Дан Берг
Чуден Днепр
– Сколько лет тебе, Иона? – спросил Зэев.
– Восемнадцатый год.
– На десять лет меня моложе. Какая сила влечет тебя к нам в отряд?
– Хочу отплатить за боль народа моего, а для себя – славу стяжать, – ответил Иона и неординарную свою историю благоразумно не открыл.
– Враг наш Дворецкий под твоими словами охотно подпишется! – усмехнулся Зэев.
– Да восстанет мститель из наших костей! – выпалил Иона, пропустив замечание командира.
– Аминь!
Долго еще Зэев допрашивал новичка. Сказал, наконец: “Ты грамотен и умен. Будешь моим помощником и советником. Штабом моим будешь!” Польщенный Иона шутку поддержал: “Санедрином твоим буду, царь!”
В первом для Ионы бою Зэев старался оградить дебютанта от прямой схватки. Но Иона явил изумительную отвагу, и не единым словом робость не выдал. “Вот диво, – думал Зэев, – да ведь он книжник и маменькин сынок, а как саблей орудовал! Небось, до сего дня и курицу не зарезал, а тут человека надвое рассек, и крови не убоялся. Откуда ярость взялась? Хуже казака! Нет, что это я? Лучше казака!” Ошибался командир. Весьма нелегко пережил Иона перипетии первого боя. Но никто не любит быть разгаданным. Он умел держать сердце подальше от языка. А умей он и мысли читать, изрядно ободрился бы командирским рассуждением.
4
Армия польского князя Захария Вишневского упрямо и безустанно противилась натиску казаков. Евреи были благодарны вельможному воителю за лояльность. Раз жестоко покарал воевода своих же поляков за то, что корысти ради выдали запорожцам на убиение соседей-иудеев.
Зэев чувствовал себя одиноким волком в степи, победы не кружили голову. “Нужна опора, предел мой – быть крепкой ветвью могучего ствола. Не поискать ли покровительства князя-защитника?” – думал.
Захарию Вишневскому говорили не раз о ратных деяниях еврейских мстителей. Он бы не прочь обрести даровых союзников, но сомневался в твердости духа и намерений новоявленных ратоборцев. Бороды, ермолки, одеяния до пят, молитвенники, пение в синагогах, бледные лица и тощие руки – такими он знал евреев. Выйдут из них воины?
Командиры, каждый со своей свитой, встретились для переговоров. Кажется, понравились друг другу. Князь весьма подивился, как малый отряд, толково обозначив миссии бойцов, большие дела вершит. Одни тайно передают помощь своим в осажденные города – пищу и воду, другие умудряются делать поджоги в казацком тылу, третьи устраивают засады. А рубиться с врагом горазды и охочи все бойцы-мстители. Гончар, в свою очередь, польщен был щедрой княжеской похвалой евреям, приносящим неоценимую пользу королю и подданным его. Решили заключить союз, и содействовать друг другу, а придется – так и сражаться вместе под польским знаменем.
Здравицами подтвердили договор. Офицер из княжеской свиты предложил тост за товарищество и ничтоже сумняшеся заявил, что подлинное оно лишь у поляков водится. А боец иудей горячо добавил, что истое товарищество – то чисто еврейское достояние, ибо, как известно, в народе израилевом все друг за друга в ответе. Иона усмехнулся забавному сходству, вспомнив, как Иванка говорила ему, будто запорожцы, пьянствуя, славят казацкое товарищество. Пир не затянулся, ибо по обе стороны стола сидело немало скептиков, и шоры вечной предвзятости плохо проницаемы для лучей прагматизма. “Впрочем, на войне и с дьяволом союз хорош!” – думали маловеры.
5
Разведка – душа войны, шпионы – ангелы ее. Донесение действеннее сотен сабель и мушкетов. Племя еврейское, искони солидарное и вечно избиваемое превосходящей силой, рьяно содействовало своим вооруженным защитникам, осведомляя их о всяком шорохе в стане врага.
Как-то, весьма встревоженный, Зэев призвал к себе Иону.
– Слушаю, командир.
– Мне доложили, что атаман Криворучко вознамерился уничтожить отряд, нас с тобой посадить на кол, а оставшихся в живых сжечь живьем. Силы его многократно превосходят наши, и ты знаешь, как этот казак свиреп, – начал Зэев.
– Моя засада порубила его дозорных. Грех упускать случай, – сказал Иона.
– Иссякло терпение атамана. Неблагоразумие взыщет дорогую цену.
– Согласен, командир. Не время собирать разбросанные камни, нужен план.
– Вишневский далеко, надежда на самих себя.
– Горилка нас выручит. Казаки заплатят за свою слабину.
– Пировать с ними станешь? – спросил Зэев.
– Не шути. Есть задумка. Подошлем к ним украинского кабатчика. Не нашего шинкаря, дабы Криворучко не заподозрил каверзу. Посланец продаст казакам любимое зелье. Много продаст, очень много и очень дешево. Подкупленный нами, кабатчик выйдет с хорошим барышом. Ночью ураганом налетим на спящий лагерь, и не проснутся мертвецки пьяные богатыри! – единым духом выложил Иона импровизированный проект.
– Где взять такого кабатчика?
– Через час предстанет пред тобой. В шароварах и с чубом на макушке.
Вскоре в командирскую палатку вошли Иона и кандидат в христопродавцы.
– Послушай-ка, Авдей, много ли у тебя горилки в погребах? – спросил Зэев.
– Повеселить твое воинство смогу, почтенный пан.
– А напоить рать атамана Криворучко? – задал прямой вопрос Иона.
– О, панове, это совсем другое дело. У казаков и утроба больше и больше утроб. Однако, ежели хорошенько подумать – все можно!
– А за полцены продашь казакам товар? – спросил Иона.
– Насмехаетесь над бедным кабатчиком, панове евреи?
– Не насмехаемся, шутим с тобой, Авдей. А ежели мы тебе втройне заплатим, а после дела наградим, то готов ты осчастливить Криворучко? – спросил Зэев.
– Всякий хорошему барышу рад! – воскликнул Авдей, глаза его вспыхнули и тут же погасли, – а зачем это вам? Дурное задумали? Атаман разом учует подвох, пытать меня станет, кожу с живого сдерет.
– Что мы задумали, Авдей, это тебе излишне знать, хоть и дали пищу для ума твоего. А спросит Криворучко, почему за бесценок горилку отдаешь, на наших шинкарей свали. Мол, конкурентов еврейских разорить хочешь. Мол, нет житья от пархатых. Мол, всей душой ненавидишь их. Поверит этому казацкий воевода? – надоумил кабатчика Иона.
– Этому еще как поверит! И прибавлю, дескать, слыхал, что атаман готовит евреям окончательный разгром, хочу казаков наградить вперед!
– Прибавь, пожалуй. Так по рукам, Авдей?
– По рукам, панове!
– Иона, выдай верному христианину обещанный задаток. А как наш новый помощник доложит, что пир гудит, щедро награди его.
– А не обманете, ваше высокоеврейство?
– Авдей, мы к тебе с уважением, а ты нас обижаешь! – закончил обсуждение командир и подмигнул Ионе.
6
Замысел был хорош, и план осуществился вполне. Обтерев о траву окровавленные сабли, мстители сели на коней и направились в лагерь. Зэев и Иона впереди.
– Славно дело вышло! – нарушил молчание Иона, надеясь на похвалу.
– Успех без ущерба не приходит. Будем настороже. Не ужасает ли тебя содеянное нами? – спросил Зэев.
– Ничуть. Месть – не бесполезная жестокость, она есть торжество над смертью.
– Над чьею смертью?
– Вместе: над смертью отмщенных жертв и их палачей.
– Сказано в писании, что вот, встали евреи поутру и видят, в стане вражьем одни лишь мертвые тела!
– Так ведь то ангел господень ашурское войско поразил, а мы сами врага порубили! – заметил Зэев, удивив Иону своей осведомленностью.
Вдали показался лагерь. Усталые бойцы тянулись длинной вереницей. Вдруг в хвосте ее раздался отчаянный крик. В три минуты боец домчался до авангарда.
– Командир! Один из наших зазевался, отстал. Татарские конники налетели, пленили его!
– Кто это?
– Новичок. Эльдад.
Глава 8 В поле – две воли: чья сильнее
1
Бывший казацкий сотник, а ныне гетман, Рудан Дворецкий вошел в великую силу.
На сердце воеводы неисцелимое горе и черная обида. Покуда он сражался во славу польской короны, сосед шляхтич Даниэль Равелинский умыкнул любимую его Марию и сочетался с нею католическим браком. Негодяй забил насмерть малолетнего сына Дворецкого, вступившегося за честь отца, и довершил преступления свои, ограбив имение Рудана. Неправый суд насмеялся над казаком, а прежде покровительствовавший ему король уклонился от раздора с судейскими и не заступился за верного вассала. Страшна обида, от кого не ждешь ее, а снести – новую навлечь. Герой омоет обиду в крови, а не в забвении.
Пришло время выпрямлять кривду, огнем выжигать злобу, мечом водворять доброту. Гетман обсудил дело с сердечным другом юности Миколой Шилохвостом, и зрелое решение пришло.
Сечевой казак не в почтении у короля. Пан тиранит украинца-землепашца. Еврей опаивает народ и кровь его пьет. Православие – истинная вера – теснимо католиками. Доколе быть сему? Чудный Днепр, запорожские степи бескрайние, всю Украину родную – вернуть треба хозяину истому, и не узнает пощады чужак! Когда сила справедлива – справедливость сильна.
Рудан Дворецкий поднял восстание, возглавил его. Быстро явились победы. Неудостоенные привилегиями королевского реестра, казаки запорожской сечи рекою влились в ратное море гетмана. Сонм крестьян необъятной Украины последовал за ними. Война народная. Корыстные пришельцы, поляки и иудеи, досыта вкушали из котла безжалостной мести. Изувеченные мертвые тела и спаленные жилища насыщали взор праведного карателя.
2
К чести войска казацкого скажем, что победы добывались не громадностью полчищ, но военной смекалкой. Как взят был город Немиров? Запорожцы, превыше всего ценившие жизнь человеческую, не захотели осадой или штурмом губить души живые, и посему подошли к городу, переодевшись в польскую форму и с польскими знаменами впереди. Схоронившиеся за городскими стенами поляки и евреи открыли ворота спасителям и головами поплатились за глупость.
В Тульчине витязи Дворецкого явили суровую нетерпимость к измене. Державшие оборону города, польские и еврейские обитатели его заключили взаимополезный союз. Запорожцы предложили полякам выдать иудеев на убиение, а взамен обещали сохранить жизни католикам. Разбился хрупкий договор, и прихотливые пытки предварили гибель израильтян, но та же судьба постигла вероломных поляков. “Вы предали союзников! Изменникам – смерть!” – смеялись казаки в лицо молившим о пощаде. Нелицеприятие радует, даже когда казнит.
Не легко доставались запорожцам победы над королевским войском, и нередко ему сопутствовал успех. В равных схватках достойных противников немало казацких голов скатилось с мощных плеч под ударами рубак армии князя Захарии Вишневского. Беззатейные в одежде, чванящиеся друг перед другом лишь великолепием широчайших шаровар, казаки насмехались над щегольством польского мундира. Тут и шапки разноцветные, и кафтаны золотом шитые, и ленты, и шнурки, и перья. “У самого выпить не на что, а последнее у еврея заложит франтовства ради!” – дивились запорожцы и издевались над пустопорожним и недостойным воина резоном. Справедливости ради вольные казаки признавали пользу дисциплины в рядах врага и уважали выучку его, и иной раз, во хмелю, роняли слово-другое похвалы. И паны были не прочь вышутить запорожскую вольницу. Дескать, что сечь умеет? Гулять да палить из ружей! Но что поляку бездельно, то казаку – главнейше, и через пропасть не навести моста.
3
Бесценным достоянием запорожцев, да и всех украинцев, был их гетман Рудан Дворецкий. Хитрый и сметливый, ученый и простой, суровый и милостивый. Мир и война, договор и отступничество, непреклонность и сговорчивость – велик арсенал политика божьей милостью. Среди врагов он находил союзников, в среде союзников разоблачал врагов. Утверждаясь, он сметал и порушал.
Польскую армию возглавлял светлейший князь Захария Вишневский. Любимец войска и хитроумный воевода, он в имении своем жил по-королевски, но в походе был неприхотлив, как простой солдат. Терпим ко всякой вере и всякому племени. Даже с еврейским отрядом мстителей сумел сговориться. На войне снискал славу жестокого усмирителя, а в мирное время прослыл землепашцем и строителем.
Сошлись две дружины. Запорожские всадники против польских драгунов и гусар. Сшиблись два пенных вала. Муж шел на мужа, меч звенел о меч. Грохот, гарь, порох, кровь, крики. Страшным исступленным кентавром, как единое тело, бились с врагом казак Тарас Вернидуб и приученный конь его. С двумя справляются враз. Вот Вернидуб взмахнул клинком, рассек шляхтича от плеча до пояса, конь зубами размозжил лицо спешившему на выручку. Тарас ринулся дальше сеять смерть. Полдюжины поляков окружили богатыря, закипела кровавая резня. Наконец, шляхетский оруженосец изловчился и, что есть силы, вонзил кинжал в затылок Вернидубу. И рухнул витязь вниз, и воитель-конь затоптал копытами своего седока.
Шумит битва, и льется кровь и спекает степную пыль. Сегодня бой, а завтра – мир, а там вновь по коням и за мечи. И кто уверенно скажет, чья сторона взяла верх? Та, что больше голов порубила, или та, что трусливо бежала? Пройдет время, и рано или поздно все вернется к былому, и любая справедливость обратиться в прах. И выйдет, что ни сила, ни удаль, ни кровь и ни жертвы не сделали перемен.
Как главный стратег, Рудан Дворецкий в гущу битвы не встревал, но наблюдал и направлял, находясь в разумном отдалении. И все ж пуля настигла гетмана и ранила его, и нашелся лекарь получше королевского.
Глава 9 Десять и один
1
Горят Украина и Польша. Это пламя казачьего гнева испепеляет имения ляхов – тиранов и утеснителей простого люда. Не легче участь евреев, кровопийц и панских подголосков. Славный вождь взбунтовавшихся запорожцев гетман Рудан Дворецкий нещадно и без разбору избивает врагов православия. Необходимость воздает одной мерой и великим и малым, и пусть не ждет милосердия бездушный.
Зэев, молодой еврейский мастеровой, гончар, потерял семью и дом в огне восстания. Он созвал таких же, как он, жертв справедливости и возглавил отряд еврейских мстителей. Правой рукой Зэева стал Иона, юный уроженец Божина – города, стоящего на чудном Днепре. Запретная любовь к прекрасной казачке Иванке привела Иону, сына богача-еврея, на военную стезю.
В одной из хитро задуманных превентивных операций бойцы Зэева перебили мертвецки пьяных казаков бравого атамана Криворучко, замыслившего окружить, обезоружить и казнить еврейских воинов. И все бы хорошо, но, успех, как заметил Зэев, без ущерба не приходит. И неподалеку от лагеря, куда отряд возвращался после рейда, случилась беда. Молодой боец по имени Эльдад отстал, зазевался, и татарские конники пленили его. Отступиться от пленного – непростительный грех, выручить – святая заповедь. Так ведется у евреев. Крепко думают Зэев и Иона, как спасти Эльдада.
– Эльдад – юнец мокроносый, какую закавыку учинил отряду! Как бы кто из настоящих ратников не лишился головы ради него! – весьма солидно промолвил недавний дебютант Иона.
– Моя вина: необученного взял в бой. А что молодой он, так прости его великодушно! – сказал Зэев и, прищурившись, взглянул на Иону, – подскажи-ка лучше, что делать теперь.
– Да ведь ты, командир, не хуже меня знаешь, только три пути у нас: выкупить Эльдада у татар, силой его отбить, или захватить заложников и обменять. А удастся заполучить птенца – тотчас выдворить из отряда и отослать домой.
– Правильно! Своего не бросать! Однако, нам нужен духовный совет. Вызволение пленного есть дело верности заповеди, а не военное дело, – глубокомысленно изрек Зэев.
– Где получить таковой? Война!
– Знай же, Иона: бедственность положения понуждает раввинов к частым тайным встречам. Они собираются вместе, чтоб придумать, как помощь увеличить, а ущерб уменьшить. К ним и пойдем.
2
Из польских и украинских городов и местечек собрались раввины. Откуда война позволила, оттуда и прибыли. Одеты убого, дабы казакам глаза не слепить. Тяжко оплакивать убитых, жутко вспоминать казни. Вошли молодые Зэев и Иона. Расправились старческие лица, седые бороды скрыли задрожавшие от волнения подбородки, слезы гордости и надежды покатились по руслам глубоких морщин.
Навстречу Ионе бросились двое: божинский раввин Залман и неизменный его спутник каббалист Акива. Поцелуи и объятия. “Как отец, как мать?” – вопрошает блудный сын. “Слава богу! Живы, и Эйзер и Элишева!” – вместе кричат в ответ Залман и Акива. Вопросы, ответы, шум. Главного Иона спросить не мог: что Иванка? Любит? Ждет?
Раввины сетовали на новые несчастья, предлагали старые снадобья. Дошла очередь до дела о вызволении бойца из плена. Зэев похвалился успехами отряда, а потом покаялся в недосмотре за новичком. Мудрецы не скупились на мнения. Только голос Залмана звучал необычно робко. После памятного сбора у богача Эйзера, отца Ионы, когда божинский раввин сильно облегчил мошну тамошних евреев ради выкупа Рудана Дворецкого, мнимого друга народа израильского, репутация Залмана сильно пострадала.
Обсуждались Ионины альтернативы. Горячее всех говорил Акива.
– Слушайте меня, мудрецы и бойцы! – начал речь каббалист, – достанет ли золота у разоренного еврейства выкупить воина из рук алчных татар? Боем вызволять – что жребий бросать: одну душу спасем, а сколько погубим? И как соизмерим потом горе и радость? Обмен пленными – вот наше решение, евреи!
Пылкий Акива, ища поддержки, глядел на раввинов. Те, в свою очередь, уставились на Зэева и Иону.
– Не одного и не два заложника захватим, а сто, двести, тысячу! – распалял себя бравый каббалист.
– Зачем же так много? – спросил Зэев, не сдержав улыбки.
– Зачем много? Чтобы дух народа воспрял, чтоб гордость затопила еврейские сердца! Один тысячи стоит! Себя возвысим, татар унизим, христиане нас бояться станут! – прокричал Акива.
Седобородые зароптали, засомневались.
– Не под силу это нам, – буркнул Иона.
– Десять – самое малое! – великодушно уступил Акива.
– А десять-то почему? – спросил один из собрания.
– Кому, как не вам, ученым раввинам, знать из святых наших книг, что десять членов тела властвуют над человеком: два глаза, два уха, две руки, две ноги, уста и голова. За каждый из них – по заложнику! – вразумил Акива.
– Объяснение туманно, но мысль хороша, – заметил Залман.
Каббалист оглядел собрание с видом победителя.
3
Зэев и Иона бьются над задачей. Татары – не легкая добыча, пьяными врасплох не захватишь. Послали лазутчиков, выставили наблюдателей, много дней изучали норов воинов крымского хана. Нашли слабину.
Сутки в засаде. Короткая схватка. Две дюжины связанных по рукам и ногам заложников доставлены в лагерь мстителей.
