D_Kart
Амплерикс. Книга 1. Цветы и ветер

Глава 1

Связанные грубыми веревками руки патриция онемели и ныли. Пока стражники Аджхарапа толкали его перед собой по пути в городскую мэрию, Шай, тяжело волоча ноги, осматривал город. Куда ни глянь – всюду цветы. Столько цветов, сколько не было во всей Эрзальской долине. Он ощущал себя попавшим в одну сплошную, бесконечную клумбу. Иногда он оглядывался и видел двух пузатых стражников у себя за спиной, а еще Кларену, которая замыкала процессию.

В извилистом русле безучастно струились воды Арамея, пахнущие здесь трясиной. В центральной части города русло реки расширялось, но воды было немного. Берега обмелевшей реки находились метрах в двухстах друг от друга. В самом центре реки располагалась высокая каменная глыба, которая почти полностью перекрывала русло, оставляя лишь узкий ручеек. Аджхарап лежал к востоку от склонов Чистых гор. Возможно, не так давно скальная глыба откололась от Чистых гор и рухнула в реку, затруднив течение Арамея. Именно поэтому от застоявшейся воды несло тиной.

На упавшей в Арамей глыбе стояли несколько мужчин с кирками и лопатами. Они дробили насыпь, лопатами грузили горные камни на тележки и отвозили их на городской берег, чтобы расчистить перекрытое камнями русло реки. Шай подумал, что у жителей Аджхарапа уйдет не один год на то, чтобы ликвидировать насыпь и позволить воде беспрепятственно течь дальше сквозь город.

Они миновали большой док, обустроенный прямо на берегу Арамея, где кипел процесс изготовления легендарных лодок Аджхарапа. К доку на массивных кованых телегах, запряженных верблюдами, везли срубленные под корень длинные ясени. От стволов деревьев исходил приятный запах, а их пышная листва оставляла на дороге извилистые тропинки пыли и песка. Работники дока взмахивали топорами, обрубая ветки с листьями и ровняя стволы для последующей обработки. Шай подумал, что топоры есть в этом городе благодаря протекторату Эрзальской долины – Байхиби, и усмехнулся от этой мысли. Знали бы толстые стражники, что в его – патриция Эрзальской долины – власти было лишить Аджхарап металла. Посмотрел бы он, чем тогда корабельщики станут обтесывать ясени. «Двигай ногами, не зевай по сторонам!» – услышал он недовольный крик стражника, который толкнул патриция в спину.

Оставив док позади, они прошли мимо рынка на центральной площади. Народу было необычайно много. Кто-то стоял в очереди за пивом и свежеиспеченными лепешками из семян, другие ругались с торговцем мебелью, безуспешно пытаясь сбить цену на шкаф из массива ясеня. В Гальтинге тоже работали рынки, но они были небольшие и тихие. Здесь же, в Аджхарапе, в воздухе царила смесь смеха, рутинной болтовни, ругани и брани. «Я тебе сейчас эти четыре монеты в задницу засуну вместе с твоей козой! – кричал старикашка на торговца скотиной. – Это ж не коза, а мешок костей, к которому приделали рога! Я хочу накормить диетру, а не заставить ее подавиться скелетом». Торговец невозмутимо показал старикашке четыре пальца, давая понять, что или он получит желаемые монеты за козу, или же голодная диетра старика получит на ужин своего хозяина. «За эту козу можно дать четыре монеты, только если она умеет петь и готовить ужин!» – не сдавался старикашка. Была ли заключена сделка, Шай так и не узнал, потому что один из стражников схватил его за плечо и поволок в сторону трехэтажного строения, сложенного из мелких плоских камней. Его сослуживец толкнул дверь, и патриция заставили зайти внутрь.

На первом этаже в мэрии Аджхарапа было тесно и мрачно. Возле дальней стены стоял стол, за которым сидел высокий красивый юноша с острым лицом и пышной копной светлых волос. Он листал перед собой книгу. Подняв взгляд на патриция, светловолосый парень внимательно осмотрел его, хмыкнул и обратился к стражникам:

– Чего заявились?

– Воришка, – сказал стражник.

– Я не воришка! – воскликнул Шай, но удар кулаком по затылку заставил его замолчать.

– Ну надо же… – театрально протянул юноша и кивнул в сторону Кларены. – А эта с ним?

– Нет. Парень хотел украсть ее лодку. Дейна принимает?

– У нее аудиенция с торговцами из Ангура. Хотят закупить у нас еще партию лодок. Уже часа два сидят, торгуются. – И он кивнул в сторону запертой двери справа от него.

– Тогда оставим этих двоих тут, у тебя.

– Чтобы я остался один с этим сбродом? – воскликнул помощник Дейны. – Следить за ворами будете сами, раз уж притащили их сюда, меня не спросив. Отведите их на третий этаж. Если Дейна изволит, то поговорит с ними.

– Простите, – с опаской сказала Кларена, – но лично я ничего не крала. Зачем меня привели сюда? Я ни в чем не повинна.

– Вот Дейна и решит.

– Кто такая Дейна? – спросила девушка.

– А ты кто такая? – с издевкой бросил ей светловолосый юноша.

– Я Кларена.

– Ты не из Аджхарапа?

– Нет, из Байхиби.

– Вас не разберешь, – фыркнул юнец. – Дейна решит.

– Дейна правит Аджхарапом, – стражник снизошел до ответа Кларене. – Она наш мэр.

– Я на правах добровольца отправилась искать андамит для Королевы, – повысила голос Кларена. – И не собиралась общаться ни с мэром, ни со стражниками.

– А я не собирался под вечер задерживаться на службе, – недовольно сказал светловолосый помощник Дейны, – но никому нет до этого дела. А мне нет дела до твоих планов. Как и до Королевы, впрочем. Ступай за стражниками и за этим жалким воришкой.

Стражники подтолкнули Шая к каменной лестнице, и Кларена, тяжело вздохнув, в который раз пожалела о том, что сбросила патриция в воду и подняла шум на пирсе.

– Ты с нами, Мачео? – спросил один из стражников, обращаясь к светловолосому юноше.

– Да уж, конечно, ага, – презрительно ответил Мачео и небрежно отмахнулся от стражника.

Комната на третьем этаже мэрии была пыльная, с высоким потолком, похожим на купол, и единственным узким окошком. Стражники силой усадили Шая на пол и принялись привязывать его к стоящему посреди комнаты столбу.

– А ты сиди рядом, – сказал стражник Кларене.

– Я сама решу, где мне сидеть, – сурово ответила Кларена.

– Будешь много говорить, свяжем руки и тебе. – И стражник потряс перед ее носом веревками.

– Только попробуй, – грозно ответила Кларена, – и обнаружишь мое колено у себя между ног.

– У себя между ног я предпочитаю женские руки, – усмехнувшись, сказал стражник. – От твоих ручек не отказался бы.

– Своими ручками я легко оторву тебе твои колокольчики между ног. Хочешь?

– Горячая козочка. – Стражник провел потной рукой по ее щеке.

– И кусачая, – сказала Кларена.

Она укусила стражника за ладонь. Тот отдернул руку и вскрикнул. Другой рукой изо всех сил он ударил Кларену по лицу, и звон удара разнесся по комнате.

Оставив Шая и Кларену в комнате, стражники пошли к двери. Один из них остановился, развернулся и посмотрел на патриция, который испепелял его взглядом. Стражник достал из кармана грязную тряпку, подошел к Шаю, присел рядом с ним и затолкал ткань ему в рот.

– Это зачем? – спросил его сослуживец.

– А вдруг он и правда ангалиец? Смотри, волосы какие необычные. С кляпом во рту как-то спокойнее. А то еще… А то еще вдруг будет дуть.

– Трусливый придурок. – Второй стражник покачал головой и пошел к выходу.

Когда он открыл дверь, то застыл на месте. На пороге стояла невысокая женщина лет шестидесяти или чуть больше. Седые густые волосы спадали ей на плечи, как платок. Лицо женщины было изрезано глубокими морщинами, а в маленьких черных глазах застыл стальной взгляд. На ней были надеты широкие черные брюки и вязаная коричневая кофта с длинными объемными рукавами, из-под которых виднелись хрупкие сухие тонкие пальцы. Она решительно зашла в комнату, и следом за ней нарисовались фигуры двух плавийцев.

– Госпожа Дейна. – Поклонился ей стражник.

– Это он? – Дейна кивнула в сторону сидящего на полу Шая.

– Так точно. Вор.

– А кажется, что сквернослов, – голос Дейны был низкий, глубокий, с приятной хрипотцой. – Кляп-то ему зачем?

– Я… Не могу знать, моя госпожа, – растерялся стражник.

– И не надо, – одобрительно кивнула Дейна. – Чем меньше знаний у вас в головах, тем надежнее ваша служба.

Она широким шагом подошла к патрицию. Ее уверенная походка диссонировала с почтенным возрастом. Дейна присела на корточки перед Шаем, положила одну руку себе на колено, а другой коснулась подбородка патриция. Ее пальцы были такие сухие, что кожа шуршала, как пергамент. Дейна подняла подбородок патриция, заставив посмотреть на нее. Взгляд Шая не понравился мэру. Она привстала и обратилась к Кларене:

– Он у тебя хотел украсть лодку?

– Да, – ответила Кларена. – То есть я не знаю точно.

– Интересно, – покачала головой Дейна. – Ну, как разберетесь, известите меня.

– Я доброволец, – повысила голос Кларена. – Ищу серый камень, чтобы излечить Королеву. И до сих пор никто мне не объяснил, по какому праву меня удерживают в этом городе. Я ничего ни у кого красть не собиралась. Дайте мне уйти и разбирайтесь с ним без меня.

– Да тебе бы с таким напором на мое место! – воскликнула Дейна и похлопала Кларену по плечу. – Вот только пока на моем месте я. И я сказала, что вы останетесь здесь.

Дейна развернулась и быстро скрылась за пределами помещения. Сопровождающие ее плавийцы тоже покинули комнату, а следом исчезли и стражники, громко захлопнув за собой дверь. Лицо Кларены было красным от злости. Она злилась на себя, не на Шая. Если бы она не подняла шум там, на причале, то сейчас, глядишь, была бы уже на полпути к Серебряной Слезе. Кларена посмотрела на сидящего на полу патриция. Даже кляп во рту Шая не мешал увидеть, что он ехидно улыбается ей. Его сведенные за спиной руки были привязаны веревками к одному из столбов, подпирающих крышу комнаты. Кларена вздохнула, подошла к патрицию и вытащила тряпку у него изо рта.

– Что? Доволен? – язвительно бросила она патрицию.

– Еще бы, – сказал Шай, облизывая языком сухие губы. – Давненько в мой рот ничего не пихали.

– Если бы ты не залез в мою лодку…

– Да, да, я так виноват перед тобой, что просто места себе не нахожу. Отвесил бы тебе реверанс, да руки связаны.

– Ты же неправду им сказал насчет себя? Ты ведь не ангалиец?

– А ты развяжи меня, и мы проверим, – огрызнулся патриций.

– Мечтай! Но я не буду больше говорить, что ты хотел украсть мою лодку. И тогда нас отпустят.

– Правда? – с наигранной радостью сказал Шай. – Нас отпустят, да? Ну надо же, какое счастье! Спасибо. Спасибо тебе огромное! Вот уж услужила.

Впервые Кларена почти улыбнулась.

– Я слыхала про Аджхарап, – сказала Кларена. – Но не знала, что городом правит старая женщина.

– Откуда работяге из железного карьера знать, кто и где правит? – неохотно бросил ей патриций.

– А ты, стало быть, знал?

– Я знаю про всех правителей. Или почти про всех. Дейна много лет сидит в мэрии Аджхарапа. Эрзальская долина связана с этим городом торговлей.

– Так и знала, что ты ангалиец. И что вы продаете Аджхарапу?

– Скорее закупаем. Тут делают отличные ясеневые лодки. Прочные и легкие.

– Разве у вас в Гальтинге есть реки?

– В самом Гальтинге нет. В остальной Эрзальской долине – предостаточно. Для протекторатов тоже закупаем. Та лодка, которую ты так свирепо оберегала от меня – ясеневая.

– Ты знаком с Дейной?

– Заочно. Бабушку не устраивает контракт на продажу лодок с нашей землей. Она не раз присылала ко мне своих помощников.

– Пересмотреть условия?

– Ну да.

– И ты пересмотрел?

– Сама-то как думаешь?

– Знала бы наверняка – не спросила бы.

– Контракты – лучшее, что есть на бумаге. Не считая срамных книг, разумеется. Я люблю контракты. Они понятны. Их не нужно обсуждать. Их нужно исполнять. С тем помощники Дейны и вернулись от меня в Аджхарап.

– Видимо, сейчас Дейна захочет вернуться к тому разговору, – хмыкнула Кларена.

– А я захочу сидеть на троне в Триарби. И что с того? Кого это волнует?

– Ты сейчас не на троне в Триарби. Ты даже не на троне Гальтинга. Ты сидишь со связанными руками в плену у Дейны. И на твоем месте я была бы более сговорчива с Дейной.

– Я скорее пересплю с Дейной, чем буду с ней более сговорчивым.

***

Айри приготовила ужин, поменяла простыни на кровати и вымыла пол в доме. Свечение эспира показывало ночь, но мужа, который к этому времени имел обыкновение закончить работу, все еще не было дома. Несколькими неделями ранее она уговорила его позволить помогать ему с ведением счетных книг, иначе отсутствие труда могло бы свести ее с ума. Фрой не мог отказать Айри – он никогда ни в чем ей не отказывал. Наоборот, ему подумалось, что помощь Айри в счетных делах сблизит их.

Айри закончила заполнять новую страницу альманаха и посмотрела на результат своей работы. Страница была аккуратно разлинована, графы заполнены тонкой вязью цифр и подписей. Раньше ей не нравились упражнения со счетом, которые Гернар заставлял Айри выполнять, как только та научилась держать перо в руках. Но сейчас, оставшись в чужом для нее доме, она получала удовольствие от подсчетов запасов сока в Хранилище – это много лучше, чем безделье.

Фрой Эрес вернулся домой за полночь, когда Айри уже спала. Скрип входной двери разбудил девушку, и она подняла голову над подушкой. Даже при тусклом свете слабо тлеющих в камине поленьев она увидела, что муж был мрачен, словно сложные математические формулы не отпустили его мысли, а пришли домой вместе с ним. Увидев, что жена проснулась, Фрой нежно улыбнулся ей, но даже улыбка не смогла скрыть переживание, застывшее на его лице.

– Отчего ты так поздно сегодня? – впервые за все недели, прошедшие со дня свадьбы, Айри поинтересовалась жизнью Фроя, и этому удивились и он, и она.

– Меня беспокоят записи в расходной книге, – тяжело выдохнув, ответил муж.

– Ты самый талантливый и опытный счетовод Сентры, – сказала Айри. – Уверена, что ты с этим разберешься наилучшим образом.

– Айри, – голос Фроя, как и его взгляд, был серьезным, и это испугало девушку. – Твой отец крадет из городской казны.

Сердце Айри застучало, и она могла слышать этот неспокойный, неприятный стук. О чем он говорит? А главное, для чего?

– Я ничего не понимаю… Мой отец? Зачем ты говоришь такие обидные вещи о моем папе?

– Он считает расходы казны. И увеличивает их искусственно. Разницу забирает себе прямо из казны. Монетами.

– Замолчи, сжалься надо мной! – перебила его Айри. – Этого не может быть. Он мой отец! Один из самых уважаемых людей нашего города.

– Жажда легкой наживы одолевает в равной степени и уважаемых, и недостойных. Прости, что слышишь это от меня. Но это правда.

В голове Айри звучали слова мужа. Она не хотела их слышать, но они уже были произнесены. Айри посмотрела на Фроя, и глаза ее были полны испуга. Она подошла к мужу и робко спросила:

– То, что ты сказал про отца… Это правда?

– Да, Айри.

– Ты ведь никому не расскажешь о том, что выяснил?

– Это не я выяснил, – тихо ответил Фрой.

– Не ты? – растерянно шепнула Айри. – А кто тогда?

– Ты.

Этот ответ оглушил девушку. Она осознала, что не понимает ничего. Муж подошел к ней и взял ее ладони в свои большие теплые руки.

– Помнишь, в начале минувшей недели ты линовала расходную книгу и сказала мне, что остатки не совпадают друг с другом? Я потратил два дня в мэрии, чтобы пересчитать записи в расходной книге и сопоставить их с цифрами из доходной книги. Ты права. Гернар приписывает расходы, а разницу забирает себе. Я лично пересчитал все монеты в казне. Это не ошибка.

Айри молчала. Она прокручивала в голове слова Фроя снова и снова.

– Если эти ужасные вещи – правда, я поговорю с отцом. Мы с тобой вместе поговорим с ним. И попросим его вернуть в казну все, что он присвоил. Умоляю тебя! Если он оступился, это не делает его вором.

– Айри… – Муж отвел взгляд и почесал подбородок. – Я уже сказал об этом Тенуиту. Я не мог не сказать.

– Уже сказал… – Девушка опустилась на кровать и уставилась в пол.

– Но я не сказал, что это был Гернар.

– Значит, все еще можно исправить? – воскликнула она.

– Я не могу этого знать. Тенуит далеко не дурак. Перед тем, как стать мэром Сентры, он двадцать лет проработал счетоводом. Тенуит знает, что расходными книгами занимается Гернар. И подозрение быстро падет на него.

– Нет! – вскрикнула Айри. – Нет… Его же отправят в Песочные рукава! Он болен. Папа не продержится там и месяца, в этой черной сырости, без света и еды.

– Айри, – вздохнул Фрой, – я не мог не доложить мэру. Это мой долг. Не знаю, о чем думал Гернар и как планировал сокрыть от мэра кражу. Может быть, он потому и выдал тебя спешно замуж за меня.

– А как это связано? – Она подняла на него мокрые от слез глаза.

– Казнокрадов жестоко карают. Их самих лишают свободы, а их семьи – всех владений и сбережений. А ты – теперь моя семья. Твое супружество со мной – гарантия того, что ты не будешь отвечать перед законом за преступление своего отца.

– Этого не может быть. Я не могу поверить, – всхлипывала она.

– Любимая моя, – он с трудом произнес эти слова, боясь реакции жены, – случилось то, что случилось.

– Помоги ему…

– Я? Но как?

– Умоляю, не позволь ему предстать перед судом. Заклинаю тебя! Я сделаю все для тебя, видят черные небеса. Я всегда буду с тобой, пока душа моя не устремится в Хранилище.

– Айри, любимая…

– Я рожу тебе сына. И дочь. И еще сына! Только скажи, и я посвящу тебе всю себя. Но спаси его… Пожалуйста. Умоляю.

Она вцепилась в его руки и впилась в него взглядом, полным отчаянной мольбы. Фроя пробил пот.

– Но что я могу сделать? – спросил Фрой.

– Скажи, что это ты.

– Я? – воскликнул муж. – Как ты родишь мне сына, если я буду заточен в Песочных рукавах? Как посвятишь мне всю себя?

– Ты самый умный, самый вдумчивый и надежный. Ты должен придумать, как спасти отца и не обречь себя на каторгу. Признайся в том, что совершил ошибку. А я уговорю отца вернуть в казну украденные монеты. И Тенуит простит тебя. Фрой, ты мой муж. Я никогда ни о чем тебя не просила. Теперь прошу. Я потеряла мать. Не позволь мне потерять и отца. Больше мне ничего не надо.

***

Перед тем, как отойти ко сну, мэр Серебряной Слезы Аргани заглянул на террасу, где ужинали Лерия и Эрви.

– Друзья мои, – масленым голосом сказал мэр, – простите, что отвлекаю от трапезы. Я лишь хотел узнать, удалось ли вам найти господ Келия и Лафре?

– Нет, их нигде нет, – ответила Лерия, отодвинув от себя тарелку и встав из-за стола.

– Я опечален этим известием, не скрою, – сказал мэр. – Могу ли я оказать вам какую-то помощь?

– Вы и так помогли нам тем, что приняли нас всех у себя в Серебряной Слезе и предоставили кров и ужин, – вежливо ответила Лерия.

– Что вы намерены делать дальше, позвольте поинтересоваться?

– Я не знаю, господин Аргани. Наша задача – отыскать андамит для Королевы. А где искать Лафре и Келия… Думать об этом у меня нет сил. Вероятно, завтра мы покинем ваши земли и продолжим поиски андамита.

– И это верное решение, – поклонился Аргани и перед тем, как уйти с террасы, сказал: – Я остаюсь в вашем распоряжении. А пока – доброй ночи.

Когда он скрылся из виду, Эрви, помедлив, обратился к своей спутнице:

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Нам надо уходить отсюда. Завтра рано утром.

– Сначала это внезапное исчезновение Лафре, затем Шай покинул нас, теперь вот Келий куда-то пропал… Мне не по себе от этого места.

– Мне тоже, Эрви.

– Я не хочу здесь больше оставаться. Предлагаю не ждать утра, а уйти прямо сейчас.

– В ночь? – удивилась Лерия.

– В ночь, – кивнул ей Эрви и улыбнулся открыто и искренне. – Ты не переживай. Я же с тобой. И не дам тебя в обиду. Я Мастер воды, и готов буду призвать всю мощь Эр-Нерая, каждую его каплю, если это потребуется, чтобы защитить тебя. Ну, и себя…

– Отрадно слышать это от тебя, – мягко сказала Лерия. – Должна заметить, ты очень изменился с тех пор, как я впервые тебя увидела.

– Неужели? – Эрви попытался вернуть своему тону высокомерность, но они с Лерией оба поняли, что у него это не получилось.

– Абсолютно, – улыбнулась она. – В Марьяни я увидела избалованного надменного эгоиста, а сейчас веду разговор со взрослым, рассудительным Мастером воды.

– Сдается мне, что это ты на меня так влияешь, – смущенно ответил Эрви.

– Потому что я учитель?

– Нет. Просто потому что ты – это ты. А учитель или кухарка – неважно. Я не встречал еще таких девушек.

– Каких? – Дыхание ее замедлилось.

Эрви смущенно потупил взгляд, затем поднял глаза на Лерию, улыбнулся и ответил:

– Замечательных.

Лерия отвела взгляд. Отвести взгляд можно по-разному. Один увидит в этом жесте неприязнь, другой – смущение, третий – стыд. Эрви же видел в этом радость от комплимента. Он ласково провел рукой по волосам девушки и спросил:

– Ну так что, выдвигаемся сейчас, в ночь?

– Да! – горячо согласилась Лерия. – В ночь.

***

Несколько сотен лет назад на Амплериксе правила Клео Бальерос. Ребенком она росла крайне непослушным – вместо того, чтобы проводить утро на традиционных для будущих владычиц планеты уроках этикета, девочка сбегала с занятий и заходила в такие опасные уголки Триарби, что каждый раз повергала в ужас придворных помощниц матери, оставленных следить за дочерью.

– Но я даже не заметила, как малышка ускользнула с уроков! – слезно оправдывалась перед матерью Клео юная помощница, когда Королева в очередной раз обнаруживала, что дочь не явилась на занятия по счету.

– Это твоя работа! – отвечала разъяренная Королева, прижимая к себе сбежавшую Клео, которую вернул во дворец случайный житель Триарби, найдя девочку далеко за пределами Морозной рощи.

– Клянусь, этого больше не повторится, – плакала помощница.

– Конечно, не повторится! – зло кричала ей Королева. – Иначе я лично возьму самый жгучий стебель и прилюдно высеку тебя, никчемная ты баба.

Клео было двадцать два года, когда душа ее матери неожиданно для столицы пополнила Хранилище, что сделало девушку новой Королевой Амплерикса. Раз в неделю Клео, как и все ее предшественницы, спускалась в Морозную рощу, чтобы дать свою кровь Эксилю и укрепить кровавой пыльцой защитный слой планеты. Кормить цветок Клео предпочитала в полном одиночестве. Даже водчего не просила она довезти ее по снегу Морозной рощи до Эксиля – она сама ехала в кибитке, держа в руках вожжи и лихо управляясь с лошадью.

Секретарий Королевы испуганно поглядывал на эспир, установленный на Живой площади в Триарби – огромная спираль из лунного хрусталя отдавала голубоватым свечением, показывая, что полдень миновал, и на Амплерикс постепенно опускается вечер, в то время как Клео, отправившаяся кормить Эксиль еще утром, так и не вернулась. Секретарий приказал плавийцу сопроводить его в Морозную рощу, и, когда они достигли устланной свежим инеем поверхности рощи, секретарий, издав полный ужаса крик, подбежал к лежащей на снегу Клео, под которой растеклась застывающая лужа крови. Грудная клетка Клео была вскрыта, представляя собой сплошную рану со следами когтистых лап на ней. Сомнений быть не могло – нападение Хищника. Не думая о том, каким образом это чудовище могло проникнуть сквозь бдительный кордон охраняющих Триарби плавийцев, секретарий, едва сдерживая слезы, приказал спутнику доставить бездыханное тело Королевы во дворец. Придворный лекарь пришел в ужас, когда плавиец, аккуратно держа Клео, вошел в лазарет и положил тело на застланный шкурами стол врача.

– Это конец? – сбивчиво спросил лекаря секретарий.

– Королева мертва, в этом не может быть сомнений, – покачал головой тот.

– Это конец… – повторил секретарий.

За пару недель до этого лекарь обрадовал секретария известием о том, что Клео носит в себе дитя. И секретарий, понимая, что будущая Королева зачата не в браке, успел отдать распоряжение родителям простого деквида, в которого Клео была влюблена без памяти, приготовиться к пышной свадьбе. Сейчас же секретарий беспомощно смотрел на изуродованный труп Клео, на ее разодранный Хищником живот, где еще недавно теплилась жизнь будущей правительницы Амплерикса.

– Погоди… – пробормотал вдруг лекарь и встрепенулся.

– Что? – секретарий недоуменно посмотрел на него.

– Гляди! – Лекарь указывал рукой на окно комнаты. – Смотри! Видишь? Огненные сферы выстроились в ряд!

– Ты уверен? – Секретарий подбежал к нему и схватился за мешковатый халат врача.

– Так ты сам посмотри на небо! – воскликнул лекарь, все еще указывая рукой на резное окно. – Сферы застыли в небе ровным рядом. Это день Джиданна! Сомнений быть не может.

– Воистину, – пробормотал секретарий, высунувшись всем телом в окно. – День Джиданна, драли бы меня диетры…

– Несите ее на улицу! На траву. Куда угодно – лишь бы была трава. Скоро ночь. Главное, не пропустить. Успеть! – кричал лекарь.

Грозно посмотрев на плавийца, секретарий взглядом приказал ему взять тело Королевы. Подхватив мертвую Клео, плавиец мчался за лекарем и старым секретарием, вмиг позабывшим старческие боли и слабость костей. Когда они достигли улицы, секретарий суетливо осмотрел территорию и крикнул плавийцу:

– Клади ее сюда, прямо на траву!

Плавиец заботливо, будто боясь причинить вред Королеве, положил ее тело на траву, подернутую студеной вечерней росой, и отошел в сторону. Лекарь, секретарий и плавиец стояли, обступив лежащее на траве тело Королевы, и ждали, то и дело поглядывая вверх на небо. Они словно пытались убедиться в том, что огненные сферы действительно выстроились в ряд, замерев длинной ровной линией в ночном небе Амплерикса. Секретарий, который до этого момента читал о дне Джиданна лишь в атласах Королевской библиотеки, изумленно наблюдал за тем, как капли росы на траве начали соединяться друг с другом, образовывая вокруг мертвой Королевы тонкое водяное полотно. Спустя мгновение объявшая тело Королевы роса засияла розовым свечением, и секретарий ясно ощутил дуновение ветра. «Жизнь за жизнь», – послышался в ночи чей-то голос. Секретарий обернулся и увидел восставшую из росы прозрачную фигуру. Лицо ее было нечетким, а сквозь бестелесную водяную прозрачную оболочку можно было смотреть насквозь.

– Джиданн, – восторженно шепнул секретарий. – Древний дух жизни и смерти. Хвала всему живому, ты услышал нас!

– Молви «Да», и я свершу свое дело, – голос Джиданна расплывчато звучал в темноте.

Секретарий все понял. Он тяжело вздохнул. Секретарий посмотрел на лекаря, потом на плавийца, затем перевел взгляд на тело лежащей в росе Королевы и, улыбнувшись, обратился к Джиданну:

– Да продолжит Амплерикс свое великое существование. Я молвлю «Да».

Произнеся эти слова, секретарий замертво рухнул на землю рядом с бездыханным телом Королевы. Джиданн прикрыл глаза и медленно растворился в ночной глуши. Водяная дымка, все это время обнимавшая Королеву, исчезла. Раны на теле Клео начали затягиваться, и спустя несколько мгновений она издала пронзительный крик, приподнявшись над влажной травой. «Уберите его от меня! Уберите!» – орала она.

Лекарь бросился к своей владычице, припал к ней и по-отечески прижал к себе.

– Все хорошо, теперь все хорошо, – шептал он, поглаживая Клео по спине и голове.

– Это Хищник! Я даже не заметила, как он прыгнул на меня! Где он? Он ранил меня?

– Ш-ш-ш-ш, – успокаивал ее лекарь, – все закончилось, вы в безопасности, Ваше Величество…

– Но где Хищник? Он цапнул меня прямо вот сюда!

Она коснулась рукой изодранного в клочья платья, удивленно обнаружив, что на одежде были пятна крови, но на ее теле не было ни единой раны.

– Но… – непонимающе забормотала она, – но как это возможно? Да что здесь произошло, скажет мне кто-нибудь или нет?

– Нам удалось исцелить вас, Ваше Величество.

– Но что я делаю здесь, на улице в ночи? А мой секретарий? – воскликнула она, когда, оглядевшись, заметила тело своего верного слуги. – Что с ним?

– Боюсь, что его слабое сердце не выдержало страха за жизнь Вашего Величества, – уклонился от правдивого ответа лекарь. – С прискорбием должен сказать, что секретарий мертв, да не обратиться его душе Хищником. Пойдемте во дворец, моя госпожа. Холодно.

Лекарь взглядом приказал плавийцу взять Клео на руки, и они неспешно отправились наверх, в замок.

Плавиец осторожно освободил Королеву от одежды и положил на кровать. Лекарь подошел к ней с небольшим кубком.

– Вот, Ваше Величество, пригубите немного. Это отвар трав, чтобы поскорее уснуть.

– Сначала я, – послышался грозный голос плавийца, который выхватил кубок из рук лекаря.

– Ты это серьезно? – усмехнулся лекарь, глядя, как плавиец сделал глоток, но затем добавил: – Впрочем, пей, если хочешь.

– Кажется, и вправду чай.

– Неужели ты думаешь, что после того, как я спас ее, в этом кубке может быть какая-то угроза Ее Величеству?

– Я дал клятву биться за Королеву до последнего вздоха. И хочу удостовериться, что Ее Величество в безопасности.

Плавиец протянул кубок Королеве. Отпив из кубка, Клео, все еще не зная, что совсем недавно она была мертва и что секретарий, не колеблясь, отдал Джиданну свою жизнь ради нее, положила голову на подушку. Довольно быстро ею овладел мягкий сон. Служанка поправила одеяло и, кротко поклонившись лекарю, вышла из королевских покоев.

– Что ты дал ей? – спросил лекаря плавиец, когда служанка скрылась за пределами спальни.

– А тебе не все ли равно?

– И все же?

– Это капли «Чистое пробуждение». Я добавил немного в чай. Наутро Королева проснется с чистой памятью, где не будет и следа от того ужаса, через который она прошла. Ей незачем это помнить. Если кто-то выпьет эти капли, то наутро он должен увидеть знакомое лицо, и тогда из памяти будет стерт лишь прошедший день.

– А если не увидеть знакомого лица? – недоверчиво спросил плавиец.

– А если не увидеть знакомого лица, то не будешь знать ни того, кто ты, ни того, что ты здесь делаешь. А поскольку ты тоже отпил из кубка, иди спать. Можешь заночевать в моих покоях – я разбужу тебя утром. На твое счастье, мое лицо тебе знакомо.

– Старый пес, – шикнул на него плавиец. – Завтра я тоже не вспомню, что произошло с Королевой?

– Не вспомнишь. Сразу не вспомнишь. Но память может вернуться – через полгода, год или сотню лет. Никто не знает, когда это произойдет и произойдет ли. Достаточно запаха, звука или знакомого тебе переживания, чтобы память вернулась. Ну, или не вернулась. Капли непредсказуемы. А теперь иди.