Дана Райт
Мой ураган
– Покажешь мне, как моешься, или мы сделаем это вместе?
Я даю ей право выбора, потому что не хочу пугать слишком сильно. Пусть это всего лишь один наш раз, и я не получу всего, что мог бы от него. Она попросила меня, и я дам ей удовлетворение. Я поиграюсь совсем немного. Чуть-чуть. Я просто не могу без этого.
– Вместе, – Соня поднимается, останавливаясь, близко ко мне, так близко, что ее соски касаются моей груди, – пожалуйста, вместе.
Поднимаю ее за талию и несу в душ. Мы не пробудем там долго, она не выдержит долго. Это такой вид воздействия – ты доверяешь тому, с кем находишься в душе. После этого она будет раскрепощеннее со мной. Я не хочу, чтобы она лежала подо мной бревном и лишь изредка постанывала. Я хочу получить от нее тот максимум, который она может дать мне в этот единственный раз.
– Олег, – ее сырое тело прижимается ко мне, – я еще никогда не принимала так душ, – ее голос почти не слышен из-за капель воды, льющихся на нас сверху. – Мне нравится, – и она стесняется сказать об этом, но я обнимаю ее и целую в знак благодарности за смелость, с которой она зашла сюда.
Из душа выношу ее так же, на руках. Не могу оторваться от ее губ. Она позволяет делать с ними все, что мне нужно. Укладываю ее на животик, открывая для себя ровную кожу на ее спине и два идеально выпуклых полушария попки, по которым тут же прохожусь ладонями. От легкого, глухого шлепка по заднице, мою ладонь пружинит. Да, именно так я представлял себе ее тело – упругое, белоснежное, с плавными переходами. Мы оба сырые, но простыня моментально впитывает воду, а влажность с ее спинки я слизываю языком и губами. Прохожусь по ней, словно наркоман, наткнувшийся на дорожки кокаина. Пробираюсь ладонью под ее грудь и сжимаю ее, разминая, вторая ладонь спускается к ее промежности, теплой и влажной. Тело Сонечки дергается, издавая приятный шипящий звук, но я тут же провожу языком по ее позвоночнику. «Лежи смирно» – шепчу, пробираясь к ее шее, при прикосновении к которой можно прочувствовать пульсацию всего ее тела. «Я не разрешал тебе двигаться»
– А.., – она хочет что-то сказать, но я тут же останавливаю ее снова.
– И говорить я тебе тоже не разрешал.
И Соня замолкает. В комнате раздается только ее неровное дыхание. Громкое и возбуждающее. Моя голова плывет, когда она сжимает бедра, а под моим пальцем явственно ощущается пульсация клитора. Я жду еще мгновение, пока в комнате не слышится ее тягучее «Оууу» и аккуратно отвожу палец. «Нет! Верни его! Мне было так хорошо!»
– Ты кончишь, когда я скажу тебе.
Я наслаждаюсь происходящим. Это моя стихия – пастельные игры. Я сделаю с ней то, о чем она будет думать, лежа под своим мелким уродом, которого выбрала для интимных встреч. И после того, что я заставлю ее почувствовать сегодня, ей всегда будет мало. Знаю, я должен остановиться, просто трахнуть ее и отпустить. Но я так не умею. Я болен? Нет. Просто люблю острые ощущения. Хотя, психолог с этим мог бы не согласиться.
– Олег, ты очень жестокий человек, – констатирует Соня.
– Повернись, – командую я, радуясь, что девчонка выполняет команду. – Возьми его в рот, – сую в ее рот палец, которым только что не дал ей почувствовать оргазм. – Иначе я заставлю тебя изнывать тут всю ночь.
Я не улыбаюсь, хоть мне и очень хочется. Сонечка, правда, очень мила в своей наивности. Но ее головка тянется к пальцу, который я медленно отвожу, провожу им по своей груди и наблюдаю, как Сонечкин язык проходится по оставленной им линии. Только теперь позволяю ее ротику вобрать его в себя. Опускаю ее голову к члену, пару секунд она сопротивляется, так что мне приходится провести головкой по ее губам, раскрыть их пальцем и лишь теперь войти. «Вот так, маленькая» – ее губы обхватывают головку, проходят немного дальше и останавливаются. «Язык положи на нижнюю губу, высунь его» – держу ее нижнюю челюсть, сжимая ее так, чтобы управлять, но не причинить боли. «Видишь, все просто» – улыбаюсь, когда у нее получается дойти до половины. «Держи так, привыкни» Глажу ее по голове, подбадривая, убираю налипшие на лицо волосы. «Ты выглядишь идеально» Отпускаю, ей надо подышать. Возможно, девчонка сейчас сбежит. На покрасневшем лице от нехватки воздуха выступили слезы. Она смотрит прямо в мои глаза, набирает побольше воздуха в легкие и тянется вниз. Нет, не убежит. «Хорошая девочка» – снова глажу ее волосы, наблюдая за более ровными движениями ее головы. «Следи за зубами»
Аккуратно, без резких движений, оттаскиваю ее от себя, чтобы не кончить раньше времени, укладываю на спину, раздвигая сильные ножки. Мне нравится мягкость ее бедер и их податливость. Касаюсь кончиком языка набухшего клитора, не отводя взгляд от ее лица. Сонечка наблюдает за каждым моим движением. Ее интерес поджигает во мне сотни мелких фитилей. Она возбуждена до предела, я не могу долго играться языком с ее промежностью, потому что она вот-вот кончит, а я не собираюсь давать ей такой легкий оргазм. Разочарованный стон вызывает жалость и… ухмылку. Достаю из верхнего ящика тумбы презерватив, и протягиваю его Соне. «Олег, я не умею, я не надевала никогда» – ох уж эти ее синие глаза. Сам разрываю упаковку, но резинку отдаю ей. «Растяни его, натяни на головку и раскатай» – это слишком приятное зрелище, чтобы я лишил себя его. У девчонки, с трудом, но получается, и я медленно пристраиваюсь членом между ее ног. «О Боже! Боже! Боже!» – разливается по комнате, когда я медленно растягиваю ее. Мне и самому хочется стенать так же, потому что в ней слишком уютно. Так уютно, что мне хочется ворваться в нее резко, причинив боль, чтобы затем успокоить нежным поцелуем. Соня не может больше смотреть на меня. Ее голова закатывается назад, поддерживаемая локтями. Ее груди трясутся от каждого моего толчка, и я ловлю одну из них рукой. «Твою мать, маленькая, как же хорошо» – не выдерживаю я, когда по ее телу прокатывается нервная волна, и тонкая шейка останавливается в ломаном изгибе, а затем, после секундной тишины, в комнате раздается рычащий вопль, который Сонечка пытается скрыть. Это громко. Было бы плевать, не будь в квартире ее подруги, так что я помогаю девчонке, прикрывая ее рот ладонью, в которую она тут же вгрызается зубками. Замедляю темп, чтобы прочувствовать каждой своей жилкой ее сжимающиеся мышцы и, насладившись этим, ускоряюсь, отдавая ладонь на растерзание ее ротику. Господи! Эта девушка настоящий ураган! Ее промежность выталкивает меня с такой силой, что двигаться приходится с двойным усилием. Надавливаю второй ладонью на ее животик, и ее ноги моментально обхватывают мои бедра. «Вот так, еще немного» – прошу ее не расслабляться, мне слишком хорошо, мне нужно еще пару минут. Вхожу в нее еще несколько раз и вытаскиваю член. Сдираю резинку, кончаю на ее животик, кайфуя от содроганий своего тела. Соня отпускает мою ладонь, чтобы посмотреть, чем я тут занимаюсь, и я, не упуская момента, смазываю сперму пальцами и сую их в ее рот. Она больше не противится, ее упругое, напряженное тело, все еще пропускает легкие волны оргазма, и я ласкаю ее клитор, пока она благодарно и протяжно стонет.
Ложусь рядом. Прижимаю ее к себе. Она теплая, содрогающаяся и нежная. От нее пахнет мной. Ее волосы все еще влажные, а по телу теперь рассыпаны капли не воды, а пота. Касаюсь губами ее лба, попутно вдыхая запах ее волос и слушаю ее тяжелое дыхание. Ее глаза закрыты, возможно, завтра она не сможет посмотреть на меня так же прямо, как сегодня. И я, почему то молюсь, чтобы так оно и случилось, потому что моя похоть к ней удовлетворена, теперь я смогу смотреть на нее совершенно спокойно. Я разглядел и запомнил все, что скрыто под ее широким топом и шортами, я услышал, как она кричит, когда кончает, я почувствовал, как реагирует ее тело на мои движения. Большего мне не надо.
Я хочу отправить ее в комнату, но дыхание Сони теперь размеренное, глубокое. Девчонка спит и мне жалко будить ее, чтобы прогнать, как я делаю обычно. Так что я прижимаю ее покрепче, закрываю глаза и тоже засыпаю. Что будет завтра, будет завтра.
***
– Соня, с такими успехами вы рискуете попасть на доску лучших студентов. За мою практику лучше вас мой предмет сдал лишь один студент. Но до него, боюсь, уже никто не дотянется.
Василина одаривает меня еле заметной улыбкой, от которой мои плечи распрямляются в горделивую осанку, а подбородок задирается вверх. Я гениальна! Божественна! Великолепна! Единственная пятерка из всего курса моя! Ну как – единственная? Для большинства студентов сессия еще даже не началась. Но уж больно обычно суровая Василина нахваливает. А еще, если учесть, что две трети из пришедших сегодня студентов вообще не сдали экзамен, то… Господи! Как же я хороша! Надо позвонить родителям, поблагодарить за то, что постарались, когда делали меня. Может, они от гордости деньжат подкинут. Мне бы не помешали.
Стоп!
– Кто был лучше меня? Он еще учится?
Я возмущена. Это я самая умная девочка. Кто посмел опередить меня?
– Нет, давно закончил, – Василина складывает мой билет в общую кучу, которую перемешивает. – Красный диплом, отличные результаты, стопроцентные тестирования. Его каждые полгода зазывали в Йель, – при упоминании колледжа, входящего в Лигу Плюща, меня передергивает. А что, и такое бывает? – Но Романову тогда было не до этого.
Романов. Меня опередил какой-то парень с царской фамилией. Обидно, черт подери.
– Василиса Линовна, а что, и меня могут пригласить на учебу заграницу?
– А почему нет? Перспективные студенты всем нужны. К нам часто приезжают по обмену опытом, присматриваются к вам.
Мой подбородок готов пронзить потолок – так высоко он поднимается от гордого предвкушения заграничного приглашения. Ну вот кого им еще пригласить, если не меня? Да, я буду учиться в Йели. Да что там, я и в Гарвард могу.
Благодарю Василину, выражая надежду на дальнейшее положительное сотрудничество, поскольку на следующем курсе она будет вести еще один предмет, любуюсь пару секунд на заветную пятерочку в синей зачетке, и выбегаю из кабинета. Дважды целую корочку книженции, подпрыгиваю от радостного события и… чуть не падаю от налетевшей на меня кобылы Лии.
– Сдала? Сдала! Ну, говори! Отлично?
– Ага, – киваю подруге, вздрагивая от ее визга, и подпрыгиваю ей в такт.
Лийка сдала на трояк, и это, на самом деле, настоящее чудо.
Хотя, пусть подруга и помалкивает, но мне отчетливо кажется, что она до сих пор спит с тем мужиком из приемной комиссии, благодаря которому поступила. Рвения к учебе за ней не замечено. Даже вчера, когда Олег помогал мне с вопросами, она позволила себе задрыхнуть, решив даже и не делать вид, что учеба хоть как-то ее интересует.
Ох… а потом Олег помог мне кое в чем другом. И, надо признаться, я не желаю больше оставаться без его помощи в этом деле, ведь ничего подобного со мной раньше не случалось. То, что он помог мне испытать не поддается описанию, а все то, что я испытывала, занимаясь сексом раньше, теперь кажется жалкой пародией на оргазм.
Я хочу оказаться с ним рядом прямо сейчас… в его кровати… в любой позе, которую он выберет и делать все, что он скажет мне. Этот парень явно знает, что делает.
А еще этот парень явно следит за собой. На его подмышках нет ни единого волоска, кожа там гладкая и нежная. И на его члене волос так же нет. Вообще волос на том месте нет, гладкое оно. Никогда такого не видела, поэтому и не могла оторваться от него.
Мое тело дергается – мышечная память сильна – вспомнив ночные ощущения, а на лице появляется широкая улыбка. Ночь была потрясающей. День прекрасен. Что еще надо?
– Пошли, – длинные ногти врезаются в мою ладонь, таща за собой. – Я от пуза накормлю тебя бургерами, и всем, чего ты пожелаешь, о моя гениальная засоня.
Гогочу, ускоряясь. По дороге подпрыгиваю еще пару раз, пытаясь скинуть с себя груз нервного истощения, до которого почти довел меня этот чертов предмет. Благо, сегодня я так торопилась, что схватила первые попавшиеся брючки и решила в пользу удобных бархатных туфель.
У доски почета останавливаюсь. Хочу посмотреть в глаза человека, до которого, исходя из слов Василины, чуток не дотянула.
Черные волосы, загорелая кожа, идеально выбритое лицо, уголок губы тянется вверх в легкой ухмылке, а темные зеленые глаза смотрят на меня обжигающе, даже с портрета. Я, почему-то, начинаю моргать, сложно посмотреть в эти глаза, хоть это всего лишь фотография. Такой уверенный, тяжелый, пронизывающий взгляд, в то же время завлекающий искринкой в самой глубине. Он словно говорит «Я король мира, детка, даже не пытайся гнаться за мной»
Теперь я понимаю, о каком Романове говорила Василина. Это друг Олега. Потрясный высокий брюнет, довольно жестоко приведший меня в сознание на свадьбе Ани. Это его жена подарила мне сертификат в Prada, и это его опекаемая испортила мой гардероб. Я мало с ним общалась, потому что этот человек меня пугает.
А ведь они с Олегом друзья. Учились вместе. Неужели на этом же факультете?
– Сонек, ты чего уперлась то? Влюбилась в портрет? – шальная Лия хлопает меня по плечам.
– Он лучший студент, – с завистью произношу я, стыдясь своих слов.
– И не только, – Лийка вздыхает. – Он вообще очень крутой мужик. Это Романов, кажется, Юрий Ильич. Владеет пятьюдесятью процентами нефтегазовой промышленности. Вот бы такого подцепить.
– Не получится, – я тоже вздыхаю.
– С чего это? Я, между прочим, ого-го!
Лия становится в хвалебную позу, сгибая длинную стройную ногу, и вытягивает шею, складывая губки уточкой.
– Помнишь девушку, которая заходила вчера?
– С сертификатом?
– Да, – киваю я, – это его жена.
Я понятия не имела, кто такие эти люди. Просто друзья мужа моей сестры. Обеспеченные, что нормально, учитывая, что Леша и сам обеспечен. Но я не могла и подумать, что они владеют миллионами. Да что там – миллионы, в сфере нефтяного бизнеса, на который весь мир подсажен, крутятся миллиарды. Не рублей – долларов. А Олег не работает на Юру, они партнеры. Я живу с человеком, владеющим большей половиной нефтяных месторождений нашей страны.
Погодите-ка! Он обещал устроить меня на практику. О! Мой! Бог! Это самый крутой подарок, который могла преподнести мне жизнь. Я могу пройти практику с таким рвением, что понравлюсь им, и они позволят пройти ее и на следующий год. А дальше, кто знает, может, пригласят меня на стажировку, и так далее…
Мой желудок сжимается от предвкушения карьеры, которая могла бы ждать меня. Только… только как же теперь быть с сегодняшней ночью, которая довела меня до безумия, вознесла на небеса, подарила ощущения, которые я никогда не испытывала раньше? Я буду чувствовать себя дешевкой, если получу рабочее место от человека, с которым переспала. Это типа социальной проституции – ты спишь с человеком, получая от него блага. Вроде бы тебе платят не за секс конкретно, но без секса ты ничего не получила бы.
С другой стороны, Олег предложил устроить меня на практику до того, как мы переспали, так что я, вроде как, не за секс это предложение получила. А так, по дружбе, что тоже не считается личным достижением.
Грустно запихиваю в рот последний кусок бургера, стираю с губ остатки кетчупа и запиваю колой. Мысли о Йеле, Гарварде, стажировке в корпорации Самойлова вдруг кажутся чем-то далеким и нереальным.
А если бы знала, кто такой Олег, переспала бы с ним вчера?
Да. Без всяких сомнений. Этот мужчина возбуждает меня одним своим видом, голосом, походкой. А еще простотой, которой я не ждала бы от него, знай, какими активами он обладает. Возможно, вчера у него были другие планы, но он отодвинул их ради помощи мне в подготовке. И он был терпелив, и его слова были понятны. А потом он поддался моей развратной просьбе, не стал упрекать в распущенности и читать нотаций. Не стал смеяться надо мной. Он просто дал мне то, в чем я нуждалась. И сделал это совершенно фантастическим способом. Это не Володька, исполняющий каждую мою прихоть. И не странный Марат, держащийся от меня в стороне сегодня. Он мужчина, который взял предложенное, и сделал это так, словно я была должна ему. Он управлял мной. Моими движениями, желаниями, словами. Даже моими звуками и ощущениями. И мне обидно, что он, похоже, просто поигрался со мной, как играют с котенком, потому что для меня все было иначе. Не как с Володькой и Маратом. По-настоящему. Так, как я, возможно, всегда хотела, только не понимала.
– Девчонки, поздравляю с успешной сдачей, – за наш столик в бургерной подсаживаются Марат, и еще двое парней с курса, среди которых Илья с его странным взглядом, снова упертым в меня. – Ну что, сегодня на базу?
Ах, об этом то я и забыла. Я обещала Марату поехать на выходные на базу отдыха в Подмосковье, которую они с ребятами сняли. Мне уже не хочется. Да и Марат снова был отстранен, когда ждали у кабинета Василины, подошел лишь один раз, пожелать легкого билета. А мне все равно. Не горит он больше, не тянет. Я хочу к Самойлову. Кто знает, может, мне повезет, и он решит повторить сегодняшнюю ночь. Но Лийка отвечает за нас двоих.
– Точно! Только я требую ящик шампанского, я собираюсь выпить две бутылки, а остальное вылить на себя. Мне надо смыть всю эту международную торговую гадость.
– Вот это ответ, – Илья плотоядно улыбается, – будет тебе шампанское. Соколова, а ты?
Ежусь. Мне неприятен этот человек. Он какой-то скрытый от меня, я не понимаю его намерений. Сейчас он улыбается, но одними губами. Его глаза елозят по моему лицу, и мне хочется скрыть его чем-нибудь.
Несправедливость мира заключается в том, что даже таким вот неприятным личностям везет больше, чем таким умницам, как я. На Илье шикарный пиджачок горчичного цвета, под ним рубашка с пуговицами в цвет пиджака и светлые джинсы. И я уверена, что стоят три эти вещи как годовая зарплата моей мамы, потому что ездит Решетов на классном черном Лексусе. И вообще, на этом курсе тачки нет только у меня и еще у двоих студентов, что очень обидно, ведь мы трое тут самые умные. Лийка постоянно твердит мне, что я должна выбрать одного из наших сокурсников, зацепиться за него, выскочить замуж и пристроиться к его богатенькой семье. А я как то не могу собраться с мыслями и сделать это, потому что не могу даже понять, стоит ли оно того?
Да, не все мне неприятны, как Илья. Я и не понимаю, отчего он неприятен. Парень, в общем то, хорош собой, ухожен, да и не слишком туп. Просто есть в нем что-то отталкивающее меня. В первый учебный день я видела, как на стоянке он долго целовался с девушкой, а потом довольно грубо указал ей, что она и на метро доберется, закрыл дверь своего Лексуса и ушел, даже не посмотрев на подругу. Я подумала тогда, что не хотела бы встречаться с таким парнем. Не желаю чувствовать себя ущербной на фоне их финансовых возможностей.
Лийка толкает меня в бок локтем. Больновато. Задумалась я.
– А что я? Я, как все.
Стараюсь улыбнуться. В самом деле – мы пережили самый сложный экзамен и должны отметить это. Понятное дело, на базе отдыха будет не весь курс, а только те, кто сдавал сегодня, но это все равно человек двадцать. Компания обещает быть веселой.
На выходе из бургерной Марат кладет ладони на мои плечи. Он не мыл руки после еды, а значит, на них остались следы от жирного картофеля фри, и бургера. Мне противно. Я замираю, как делаю всегда, чтобы не запрыгать в истерике и не напугать окружающих. Я замираю, потому что мне кажется, так грязь и микробы посчитают меня внеземным организмом, распространяться на котором они не могут. Теперь жирные пятна останутся на моей новой бежевой блузе, найденной в одном из пакетов, купленных Олегом. Дергаю плечами, и Марат обходит меня, становясь близко, притягивает, словно я его девушка, о чем мы не договаривались, и проходит грязными ладонями по моей спине. Меня снова передергивает.
– Я заберу тебя в пять?
– Хорошо, – киваю, мне же как-то надо будет добраться до базы, – я скину адрес.
– Ты будешь дома одна? – вопрос с намеком, касание моей щеки его губами, все это неприятно теперь.
– Не знаю, – отворачиваю голову.
– Сонь, – Марат озадачен, – я что-то сделал не так?
– Нет, – мотаю головой, желая, чтобы он отошел от меня, но попросить об этом, почему-то не могу, – все хорошо.
– Давай до дома довезу?
Соглашаюсь. В машине пытаюсь настроиться на отдых. Мне нужно просто забыть произошедшее ночью в спальне Самойлова. Я сама напросилась к нему. Я пообещала забыть об этом утром. Он согласился. Это договор. Я же юрист! Я не могу нарушать договор, иначе кто будет со мной договариваться? Да, я никогда раньше не испытывала таких оргазмов, как этой ночью, в его руках. Честно говоря, я, похоже, вообще раньше оргазмов не испытывала. То есть, мне, конечно, было хорошо и с Володькой и с Маратом, но остроты ощущений не было. Прокатится по телу что-то теплое, и хорошо – в душ и по делам. От сегодняшних ночных взрывов собственного тела и исходящих из него неконтролируемых звуков я испугалась, но остановить их не смогла, и лишь следовала указаниям Олега, ощущения от которых становились все острее и ярче. И я не смогла пойти в душ. Даже в комнату уйти не смогла. Почувствовала на себе его тяжелую руку, пристроилась рядышком и уснула. Раньше не представляла себе, как это – спать с кем-то. Секс, и расходимся. Кровать у каждого своя. А с Самойловым спалось уютно, так что я даже почти выспалась за те три часа, которые он оставил мне на сон. Вскочила от его будильника и понеслась в душ, чтобы Лийка не прознала, где я провела эту ночь. Мы уехали в универ раньше, чем Олег проснулся, так что сегодня я еще не видела его. И мне страшно увидеться с ним после случившегося.
А еще, похоже, я до сих пор чувствую между ног его присутствие.
Черт! Ну как же так? Какого хрена я не могу управиться с собственными гормонами? Они же мои, и это я должна управлять ими, а не они мной. Глупо! Как же все глупо! Повела себя, как дурная девчонка. Хотела показаться ему взрослой и думала, что это сработает. Сработало. Наполовину. Теперь нужно доработать вторую половину и забыть о случившемся, как я и обещала. Так поступаю взрослые люди – дают волю желаниям, получают удовольствие и не требуют ничего взамен.
– Сонь, ну, до вечера?
Марат тянется ко мне губами, я легко касаюсь их своими и вылетаю из машины. Душ! Мне нужен душ! Смыть с себя жирные пальцы. Постирать блузу. И брюки тоже постирать. Туфли протереть перекисью, и сумку ей же.
Добегаю до квартиры, взлетаю на второй этаж, достаю из шкафа полный бутылек перекиси, протираю им руки. Заставляю себя сесть на кровать и досчитать до десяти. Еще раз до десяти. И еще раз. Дрожь в ладонях проходит. Мне хочется надеть перчатки, чтобы снять испачканную блузу, но я заставляю себя сделать это голыми руками. На мне нет микробов, они не поглощают меня.
Как назло на экране телефона высвечиваются сообщения из «Крыльев Коршуна», но я не могу пока просмотреть их, хоть и привыкла уже сидеть в этой группе. А еще в дверь стучат, и я знаю, кто это.
– Сонь, сдала? – низкий голос с той стороны двери пробуждает вчерашнее возбуждение.
Я не могу ответить, меня поглощают микробы. Я не могу бороться с ними, они уже, наверняка, забрались на мою шею и сейчас заберутся в мои волосы, откуда я не смогу вымыть их. А еще уши! Господи, они уже в моих ушах. Мне срочно надо залить туда перекись, подождать, когда в голове появится шипящий звук и вылить ее. Дезинфекция!
А еще мне стыдно смотреть в лицо Самойлову. Я так кричала ночью, извергая непонятные хрипы и шипения, будто он отрезал мне ногу. Выгибалась так, что ему приходилось держать меня, возвращая на место. Раньше мне никогда не приходилось испытывать стыд за секс с кем-то, потому я вела себя в кровати сдержано и достойно.
– Сонь, ау!
Вот надо было Самойлову именно сейчас подняться? Я бы справилась без него. Одной лучше бороться с грязью. Люди делают меня слабее.
– Соня, у тебя все хорошо?
– Да-да-да, – нервно кричу я. – Да, хорошо все.
Дверь открывается. Я не успеваю сказать, чтобы он уходил.
– Ты провалила?
– Нет! – мой голос срывается, потому что мелкие невидимые твари уже проникают в мой рот. – Сними ее!
Подпрыгиваю с кровати, выставляя руки перед собой, я не могу касаться ими ничего, чтобы микробы не перекинулись больше никуда.
– Сними!
– Что?
– Блузку! Блузку снимай! Выкинь ее! И руки потом помой!
Олег тупит с секунду, подходит и растеривает первую пуговицу блузы. Но я не могу ждать.
– Быстрее!
От моего гарканья его рука дергается и резко сдирает все пуговицы разом, стягивает короткие рукава с моих рук. Теперь мне легче. Немного. Без каких-либо объяснений несусь в ванную, где сдираю с ног брюки, белье, запрыгиваю в угол для душа и включаю воду. Мне хочется кричать от наслаждения. Я практически слышу, как пищат в предсмертных муках микробы, когда я вожу по коже жесткой вихоткой, намыленной хозяйственным мылом, ибо лишь одно оно способно убить их. Да, так лучше. Теперь пару раз намылить голову и еще раз тело, уже гелем для душа, чтобы не пахнуть, как моя бабушка. Я чувствую, что смогу обойтись без обливания себя перекисью.
А потом я позвоню Ане или родителям, и они скажут, как это глупо – бояться грязи, и что я чиста, как первый снег, и что я справлюсь.
Тот факт, что моя сестра медик, или однажды станет им, внушает доверие к ее словам. Она умело объясняет, что микробы на моем теле – это нормально. Она говорит словами из нашего детства «Сонечка, сестренка, помнишь – хорошие микробы побеждают плохих. От хороших избавляться не надо. Нельзя убивать микрофлору» Да, так лучше. А потом ее вечные глупые шутки «У тебя ведь есть зажигалка под рукой? Ты можешь просто обмазаться спиртом и поджечься. Не бойся, огонь быстро потухнет, ты не сгоришь» и резвый смех в трубке. Вот же наградил Бог сестрой! Как то я ногу сломала, и не могла ходить без костылей. Так она спрятала мои костыли, оторвала от курицы, запеченной в духовке, самые вкусные, покрытые хрустящей корочкой части, и с причмокиванием ела ее, расположившись на своей кровати, которая от моей в двух метрах. Я умоляла ее отдать мне ножку, но рыжая сама все сожрала прямо у меня на глазах. Черный день сестринства.
Теперь, конечно, смеюсь. А в детстве я как-то купилась на этот ее призыв к протиранию тела спиртом и дезинфекцию огнем. Спойлер – не горит.
Пока я болтаю с Аней, Леша то и дело пытается отобрать у нее трубку. Не могу объяснить, отчего он со мной такой добрый, но чувствую, как будто у меня появился старший брат, и это очень крутое чувство. «В июле мы собрались в поход с Коршунами. Присоединяйся» – приглашает он, когда его жена, наконец, отдает ему мобильный – «Будет круто. Я куплю тебе отдельную палатку»
– Ну конечно, и вы будете вынуждены вытирать мои слезы, потому что после похода в кусты у меня случится истерика.
Закатываю глаза, бухаясь на кровать, чтобы попробовать расслабиться. Леша смеется. Он совсем свихнулся? В лес меня тащить! Это же все равно, что кантуженного на войну посылать.
С другой стороны, это может стать хорошей мерой борьбы с моими страхами. Я встречусь лицом к лицу с микробами, но сбежать от них не смогу. В детстве я боялась диких зверей, поэтому записалась в юннаты и начала ходить в зоопарк, помогать сотрудникам ухаживать за животными. Вот так! Боишься львов – войди в клетку со львами! Надо подумать насчет похода.
– Аня говорила, вы в детстве ходили в поход с родителями, – настаивает Леша, – и ты не погибла. Значит, ты сможешь провести пару ночей в лесу в палатке. И вообще, это, наоборот, даже правильно, так и надо бороться со страхами. Боишься грязи – испачкайся так, как никогда этого не делала, – прямо мысли мои читает. – В общем, я забронирую тебе билет до Крыма на середину июля.
– Признайся, ты просто хочешь спихнуть на меня близнецов, – пытаюсь отшутиться. Пока решение насчет встречи со страхами не принято, мне нужно время на раздумья.
– Ну, – Кобарь молчит немного, а потом весело продолжает, – вообще, я не думал об этом, но идея шикарная. Мы оставим с тобой мелких, а в поход пойдем вчетвером. Ты супер. Спасибо…
– Стой! Ты же не поступишь так со мной на самом деле! – с испуга кричу в трубку, но Леша уже сбросил вызов.
Вот гаденыш! Родственнички, блин!
Что ж, похоже, у меня появился еще один план на лето. Да уж, в лете должно быть целых десять месяцев, но никак не три.
Папа с мамой заняты на дачных грядках, так что долгого разговора с ними не получается. Завидую им. Я бы тоже лучше на грядках загорала, чем вся эта сессия и путаница с парнями, в которой я никак не могу разобраться.
Разговоры с родственниками, как всегда повышают настроение. Люблю свою семью.
Недолго валяюсь, вытягивая тело, на кровати. Мне не хватает спортивных занятий. Мое тело, привыкшее к ежеутренней зарядке и вечерней растяжке, теперь изнывает он ночного неистового напряжения. Скорее бы уж покончить с экзаменами и вернуться к своему прежнему режиму. Делаю нехитрую зарядку, растягивая мышцы шеи, приседаю несколько раз, кручу бедрами в позу кошечки, вытягиваю позвоночник. Пока хватит.
Я очень хочу увидеть Самойлова и расцеловать его за помощь со знаниями торгового права. Еще я хочу поблагодарить его за эту ночь, но не думаю, что решусь на такую откровенность. И я надеюсь, что смогу прямо взглянуть в его глаза, потому что, по-моему, или мне просто хочется надеяться на это, ему понравилась наша ночь так же, как и мне.
Аккуратно вешаю полотенца на извилистую блестящую трубу в ванной. Сушу волосы и хватаюсь за домашние шорты, только вот взгляд упирается в бежевую туничку, висящую на плечиках в моем шкафу. Странная она. Короткая – как платье не поносишь. А для верхней части одежды длинновата. Не мой стиль. Я люблю максимально простые вещи в повседневной жизни. А туничка досталась мне по хорошей скидке в фирменном магазине белья, куда я зашла как-то с Лийкой. В отделе была акция «вторая вещь со скидкой восемьдесят процентов»! Мы не могли пропустить такое счастье. Она купила комплект белья для встречи с Тузиком, и не мешкала с ценой, так как платил ее друг. А я влюбилась в черные кружевные трусики на высокой посадке, выложила за них свою недельную продуктовую норму, а туничку получила со скидкой. Да-да, именно эти трусишки и попали под ножницы Джес. А вот светлая туничка осталась. Я предполагала носить ее дома, когда жила одна. При Олеге не решалась надевать. Вещь тонкая, короткая, всего сантиметров на пять ниже попы, а если встать напротив солнечного света, то все тело просвечивает. Зато приятная на ощупь, словно облаков касаешься. Моя первая домашняя шелковая туничка. Вот ее и надену. Хочу, чтобы Самойлов глаз отвезти не смог. Может, повезет.
