Даха Тараторина
Медиум Мириам
Обманка первая
Про то, что нельзя купить, и про то, что купить можно
– Пей, пей, пей, пей!
Поначалу оборотни отнеслись к затее скептически. Собственно, они вообще не сразу заметили крошечную упитанную фею с гордо вздёрнутым подбородком, прошмыгнувшую через лаз для собак в трактир. Росточком та похвастаться не могла, едва-едва достигая размера предплечья среднестатистического посетителя. Потому вышибала и внимания не обратил, что, прохаживаясь возле входа, пяткой пнул бедняжку, да пнул так сильно, что фея кубарем выкатилась в центр зала, чуть не угодив под ещё одну пару растоптанных кожаных сапог. Иная фейри, тоненько звеня крылышками, на этом предпочла бы приключение и закончить. Иная – но не Викси. Потому что Викси знала себе цену, не впервые посещала пивнушку «Блохастый бок» и не собиралась спускать обиду мохнатому двоедушнику, будь он в человеческой ипостаси или в звериной.
– Это я сейчас не поняла, парниша, – удивительно глубоким и сильным для своих размеров голосом начала она, – тебе давно усы не выдирали, псина ты плешивая?
Натужно захлопав крылышками, она вспорхнула… скорее всё же вспрыгнула на скамью, а с неё на стол, походя отпихнув потянувшуюся за бутылью лапищу, уперла руки в бока и поставила одну ногу на край тарелки с сухариками, продемонстрировав мощное бедро в разрезе и без того коротенькой юбочки.
Подвыпивший мужичок, стол которого столь виртуозно отжала боевая фея, прищурился, не уверенный, стоит ли завязывать на сегодня с брагой или, напротив, добавить ещё, чтобы скандальная тётка начала походить на милую собеседницу, а колючий ёжик на её голове – на мягкие локоны.
– Гля, какая малышка! – пробормотал он и опрометчиво ткнул ногтем в округлый животик.
– В … его себе засунь! – сплюнула феечка вслед улепётывающему кавалеру, обсасывающему прокушенный палец. – Не, ну здрасти-накласти! Тут есть хоть кто-то, кто может ледю обслужить, э?
Трактирщик, по совместительству хозяин заведения, уборщик, ночной сторож и бухгалтер, тщательно протёр стол Викси, вынудив ту, спасаясь от тряпки, неуклюже пропрыгать на одной ножке вокруг тарелки.
– Сластей не держим, – добродушно хмыкнул оборотень, продолжая отвоёвывать чистое пространство. – У нас тут заведение мужицкое, без всяких этих ваших…
– Закусок? – флегматично подсказал вышибала.
– Что жратвы нормальной у тебя отродясь не водилось, я уже в курсе, – поморщилась Викси, уступая ещё немного стола оппоненту. – Пива плесни и смотайся за колбасой до ближайшей лавки.
Кроха двумя руками достала из заплечного рюкзачка серебряную монету и швырнула вперёд. Монета покатилась к оборотню, но тот и не подумал её ловить, напротив, легонько щёлкнул, отправляя в обратный путь.
– Сказал же, фейри не обслуживаем. Два глотка сделаешь и окочуришься с непривычки, а мне отвечать!
– Я-а-а-а окочурюсь?! – возмущённо надулась Викси, но выдать гневную тираду не успела: монетка вернулась к владелице, сшибла с устойчивой ноги, вынудив перенести вес на вторую, упёртую в тарелку, и миска с грохотом перевернулась, накрыв фею сверху и прекратив тем самым не успевший разгореться спор.
Утихомирить фею после подобного фиаско не представлялось возможным. Вышибала восхищённо присвистнул, внимательно прислушиваясь к переливам ругани, извергающимся из крошечного ротика, и первым догадался, что безопаснее всё же подать гостье пива.
– И если кто-то ещё, – ненадолго оторвалась толстушка от глиняного ободка, – решит усомниться, – ещё один смачный глоток, – в моей компе-те-те-тентности по данному вопросу… – фея рукавом вытерла пенные усы и отставила опустевшую кружку, – может лично бросить мне вызов!
Вот тогда-то всё и началось. Двоедушники азартны по своей природе, а что уж говорить про мужчин.
Первый кувшин Викси осушила, не прерываясь на комментарии. Сделала издевательский реверанс, загрызла одним из рассыпавшихся по столу сухариков, за рукав цапнула вышибалу, болеющего активнее прочих, и заставила наклониться:
– А т-т-ты мне нравишься, парниша! – томно и с лёгким налётом угрозы сообщила она. – Посмотрим, что сможем с этим сделать чуть позже.
Дальше дело пошло и того веселее, потому что подключились соперники. Ставки росли, монеты звякали, противники, и до прихода Викси успевшие изрядно подпить, валились на пол, как раненые рыцари. А малютка-фея всё поглощала и поглощала спиртное, объёмы которого вскоре превысили не только размеры желудка, но и размеры всей фейри целиком. Магия, не иначе!
– Пей, пей, пей! – наслаждались невиданным зрелищем оборотни, уже сейчас представляющие, как станут пересказывать историю (лишь слегка приукрашенную) приятелям.
Но кульминации не суждено было состояться. Потому что в этот знаменательный день трактир решила посетить ещё одна женщина.
Дверь она распахнула с ноги, от чего заслонка собачьего лаза шлёпнула по стене так звонко, словно кому-то отвесили подзатыльник.
Посетители мгновенно переключили интерес на новоприбывшую. И не только потому, что волосы девушки полыхали рыжиной, словно кленовые листья за окном, а вплетённые в них многочисленные перья, бусины и ленты шуршали и звякали при ходьбе, не потому, что левый глаз закрывала поистине пиратская повязка, а многоярусная юбка, отдалённо напоминающая традиционные наряды островных колдуний, взметнулась из-за ворвавшегося ветра, открывая стройные ножки до самого колена, но ещё и потому, что девушка сурово взвыла прямо с порога:
– Ви-и-ик! Кусать тебя за левую пятку!
И фея, до того ощущавшая себя единовластной хозяйкой заведения, вдруг притихла.
– Упс… – пробормотала она, покосившись на окошко, за которым основательно сгущались ранние осенние сумерки. Тонкие полупрозрачные крылышки виновато поникли. Однако Викси была не из тех, кто сходу признаёт косяки, поэтому фея облокотилась о полупустой кувшин (пятый по счёту!), заодно тем самым скрыв тот факт, что стол норовил коварно убежать из-под её ног, и небрежно поинтересовалась: – Мириам, детка, разве леди пристало так шуметь? И что, собственно, случилось?
По-мужски уверенно и широко шагая, девушка пересекла зал.
– Что случилось?! – трагично вопросила она. – Ты спрашиваешь меня, что случилось, Вик? Ты ещё меня спрашиваешь?!
– Кто разберёт их, баб этих, – шепнул вышибала трактирщику. – У неё ж по-человечески… Мол, что случилось? А та только скандалить!
– Тьфу, – согласился трактирщик, не отводя жадного взгляда от представления, – одно слово – бабы.
Тем не менее, разнимать обозлённых девиц не полез ни один.
– Дорогуша, кто-то должен был провести воспитательную беседу с мальчиками… – начала фея, но рыжая не собиралась выслушивать завуалированные оправдания.
Девушка молча оттопырила замаскированный юбкой карман. Викси покосилась на него и активно замотала головой:
– Неа.
– Да.
– Я туда не полезу.
– Ещё как полезешь, – прищурилась Мириам.
– Это унизительно!
– Угу, и в этом весь смысл, – не стала спорить рыжая.
– Я взрослая самодостаточная фея! Я вполне в состоянии…
– Упиться в хлам, забыть про работу и наплевать на время? – елейным голоском подсказала рыжая.
– Когда-нибудь, – понурив голову, фея поплелась к краю стола, – когда ты решишь, что опасность миновала, а обиды забыты, я выжду самый неподходящий момент… и обломаю тебе весь кайф.
Прежде чем трагично броситься вниз, она отсалютовала оборотням, наблюдающим за картиной с навернувшимися на глаза слезами:
– И помните, парни! Запомните этот день и рассказывайте о нём внукам! День, когда вы пили с самой Викси-и-и-и-и!!! Не могла подождать, пока я речь закончу?!
Столкнувшая подругу в карман девушка запихала фею поглубже:
– Ты её ещё полночи читала бы. Можешь закончить по дороге.
– И нафига мне делать это без зрителей?! Ты не даёшь раскрыться моим актёрским талантам! Губишь во мне гения!
– Алкоголика я в тебе гублю. Не буянь, Вик, у нас хороший клиент сегодня. Оно того стоит.
Фея мгновенно высунулась из убежища и деловито поинтересовалась:
– Насколько хороший?
– Как минимум на новое платье, – хмыкнула Мириам, бессовестно играя на слабостях феи.
– Ладно. Рассказывай.
И Мириам рассказывала. Про страдающую вдовушку, отказывающуюся снимать траур вот уже второй год и всюду жалующуюся, как бессовестно и невовремя покинул её любимый супруг, оставив в наследство всего-то имение, пару магазинов, плодородные поля с сытыми работниками, два сундука шелков и небольшую (большую!) денежную компенсацию за неудобства с похоронами. Про личную жизнь вдовушки известно немногое, лишь то, что супругу она была верна, заглядывала в рот и убивать его намерений не имела, а стало быть, насильственную смерть исключаем.
К сожалению, путь от трактира до соседней улочки, где девушки и оставили своё передвижное жилище, занимал крайне мало времени, поэтому сообщить больше Мири не успела: кибитка, в которой прибыла госпожа в чёрном, уже стояла рядом с разукрашенной повозкой медиума, а флегматичный кучер слегка подрёмывал, почти не слушая неумолкаемый стрёкот хозяйки.
– Опоздали… – закусила губу Мириам, но тут же натянула на уши самую радушную из своих улыбок (с ощутимым оттенком скорби, разумеется, дабы та соответствовала случаю). Девушка замедлилась, пока её не заметили, и приблизилась с величавым достоинством, прикрывая пригоршней любопытно торчащую из складок юбки голову феи. – Вижу, вижу, какая трагедия привела вас ко мне, госпожа… Нонна? – мрачно-вопросительно протянула она.
Густая вуаль, закрывающая лицо вдовы, колыхнулась. Женщина втянула воздух, благодаря чему ткань обрисовала острый нос и выдающийся вперёд подбородок.
– Я знала, – восторженно прошептала госпожа Нонна, – знала, что это вы! Меня отговаривали, называли сумасшедшей, раз пустилась в столь дальний путь ради встречи с медиумом, но я уже чувствую, – вдова схватила ладони Мириам и притянула девушку с похвальной для своих возраста и статуса силой, – чувствую, что вы поможете мне!
– Разумеется, госпожа Нонна, – согласно закивала медиум. Я ощущаю вашу боль…
Воспользовавшись оказией, понятливая Викси расстегнула нарочно вшитую в карман застёжку, прошмыгнула по сорочке к сапогам и метнулась в фургон – готовить священнодейство.
А вдовушка, довольная, что нашла ещё одни девственные уши, вдохновенно вещала.
– Он покинул меня так внезапно! Так жестоко бросил одну в целом мире! Вы молоды, Мириам, молоды, несмотря на всю вашу славу и… способности. Вам не понять, каково это – проводить с возлюбленным каждый день, каждое мгновение, следовать за ним след в след, рассказывать о каждом событии дня…
– Вероятно, утомительно, – тактично предположила девушка, обеспокоенно зыркая на фургон, в котором что-то звякнуло и разбилось.
– Что вы, Мириам! Это прекрасно! У нас с супругом не было секретов: мы вместе завтракали… Он очень любил яйца, сваренные в мешочек, понимаете? Такие, чтобы белок са-а-а-амую чуточку прихватился, а желток…
– Да-да, я представляю.
– Ну вот. А я всегда предпочитала вкрутую. В полдень он любил выпить крепкого чаю, а мне слуги приносили…
Фургончик пыхнул дымом и покачнулся, невовремя привлекая внимание госпожи Нонны, но медиум, практически незаметно выругавшись, с силой развернула к себе лицо вдовушки и, многозначительно глядя на неё правым, свободным от повязки глазом, сообщила:
– Я чувствую вокруг вас сгустившийся дурман! Запах мокрой земли и прелых листьев!
Справедливости ради надо признать, что медиум не врала: унюхать прелые листья и сырую землю по осени можно было где угодно в деревне оборотней, не только возле безутешной вдовы. Но Мири умела подать любой бред со столь многозначительным видом, что у клиента не оставалось ни малейших сомнений: именно это свидетельствует о наличии призрака.
Госпожа Нонна прикрыла рот угловатой ладонью, что в общем-то никак не сказалось на скорости генерируемой ею болтовни:
– Это ведь значит то, о чём я думаю? Я знала, что любимый не покинул меня, что наш брак сильнее смерти, что он обязательно подаст весточку…
– Тш-ш-ш-ш-ш!
Но прижатый к губам вдовы палец тоже не сумел прервать поток стенаний. Разве что они стали чуть менее внятными, потому что, не решаясь отстраниться от «специалиста», госпожа Нонна продолжила болтать лишь краем рта:
– Я усида гывырилы, шты мы буым уэсте пусли шмерты!
– Сочувствую, – искренне вздохнула Мириам.
– Фто фы! Эфо феликое флаго!
Уточнить, что сочувствовала она не вдове, а почившему супругу, вынужденному день ото дня выслушивать доклады о каждом шаге супруги, Мири не успела – поднятый над деревянной крышей фургончика флажок сообщил о готовности Викси к работе.
– Пройдёмте, – недобро прищурила глаз медиум и приглашающе открыла перед клиенткой низенькую дверцу, о верхнюю перекладину которой сама неизменно шарахалась лбом. Шарахнулась и в этот раз, но успела вернуть лицу невозмутимое выражение прежде, чем вдовушка обернулась на стук.
Внутри фургончик был именно таким, каким ожидали увидеть его заказчики. Тесная тёмная комнатка обыкновенно была наполнена дымом благовоний так, что его можно резать ножом. На самом деле, Мири терпеть не могла этот запах и тщательно проветривала каждый вечер, отодвигая плотно прилегающие ставни на полозьях. Правда, в этот раз вонючие палочки едва-едва успели заняться, и дымок от них закручивался причудливыми узорами, схожими с бордовыми рисунками цветов на коврах, увешивающих стены, пол, а местами ещё и потолок. Кисти на занавесках, добавляющих ещё больше тени, таинственности и пыли, как многократно убеждалась хозяйка фургончика, едва заметно шевелились, словно кто-то перебирал их призрачными пальцами. А привязанные к ним колокольчики мерно покачивались, как если бы экипаж не стоял на месте, а неспешно колесил по дороге, но пока (только пока, хе-хе!) не звякали. Кровать в самом дальнем углу, застеленная тяжёлым пледом, напоминала припрятанный гроб (Мириам не только подтверждала слухи о его наличии, но ещё и сама их активно распространяла). Большую же часть комнаты занимал круглый стол с бархатной скатертью, прижимаемой хрустальным шаром (на самом деле, обычное стекло, куплен на бесценок у гномьего мастера из-за трещины, которую Мири просто всегда поворачивала на свою сторону).
Задним умом пожалев, что не успела переодеться соответственно случаю, медиум прикрыла приметные рыжие лохмы платком, по-бандитски завязав его узлом назад, и сурово воззрилась на вдовушку, выставив вперёд руку и словно бы ощупывая застывший между ними воздух.
– До чего очаровательное местечко! – не могла сдержать комментарии госпожа Нонна. – Уверена, призракам здесь очень уют…
– Тш-ш-ш-ш! – строго шикнула Мири.
– Конечно-конечно! Понимаю, насколько сложная у вас работа… Вероятно, необходимо прочувствовать тонкие материи? Знаете, моя матушка тоже была своего рода медиумом. Мы могли бы после побеседовать и с ней тоже?
– Тш! Ради четырёх святых, тш! – чуть более раздражённо и настойчиво повторила Мири, а стол вдруг издал смешок, плохо замаскированный под кашель.
– Вы слышали это?! – Вдовушка откинула вуаль, под которой обнаружилась румяная вытянутая мордочка, похожая на мышиную.
«Чтоб тебя, Вик!»
Мириам уже представляла, как выкручивает маленькой поганке всё её четыре стрекозиных крылышка, а во все стороны летит сверкающая пыльца, но госпожу Нонну оказалось не так легко пронять:
– Это он! – экзальтированно воскликнула вдовушка. – Я знала, он обязательно придёт! Милый, милый, ты слышишь? Хотя что это я… Конечно, слышит! Он всегда меня слышит! Всегда-всегда, ведь так, любимый? Знаешь, сегодня утром, когда Сини подавала завтрак… Ах да, ты же не знаешь Сини! Чудесная девчушка, чудесная! Я взяла её в прошлом месяце. Вот уж не думала, что девочка приживётся: первым делом она расколотила нашу антикварную вазу. Ну ту, что дядюшка дарил на свадьбу. Кстати, насчёт дядюшки. Можешь себе представить? Он снова женился!..
Правая бровь Мириам поползла вверх. По ощущениям, медиум поймала её где-то на границе с волосами и усилием воли вернула на место. Заодно вспомнила про повязку и поспешила избавиться от последней.
Дальше случилось сразу несколько неожиданных вещей.
Во-первых, госпожа Нонна умолкла на целых три удара сердца.
– Так это правда?! – прошептала она на четвёртый и схватилась за грудь, но прежде, чем медиум восстановила в памяти правила первой помощи при приступе, выстрелила новой порцией восторгов: – Ну разумеется это правда! Что это я?! Моя троюродная сестрица знала старушку, внук которой дружил с деверем вашего клиента. И да, представьте себе, он упоминал про ваш золотой глаз!
Да-да, второй неожиданностью был именно он – глаз, который Мириам привыкла прятать под повязкой. Нет, конечно же, он не был золотым! Окажись он таковым, бойкая, но всё же лишённая военной сноровки девушка вряд ли смогла бы путешествовать без охраны так долго. Нашлись бы специалисты, возжелавшие отделить глаз от его владелицы и хорошо ещё, если бы голову при этом оставили на месте.
Нет, левый глаз был жёлтым. Цвета осенней листвы, пожалуй. Но рядом с правым, ярко-зелёным, он смотрелся столь чужеродно и странно, что куда проще было закрыть его.
Третьей же неожиданностью стал призрак. И нет, Мириам нисколько не смутилась тем фактом, что увидела своим волшебным глазом рыжевато-светящегося мертвеца. В конце концов, око имело таковые свойства с самого её рождения. Медиума, скорее, удивило то, что почивший двумя руками сжимал горло госпожи Нонны и, как молитву, повторял:
– Заткнись, заткнись, заткнись, умоляю тебя, женщина!
– Гх, – прокашлялась медиум, не позволив себе выказать изумления, и приказала: – Присядем.
Госпожа Нонна призрака, ясное дело, не заметила. И не ощутила холодных пальцев, сжимающих её горло. Она опустилась на стул, не прекращая трещать, а супруг за её спиной принялся раздражённо ходить из угла в угол.
– И так постоянно, можете себе представить? День за днём, год за годом! Ля-ля-ля-ля-ля! Нет, решительно проще застрелиться!
Видимо, покойный предпочитал действовать, а не рассуждать, потому как из его лба торчало оперение арбалетного болта, тонко намекающее на причину смерти.
Прилагая немалые усилия, чтобы не пялиться на передразнивающего жену мертвеца, Мириам наклонилась над хрустальным шаром и загробным голосом протянула:
– Мы-ы-ы призываем сегодня в наш круг господина… э-э-м… – медиум пощёлкала пальцами, поторапливая клиентку с ответом.
Та тоже скрючилась и торопливо зашептала:
– Улиуса. Господина Улиуса. Имя досталось ему от дедушки, уважаемого человека! И, что самое интересное, матушка моего супруга… ах, покойного супруга, разумеется, узнала, что имя сыну уже выбрали, лишь на шестом месяце беременности! О-о-о, какой это был скандал! Она мечтала о чём-то возвышенном. Жак. Жерар. Фредерик, в конце концов! Но семья была непреклонна…
– А-а-а-а-а! – завопил призрак, пытаясь ввинтиться в потолок.
– Мы призываем господина Улиуса! – невозмутимо перебила Нонну медиум. – Если ты здесь, ответь нам!
Иногда Мириам выкладывалась на полную: верещала, каталась по полу, закатывала глаза (а это у неё выходило чудо как артистично!) и билась в конвульсиях… Иногда – но не в этот раз. Госпожу Нонну достаточно впечатлил и простой хрип с демонстративными судорогами.
– Подай нам знак, о бестелесный ду-у-у-ухе-е-хе-хе! – закашлялась на самой низкой ноте Мири.
Столь паршивая актёрская игра заставила господина Улиуса прекратить нытьё и переспросить:
– Серьёзно?! Знак?! Какой, интересно знать, я ещё должен подать вам знак, женщины?!
Однако запрошенные сигналы начали появляться и без его нерасторопного призрачного участия. Для начала звякнул колокольчик. Едва слышно, на пробу. Потом колыхнулись кисти на занавесках: по ним, как по струнам, прокатилась невидимая волна, от чего колокольчик зазвенел куда громче, почти истерично.
– Он здесь! О, святые, он здесь!
Госпожа Нонна вскочила и попыталась звучно высморкаться в бархатный край скатерти, едва не навернув всю сложносочинённую конструкцию, благодаря которой занавески приводились в движение. Мириам поспешно вцепилась в скатерть с другой стороны и рявкнула:
– Сядьте! Вы сбиваете вибрации!
«И аппаратуру мне ещё сбиваете», – мысленно добавила она. – «А если фею собьёте, и вовсе волосы повыдираю!»
– Конечно-конечно! Я, знаете ли, очень эмоциональна… Мне с детства говорили: Нонна, держи чувства под контролем! Но разве такое возмо…
Мотивы господина Улиуса становились всё более понятны. Однако, сеанс оплачивал не он, а клиент, как известно, всегда получает то, чего хочет.
– Улиус! – позвала медиум зловещим шёпотом. – У-у-у-улиус!
– Ну? – отозвался призрак.
– Ты здесь?
– Представьте себе, девушка!
– Если ты с нами, Улиус, стукни один раз!
Улиус стукнул. Себе по лбу, дабы донести, что затея так себе.
Но звук всё равно раздался. Казалось, он шёл и самого нутра стола… Впрочем, почему «казалось»? Викси терпеть не могла эту часть своей работы и многажды предлагала нанять для действа кого-нибудь менее принципиального, чем она. Мириам же советовала подруге поменьше налегать на пиво, так как увеличивающееся с каждым годом пузико феи грозило конфузом в ближайшем будущем: в потайном ящике было не так уж много места.
Госпожа Нонна заткнулась на полуслове. Ненадолго, разумеется. И тут же, в спонтанной попытке раскрыть обман, откинула край скатерти, заглядывая под стол. Но обнаружила там лишь собственные ноги в замшевых туфельках и пыльные сапоги медиума на высокой шнуровке.
– Какие-то проблемы, госпожа Нонна? – невозмутимо наклонилась в подстолье Мири.
– Нет-нет… Я… Серёжку уронила. Простите, госпожа медиум. Эти серёжки дороги мне как память, достались от бабушки, а той от…
Мири закатила глаза и села ровно, тактично подождала, пока клиентка примет подобающее положение, и продолжила:
– Господин Улиус, с вами желает поговорить ваша безутешная супруга!
Сообразив, что разговор, в принципе, может пройти и без него, призрак тоже занял место за столом.
– А то бы она не желала! Сколько её знаю, только поговорить и желает! Хоть бы раз пожелала заткнуться!
Слуха госпожи Нонны достиг лишь ещё один стук.
Натянув на ладонь рукав безразмерной вязаной кофты, Мириам дохнула на хрустальный шар и протёрла заляпанный участок, после чего сообщила:
– Он говорит, что безмерно рад слышать ваш чудесный голос!
– Что?! – обалдел господин Улиус.
– Пунь! – стуком подтвердила Викси… то есть, конечно же, призрак.
– Я тоже скучала, милый! Чувствовала, что ты всегда рядом, что слушаешь, что не покидаешь… – Вдова утопила рыдания в вуали, заменившей отсутствующий носовой платок. – Поведай же, любимый, как ты… там?
Мириам манерно коснулась лба кончиками пальцев, дабы под прикрытием ладони кинуть вопросительный взгляд на призрака. Тот беспомощно развёл руками:
– Лелеял надежду хоть немного побыть в тишине, но как видите!
– Кх… Ваш супруг безмерно страдает, – со вздохом доложила медиум. – Он тоскует по возможности прикоснуться к любимой супруге.
Предпринявший ещё одну попытку придушить безутешную вдову Улиус смущённо кашлянул и спрятал руки за спину.
– И я скучаю, любимый! – вдова развернулась в противоположную от супруга сторону и сладострастно облобызала воздух.
– Кх… – попыталась было исправить конфуз Мириам, но дух в ужасе замотал головой: нет, он вполне обойдётся и без этого неуместного проявления нежности.
Нонна между тем входила во вкус, переходя к поцелуям с языком, но не забывая комментировать происходящее:
– …без твоих губ, милый… без твоих рук!
– Вас оставить наедине? – тактично поинтересовалась медиум.
– Да! – застонала Нонна.
– Нет! – в ужасе отшатнулся Улиус.
Раскрасневшаяся вдовушка избавилась от строгой шляпки и скинула чёрную шаль, под которой обнаружилось весьма внушительное (то есть, внушающее желание пособолезновать бедняжке) декольте.
Улиус заинтересованно придвинулся ближе к супруге.
– Что ещё хочет сообщить мне возлюбленный? Скажите, Мириам, не таите! Он видел свет? Собирается идти дальше? Есть ли у него там… другая? – закончила она подозрительно.
– Если бы… – мечтательно вздохнул призрак.
– Не-е-е-ет! – убедительно возмутилась за него Мири.
Получив желаемый ответ, госпожа Нонна утёрла острый носик, достала из крошечной сумочки на запястье пудреницу и тщательнейшим образом поправила макияж.
– Ну конечно же! Право слово, и что дёрнуло меня усомниться в нём? Улиус души во мне не чаял…
– Потому что у тебя её отродясь не было! – подтвердил муж.
– Обожал слушать мою болтовню…
– От неё и застрелился!
– Старался проводить со мной как можно больше времени…
– Да от тебя даже в загробном мире не спрятаться!
Слышавшая только «живую» половину диалога Викси невпопад стучала по столу, давно потеряв нить беседы. Колокольчик звякал, ароматические палочки наполняли фургончик всё более густым дымом, Мири едва успевала отмахиваться от него.
– О, бестелесный дух, ответь же нам, простым смертным… – замогильным голосом тянула она.
Но госпожа Нонна, окончательно разомлевшая, расслабилась, откинулась на спинку стула и вела беседу, не реагируя на пугающие проявления потустороннего.
– Ещё Радди и Тина. Ну та, которая любовница господина Леонсия. Но не младшего, а старшего. Того, у которого ещё мать хватил удар. Им тоже обязательно передай весточку. Да-да, Тина тоже отправилась к святым на прошлой неделе. Подумать только! Такая молодая!
Мертвец и медиум обменялись понимающими взглядами.
– Ещё Ра-а-а-адди и Ти-и-и-ина, – покорно повторила Мириам фирменным медиумным голосом, передавая пожелания заказчика исполнителю. Сохранять при этом серьёзность становилось всё сложнее.
Стол не удержался и пьяно заржал.
Мириам икнула и замолчала, спешно просчитывая возможные варианты действия. Госпожа Нонна, медленно собирая скатерть щепотью, уточнила:
– Простите мою недоверчивость, дорогая, но мы точно говорим с моим Улиусом?
В гробовой тишине стол чихнул и пыхнул блёстками из-под драматично-алой скатерти, взмыл в воздух, закружился и с грохотом встал на место.
«Вырву крылья. По одному. Засушу и приколочу к крыше фургона», – промелькнула мысль в голове Мириам.
Вслух же медиум невозмутимо произнесла:
– О, бестелесный дух, вышедший с нами на контакт, прояви себя! Докажи свою сущность! Расскажи то, что может знать только твоя безутешная супруга! – И одними губами, специально для призрака, добавила «пожалуйста».
– Да неужели? Всё-таки без меня беседы не выйдет? – привидение величественно поднялось и встало позади супруги, легонько коснувшись её плеча. Госпожа Нонна поёжилась, но продолжила требовательно буравить Мириам маленькими тёмными глазками.
– Пунь? – вопросительно стукнуло подстолье.
«Ну конечно! Теперь она действует по плану!» – досадливо отметила Мири, только сильнее убеждаясь в необходимости посадить подругу на сухой паёк (в смысле, лишить пива как минимум на месяц).
– Дух? – с нажимом повторила она. – Ты желаешь сказать любимой что-то, чего никогда не говорил? О чём умалчивал из-за глупых обид и раздражения? Что-то, что объединяло вас при жизни и не даёт тебе покинуть её до сих пор, вынуждая незримо следовать за ней, злиться, что не можешь ещё раз прикоснуться… и слушать. Слушать день за днём, следить за каждым шагом, злиться и… всё равно слушать. Мечтать ответить и… не иметь такой возможности. Улиус, – Мириам выдохнула после горячего монолога и посмотрела прямо на Улиуса, заставив госпожу Нонну беспокойно завертеться, – что бы ты на самом деле хотел передать супруге?
Ехидная улыбочка сползла с лица привидения. Он посмотрел на затылок жены, на тугой пучок тронутых сединой волос, ещё раз. Иначе. Так, как, наверное, давненько не смотрел. Даже пока был жив.
Полупрозрачная рука поднялась и повторила контуры маленькой головы с аккуратной причёской, плеча, запястья… Мужчина встал сбоку от супруги, присел на корточки, заглядывая любимой в глаза, но та смотрела лишь на медиума – единственную ниточку, связывающую живых с мёртвыми.
– Утёс толстой утки, – проговорил Улиус с такой печалью, с какой можно только прощаться с любимыми.
– Утёс толстой утки… – непонимающе, но осторожно повторила Мири. Если эти слова значат для умершего так много, то и она передаст их с уважением.
Госпожа Нонна не могла выдавить ни слова ещё очень долго. Прошло не меньше тридцати ударов сердца прежде, чем она, кружевным рукавом вытерев покатившиеся по щекам слёзы и безнадёжно запачкавшись пудрой, ответила:
– Я тоже помню, милый, – она пояснила спокойно, без наигранного восторга: – Он сделал мне предложение там. Не официальное, когда просят руки у родителей. Настоящее. Мне было восемь, ему – десять. Тот утёс и правда был похож на толстую утку, – она засмеялась, и Мириам показалось, что ненадолго смех перерос в рыдания. – Я безнадёжно трусила, а он сказал, что, если прыгну… если я прыгну в воду, он вырастет и женится на мне.
– И ты прыгнула, – призрак нежно коснулся капельки, повисшей на кончике носа вдовы.
– И я прыгнула! – шмыгнула она. – И знаешь что, любимый? Я бы прыгнула снова.
– Он знает, – тихо произнесла Мириам.
***
Когда госпожа Нонна, с лихвой расплатившись, устроилась в экипаже, Мири присела на порожек своего домишки, подогнув одну ногу. Она, в отличие от вдовы, вновь закрывшейся от мира вуалью, видела, как призрак недовольно поджимал губы, пока ждал, чтобы супруга поделилась впечатлениями с кучером, но всё же забрался в кибитку вслед за ней. За мгновение до того, как дверь захлопнулась, он повернулся к медиуму и прощально кивнул. Мириам кивнула в ответ.
– И почему он не сообразил просто жену убить? – удивились округлые ягодицы феи, пятящейся из фургона.
Викси тащила что-то тяжёлое, с немалым трудом протискиваясь мимо подруги в узком дверном проёме. И немудрено: фляжка, которую она волокла за кожаный ремешок, была ровнёшенько размером с саму толстушку, к тому же, такая же пузатенькая.
Мири дождалась, пока Вик устроится и, обхватив горлышко перекрещенными ногами, раскачает и вынет пробку, после чего вырвала флягу из маленьких ручек и выписала фее легонький щелбан по макушке.
– Эй! – Вик попыталась взлететь, затрепетала крылышками, но быстро признала, что дело гиблое, а худеть и правда надо.
– По той же причине, по которой он не ушёл дальше, а остался выслушивать раздражающую болтовню жены, – Мири понюхала фляжку, поморщилась и демонстративно вылила её содержимое под колёса фургона. Мечтательно закончила: – Любовь…
