Дан Берг
Сны
– Ничего удивительного: грезили-то мы с тобой одновременно. Раби Якову и Голде надо было в мой сон поспеть, – догадался Шломо.
– Сытно поевши, я принялся размышлять – с чего бы начать изучение звезды? Времени мне было отпущено мало, а узнать хотелось много. Я подумал, что хозяин мой не вполне бескорыстно отправил меня на небеса. Наверное, хотел узнать с моей помощью, как ведется счетоводство в другом мире. Это и мне интересно. Вот я и направился в заведение, приблизительно подобное тому, на котором служу на земле.
– Как быстро все у тебя происходит! – заметил Шломо.
– Поневоле приходилось поторапливаться – отпуск от службы короткий, и к вечеру надо возвращаться. Захожу, значит, я в большое светлое здание. Кругом прилавки, на них разложены всякие товары, покупатели разглядывают и ощупывают свои будущие приобретения, приказчики вокруг суетятся. Все улыбаются – и те, кто покупает, и те, кто уходит без покупки. “Я с земли явился, хочу говорить с вашим хозяином” – сказал я старшему приказчику. Тот отвел меня наверх в контору.
– Выходит, выстроены на звезде большие торговые дома, не похожие на наши убогие лавки! – отметил Шломо.
– Верно, – подтвердил Шмулик, – однако, пока я наблюдал за торговлей, всё виденное мною было хоть и не таким, как у нас на земле, но узнаваемым. А вот на вопрос о счетоводстве хозяин ответил не сразу – не мог взять в толк, чего я добиваюсь от него. Наконец, мы поняли друг друга. Оказывается, на звезде нет денег, товар бесплатный, бери не хочу! Стало быть, и счетоводство там не требуется!
– Значит, таланту твоему нет применения в далеком далеке?
– Вот и я так же подумал и огорчился сперва – получается, что на звезде остался бы я не у дел. Сказал об этом хозяину, а он рассмеялся в ответ, мол, с моей феноменальной памятью можно держать в голове свойства огромного множества товаров и быстро стать лучшим приказчиком! Такое положение вещей меня успокоило.
– Какие, однако, честные люди на звезде, – сказал Шломо, – обходятся без денег! Стало быть, нет у них причин ни воровать, ни завидовать, ни зло друг другу творить. Где не царят деньги, там законы правят.
– Абсолютно верно, Шломо. Как мы далеки от совершенства! Даже лучшим людям земли, то бишь нам, божинским хасидам, не доступно сие! Расскажу об этом раби Якову, наверное, он взгрустнет.
– А не скучна ли жизнь у беспорочных? – задался вопросом Шломо.
– Я видел довольство и улыбки на физиономиях, – попытался ответить Шмулик, – хотя, кто знает, способна ли праведность истребить лицемерие?
– Рассказывай дальше, Шмулик, что еще ты узнал от тамошнего хозяина?
– Сказал я ему, что хочу привезти подарки жителям земли. Лучший презент, как известно – это камень. Большие гладкие валуны украсят берег Днепра, пара обтесанных гранитных глыб по обеим сторонам входа в синагогу напомнит хасидам о Храме, а драгоценные блестящие цацки порадуют женщин. Хозяин щедро выбрал для меня представителей всех родов каменного племени. Я рассыпался в благодарностях, но честно признался, что мне такую тяжесть не под силу захватить с собой.
– И тогда чуткий хозяин убавил от даров? – поинтересовался Шломо, лукаво ухмыляясь.
– На сей раз, ты не угадал! – воскликнул Шмулик и поведал другу услышанное от хозяина торгового дома старинное предание. “Давным-давно жила на звезде сочинительница былей. Она изобрела в своем воображении гигантское существо, вдохнула в него жизнь и научила добрым делам. Давно уж нет в живых славной придумщицы, но воплощенное в плоть и кровь творение ее фантазии по-прежнему здравствует и личным примером научает нас любить пришельцев, ибо сами мы были пришельцами на этой звезде”. Доведя до моего сведения этот эпизод тамошней истории, – продолжил Шмулик, – хозяин заверил меня, что я, как гость, смело могу рассчитывать на помощь благородного гиганта.
– Полагаю, разговор с хозяином торгового дома происходил незадолго до твоего возвращения на землю. Небось, не хотелось так скоро расставаться с приятными людьми звезды?
– Разумеется, Шломо! Однако краткий мой отпуск подходил к концу, пора было отправляться домой. Что поделаешь? Празднику радуйся, а будень помни!
– И каким же макаром ты собирался лететь на землю? На звезде же не было чудодейственной подзорной трубы!
– Право, Шломо, – воскликнул Шмулик, теряя терпение, – разве спрашивал я тебя, как ты в своем сне умудрился из Англии до Божина всего за четверо суток не коне доскакать? Да еще и через море переправиться!
– А ты, однако, с географий дружишь!
– Европейская карта – пустяк для меня. Я небесную географическую науку превзошел!
– Продолжай, дружище! Пошутил я, пошутил!
– Расцеловался я на прощание с хозяином торгового дома, вышел за ворота и гляжу – вот он, берег Днепра! Солнце еще не зашло за горизонт, значит, не опоздал. И тут, словно гром поразил меня: подарки-то, даже самые легкие, остались на звезде! Но не успел я по-настоящему упасть духом, как увидал – бегут мне навстречу мать, жена и детки. Радуются, смеются, а в руках у них блестят красивейшие камушки. Неподалеку устроились на гладких валунах раби Яков и Голда. “Спасибо, Шмулик, – кричат мне старики, – благодаря тебе появилось у нас место, чтобы присесть и отдохнуть!”
– Откуда же камни взялись? – спросил Шломо, – хотя, как мне кажется, я начинаю догадываться!
– И тут, – продолжил Шмулик, – снова подал голос раби Яков: “Посетил нас великан, человек звезды, разбросал валуны по берегу, жителям Божина в дар, а всем женщинам – по самоцветам! Сказал, мол, Шмулика благодарите, и исчез”. Тут вижу, как мать, жена и Голда дружно подняли над головой обе руки, а в каждой сияет на закатном солнце драгоценный камень. “В серьги вправят!” – подумал я.
– Спасибо за сон, Шмулик. Приятно послушать, хоть и небылица.
– Я и сам рад был такой сон пересказать. Как говорится, добрый привет и кошке люб. Обещал ведь я потешить нас обоих!
Второй сон Шломо
Итак, изрядно приверженному меланхолии хасиду Шломо приснился отвратительный сон, который вверг своего созерцателя в пучину необъяснимой тревоги. В ту же самую ночь удостоился наиприятнейшего сна его младший товарищ хасид Шмулик в духе свойственного ему оптимистического взгляда на вещи. Утром следующего дня Шломо и Шмулик пересказали друг другу свои видения и солидарно огорчались и радовались.
Читатель был выше уведомлен о существовании одного поразительного явления, которому ни хрупкая современная наука, ни даже фундаментальная хасидская мудрость пока не нашли удовлетворительного объяснения. Суть феномена состоит в том, что сновидения обладают известным суверенитетом в выборе своего смотрителя. Иными словами, рожденный в одной голове, сон способен переселяться в другую без санкции своего породителя, претерпевая при этом метаморфозы сообразно нраву нового сновидца.
После того, как Шмулик выслушал содержание сна Шломо, и, в свою очередь, поведал свой сон другу, снотворящие отделы мозга каждого из них были в достаточной степени информированы для того, чтобы продемонстрировать действие непознанного доселе дива.
Наши пытливые герои задумались, а не попробовать ли испытать на себе, то бишь, на своих собственных грезах, удивительное свойство сновидений, дабы попытаться найти объяснение диковинному факту. “Кто знает, – промолвил Шломо, – может быть, суждено нам с тобой, дружище, отнять у природы еще одну тайну?” В словах друга Шмулику послышался отдаленный трубный звук славы. “Мы непременно осуществим эксперимент, – с готовностью поддержал он старшего товарища, – ведь не поднявшись на высокую гору, не узнаешь высоты неба!”
Меж друзьями решено было ближайшей же ночью посмотреть новые сны и встретиться на следующий день, чтобы пересказать друг другу фабулы ночных видений.
***
Назавтра повторилась картина минувшего дня: Шломо в позе мыслителя сидел у берега реки на излюбленном им камне, а навстречу ему поспешал Шмулик.
– Видел сон? – вместо приветствия нетерпеливо выпалил Шмулик.
– Конечно! А ты? – спросил Шломо.
– И я удостоился! Но тебе первому рассказывать!
– Не возражаю. Так вот, слушай, Шмулик. Засыпая, я чувствовал, как одолевает меня некое беспокойство, и оно давит на сердце и мешает дышать.
– Наверное, ты слишком плотно поел перед сном, – предположил Шмулик.
– Ах, если бы причина была столь невинна! Усталость дня сморила меня, и, не взирая на чинимые душевным смятением помехи, суета реальности довольно скоро улетучилась из головы, уступив место достоверности грез. Иными словами, я погрузился в сон.
– И тогда небезобидное основание для беспокойства открылось тебе? – попросту спросил Шмулик, отметив про себя витиеватый слог товарища.
– Именно так. Я понял, что существуют две причины моего душевного смятения. Первая: достаток в семье, которым Господь наделил меня, является предметом зависти многих наших хасидов. Вторая: мои энциклопедические знания вызывают беспокойство и даже подозрительность раби Якова.
– Надеюсь, меня ты не числишь среди своих завистников?
– Разумеется, нет! Ведь дружба есть дружба, а зависть есть зависть, и вместе им не идти, не так ли?
– Вполне возможно. Однако, Шломо, излагай далее перипетии грез.
– Хорошо, я продолжаю. По мере продвижения невеселого сна, я стал замечать, что в густом тумане тревоги забрезжил слабый свет спасительной искры. Мое нетерпение раздуло ее в огонек, а тот превратился в факел, который озарил мне путь к избавлению от тяжести на душе. В голову пришло простое решение: я должен на время покинуть Божин, заставить людей скучать обо мне, скрыться от повседневной приземленности бытия.
