Дана Райт
Мой ураган
Больше я не приходил к ней. Одного раза вполне достаточно. Потом, она, конечно, узнала, кто я, и на том совещании ей было оочень неловко, но я и виду не подал, что между нами что-то было. Надеюсь, она не уволилась. Приятно думать, что в нашей бухгалтерии имеются такие вот экземпляры.
– Как думаешь, мне стоит извиниться? – Сонечка закончила рассказ о сегодняшней размолвке со своим Маратом, который и правда, очень странно и отстраненно держался с ней целый день.
– Зачем?
– Ну, я вроде как ни за что на него наорала. Да и вообще, не понимаю, зачем включила этот режим стервы. Обычно я так не поступаю.
– Сонь, – тихо посмеиваюсь и валюсь на траву спиной, подставляя под голову руки, – что значит «обычно ты так не делаешь»? Тебе восемнадцать, не думаю, что у тебя такой большой опыт отношений, чтобы ты могла вот так запросто говорить такие вещи. Уверен, это вообще первая твоя попытка завести отношения.
– А это не твое дело! – взрывается девушка, вытягивает резинку из волос и ерошит потрясающую, блестящую даже в темноте, белокурую копну до середины спины, отдающую золотом.
– Ну, тогда не спрашивай совета.
– А я и не спрашивала!
– А по-моему, спрашивала, – смеюсь, меня веселят ее метания.
– Придурок! – получаю шлепок по животу, но посмеиваться над ней не прекращаю. – Да ладно тебе, скажи, что мне теперь делать?
– А чего ты от него хочешь?
Мне интересно, правда. Чего она хочет? Отношений? Странно в таком возрасте, хотя.., к девчонкам раньше приходит чувство постоянства. Секса? Вообще проблемы не вижу. Она красивая, действительно, красивая, даже эффектная, при правильной подаче. Ей стоит лишь намекнуть парню и, если не совсем идиот, он затащит ее в кровать уже спустя минуту от этого намека. А еще интересно, что это за парень, из-за которого она уже как полчаса налегает на мои уши. Вообще, интересно, кто такая Соня Соколова.
– Ну, знаешь, по моему, мы неплохо провели с ним время, и мне просто хочется понять, что я сделала не так, что сегодня он практически не замечал меня.
– Может, не хочет афишировать ваши… м-м, – не знаю, как правильно выразить то, что между ними происходит, потому что между ними ничего не происходит, – вашу дружбу? И если это так, то, скорее всего, у него уже кто-то есть.
– Не замечала его с кем-то в универе, – Сонечка задумывается. Мне нравится наблюдать, как при этом она поднимает глаза к небу, хоть и жалею, что на меня она больше не смотрит. При этом девушка втягивает в рот половину объемной верхней губы, пожевывая ее, и выглядит это довольно вкусно. Ладно, безумно сексуально. – Зачем бы ему тогда целоваться со мной, если у него кто-то есть?
– Ну, – я не могу перестать посмеиваться над ее юношеской проблемой, которые остались для меня далеко позади, – мы иногда так делаем.
– Завтра я спрошу его об этом, и пошлю этого чувака так далеко, что он дорогу не найдет, – резко выпаливает девчонка, а мне становится сложно сдержать смех. – Ты придурок, что смешного? – она снова хлопает меня по животу, заставляя продолжать поддевать ее.
– Никто уже не говорит «чувак»! Ты из какого века?
– Все говорят «чувак», чувак! – ее глаза, обращенные снова ко мне, расширяются, и свечение звезд отражается в них приятным блеском. – Говорить «чувак» круто!
– Ага, в подростковых комедиях прошлого столетия, – смеюсь я.
– Ой, ты такой старпер, что ничего не понимаешь в крутости, – Сонечка и сама уже смеется.
Намек на мой возраст меня не напрягает. Мне нравится ее смех, звучный, но мелодичный. Рассматриваю ее, пытаясь найти хоть какое-нибудь сходство с ее сестрой, но не нахожу ничего, кроме, разве что пары веснушек и торчащих у лица завитков волос. Удивительно, как у одних родителей могут вырасти настолько разные дочери.
– А ты бы как поступил?
– Смотря, какая у меня цель, – ухмыляюсь, пробуя на вкус ее раскрепощенность. – Если бы я преследовал этого парня, как сексуальный объект…
– О, Господи! Как сексуальный объект, вот уж так точно никто не говорит, – Сонечка закатывает глаза, прицокивая язычком. – Скажи нормально, если бы ты хотел его трахнуть…
Вот… она однозначно не зажата, и это привлекает меня так, что я поднимаю торс и сажусь напротив нее на траву.
– Реши я его трахнуть, я просто затащил бы его в ближайший универский туалет, и не дал бы ему выйти оттуда, пока мы оба не кончили бы.
А теперь становится еще интереснее – Соня краснеет, сглатывает, не отводя от меня взгляда своих потрясающих больших синих глаз, моргает несколько раз, поправляет серую толстовку, застегивая ее до самого подбородка, словно пытается скрыться в ней от меня, и даже кусает свой палец. Замираю, потому что смущенная Соня Соколова выглядит смешно и привлекательно одновременно. Кроме того, я балдею от зардевшихся женских щечек.
– Ну, в принципе, это возможно… вот только я не знаю, как.., – она серьезно задумывается над моими словами и мне становится тяжело сдерживать смех, – как это… в туалете… типа, чувак, как там встать то?
Синие глаза смотрят проницательно, без смешинки, серьезно ожидая ответа на свой вопрос, но получает только мой громкий ржач, от которого в соседних кустах что-то зашевелилось.
– Нет, серьезно, я могла бы.., – размышляет Соня, из которой, как теперь понимаю, я вполне мог бы сделать то, что мне нравится, – только, там же грязно, – последнее говорит шепотом, с натугой, как будто кто-то может услышать нас.
– Ну, – пытаюсь заставить себя прекратить ржать, но это слабо получается, – помой его перед этим.
– Кого? Марата?
– Туалет!
Я валюсь обратно на траву всем телом, потому что все мое тело сотрясается в, как назвал бы это Романов, оргазмическом смехе.
– Да пошел ты! Издеваешься? Я ж серьезно, – Сонечка сама начинает похихикивать, вновь прикладывая меня по животу. – Мог бы и помочь! Ты же парень и знаешь, чего вы хотите, и что вам нравится!
– Так ты хоть скажи, чего надобно тебе от этого Марата? – успокаиваюсь я.
Мне и правда хочется помочь ей, похоже, этот парень для нее важен. И это странно, потому что она могла бы найти себе кого получше идиота, который не подкатил к ней сразу, как только увидел. Лично я именно так и сделал бы, не будь она родственницей Кобаря.
– Ладно, – Соня тоже прекращает смеяться, и я понимаю, вот сейчас она скажет мне что-то важное, то, чего стеснялась до этого. – Хочешь серьезно?
– Очень, – киваю, я хочу.
– В общем, – она набирает в легкие побольше воздуха, готовясь раскрыть мне карты, и на выдохе тараторит, – мне нужен секс. Я не хочу отношений и всех этих глупостей с цветами и прочей ерундой. У меня сессия, а я всегда нервничаю в это время. Мне нужен просто секс, для разрядки, понимаешь? – ой, как понимаю. – Чтобы переспали и разошлись, без всяких последующих разговоров. У меня в школе был такой друг, Володька Слепцов, он прилетал ко мне по первому звонку, дарил эндорфины, кормил конфетами и сваливал. И я могу обходиться без секса в обычное время, и мне стыдно это признавать, но сессия делает из меня похотливое животное. В зимнюю сессию я еле выдержала, а после последнего экзамена понеслась на поезд, прямиком к Володьке, и не выпускала его из комнаты два дня! Мне просто нужна разрядка, понимаешь?
Так, нам срочно нужно сваливать отсюда, потому что я очень хорошо ее понимаю. Вот только секс мне нужен не в период сессии, а постоянно, так что сейчас нам лучше просто сесть на байк, доехать до дома, разойтись по комнатам и встречаться лишь по необходимости. После ее слов в моей голове уже не родственница Кобаря, а Соня – похотливое животное. Черт! Нафига я притащил ее сюда? И судя по взгляду Соколовой, сейчас она предложит что-то такое, отказаться от чего мне будет очень сложно.
– А я вот тут подумала, не пошел бы этот Марат нахрен? Ты же тоже парень…
– Нет, я не парень, – осекаю ее, чтобы не забраться в этот лес так далеко, где я могу нарваться на кулак своего друга. – Я друг Кобаря, – поднимаюсь, отряхиваю с себя остатки травы и продвигаюсь к байку. – Пошли. Нам пора.
– Ну извини, я ж просто предложила, – слышится за спиной ее грустный голос.
Господи! Почему она не встретилась мне лет десять назад? Я бы заставил всех преподов валить ее на каждом экзамене, только чтобы трахать ее нервную задницу, пока длилась бы одна ее бесконечная сессия.
Может, этот Марат импотент? Посмотреть бы на него.
Дорогой молчим, Сонечка уже не улюлюкает, как в первый раз, и мне не хватает этих звуков дикости, вылетающих из нее.
– Голодная? – интересуюсь в лифте, готовый нажать кнопку пятнадцатого этажа, где находится домовое кафе, потому что сам то я голоден.
– Нет, – следует однозначный ответ.
Жаль. Придется перекусить дома.
Она заходит молча. Молча снимает обувь и так же молча поднимается на второй этаж. Обиделась? На то, что я не стал ее трахать? Ну, блин, круто!
Проверяю, все ли в порядке с Джес. И да, она в полнейшем порядке, спит, обняв мягкого слона, которого мы выиграли в лотерею сегодня на прогулке в парке. Улыбаюсь детскому сну. Обнимает слона, в голове, у основания кровати, лежат несколько мелких игрушечных кошек, а в ногах валяется енот, удивительно похожий на настоящего. Не помню, чтобы я покупал ей такого, но игрушка классная, даже ногти длинные и острые. Мне даже кажется, что он из настоящего меха сделан, если это так, то это как-то ненормально. Надо спросить у парней, кто ей такое чудо купил.
Валюсь на диван в зале, собираясь допить начатую бутылку пива, но оно остыло и потеряло вкус. Плетусь за новой к холодильнику. Спать остается всего часа три, но сон ко мне не идет, и я вполне могу взять выходной. Надо будет только позвонить Роме, водителю Тины, чтобы забрал мелкую утром. А вообще, есть же Соня, которая как раз спускается сейчас по лестнице в заманчивом широком коротком топе из под которого так и норовит показаться ее грудь, которую я бы хотел оценить еще разок, более тщательно.
– Сонь, отвезешь завтра Джес в школу?
– Ты не заметил, что у меня нет машины? – бурчит девушка, и словно специально поднимает руки, чтобы замотать волосы, приподнимая при этом топ до опасной высоты.
– Я тебе одолжу.
– Серьезно? – вся ее напускная обида пропадет в тот же миг, девчонка останавливается у подножия лестницы, выпучивая на меня глазки.
– Ну а что? Я собираюсь взять выходной, так что машина будет свободна. Тебе нужно просто отвезти мелкую в школу.
– И я сделаю это на твоем Ягуаре? – маленькие ноздри ее хорошенького ровного носика раздуваются от предвкушения поездки, и я не могу не улыбнуться промелькнувшим в ее глазах мчащимся тачкам, словно стекло показывающим происходящее в ее голове.
– Справишься?
– Ага, еще как… круто, – ее голос немного заторможен, словно она не понимает, что делает. – Черт, я поеду на Ягуаре, – самой себе доказывает она, уходя из зала в кухню, – охренеть!
Понимаю ее восторг. Сам чуть не описался от радости, когда бабуля в прошлом году подарила мне эту тачку на День Рождения.
– А если я ее поцарапаю? – девушка возвращается, открывая баночку колы.
– Не проблема, просто заплатишь за ремонт, – прикалываюсь я.
– Ага, щас, – возмущается, – сам вези свою племянницу.
– Да не поцарапаешь ты ничего, – тут же успокаиваю ее, потому что хочу дать Роме отдохнуть, пока его вечная опасная пассажирка отдыхает на морских дачах наших друзей. – Веди спокойно, не торопись никуда.
– Ягуар, – еще раз, шепотом произносит Сонечка и убегает наверх, оставляя меня в зале посмеиваться над ее непосредственностью.
Классная девчонка.
***
Ягуар, Ягуар, Ягуарище!
Ты светишься, словно пожарище!
Ты мчишься быстрее собрата,
У которого четыре лапы.
В джунглях живет твой брат,
А ты летаешь по МКАД.
Не подведи, Ягуар,
Не налети на радар,
Включи свой оберег,
Иначе убьет меня Олег.
Ну да-да, как поэт я не очень.
А я и не претендую.
Хотя, если задаться целью, уверяю, уже через пару месяцев смогу сочинить что-нибудь стоящее. Подумаешь, словечки рифмовать – делов то.
Сама не поняла, как сложилась в голове эта белиберда. Вот только она навязчиво крутится в голове. Не могу поверить, что Самойлов дал мне свою тачку. И не какую-нибудь там обычную тачку, а ту, на которой ездят звезды мирового шоубизнеса. Стараюсь вести аккуратно, но, блиин, как можно не разогнаться на тачке, которая разгоняется до ста километров за пять секунд? Правда, по Московским пробкам особо не погоняешь, так что разгоняюсь лишь на пустых участках, и скорее всего со стороны это выглядит, как будто я пытаюсь удержать на поводке гонящегося за зайцем бульдога. Вот бы покататься на этой красотке ночью, когда дороги разгружены. А еще лучше по трассе. Мне бы такую машину в Ижевске, где любой затор за пять минут разъезжается.
Приятно вот так высунуть ножку, обутую в синие бархатные туфли, да-да те, что самые удобные, поправить голубое платье, прикрыв колени его мягкой тканью, и выйти из такой крутой тачки.
– Хорошая машина, – на университетской стоянке встречаюсь с Маратом, внедорожник которого припаркован через две от моей, ой, от машины Олега. – Откуда такая роскошь?
– Друг покататься дал, – бросаю парню и иду по направлению к лекционному зданию, но Марат останавливает меня, хватая за руку.
– Так из-за этого друга ты отшила меня вчера? Могла бы просто сказать, что нашла кого покруче, – он резко поправляет длинный толстый ремешок сумки.
Марат кажется злым. Или расстроенным. Но во мне нет чувства вины. Я не отшивала его. Не бросала его. И тем более не делала этого из-за кого-то побогаче. Я вообще не выбираю парней по денежному принципу. И уж тем более я не меняла его на Самойлова, который как раз и отшил меня вчера. Второй раз. Гад!
– А ты не думал, что это ты меня отшил?
– Что? – парень удивлен, отпускает мою руку, перекидывает сумку на другое плечо и стоит на месте, как вкопанный.
– Что слышал. У нас было свидание, которое, как мне показалось, мы неплохо провели, – я говорю громко, почти кричу, мне плевать, что проходящие мимо студенты слышат нас. Мне вообще плевать на мнение людей. – А на следующий день ты меня не замечаешь! Если это не динамо, то расскажи, что это вчера такое было.
– Да я просто не хотел афишировать, что у нас что-то намечается, – Марат подходит ближе, чтобы можно был понизить тон.
– Почему? Со мной стыдно встречаться?
Я не хотела произносить этого слова, потому что мне не нужны отношения, по крайней мере до окончания универа и пары лет после этого, чтобы я смогла устроиться на хорошую работу и получить опыт.
– Что ты молчишь? – толкаю парня в грудь, не собираюсь строить из себя благовоспитанную девочку. – Стыдно? Или у тебя уже кто-то есть? – толкаю Марата еще раз так сильно, что он отступает от меня на шаг.
– Ты абсолютно больная, – его серьезный тон меня бесит. И вообще он меня бесит весь, его дурацкие серые брюки и легкая рубашка с накинутым серым жилетом, его кожаная сумка, его прилизанные гелем волосы, – если думаешь, что с тобой стыдно встречаться, – ну ладно, сумка у него классная. – Я не хотел афишировать, потому что боялся, что тебе не понравилось свидание. Ты такая живая и веселая, – хорошо, жилет тоже ничего такой, – а я всегда был скучным. Мне не хотелось быть отшитым на публике.
Да и брюки с рубашкой у него стильные, и идеально посажены на его плотной фигуре. Но с гелем да, он переборщил. Улыбаюсь.
– Что у нас первой парой? – смотрю на часы на телефоне, до нее осталось всего восемь минут.
– Правовое обеспечение аппарата управления, – выговаривает Марат.
Опять улыбаюсь. Вот нравится мне, как он называет предметы полными названиями, а не аббревиатурами, как все. Умненький такой, чистенький, стиляжный весь. Куда только геля то столько намазюкал?
– Ты очень хочешь пойти? – спрашиваю с надеждой, потому что мне очень, очень нужно сейчас, чтобы он не хотел.
– Сегодня подготовка к экзамену, будем рассматривать билеты, но я, в общем-то уже все выучил, так что, можем позавтракать где-нибудь.
Молодец какой, миленький мой, Маратушка. Я тоже уже вызубрила этот предмет и могу не ходить на последнюю лекцию.
– У меня домработница заболела, так что я сегодня без еды утром остался.
А может и не молодец. Мужчина должен уметь готовить себе еду – мое глубокое убеждение. И вообще, что за мужики избалованные пошли? У всех домработницы, тачки хорошие, шмотки дорогие. В стране жизнь налаживается или… ах, ну да… Столица, один из самых популярных и дорогих факультетов…
– Бургеры? – предлагает бедолага, оставшийся без заботы домработницы.
– Неа, – мотаю головой, улыбаясь, – ты отвезешь меня куда-нибудь, где поменьше народа.
– Что-то я тебя не понимаю, Соня, – мой однокурсник снова поправляет сумку, которую мне уже хочется выкинуть, мне кажется, она отвлекает его от меня, а я гораздо важнее.
– Не тупи, Марат, сессия на носу, мне надо расслабиться, – я начинаю злиться, почему самый чистоплотный на курсе парень самый тупой?
Володьке вот хватило полукивка в сторону кровати в его комнате. Он уже через секунду штаны стаскивал.
– Типа, ты приглашаешь меня на массаж? – тупит гелевая голова.
– Мрррр, – я рычу, правда, просто рычу, от тупости парня, потому что меня уже распирает. – Где тут ближайшая гостиница?
– Что? Зачем тебе…
Сжимаю зубы и кулаки, злобно буровя взглядом этого тупицу, и до него наконец-то доходит, чего я хочу от него. Марат еще раз поправляет свою сумку, дважды, несколько раз быстро моргает, и…
– Прокатишь меня на Ягуаре?
– Гостиница с тебя, – ставлю условие.
Уверена, деньги у него есть. Марат одет, что называется с иголочки, обедает чаще всего в кафе, а не в столовой, его мобильный трижды за этот год менялся на модель поновее, а машина всегда вычищена до блеска.
Завожу тачку, пока Марат высматривает в телефоне ближайшую гостиницу.
– У тебя есть предпочтения? – приятно, что он интересуется. – Ну, там, может чтобы бассейн был, или…
– Марат, – сжимаю зубы, он просто хочет, как лучше, хочет, как лучше, – какой бассейн? Плавать, что ли едем?
– Ну прости, прости, – его ладонь ложится на мое плечо, и уже одно это успокаивает меня, да, мне определенно нужен оргазм, один, маленький оргазмик, и я буду спокойна ближайшие пару недель. – Это все так быстро, если бы ты дала мне день, я бы подготовился. А сейчас я растерялся.
– Давай сюда, – выдираю телефон из его рук, нахожу гостиницу, ближайшую к ВУЗу, кидаю телефон на колени Марата, – звони, закажи номер. Любой, главное, чтобы было чисто и душ.
– Ты знаешь, что ты очень необычная девушка? – его ладонь сжимается на моем плече, и я жму на газ.
В гостинице оставляю Марата на ресепшне, мне все же там неуютно. Жду его у лифта. Наш этаж седьмой. Наш номер пятьдесят первый. Я проверяю простынь и полотенца на предмет пятен, мельком осматриваю душевую. Марат смотрит, как я ношусь по номеру в поисках различного рода нечистот. Плевать, что он подумает, я не смогу расслабиться, если не буду уверена, что моя задница лежит на максимально чистых простынях.
– Заказать тебе что-нибудь? – немного робко спрашивает он.
– Нет, – мотаю головой, кидая сумку на кресло у окна, – иди в душ, потом я.
– Может, сначала, – его плотная фигура приближается, его руки ложатся на мою талию, приподнимая ткань платья, но я отталкиваю его.
– Сначала душ, – говорю требовательно.
Я не прикоснусь к этому парню, пока не увижу, как с него стекает вода.
– Это самый странный секс в моей жизни, – обреченно вздыхает и бредет в ванную, пока я хихикаю над его реакцией.
Володька вот сразу в душ побежал. Но он то меня с первого класса знает, так что даже не пытался убедить меня в своей чистоте. Я не слишком нежна. Мне нравится лишь сам процесс получения оргазма. Его механика. Я хочу научиться максимально владеть своим телом, чтобы ощущения становились ярче с каждым разом. Но с кем учиться то? Один торопился, как будто в пятничной очереди за пивом стоял. Второй вот ошарашен требованием чистоты.
Выходя из душа, обнаруживаю Марата в спальне, лежащим на кровати, полностью голым.
– Неплохой размер, – делаю комплимент эрегированному члену, в длине чуть превышающим размер моей ладони, и это нормально.
Снимаю с себя полотенце, и вопросительно смотрю на парня.
– Что? – не понимает тот.
– Марат, презерватив!
Нет, он меня достал. Может, мне его еще надеть самой?
– Только не говори, что у тебя нет, – в моем голосе угроза, я готова развернуться и вернуться в универ.
– Да, точно, – парень тянется к своей сумке, откуда через три секунды появляется маленький розовый пакетик.
Процесс натягивания презерватива мне тоже нравится, он дает защиту. Защита – это хорошо. И то, как аккуратно парень положил розовую упаковку на прикроватный столик, мне нравится. Аккуратность – необходимый спутник чистоты.
Ложусь к парню в кровать. Прошу его поцеловать меня, и пока наши губы соединены, подбадриваю рукой член. Крепкий, плотный, ровный, мой второй член в жизни. Интересно.
– Хочешь, я.., – Марат затихает, ища слово, и я жду, какой он найдет синоним кунилингусу, – я так, – и опускается ртом между моих ног.
Синоним кунилингусу – «я так» – минус сексуальному образованию нашей страны.
Чистая механика. Его язык проходится по складкам моей вагины, клитору, и я получаю удовольствие – почти наука. Не то, чтобы мне очень хорошо, но мне, определено, приятно.
И приятно, когда он проникает в меня. Я ловлю несколько приятных мгновений, но ярких ощущений не получаю. Оргазм слабый и не воодушевляющий, я даже не устала. Зато Марат ложится рядом, тяжело дышит и прижимает меня к себе. Это тоже приятно.
– Тебе понравилось?
И что он поинтересовался этим, тоже приятно. Важно, чтобы партнер заботился о тебе. Но в эту минуту, когда Марат прижимает меня к себе, лаская рукой мое плечо, в моей голове вдруг возникают испытанные вчера ощущения, когда на этом же плече была рука Самойлова. Он делал это без нежности Марата, но в моем животе запели птички. Сейчас же я просто выжидаю пару минут, чтобы не обидеть сокурсника, и перебираю в голове парней с курса, с кем можно было бы повторить то, что случилось сейчас с Маратом. Увы, никто не лезет в голову, в ней только блестящие ногти Самойлова, дважды отшившего меня и три параграфа международного торгового права, которые я должна буду прочитать вечером. А еще я понимаю, насколько важно вести порядочную половую жизнь. Мне потребовался целый год, чтобы приглядеться к Марату, и вряд ли я смогу в ближайшее время подпустить к себе кого-то еще.
– Это было хорошо, – отвечаю на вопрос Марата.
– Знаешь, я понимаю, что не асс, так что будет круто, если мы сможем говорить об этом, – по-моему, этот парень идеален!
– О чем? – приподнимаясь над сокурсником на локте, улыбаюсь игриво, хочу болтать на пошлые темы.
– Ну, об этом, – Марат приподнимает брови, объясняя, потому что я же такая глупая, что не поняла «этого» завуалированного названия секса.
И игривый настрой пропадает. С юмором у парня не ахти, прямо скажем. Скучно. А уж тот факт, что он не может произнести слово «секс» совсем депрессивно.
– Давай вечером посидим где-нибудь, – предлагает он.
– Заедешь за мной часов в восемь? Я скину адрес.
Зря. Мне не нужен ужин с ним. Мне нужен был секс. Я его получила. Мавр сделал свое дело – Мавр может уходить.
– Конечно. Куда ты хочешь?
– Без разницы. Придумай что-нибудь интересное, – прошу я скорее автоматически, чем по желанию. – И я не против, если там будет еда, – улыбаюсь, я проголодалась.
Мы не торопимся. На вторую пару правового обеспечения мы опоздали. Это не страшно, мы оба готовы к экзамену. Зато Марат ведет меня в блинную напротив гостиницы, где я заказываю три разных вида блинчиков, с разными начинками и целых поллитра шоколадного коктейля. Секс пробуждает аппетит. Вот только за соседним столиком сидят парни из компании Марата, и я чувствую, как взгляд Ильи не сходит с моего лица и тела. А вот это неприятно. А еще неприятно то, что парни, скорее всего, видели, как мы выходили из гостиницы.
***
Выходной – отличная штука. Я написал Лизе, что сегодня не приду, ранним утром, как только собрался лечь спать, получил в ответ пожелание хорошего выходного и… Слова этой девушки воплотились в жизнь. Дрых до обеда, потренировался в спортзале на третьем этаже, вызвал массажистку, сгонял в стриптиз, где круто провел время. У них появилось много новеньких девочек, пока меня не было. Встретился с отцом, который приехал в Москву из Тайланда, где живет с того самого времени, как его бывшая жена вышла замуж за отца Коршуна. Старик депрессует. Так и надо. Он не ценил мою маму, когда они были женаты, и теперь, когда она отстрадала с ним свое и нашла счастье с товарищем генералом, скучает по ней.
Теперь вот наблюдаю, как вернувшаяся с учебы Соня поглощает вторую порцию мясной запеканки и рассказывает мне, потому что, очевидно, мне это интересно, как решилась ее ситуация с Маратом. Да-да, мне очень интересно. Занимательно слушать про ее гостиничные похождения и представлять, как трахает этот малолетний дебил единственную девушку, до которой мне никак нельзя тянуть руки. И чем больше я слушаю это, тем больше понимаю, как хотел бы быть на его месте. И нет, я не повез бы ее в первую попавшуюся гостиницу… Ай, да ладно, я бы с ней даже до гостишки не доехал бы, трахнул по привычке в том месте, где встал и все. Будь это тачка, туалет универа или парк, не важно. Сонечке, похоже, не слишком понравилось это ее приключение, так что я даже рад, ведь знаю точно, будь она в той гостинице со мной, об этом слышала бы вся гостиница.
А еще не могу понять, хочу ее по привычке, то есть, потому что лишен возможности закрутить с ней, или потому что эта девушка до боли привлекательная, позитивная, откровенная, без дурацких девчачьих ужимок, живая…
– Мне надо ехать за Джес, – останавливаю девчонку на полуслове, когда ее рассказ подходит к концу, и поднимаюсь с дивана.
Мне, правда, надо забрать Джес из балетной школы. Только через пару часов. Но я найду, как их провести, лишь бы не слышать, как эту потрясную блондинку с супер-секси фигурой трахал какой-то малолетний урод. Да и с каких вообще пор мы стали с ней так близки, что она рассказывает мне все это?
– Я думала, ты забираешь ее в шесть, – Соня отставляет пустую тарелку, которую умяла без малого за пять минут, вскакивает с дивана и несется за мной в мою спальню.
Хочу закрыть дверь, но миниатюрная фигурка, не понимая неприятность для меня своих рассказов, успевает запархнуть в комнату и запрыгнуть на кровать, подмяв под себя ноги.
– А у тебя красиво, – осматривает белые стены, кровать и белые же занавески, и себя в огромное зеркало на двери гардеробной, больше в спальне ничего нет. – Так вот, а когда мы зашли в блинную, оказалось, что там сидят наши сокурсники. И, кажется, они видели нас, когда мы выходили из гостиницы и поняли, естественно, что мы там не книжки читали. И вот что мне теперь делать?
Да Боже мой! Почему я должен выслушивать этот бред?
– Сонь, мне надо переодеться.
– Ой, я видела тебя в полотенце, – отмахивается девчонка, – чего уж там. В принципе, ничего такого в этом нет, мы же взрослые люди…
Заберите ее туда, откуда взяли! Я готов собрать ее шмотки, сунуть ее саму в тот же чемодан и отправить почтой Кобарю, пусть сам выслушивает бредни своей родственницы. Своей синеглазой, стройной, маленькой шальной родственницы с пышными светлыми волосами, в которые мне хочется зарыться лицом.
Раздеваюсь при Соне, с ухмылкой наблюдая, как та отводит взгляд, когда я оголяюсь полностью, потому что боксеров на мне нет. Спокойно рассматриваю шмотки, аккуратно висящие на вешалке встроенной гардеробной, повернувшись к синеглазке голым задом, со злорадством отмечая воцарившуюся в комнате тишину. Специально дверь не закрыл. Наконец-то, я не слышу имени этого мелкого ублюдка. Подольше выбираю джинсы, примериваю их к телу, растягивая время. И когда моя задница оказывается закрыта тканью, поворачиваюсь к Сонечке, затаившей дыхание. Ухмыляюсь. Вот так, синеглазка, не будешь лезть в комнаты к большим дядям.
Дар речи возвращается к Соколовой, только когда мою грудь укрывает черная футболка поло, а сам я сажусь поближе к ней на кровати. Во-первых, мне нравится наблюдать за ней, во-вторых, мне нравится находиться вблизи от нее, а в-третьих, она так сильно достала меня разговорами о своем парне, что я хочу заткнуть ее рот своим языком.
– Так что дальше? – спрашиваю спокойно, с ухмылочкой, но пальцы мои впиваются в черное покрывало так, как они хотели бы впиться в шею ублюдка, который попробовал сегодня мое блюдо.
– И вот, – Сонечка сглатывает, и теперь уже не тараторит, а наоборот, говорит слегка заторможенно, отчего моя ухмылка растет в ширину. – Я… я подумала… что, они, ведь может, – с каждым ее прерывистым словом, я смотрю на нее все более вопросительно, – в общем, я подумала, мое тело – мое дело, не так ли? Плевать, что они там подумали… Вот.
– Потрясающая мысль, – издевательски хвалю ее. – Напиши эту фразу на табличке и носи с собой. Говори это каждому, с кем трахаешься.
Не понимаю, почему так резко реагирую на эту фразу и на весь ее рассказ в целом. Она всего лишь родственница моего друга. Разве не так?
– Считаешь, я поступила неправильно?
– Нет правильных и неправильных решений, Соня, – стараюсь успокоиться, чтобы не наговорить лишнего, того, что на самом деле думаю. – Ты делаешь то, что считаешь нужным, и потом остаешься с последствиями этих поступков. Ты имеешь право спать, с кем тебе вздумается. Только в тот момент, когда чей-то член оказывается в тебе, твое тело перестает быть твоим делом.
Нет, у меня не получается оставаться спокойным. Мне хочется заорать на нее и сказать, что она совершила глупость, но я останавливаю себя, потому что сам делал так сотни раз. Я знаю все гостиницы Москвы, я бывал везде. И я забывал об этом, как только выходил оттуда удовлетворенный, без раскаяния, без раздумий, без сожалений, без имен девок, с которыми был там. Надеюсь, Сонечкин Марат не поступит с ней так, как я поступал со всеми. Мне будет жаль ее. Мне вдруг хочется позаботиться о ней, сказать, чтобы была внимательнее, ведь не смотря на долю правды в ее словах, наш мир гораздо более суров к женщинам, чем к мужчинам. Гуляя напропалую, я ничем не рискую, оставаясь красавчиком, а вот девушке при моем поведении может достаться, в лучшем случае, парочка нелицеприятных слов, поэтому, если уж этой малютке так нравится быть взрослой, что в ее понимании, видимо, означает хождение по членам своих сокурсников, то пусть она хотя бы будет аккуратна в выборе мест.
И, желательно, не рассказывать мне о своих похождениях.
– Мир несправедлив к женщинам.
Вздыхает уныло, отчего мне хочется засмеяться. Девчонка. Мелкая, ничего не знающая о жизни, считающая наличие секса признаком собственной взрослости. Глупая.
