
Я вновь в гробу.
Глава 1. Нить Виб. Часть 4
Жизнь – тот ресурс, который со временем обесценится. Такой исход я могу предсказать уже сейчас. Ведь, в чём её ценность на данный момент? В том, что она одна, не так ли? Кто-то может считать иначе. Полагать, что за порогом жизни есть другая, а там ещё, и ещё, ещё… Однако, за порогом даже смерти нет. Только бездонная пучина, утягивающая душу усопшего, которая оттуда никогда не выберется, подобно тонущему насекомому в ягодном киселе.
Нарочитый всевышний догмат, озвученный негласным словом. Невидимые буквы его, покорно выстроенные в слова, заверяют о конце души, об её конечности. О нераскрытом потенциале.
В догмате ни единой строки, ни буквы, ни удачно упавшей капли чернил не уделено решению вопроса конечности, ценности памяти, о нераскрытом потенциале – Нити, олицетворяющей внешне самое дорогое… Душу.
На смену жизни придёт Нить, она и станет единственной ценностью. А знания, память, опыт примут вид духовных ресурсов. Столько всего, что просто исчезнет в необъятной пустоте…
Исчезло бы.
Вибия Велл хлопнула изнутри дверью. Она оглядела прихожую: прямо перед ней был зал с диваном и камином. Глаза метнулись налево – тихая кухня. Справа уходила наверх лестница на второй этаж, рядом двери в туалет и ванную. Дом утопал в тишине.
Виб, зайдя в зал, повернула налево, на кухню. Она посмотрела на стол и тихонько вздохнула, вспоминая, что по утрам мама здесь готовила завтрак.
Девушка ощутила временную пропасть, в голове. Как в бездонном мешке, она копалась в потугах выставить мысленно стрелки часов.
– А сколько времени… – Тихонько спросила она себя, одновременно с оборотом головы на кухонный сервант.
Простой, деревянная конструкция без всяких выделяющихся деталей, за стеклянной дверцей которого по полочкам хранились чайный сервиз, сахарница, тарелка с баранками и сушками, несколько разбросанных по углам конфет и крошек.
Но также стояли дубовые механические часы в форме трёх слитых окружностей, как долька булки-ромашки.
– «Чуть больше семи», – подумала Виб.
– По-любому же отстают. Потом скажу маме, не все же часы в доме мне самой переводить.
А кому же ещё, Виб… Ты здесь одна.
– Когда-то она же должна вернуться… – Внутри молодой девушки, будто кто-то угрожал сердцу ножом, росла сдерживаемая страхом печаль.
То, что она ещё с порога дома пыталась побороть, настигло.
В сердце девушки бились горе и неизвестность. Она села на деревянную табуретку и сложила руки на стол. Тихо, она стала говорить сама с собой:
– Как мне к этому относиться? Что это? Это же не может быть нормальным. Я не понимаю, – к горлу подкатывал подлый ком, лишая Виб речи, а к глазам подступали солёные слёзы.
Вибия Велл уже несколько дней держит в себе эту боль. От части, в ней есть и моя вина.
Мама Виб, Оливия, одна из первых, кто преобразился не просто в нить. Её душа покинула родную оболочку, она стала куклой, которой не страшна пучина душ.
Как-то я упомянул, что душа легка и свободна, поэтому, покинул свой сосуд, та устремляется в бездонную пучину, унося все духовные ресурсы.
А на днях же, Оливия наглядно показала ту самую сторону Нити, что позволяет обрести, буквально, бессмертие души.
Ужасно то, каким способом… Она стала жертвой убийцы, по части, из-за меня.
За такое меня можно судить, что наплевал я на то, как дорог тот… «человек» для моей Виб. Только, я сам себе судья, и мой приговор уже вынесен…
Не желаю называть это, как: «недоглядел» или «пренебрёг». Скорее, «остыл». Желание держаться за жизни кукол понемногу покрывается инеем.
Взять даже меня. Разве моя жизнь стоит хоть жалкого гроша? Или жизнь матери Вибии Велл? Где ценность, если можно умереть и… вернуться в этот мир вновь?
Здесь уже другое мышление. Взгляд, если не полного, то частичного безумца.
Всё дело теперь в Нити, и её содержимом… Когда достаточно пересадить, как растение с одной грядки на другую, хохолок с частью души на новое тело.
Тем временем, Виб подошла к крану, чтобы промыть глаза прохладной водой. Я чувствую, как она старается бороть в себе чувства и подавлять один вопрос, «Как правильно?».
Как ей всё-таки решить эту задачу, когда нет ответа в физически несуществующем догмате.
Милая моя Виб, как дрейфующий в море буёк. Который никогда и не знал, а закончился ли его одинокое нахождение на безглубинной территории необъятных вод. Так и молодая девушка никогда и не знала, что может существовать такое безразличное отношение к человеческой жизни. И теперь она, как тот буёк, лишь бьётся, стираясь, о солёные волны. Без права узнать истину негласных слов нового догмата.
– Нужно… позавтракать. Единственное, в чём… я сейчас уверена… – Старалась она восстановить дёргающееся дыхание, одновременно вытирая вновь подступившие слёзы.
Виб прошла в конец кухни и задрала ковер. Под ним была дверца и ручка – подпольный схрон. Она взялась за ручку обеими руками и подняла дверцу: несколько помидоров, пять яиц и одна банка яблочного сока. Прохладное окружение в темноте обеспечивало им повышенную годность.
«Помидор и два яйца», – с таким решением Виб достала всё необходимое и закрыла дверцу.
Немного повозившись с ковром, она положила ингредиенты на кухонный стол. В стене стоял котел на таганке, под ним топка с заготовленными угольками.
Вибия Велл подошла к котелку и нервно фыркнула:
– И это мне сколько надо убить времени, чтобы просто поесть? Хоть голодной ходи…
– Была бы куклой, – прорвалась больная ухмылка между слов, – и есть не надо было.
Краем глаза она увидела, как яйца покатились со стола, но было слишком поздно. Оба яйца скатились со стола и разбились.
– Спасибо, – равнодушно сказала Виб.
Она собрала остатки яиц и выкинула в мусорное ведро. Помидор было решено промыть и съесть. После такого «сытного» завтрака она пошла к лестнице. Поднимаясь наверх, доски предательски заскрипели, и каждый шаг гасил связь с её Нитью – мой взор мутнел. Не знаю, сколько ещё смогу продержаться в её Нити. Знаю, что точно не отпущу Вибию Велл, пока не кончится этот день.
Зайдя в комнату, она увидела брошенную пижаму на кровати. Всё могло продолжаться и дальше, но этот туман. Как-то всё нереально, всё будто прячется. Происходящее далее я не могу воспринимать. Всё гаснет в тусклых красках, а цвета подло меняются на другие. Пропали ощущения Виб, пропали звуки. Я словно смотрел через грязную плёнку.
Чёрными объятиями меня встретили тлен и темень гроба. А вместе с ними поджидали голоса. Они хотели наказать меня за столь долгий вояж с Вибией Велл, истерзать бедный рассудок.
Что ж, ешьте меня.