Даниил Азаров
Возрадуйтесь
Нет греха, кроме глупости
Дым от чадящих факелов висел под потолком плотным облаком.
Высокие резные окна заброшенной церкви. были плотно закрыты и затянуты чёрными простынями. Человек в тёмно-красной плотной мантии, сидя на корточках, кашляя и чертыхаясь, заканчивал чертить на дощатом полу пентаграмму. Обмакнул пальцы в стоявшую рядом небольшую чашу с кровью и соединил последние две черты в нижней части рисунка. Осмотрел целиком свою работу, сравнил её с рисунком в лежащей рядом чёрного переплёта книге и остался доволен.
Он привстал, стараясь не подниматься во весь рост, гуськом добежал до лавки с разной утварью и взял со столешницы тряпичный свёрток. Вернувшись обратно, развернул тряпицы и осторожно вынул маленькое детское тельце. Ребёнок явно был уже мёртв несколько часов, но человек обращался с ним с нежной аккуратностью. Положил его в середину пентаграммы, вытащил из-за пояса кривой кинжал с белой костяной ручкой и, стоя на коленях, занёс над головой.
Закрыв глаза, начал что-то бормотать нараспев, постепенно повышая голос. Через минуту он словно впал в транс, раскачиваясь из стороны в сторону, всё громче и громче распевая слова на древнем мёртвом языке:
– Са-а-алла т'ка гэнот дра-а-а-амм-ма-алла-а-а укно-о-о стра-а-амма-эмм!!!
Его голос поднялся до визга, на самой высокой ноте он внезапно оборвал пение, замер и резко опустил кинжал в грудь маленького бездыханного тельца.
Факелы, стоящие по краям пентаграммы, моргнули и погасли, погрузив помещение в полную тьму. Дым под куполом заклубился ещё сильнее, начиная закручиваться в воронку, центром которой была пентаграмма. Узкий вихрь опустился к детскому тельцу, коснулся его и вдруг начал стремительно затухать. Ещё через секунду факелы вспыхнули снова, освещая оставшиеся от воронки неровные слои дыма.
Мужчина разочарованно выругался, схватил с пола книгу и принялся лихорадочно листать страницы.
– Что, не получается никак? – раздался голос из глубины церкви.
Не отрываясь от книги, человек машинально ответил «Нет», а затем испуганно вскочил, прижимая к груди толстый фолиант. Дым попал ему в глаза, в нос, заставив снова пригнуться.
– Кто здесь? – голос сорвался в фальцет.
Он метнулся к лавке и увидел сидящего на свечном ящике незнакомца.
– Изыди! – отпрянул назад человек в красной мантии.
– Ну ты уж определись, ты призываешь или изгоняешь? – усмехнулся мужчина, совершенно не планируя никуда исходить.
Гость был одет в элегантный полосатый костюм-тройку тёмно-синего цвета. Он сидел на столе, закинув ногу на ногу. В кончиках черных лакированных ботинок отражалось неровное пламя факелов. Дым, казалось, совершенно ему не мешал. Наоборот, незнакомец глубоко вдохнул и мечтательно прикрыл глаза.
– Мелисса, кориандр, ногти мёртвой ведьмы и шалфей… изумительный аромат. А ты постарался, надо отдать тебе должное. Но, видишь ли, благовония –ещё не всё. Это лишь малая толика обряда. Тут важно всё – и слова, и жертва, даже интонации. Дай книженцию свою сюда, поглядим, из-за чего ты уже столько детей перевёл.
Дрожащими руками человек в мантии протянул фолиант незнакомцу. Тот небрежно пролистал несколько страниц в начале, открыл заложенное место и быстро пробежал глазами первые абзацы. Нахмурился, перелистнул вперёд и разочарованно вздохнул.
– Ну, понятно, как я и думал. Скажи мне, горе-заклинатель, где ты её взял?
– М-м-мы н-н-нашли книгу в ру-р-руинах старого за-замка, во время эксп-п-п-п-педиции к южным г-го-горам.
Он слегка заикался и от этого выглядел ещё более жалким.
– А то, что там были руины, не навело тебя ни на какие мысли?
– Он… он… был старый, – неуверенно ответил человек.
– Ну да, и непрочный к тому же. Видишь ли, мой недалёкий друг, здесь допущено сразу несколько неточностей.
– Не-неточностей?
– Именно. Во-первых, мелиссы нужно меньше, а вот ногтей мёртвой ведьмы, наоборот, больше. Но посмею предположить, что твои незадачливые коллеги методом проб и ошибок всё-таки получили необходимые пропорции. Что неминуемо привело их к следующей и последней ошибке.
– О-ошибке?
Вид у вопрошающего был донельзя глупый и удручённый.
– Ты так и будешь заикаться и повторять за мной? – незнакомец фыркнул, небрежно бросил фолиант рядом с собой. – В этой книжице совершенно неправильный перевод и трактование самой сути большинства демонов. Вот взять Молоха, которого ты так усердно стараешься призвать. Ему в жертву нужны дети, всё верно. Но они нужны ему живые, чувствуешь разницу? Он же без ума от ваших детей! Носится с ними по всему аду, как… как маленький! Учит, воспитывает, футбол, волейбол, всё такое. Его даже за глаза называют нянькой! Ну, когда он не слышит, конечно. В следующем месяце собирается для них стадион с бассейном построить.
– С-стадион?
Гость в костюме гневно зыркнул, и заклинатель испуганно зажал рот руками.
– А теперь представь себе, мой горе-колдун, что может произойти, когда его призывают и показывают труп младенца?
– Разрушенный замок? – человек шумно сглотнул.
– А ты не безнадёжен.
– Но ведь он должен быть скован пентаграммой! Демон не имеет право выходить за её пределы!
– Это с чего ты взял?
– Так написано в кни… – мужчина осёкся. – А-а-а-а…
– Ага-а-а-а! Теперь скажи мне, чудо эволюции, зачем ты хотел призвать Молоха?
– Ну, – заклинатель неуверенно посмотрел на своего гостя, – я хотел власти, денег и могущества.
– Деньги сразу мимо – откуда они в аду? Головой подумай своей.
– Золото?
– Магия так не работает, невозможно создать что-то из ничего. Философский камень есть? Грязь с серных трясин Месопотамии? – он посмотрел на реакцию собеседника и кивнул. – Как я и думал. Что дальше было?
– Могущество?
– А что в твоём понимании могущество?
– Управлять стихиями, колдовать, быть бессмертным, знать…
– Стоп, стоп, стоп, – перебил его гость. – Сразу нет. Для этого нужно владеть магией, то есть иметь её в крови. А это только у демонов или ангелов, ты один из них? С виду не похож. Дальше?
– Власть? – совсем уже грустно спросил колдун.
– Тут тоже поподробней.
– Захватить весь мир… например…
Он с надеждой смотрел на своего незваного пришельца.
– Как бы тебе объяснить, – тот задумался на минуту. – У тебя же дети есть?
– Трое, то есть да… есть…
– Отлично! Тогда представь, что они играют во дворе с соседскими детьми. Представил?
– Ну… да…
– И вдруг твой младший вбегает и кричит тебе: «Папа! Они все гады и уроды! Убей их всех! Я хочу ими повелевать!» Что ты ему ответишь?
Человек оперся о стену и сполз вниз, имея самый несчастный в мире вид.
– И как же быть! Кого тогда призывать, чтобы хоть что-то получить?!
– В том-то и дело – никого, мой невезучий друг, никого. Это ловушка. Ни один демон никогда ничего не даст своему призывателю, в лучшем случае дары заберёт, в худшем – вместе с жизнью. Такие дела.
Гость развёл руками.
– Вообще я вас, людей, не понимаю. У вас под носом толпы святых, картинки ангелов на каждом углу, церквей да храмов понастроили – плюнуть некуда. Так нет же – всё равно идёте что-то клянчить у демонов и бесов! У лукавых! Ну где логика-то, а? Объясни мне, властолюбец ты мой?
Мужчина в мантии в надежде поднял голову.
– А что, можно и молитвой вечную жизнь получить?
– Ну… не знаю, насчёт вечной жизни не уверен, конечно. На твоём месте я бы, – гость посмотрел на труп ребёнка, – начал с грехов. Не дай бог, Молоху попадёшься в аду, он же тебя за такое, – он задумался на секунду, – может и рожать заставить.
– Как… рожать? – заметно побледнел заклинатель. – Откуда?
– Тут уж откуда придётся, как говорится. Вода дырочку найдёт.
– Какую дырочку? Как же я… Зачатие же необходимо!
– Будет тебе зачатие, не переживай. Молох – он такой затейник! – незнакомец подмигнул.
– Я буду молиться! Неистово! Только скажите, кому?
– Что кому?
– Молиться кому именно? Я по тёмным в основном, вы же понимаете. Деву Марию знаю, да Христа, сына божьего. Вот кстати, может, ему? А?
Мужчина в изящном полосатом костюме передёрнулся, словно от озноба, и скривил лицо.
– Вот уж нет, мне – точно не надо.
– А кому… – и в этот момент до человека в мантии дошёл смысл сказанного и у него в прямом смысле отвисла челюсть. – А-а-а-а… ну-у… мне… то есть… вам… а.… вы… значит он… а…
Назаретянин с кислой миной продолжал смотреть на сидящего мужчину.
– Но может, всё-таки… в виде исключения… раз уж сами ко мне зашли… так сказать… – заклинатель жалобно посмотрел снизу вверх.
– Говорю же – нет.
– Но… почему?..
Его гость спрыгнул со свечного ящика, стряхнул с пиджака невидимые пылинки. Огляделся по сторонам, взял недавно читанный им фолиант и с глухим «хыть» опустил его со всей силы на голову колдуна. Череп хрустнул мартовским льдом в весеннее половодье, и на переносицу мужчины лениво спустилась жирная струйка крови.
– Не нравишься ты мне, прости меня господи.
Он бросил на пол книгу, брезгливо посмотрел на сползающий труп заклинателя.
– Такие дела, наивный ты мой. Такие дела.
Возьми надежду, всяк сюда входящий
– Итак, мои дорогие, вы умерли. Но не стоит отчаиваться. Ведь это ещё не конец, а всего лишь очередная ступенька в увлекательном цикле самопознания и совершенствования вашего безликого Я.
Ладно, ладно, перестаньте кричать и плакать. Ваша смерть лишь клиническая, так что считайте это предварительной экскурсией.
Итак, поднимайтесь ко мне на ОПС – Обзорную Платформу Страданий, которая будет передвигаться в соответствии с нашим маршрутом. Напитки не предлагаю. Сомневаюсь, что вы будете пить горячий дёготь. Хм… Пока. Ха-ха.
Прошу ознакомиться с буклетами, которые вам раздали при входе. Кстати, к их производству приложил руку ваш покорный слуга. Чувствуете, какая мягкая обложка? Это кожа нерождённых детей, а такой тёмный графитовый цвет ей придаёт неутихающая боль. Признаться, сначала мою идею не восприняли должным образом, так как материал был достаточно редкий, и тратить его на рекламные брошюрки не очень разумно. Но набирающие популярность абортарии решили эту проблему, и сейчас у вас в руках предмет моей тихой гордости.
Ох, мадам, прошу, не стоит закатывать глаза. Здесь упасть в обморок у вас не получится. Лучше ещё раз оцените качество материала, возможно, это один из ваших. Чем чёрт не шутит. Ха-ха.
Простите, какое место, такой и юмор. Но, с вашего позволения, я продолжу. На первых страницах вы можете видеть описание всем вам известного так называемого христианского ада. Именно к нему мы сейчас и приближаемся, и здесь будет наша первая остановка. Обратите внимание, справа от нас расположилась «Адская кухня». В этих котлах варятся самые разнообразные грешники – от воров и мздоимцев до лжецов и убийц. Наказание общей практики. Варим в масле, воде, кислоте или мёде в зависимости от дня недели. Процедура продолжается до тех пор, пока мясо не начнёт отходить от костей.
Ох, увлёкся, а что вы спросили? В чём больнее? Я бы сказал, в мёде. Да, наверное в нём. Он дольше разогревается, дольше кипит, тем самым растягивая удовольствие. А вот, обратите внимание. Этот провал ведёт к ранее популярным семи кругам Ада. Но сейчас в них почти никто не верит, поэтому по большей части они пустуют. Их переоборудование стоит в планах нашего руководства, но что там будет, пока не могу сказать.
Дальше вы можете видеть множество разделочных столов. Это «Холодный цех». Здесь вырывают языки у лжецов, высверливают глаза соглядатаям, потрошат и срезают жир с обжор, ну и в таком духе. В целом ничего необычного. Всё по установленному регламенту.
Вот вы. Вы же адвокат? Советую присмотреться, может, понравится. Ха-ха. Снова простите. А вот наша небольшая достопримечательность – озеро огня. В основном в нём купаются только самоубийцы. Здесь у нас любимое место для пикников.
Давайте облетим между столбами пламени, и вот во всей красе перед нами предстают великолепные ворота в Джаханнам. Так называемый мусульманский ад. Говорят, обилие смолы и целебные источники с гнойной водой оказывают превосходное терапевтическое влияние на заблудшие души.
На шестой и седьмой страницах буклета представлены процедурные доктора Менгеле, где он пускает по венам наркоманов жидкое раскалённое олово, а алкоголиков заставляет пить соляную кислоту. Конечно, только после прохождения своих собственных ежедневных наказаний. Эти процедурные располагаются в корпусах А и В, по левую сторону от нас.
А сразу за ними на многие лиги простирается живописный Алый лес. Семена закапываются под распятым на земле грешником и затем прорастают насквозь. Если приглядитесь, то заметите причудливые узоры, в которые сплетаются развешанные по ветвям внутренние органы. Иногда там вырисовываются целые картины. Завораживающее зрелище. Лично я люблю приходить сюда по вечерам. Постоять, подумать или даже помечтать о чём-то. Очень рекомендую, если, конечно, не окажетесь на месте донора для этих произведений.
А сейчас мы переместимся с вами в самую дальнюю часть адских угодий. И я уже предвкушаю ваше удивление! Да, мои дорогие, это самый настоящий пляж и небольшой кусочек моря. Сюда попадают те, кто не верит вообще ни во что.
И наказывать их сложно, поскольку они не верят даже в это. Но и здесь тоже постарался ваш покорный слуга. Пляж полностью состоит из битого стекла, а вода может в любой момент вскипеть или замёрзнуть. Просто и элегантно, согласитесь.
Ну что же, за сим позвольте откланяться, вам уже пора. Надеюсь, наша экскурсия сподвигнет вас на то, чтобы хотя бы немного исправиться. Жаль, что мы не успели осмотреть всё, но вы сможете это сделать при следующем визите, уже лично. Ха-ха. Не забудьте на выходе сдать буклеты.
Кроме вас, мадам. Вы пока ещё… ещё, кхм… и правда в коме. Да, аборт пошёл немного не по плану. Так бывает после третьего детоубийства. Вас проводят к Молоху, он тоже очень любит детей. Возможно, отговорит вас от четвёртой ошибки, если вам повезёт, конечно.
Всего доброго, хорошие мои! С нетерпением ждём вас!
Экскурсовод какое-то время, улыбаясь, смотрел вслед удаляющейся группе людей. Те облегчённо смеялись, показывали друг другу на тот или иной участок ада, радуясь отсрочке от столь ужасных мук, как вдруг платформа резко спикировала вниз, в самый центр «Адской кухни».
***
– И зачем ты им каждый раз врёшь про клиническую смерть?
Экскурсовод вздохнул и обернулся к появившемуся за спиной приземистому толстячку с лицом постаревшего младенца.
– Я дарю им самое дорогое. Я дарю им надежду! Напоследок.
– Надежду?
Толстяк смотрел, как несчастных растаскивают по наказаниям его подручные: «Нет! Это ошибка! Я ещё не мёртв! Мне сказали!.. Вы не можете! Постойте!» – И резюмировал:
– Скотина ты всё-таки.
– Нагрешили они, а скотина я?
Мужчина одёрнул рукава элегантного синего пиджака в полоску и поправил воротник белоснежной рубашки, чуть потянув шею.
– Если Отец не знает, чем меня занять, и заставляет возиться с такой ерундой, что ж, извольте. Но я буду это делать по-своему.
– Ты должен был их утешать и дарить…
Падший херувим запнулся и негодующе посмотрел на приятеля.
– Вот ты весь в этом! Ничего не можешь сделать по-человечески!
– Балбер, дружище! Именно так я всё и делаю!
– Когда-нибудь, попомни мои слова, твой Отец взбесится и…
– Да брось. На кресте я уже был. Да и в аду для меня ничего нового. Кстати, а где Люци? Я неделю эти хороводы вожу, а его ни слуху ни духу.
– Понятия не имею, – буркнул херувим. – Ключи мне от чертогов отдал, велел за котлами присматривать и ушёл куда-то. Вот мне своих дел не хватает, кроме как тут ещё волынку тянуть. У меня, между прочим, семья.
– И любовница.
– Тихо ты!
Балбер вжал голову в широкие плечи и начал испуганно озираться.
– Не дай бог, жена услышит. Все крылья мне оборвёт.
– У тебя их уже нет. Считай, ты в безопасности.
– Так, – подбоченился толстячок. – Ты давай мне тут не это. Не умничай. Вон лучше, обрати внимание, тебя там следующие ждут.
Назаретянин посмотрел на группку людей, появившихся в самом центре огромного медного моста, одним концом уходившего в сверкающий портал. Багровые всполохи реки проклятого огня обдавали их жаром со всех сторон, заставляя испуганно жаться друг к другу. Иешуа расплылся в широкой приветственной улыбке, доставая из кармана новую пачку буклетов из мягкой… телячьей кожи, и сделал шаг к ним навстречу.
– Добро пожаловать, дорогие мои! Итак, разрешите вас поздравить – вы умерли! Шучу…
Из грязи в князи
Чёрный ворон грузно приземлился на мокрую перекладину виселицы, встряхнул крыльями и сипло каркнул в собравшуюся на площади толпу. Хмурые люди невольно жались друг к другу, поднимали воротники, дабы укрыться от неприятной серой мороси, которая плотным саваном накрыла весь город.
Тем, кто находился на сколоченной наспех импровизированной сцене, было намного проще. От холодного сквозняка их закрывал деревянный навес, покрытый сеном. Рядом стояли жаровни с раскалёнными углями, которые то и дело возмущённо шипели из-за попадавшей на них воды. Не говоря уже о том, что, в отличие от остальной толпы, они могли позволить себе сидеть. Сидеть с удобством за длинным столом с несколькими кувшинами подогретого вина.
Хуже всего было девушке, которая стояла на сцене рядом с навесом. Бедняжка не имела ни защиты от противных капель, ни тепла от чёрных жаровен. Лёгкое платье из бланкета облепило её мокрым холодным коконом, а тяжёлый бронзовый крест, висевший ярмом на груди, словно тянул вниз. Она обнимала себя за плечи, пытаясь хоть как-то удержать крупицы тепла, что ещё оставались в измождённом теле.
Чёрная, промокшая от дождя петля раскачивалась в очень неприятной близости от неё. И вся эта картина представляла собой крайне удручающее зрелище. И даже бой часов на башне в ратуше, известивших толпу о наступлении полудня, больше походил на похоронный звон.
Люди за столом закончили негромко переговариваться. Дородный мужчина в чёрном сюртуке сделал очередной глоток вина, прочистил горло и встал.
– Дорогие друзья! Я счастлив, что зов справедливости оказался сильнее непогоды и вы пришли сюда, дабы воздать по заслугам той, кто посмела отвергнуть бога! Посмотрите на неё!
Девушка сжалась ещё сильнее и опустила голову.
– Урождённая Маргарита Саар! Наша с вами соседка! Продала душу дьяволу ради обладания тёмным могуществом! Она заключила договор с нечистым и стала ведьмой!
По толпе пробежали приглушённые возгласы удивления.
– Да, мои уважаемые горожане! Я, ваш бургомистр, обвиняю её в колдовстве! В гибели урожая!
– Она погубила мой скот! – грохнул кулаком краснощёкий фермер, сидевший по правую руку от главы города.
– Она предавалась блуду со слугами Сатаны! – визгливо добавил сухопарый священник местной церкви, бывший по левую сторону.
Люди на площади взволнованно зашумели.
– Я так и знал! Повесить ведьму!
– Не может быть! – послышался слабый неуверенный голос. – Это же Рита! Я знаю её с детства!
– Сжечь ведьму! Сжечь немедленно!
– Да как же так?
Бургомистр поднял ладонь, призывая к тишине.
– Да, мы тоже не могли сразу в это поверить, пока не нашли у неё проклятую библию Сатаны, полную древних заклятий!
Он кивнул священнику, тот извлёк из-за пазухи небольших размеров книгу в чёрном кожаном переплёте и потряс ею перед толпой. Первые ряды ахнули, отступив на несколько шагов назад. Девушка лишь криво усмехнулась и покачала головой.
– Поэтому сегодня мы будем судить Маргариту Саар, а затем повесим! Не смотрите на её беззащитный вид! Это коварное отродье сжило со свету мужа, а теперь принялось за нас! И хвала господу нашему…
– Любезнейший! – внезапно раздался звонкий голос. – Извините, что перебиваю… – активно расталкивая локтями окружающих, к помосту пробился высокий человек в наглухо застёгнутом тёмно-синем дорожном плаще с капюшоном и чёрных лакированных сапогах. – …Но я бы хотел кое-что прояснить. Просто на всякий случай. Вы же не против?
Перед хлипкой лестницей дорогу преградил усатый стражник, но, столкнувшись с ним взглядом, поменялся в лице и отступил в сторону. Мужчина благодарно кивнул в ответ, поднимаясь по ступенькам. Бургомистр гневно зыркнул на непутёвого стража и раздражённо спросил:
– Кто вы такой, сударь? И по какому праву вмешиваетесь в дела нашего города? Я знаю всех наших жителей (тут он гордо приосанился), а вас что-то не припомню!
– Вы абсолютно правы, мой дорогой друг!
Человек скинул капюшон, подставляя дождю иссиня-чёрные локоны, которые так эффектно обрамляли его худощавое скуластое лицо с аккуратной бородкой.
– Я прибыл к вам всего несколько дней назад. Путь мой лежит в столицу, а тут я хотел немного отдохнуть, прежде чем отправиться дальше. А дом милейшей фрау Саар оказался первым приличным строением при въезде в город. Собственно, у неё я и снял комнату на эти несколько дней. За вполне умеренную плату, надо сказать.
– Рад за вас, – всё так же недовольно продолжил городской глава. – Но вы не ответили, по какому праву…
– Как раз собирался переходить к этому вопросу, – лучезарно улыбнулся мужчина. – Я стоял здесь, среди всех этих достопочтенных граждан, и мне стало казаться, что ваш суд становится казнью, что противоречит основным догмам юстиции. Ибо! – он поднял вверх палец. – Praesumptio Innocentiae! Как сказал однажды мне верховный прокурор его величества Вильгельма на званом ужине в честь дня рождения его дочери… Вы же знаете Сисси? Очаровательная малютка, не так ли?
Дерзкий незнакомец взял со стола один из кувшинов с вином, чуть пригубил прямо из горла и скривился от отвращения. Следующий его поступок несколько удивил собравшихся. Мужчина обмакнул в него свой палец, слегка поболтал и попробовал снова. Кивнул, довольный результатом своих манипуляций, и сделал ещё один глоток.
– Что? – немного побледнев, переспросил бургомистр.
– Презумпция невиновности, скоропалительный вы мой.
– Вы знакомы с дочерью нашего кайзера?! И с прокурором его величества Германского императора и короля Пруссии, маркграфа Бранденбургского и прочая и прочая?.. – толстяк аж поперхнулся от волнения.
– Ах, это? Да, захожу к нему в гости, когда бываю в столице. У старика отличный погреб с невероятной коллекцией фруктовых наливок! Впрочем, мы сейчас не об этом. Как я уже говорил, ваш суд больше похож на расправу над юной девой. Я вижу обвинителей, вижу линчевателей, но никого, кто бы вступился за несчастную.
– И что же, вы хотите защищать ведьму? – подал ехидный голос священник.
– Если она и вправду окажется слугой нечистого, я сам затяну петлю на её шее. Не сомневайтесь, святой отец.
Назаретянин вернул кувшин на стол и повернулся к девушке.
– Маргарита, что вы можете сказать по поводу этих обвинений?
– А что я могу сказать? – она подняла голову, с вызовом посмотрев на бургомистра. – Тут за меня уже всё решили.
– Ради вашего же блага, Жанна вы моя Д'Арк, надеюсь, что это так. Ну что же, господа, – он посмотрел на главу города. – С вашего позволения, я бы хотел уточнить насчёт первого обвинения о гибели ваших посевов.
– Что тут уточнять? Нас ждёт голодная зима благодаря вашей… подзащитной, – последнее слово городской голова выплюнул, как жука, случайно залетевшего в рот.
– Дело в том, что за те несколько дней, которые я провёл в вашем гостеприимном городке, мне ни разу не довелось увидеть ясное небо. Как долго у вас уже идёт дождь?
– Да уж месяц, почитай, – буркнул кто-то из передних рядов. – Никакого спасу от него нет. Льёт и льёт, как проклятый.
– Вот! – снова подал голос священнослужитель. – Это тоже её рук дело!
– Вообще-то в своей последней работе «О бремени мирском» епископ Пенариус предположил, что дождь – это слёзы господни, которые посылает он нам с небес, дабы омыть грехи наши. Вы так не считаете, святой отец?
Не дождавшись ответа, мужчина подошёл к виселице, дотянулся до петли и качнул её пальцем.
– Значит, господа, получается, что ваши посевы уже месяц заливает водой. И в их утрате вы обвиняете одинокую вдову. Ну хорошо. Пойдём дальше. Скажите мне, уважаемый, где вы храните сено для животных?
Внезапный вопрос застал краснолицего фермера врасплох.
– Так… как обычно… летом на улице, под навесами. К зиме в амбар перекидываем.
– Посмею предположить, что, учитывая такие затяжные дожди, оно всё промокнет на улице. Вы же переместили его обратно в амбар?
– Да ну, зачем? А если завтра дождь перестанет? Что ж нам, опять всё назад тащить? Работка не из лёгких, вообще-то!
– То есть сейчас вы даёте животным в стойлах промокший, гниющий корм, но, нетрудолюбивый мой, в их болезнях вините несчастную Маргариту Саар? Понятно.
Фермер растерянно захлопал глазами, открыл было рот, привстал даже, но в итоге молча сел обратно.
– Святой отец, разрешите посмотреть ту самую страшную книгу, которую вы изъяли у обвиняемой?
Тот как-то неуверенно посмотрел на главу города и достал книгу из-под широких пол одеяния. Назаретянин пролистал несколько страниц, вчитался, удивлённо взглянул на стоявшую возле виселицы девушку. Он смахнул несколько капель дождя, попавших на неровные чёрные строчки, ещё более удивлённо посмотрел на руку.
– Не сомневаюсь, отче, что в семинарии вы были одним из лучших учеников.
– Наставники отмечали моё усердие и трудолюбие, скрывать не буду.
– В этом я даже не смею сомневаться. А где, вы говорили, её обнаружили? Просто я был у себя вчера, когда городская стража уводила обвиняемую, и не припомню, чтобы они обыскивали дом.
Его собеседник снова быстро стрельнул глазами в сторону бургомистра.
– Эм-м-м-м… Во дворе. Она была обёрнута тряпицей и закопана во дворе, недалеко от задней двери.
– Удивительно, как хорошо она сохранилась для такой погоды, что скажете?
– Уверен, что эта книга защищена одним из тех страшных заклинаний, что описаны в ней!
– Тогда объясните мне, почему её строки так легко размываются водой?
Человек в плаще небрежно бросил фолиант на стол перед оторопевшим священником и подошёл на край помоста, показывая людям испачканную чернильными разводами ладонь.
– Там действительно содержатся тайные познания о природе зла, но назвать её древней может только дурак или лжец. Вы кем хотите быть?
Толпа возбуждённо загудела, предвкушая скандал.
– А я был уверен! – выкрикнул кто-то уже более уверенно. – Не может Рита быть ведьмой! Я с пелёнок её знаю!
– Что всё это значит?! – грохнул кулаком бургомистр, поднимаясь с места. – На что вы намекаете?!
Назаретянин снова широко улыбнулся.
– Кажется, наш светоч Слова Божия уличил фрау Саар в прелюбодеянии со слугами Сатаны? Это особенно забавно, потому что после того, как вчера её увели, обвиняя в колдовстве, я позволил себе обыскать весь дом. Надеюсь, хозяйка меня простит.
Он засунул руку в правый карман, показал всем и бросил перед священником чётки с массивным распятием.
– Это я нашёл в спальне, под кроватью вашей страшной «ведьмы». Могу сказать, что пылились они там не один день.
– А ещё это письмо, – следом назаретянин достал сложенный лист бумаги, – я нашёл под матрацем. В нём некий «твой любящий медвежонок Маркус» сокрушается о своём семейном положении и уверяет, – Иешуа развернул листок и прочитал: – «сладкую овечку Риту», что всенепременно бросил бы к её ногам всё, что имеет, если бы не дети и проклятая жена. Я так понимаю, мой любящий медвежонок, это ваше.
И письмо легло на мокрый стол возле растерянного здоровяка фермера.
Толпа стала походить на растревоженный улей.
– Кончилась у мишки сладкая жизнь!
– А святоша-то наш хорош! Утешил вдовушку!
– Да у них вообще ни стыда, ни совести не осталось!
– И последнее! – из того же кармана появился золотой перстень с зелёным камнем. – Наверное, вашего уважаемого бургомистра.
– Точно! Похож! – выкрикнули сразу несколько человек.
– Он был спрятан в одном из ящиков дамского стола, опять же в спальне. Подозреваю, вы немало огорчились своей пропаже после очередного визита к безутешной вдове?
Бургомистр в чёрном сюртуке стоял, багровея от злости, не в силах сказать ни слова.
– Из всего вышеперечисленного я могу заключить – продолжил назаретянин, повышая голос, чтобы перекрыть нарастающее недовольство людей, – что единственное, в чём можно обвинить урождённую Маргариту Саар – это глупость и, вероятно, жадность. Оставшись одинокой вдовой без кормильца и средств к существованию, она не придумала ничего умнее, как закрутить тайный роман с кем-то из обеспеченных горожан. Кто был первым, чудо вы моё роковое?
