Дани Винтер
Зов крови. Рождение кровавой луны
Но сейчас я был всего лишь десятилетним мальчишкой, неспособным защитить свою семью.
Когда мы были уже у выхода, то услышали топот сотни копыт. Отец сразу всё понял. Мы опоздали. Мастер магии Фатор, который ждал нас, начал колдовать заклинание, понимая, что времени почти не осталось и не все смогут уйти, несмотря на то, что в городе ещё оставались фейри. Мы больше не могли ждать.
Мама глубоко задумалась, глядя то на нас с сестрой, то на отца, то на толпу фейри, которые выглядели такими беспомощными и хрупкими в своем отчаянии. Воины отца, всё ещё способные сражаться, обнажили мечи. Они были готовы защищать нас до конца, чтобы как можно больше фейри смогли уйти.
Внезапно мама обернулась к отцу, прошептала что-то и побежала прочь от нас. Такой я её и запомню: напуганной, но всё ещё улыбающейся своим детям в последний раз, с той тёплой материнской любовью, которая исходила от неё.
Войско было совсем близко, когда перед нами внезапно возникла стена из корней и ядовитого плюща. Это была магия нашей матери.
Ещё до встречи с отцом мама обучалась магии и могла управлять растениями и иллюзиями. Однако после моего рождения она полностью посвятила себя семье и перестала практиковаться.
Не каждый мог стать магом – для этого нужно было родиться с особым даром. К сожалению, мне этот дар не достался, но моя младшая сестра его унаследовала. Пока сложно оценить её силу, ведь ей ещё рано учиться управлять ею.
Удар за ударом – тёмные пытались пробить стену. Наконец-то Фатор закончил своё заклинание, и портал наконец-то открылся. Золотое сияние больно резануло по глазам, и я потёр их руками. Илмэрис тоже прикрыла глаза, будто долгое ожидание в полумраке истощило её зрение. Смотреть на яркий свет было невыносимо.
Я приобнял сестру и не отпускал её. Один за другим фейри ныряли в светящееся кольцо света. Отец помогал раненым, пропуская их вперёд.
Вновь яркая вспышка света на мгновение ослепила меня. Когда я открыл глаза, то, что я увидел, навсегда изменило мою жизнь и застыло ужасной картиной в моих зрачках.
Горечь, печаль, гнев, страх, ярость – все эти тёмные и скверные чувства охватили меня в одно мгновение. Я перестал дышать, словно лёгкие стянуло путами с острыми шипами, которые врезались глубоко внутрь, разрывая меня на мелкие кусочки. Эти чувства проникали всё дальше, в самую глубину сознания, навсегда уничтожая все самые добрые и тёплые чувства.
Меч Кейрана, генерала тёмных, пронзил мою маму насквозь. Он смог пробить магический барьер, на что был способен лишь меч, выкованный из железа, добываемого под горой Мордраст.
Отец бросился к разрушающемуся барьеру и подхватил падающую мать на руки. Кейран с ухмылкой голодного волка ждал, когда стена окончательно падёт. Я развернул сестру к себе и прижал её крепче, не желая, чтобы она видела происходящее.
Не отводя взгляда от Кейрана, я мысленно проклинал всех: тёмных, королеву Меланию, королеву Солану. Как она могла? Почему оставила нас? Я поклялся, что убью их всех, уничтожу! Обещаю, мама! Больше не было сил сдерживать слёзы.
Отец держал маму на руках не больше минуты. Оглянувшись на нас, он снова повернулся к ней, поцеловал её лицо и опустил на землю. Стена вот-вот разрушится. Отец подбежал к нам и приказал бежать к порталу. Он подхватил сестру на руки и побежал, держа меня за руку. Мои ноги заплетались, хотелось, чтобы всё это скорее закончилось. Портал уже был рядом. Я уже не помню, как вошёл в него, но помню лишь крик фейри, которые не успели сбежать, и портал закрылся.
Глава 2
Наше время
Когда я открыла глаза, солнце уже заливало комнату. Занавеска колыхалась от прохладного сквозняка, в котором я так нуждалась этим жарким летом. С трудом разлепив веки, я посмотрела на время в телефоне.
– Уже почти девять, Айви, нам пора собираться, у нас сегодня много планов, – произнесла я, обращаясь к себе.
Я откинула одеяло, без которого не могла заснуть, даже несмотря на жару, и села на кровати. Неподвижно уставившись в одну точку, я старалась не рухнуть обратно на мягкую прохладную подушку. В попытке проснуться я стала потягиваться во все стороны. Окончательно разбудил меня будильник. Удивительно, но я проснулась раньше будильника. Поднявшись с кровати, я направилась в ванную комнату. Пол был тёплым, но мои ноги постоянно мерзли, и я, словно в замедленной съёмке, повернулась обратно, подошла к комоду и достала носки. Надев их, я почувствовала себя гораздо лучше и снова пошла в ванную. Приведя себя в порядок, я вернулась в комнату, чтобы одеться. Сегодня было не так жарко, как в течение всего июня, поэтому я решила надеть свои любимые чёрные джинсы, которые обтягивают фигуру и имеют рваные коленки. Дополнила образ чёрная майка с изображением пылающего черепа и серые кроссовки. Сверху я накинула чёрную ветровку, так как на улице было довольно ветрено. Ветер нагонял тучи, так что дождь мог пойти в любую минуту и поэтому мне не мешало перестраховаться. Промокнуть совсем не хотелось.
Собиралась я всегда быстро. Не любила заморачиваться с макияжем или причёской. У меня были длинные русые волосы с рыжеватым отливом. Они доходили до поясницы, и я почти всегда заплетала их в косу. Косметикой я пользовалась нечасто. Иногда, перед какими-нибудь мероприятиями или вечеринками, я делала лёгкий макияж, но не акцентировала внимание на глазах, чтобы не привлекать внимание к своей гетерохромии. Левый глаз был серого цвета с небольшим коричневым пятнышком у зрачка, которое располагалось ближе к уху. Правый же глаз был зелёного цвета, с центральной гетерохромией. Вокруг зрачка виднелся жёлтый оттенок, хотя, на мой взгляд, его можно было описать как «песочный», плавно переходящий в зелёный. Мне нравился мой необычный цвет глаз, но я не любила, когда на меня обращали слишком много внимания и долго рассматривали. Хотя мой внешний вид иногда вызывал недовольство, я также была окружена восхищением и интересом. Одна из моих страстей – татуировки. На правой руке был чёрный рукав с узорами в технике «блэкворк». Он состоял из плотного чёрного окрашивания, украшенного цветами и змеёй, тело которой обвивало плечо, а голова переходила на ключицу. На моей спине красуется «dark lettering». Он начинается у шеи и заканчивается чуть ниже лопаток. Обычно в таких рисунках используют слова или текст, написанный разными шрифтами. Однако в моём случае это просто изображение с острыми линиями, которые расходятся в разные стороны, создавая ощущение мрака и холода, будоражащих мою кровь. Меня всегда притягивала тёмная сторона, и я восхищалась красотой самой смерти.
Этим утром я направлялась на очередной сеанс татуировки. В моих планах было набить череп на левом предплечье. По пути я заглянула в кофейню, где заказала свой любимый напиток – раф с малиновым сиропом.
Обычно я не ем по утрам и могу долгое время обходиться без завтрака. Но перед сеансом мне были необходимы калории, поэтому я решила побаловать себя маковой булочкой, это всё равно никак не повредит моей фигуре.
В последний год я жила в Белграде, столице Сербии. Для меня этот город оказался слишком большим и шумным. Я всегда предпочитала небольшие города, где не было невыносимой жары. А лучше всего – уединённый остров, например, в Исландии. Мне по душе прохладный и сырой климат, дожди и ветры.
За свою долгую жизнь я побывала в разных местах. По человеческим меркам она была очень долгой, и иногда я ощущала ангедонию. Ничто не доставляло мне радости и удовольствия, даже любимые занятия, такие как езда на мотоцикле или чтение книг. Но самое страшное – это всепоглощающая тоска по дому.
Мой мир находился за пределами человеческого понимания, и я покинула его так давно, что уже успела забыть его запахи. Я забыла аромат цветов с аматитовых лугов, который когда-то вызывал у меня ощущение эйфории. Забыла лунную реку, в которой плавали самые красивые карпы, переливающиеся как звёздное небо. Наблюдая за ними, можно было достичь полного умиротворения. Забыла тропы, ведущие в серебряный лес, дворец, Аверон и его жителей. Я забыла почти всё и всех.
После того как мы покинули Аверон триста лет назад, я не встречала никого из тех, кто также бежал из города, и не слышала о них ничего нового. Нас разбросало по всему миру. Чтобы не выделяться среди людей, нам нужно было скрыть свои заострённые уши. После перехода через портал маг наложил на нас заклятие скрытия. Наши уши стали похожи на человеческие, а в остальном мы почти не отличались. Пересекая границу между нашими мирами, мы становились теми, кем не были на самом деле. Хотя теперь нас было не отличить друг от друга, мы оставались по-прежнему разными, как внешне, так и внутренне. В современном мире всё изменилось. Люди стали больше использовать косметику и пластическую хирургию, заниматься спортом и вести здоровый образ жизни. Их кожа, волосы и фигура выглядели идеально, словно у фейри. Я уже давно перестала различать своих среди людей. И пусть так! Это к лучшему. Нужно было держаться подальше от фейри.
Мне не хотелось вспоминать о прошлом, как бы тоска ни поедала меня. В моих воспоминаниях было слишком много боли и крови. Слёзы навернулись на глаза, и я почувствовала, как хочется кричать.
Я шла на сеанс, погружённая в размышления. Внезапно я услышала знакомый голос:
– Здравствуй, Айви! Кажется, теперь тебя зовут именно так? – произнес громкий мужской голос, который я знала с детства.
Я застыла на месте, а затем стремительно обернулась. Он стоял так близко, что через пару шагов я оказалась в его объятиях. Передо мной стоял Никлас – высокий мужчина с чёрными как смоль волосами и тёмными глазами, которые, казалось, могли увлечь за собой на самое дно, где нет ничего, за что можно было бы уцепиться.
Никлас был для меня очень близким фейри. Мы прошли через многое вместе, и он стал мне как отец, ведь мои родители давно погибли. Он был моим наставником, обучал меня всему, что знал сам. С тех пор, как я себя помню, после того как родители ушли из жизни, он всегда был рядом. Я никак не ожидала увидеть его ни здесь, ни сейчас. В последний раз мы виделись в восьмидесятых годах, и, как я думала, это была наша последняя встреча.
Меня охватила тревога. Никлас не стал бы приходить ко мне без причины. Очевидно, что-то произошло, и, судя по всему, серьёзное. Впервые за долгое время, а может быть, и за всю свою жизнь, я почувствовала себя слабой и уязвимой. Меня охватила мелкая дрожь, ладони вспотели. Я взглянула на Никласа и спросила хриплым голосом, который показался мне незнакомым. Мне захотелось откашляться и повторить свой вопрос: «Что случилось?» Я смотрела на него с беспокойством, пытаясь найти ответ или хотя бы подсказку. Он же смотрел на меня с невозмутимым спокойствием, даже с лёгкой лаской, как смотрит любящий отец.