Цзинь Юн
Книга и меч. Записи о доброте и ненависти. Том 1

Двое его сослуживцев вмиг схватили оружие и выбежали наружу. Янь Шикуй достал кольца Пяти Стихий и внимательно огляделся по сторонам. На шум подошел его младший брат, Янь Шичжан. Они встали спинами, защищая красный мешок, замерев от страха. Тун Чжаохэ выплюнул ком грязи и начал браниться:

– Ублюдок, будь проклята вся твоя семья!

Янь Шичжан холодно сказал:

– Прежде я думал, что только собаки едят дерьмо, но после увиденного понял, что даже грязь бывает приятна на вкус.

Вбежали еще двое охранников, Дай Юнмин и Цянь Чжэнлунь, один с плетью, другой с мечом:

– Маленький ублюдок ускользнул!

Лу Фэйцин, наблюдая за всем этим, внутренне смеялся над беспомощным выражением лица Тун Чжаохэ, когда увидел фигуру, мелькнувшую в углу восточной стены. Не подав виду, он вышел за пределы двора. В это время ночь уже опустилась на городок, но он заметил, как человеческая тень соскользнула с угла крыши, бесшумно приземлившись на землю, и направилась на восток. Лу Фэйцин хотел знать, кто только что угостил Тун Чжаохэ аппетитным куском грязи. Применив некоторые навыки из практики кунг-фу, он тихо последовал за неизвестным со скоростью ветра, все еще держа в руках чайник.

Они пробежали уже пять или шесть миль. Цель Лу обладала стройной фигурой, она двигалась изящно, как женщина, но навыки ее кунг-фу были очень хороши. Они миновали склон холма, и впереди показался темный лес. Тень скользнула между деревьев, и Лу Фэйцин последовал за ней. Земля была покрыта опавшими листьями и хрустящими ветками. Боясь выдать себя, Лу замедлил шаг. И в одно мгновение тень человека исчезла. Мудрость гласит: если перед вами лес, не заходите в него, его деревья скрывают множество ловушек. Лу Фэйцин не осмелился подойти слишком близко и уже хотел было отступить, но лунный свет пробился сквозь тучи. Луч ясного света проник сквозь ветви, покрывая землю беспорядочными призрачными отсветами. Вдалеке он увидел подол желтого платья – его цель выскочила из лесной чащи.

Лу Фэйцин последовал за ней по краю леса. Выглянув из-за очередного дерева, он увидел большую поляну с восемью палатками. Любопытство взяло верх. Он подождал, пока два сторожа отвернутся, а затем, быстро исполнив прием Яньцзы Сань Чао Шуй27, незаметно для сторожей скользнул за палатку. Пригнувшись, он подкрался к самой большой из них и припал к земле. Внутри кто-то говорил порывисто, с большой увлеченностью, слова разносились эхом. Так как Фэйцин жил у подножия Великой стены долгие годы, он мог немного понять говорящих. Он осторожно приподнял плотную ткань и заглянул внутрь. Палатку освещали две масляные лампы, на ковре сидело много людей – тот самый мусульманский караван, который они повстречали днем. Раздался звонкий смешок, это была девушка в желтом одеянии. Потом она замолчала, вытащила из-за пояса ослепительный кинжал и уколола указательный палец левой руки кончиком кинжала. В кумыс капнуло несколько капель крови. Остальные проделали то же самое. Высокий мужчина, которого девушка в желтом назвала «отцом», поднял свой бокал и произнес речь. Лу Фэйцин мог разобрать только несколько слов: «Коран» и «родина». Девушка подняла бокал, громко заявив:

– Мы не вернемся на родину, пока не вернем священный Коран!

Толпа принесла клятву. В тусклом свете их лица выглядели решительными. Члены собрания подняли бокалы, выпили содержимое до дна, а затем заговорили шепотом, будто обсуждая важное решение.

Лу Фэйцин был прав, предположив, что эта группа мусульман принадлежала к кочевому племени Хуэй в северной части гор Тянь-Шаня. Оно было большим и могущественным, насчитывало около двухсот тысяч человек. Высокого мужчину звали Му Жуо Лун, он был вождем, мастером боевых искусств, добрым и справедливым человеком, люди его очень любили. Девушка в желтом одеянии действительно была его дочерью, Хуо Цинтун. Многие на севере и на юге знали ее имя. Люди племени жили как кочевники, путешествуя по пустыням. Но по мере того как власть двора Цин распространялась по стране, на племя налагалось все больше налогов. Поначалу вождь Му Жуо Лун старался смириться с ситуацией и давать столько, сколько просят. Однако маньчжурские чиновники были настолько жадными, что народ обеднел, люди перестали жить и стали выживать. Племя направило высокопоставленным лицам несколько просьб о снижении поборов, но двор Цин с презрением отнесся к прошению. Более того, когда командующий защитными силами армии Красного знамени генерал Чжаовэй, курировавший военные дела в северной части гор Тянь-Шаня, узнал, что у племени есть родовая рукописная копия писаний Корана, прибывшая из священной для мусульман Мекки и хранящаяся вождем на протяжении десятков поколений, он выкрал ее и использовал в качестве шантажа, чтобы не бояться сопротивления мусульман. В пустыне Му Жуо Лун провел собрание и повел свой народ на восток, чтобы забрать Священные Писания, поклявшись вернуть книги племени, даже если все они погибнут, исполняя долг. Теперь, перед вечерней молитвой, они подтвердили свой обет.

Лу Фэйцин услышал все, что хотел, – эти мусульмане не имели ничего общего с его собственными планами – и уже собирался уходить, но Хуо Цинтун заметила шевеление ткани и прошептала отцу:

– Там кто-то есть!

Она выбежала наружу и увидела фигуру, бегущую к лесу. Подняв руку, девушка выпустила вслед кинжал. Лу Фэйцин услышал приближающийся свист и наклонился. Он взял чайник в левую руку, указательным и средним пальцами снял крышку, и кинжал влетел прямо в чайник. Не оглядываясь, он бежал обратно на постоялый двор.

Когда он вернулся, все спали глубоким сном. Патрульный обратился к нему:

– Старик, ты так долго бродил по ночному городу, осматривал местные достопримечательности?

Лу Фэйцин пробормотал в ответ что-то несвязное, зашел в свою комнату и достал из чайника кинжал.

На следующее утро вся охрана двинулась дальше. Возглавляющий отряд, держа в руках флаг Чжэньюань, кричал во все горло:

– Ву… Вэйян… Ву… Вэйян…

Лу Фэйцин видел, что вьюки их мулов не были тяжелыми, несколько охранников шли рядом с Янь Шикуем. Казалось, красный мешочек на его спине был действительно важной вещью. В таких охранных организациях существовало правило, согласно которому только некоторые сокровища должны были сопровождаться большим количеством воинов. Но что именно находится внутри, как правило, им самим было неизвестно.

После того как охранный конвой ушел, генерал Цзэн и его отряд тоже отправились в путь. В полдень они достигли Желтой Скалы; продвигаться вперед было тяжело, так как дорога их всегда шла под уклон. Они хотели за день преодолеть еще три хребта и остановиться на постоялом дворе недалеко от города Саньдагоу.

Горная дорога становилась все круче и круче, Ли Юаньчжи и генерал Цзэн держались рядом с повозкой госпожи Ли; повозка была запряжена мулом, и они переживали, что, если животное оступится и потеряет равновесие, она может рухнуть вниз. Уже после полудня они прибыли ко входу в ущелье Вуджин и увидели охранников, сидящих на земле и отдыхающих после тяжелой дороги. Вокруг возвышались горы, а между ними проходила узкая, крутая горная дорога. Лу Фэйцин немного отстал от своих спутников и отвернулся, чтобы не встретиться взглядами с охранниками, которые могли его узнать.

Отдохнув, конвой, как и отряд генерала Цзэна, направился ко входу в ущелье. Охранный конвой и солдаты под командованием генерала Цзэна выстроились в длинную извивающуюся колонну. И люди, и животные, с трудом переводя дыхание, поднимались в гору. Повсюду слышались возгласы «Но! Пошла!» – путники подгоняли животных. У Лу Фэйцина было острое зрение, и внезапно он увидел фигуру, проскользнувшую на вершине горы справа от него. В голову Лу Фэйцина закралась мысль о том, что за ними следят. В этот момент раздался звон верблюжьих колокольчиков, и люди из племени Хуэй верхом на верблюдах и лошадях устремились к ним с вершины ущелья. Стук копыт мчавшихся вниз животных был подобен грому, путники начали кричать, призывая их остановиться. Тун Чжаохэ крикнул: «Эй, друзья, вы что, на похороны мчитесь?» Восемь всадников, ехавших впереди, вдруг громко запели протяжным голосом неизвестную песню. Звук был настолько мощным, что в ущелье раздалось эхо. На вершине горы стояли люди и тоже пели; охранники, находившиеся в ущелье, были ошеломлены. В этот момент два всадника промчались мимо Янь Шикуя, целясь в следовавшего за ним Янь Шичжана, которого внезапно окружили четыре всадника на верблюдах. Каждый всадник поднял обеими руками большой железный молот и с яростью обрушил его на голову Янь Шикуя. Нападавшие имели явное преимущество, поэтому Янь Шикую, несмотря на его выдающиеся боевые навыки, не удалось избежать яростных ударов молотами.

Мусульманка в желтом спрыгнула со своей лошади и взмахом меча перерезала один из узлов, удерживавших красный мешок на теле Янь Шикуя. Вдруг она почувствовала за спиной движение ветра, и лезвие меча скользнуло в ее сторону. Она уклонилась и перерезала другой узел. Нападавший действовал молниеносно и нанес девушке ранение в области талии, чтобы помешать ей забрать мешок. Не в силах избежать удара, Хуо Цинтун взмахнула своим мечом; два клинка столкнулись, и сила их соприкосновения была такова, что от мечей полетели искры. Девушка задрожала от гнева, так как боевые навыки врага были не хуже ее собственных; она, не обращая внимания на рану, потянулась левой рукой за мешком, но в этот момент меч врага пронзил ее левое запястье. Хуо Цинтун отдернула левую руку, закрыв рану ладонью. Подняв голову, она увидела, что человек, который трижды помешал ей поднять мешок, – это тот самый симпатичный мальчишка, который так неуважительно таращился на нее на дороге. Разозлившись, девушка нанесла три атакующих удара мечом, и между ними начался ожесточенный бой.

Человеком, напавшим на девушку в желтом, была Ли Юаньчжи, которая все еще была одета в мужские одежды. В тот самый момент, когда Ли Юаньчжи планировала понаблюдать за тиграми с другой стороны горы, она увидела, как люди, шедшие в караване, внезапно напали на охранный конвой. Ее внимание привлекла девушка в желтом, которая устремилась за красным мешком. Вчера эта девушка вырвала клок волос из гривы лошади Ли Юаньчжи, но учитель лишь похвалил боевые навыки незнакомки! Ли Юаньчжи видела, что начался бой; ее не интересовало, кто в этой битве сражается на стороне добра, а кто – на стороне зла, ее целью была лишь девушка в желтом.

Хуо Цинтун нанесла три удара мечом, но Ли Юаньчжи легко отразила их, отчего Хуо Цинтун весьма встревожилась. Оказывается, Хуо Цинтун была осведомлена, что конвой перевозил и охранял тот самый украденный Коран. Девушка понимала, что охрана хорошо подготовлена, и очевидно, что прямая атака может не увенчаться успехом, поэтому Хуо Цинтун решила устроить засаду в ущелье Вуджин и напасть на конвой внезапно, чтобы украсть Коран; но кто бы мог подумать, что на пути ей встретится мальчик, способный вставить палки в колеса! Понимая, что хороший шанс выпадает лишь раз, Хуо Цинтун стремилась лишь заполучить Коран, а не устраивать бой, поэтому она внезапно изменила тактику и применила уникальный прием тянь-шаньской школы – «Трехчастный удар», – из-за чего Ли Юаньчжи была вынуждена отступить. Его называют трехчастным, потому что во время нападения техника владения мечом меняется трижды, и из-за этого врагу тяжело понять, какой удар следует отразить. В одном приеме заключено целых три удара, самых сложных и безжалостных. Этот прием не для защиты, а для жестокого нападения.

Ли Юаньчжи увидела, как девушка в желтом идет в наступление, подняв меч так, что его кончик указывал прямо на нее саму; острие меча Ли Юаньчжи поднялось вверх, чтобы заблокировать нападение, но Хуо Цинтун не довела до конца свой удар. Меч, который был направлен прямо, будто желая уколоть, остановился в двух чи28 от соперника, изменил свою траекторию движения и совершил горизонтальный рубящий удар. Ли Юаньчжи вздрогнула, увернувшись от полета меча. Рубящий удар девушки в желтом выглядел довольно сильным, но, прежде чем лезвие меча достигло своей цели, техника удара вновь изменилась, и девушка совершила рубящее движение в сторону левой ноги соперницы. Ли Юаньчжи резко сделала шаг назад, едва избежав ранения. Хуо Цинтун махнула мечом снизу вверх, желая нанести удар в левое плечо. Ли Юаньчжи ждала, чтобы начать атаку, но ей надо было защищаться. Было видно, что каждое движение девушки было отточено, словно стрела, которая была уже натянута для выстрела. Хотя удары Хуо Цинтун не выглядели грубо, все они были полны великой силы.

Две девушки совершили более десяти ударов подряд, но мечи соперниц так и не коснулись друг друга, потому что Хуо Цинтун не доводила ни один прием до конца и меняла тактику еще до того, как противник успевал защититься. Хуо Цинтун без остановки вела наступление, но острие меча так и не коснулось врага. Ли Юаньчжи была вынуждена отступать снова и снова. Она понимала, что если не пытаться защититься от удара, то высока вероятность того, что ложный прием противника на самом деле окажется реальным; а если стараться отразить каждый из приемов, то противник тут же меняет тактику. Если хоть раз напасть самой, девушка в желтом успеет сделать целых три удара. Ли Юаньчжи не могла угнаться за скоростью соперницы, поэтому продолжала делать по несколько шагов назад снова и снова. На самом деле Ли Юаньчжи тоже была очень хороша во владении мечом и много тренировалась. Склад ума и умение владеть собой были ее сильными сторонами, однако у нее было недостаточно боевого опыта. Внезапно осознав, что долго защищаться она не сможет, она приняла решение бежать.

Хуо Цинтун не погналась за ней, а обернулась и увидела худощавого мужчину, держащего в руках красный мешок. Хуо Цинтун бросилась на него с мечом, и мужчина закричал: «О, дяде Туну лучше вернуться туда, откуда пришел!». Этим человеком был легкомысленный Тун Чжаохэ. Он не осмелился сделать ответный удар, поэтому отскочил на три шага назад. Хуо Цинтун быстро догнала его и замахнулась, но Янь Шичжан подбежал на помощь, чтобы отразить удар.

Однако Хуо Цинтун тщательно все спланировала: верблюды окружили конвой. Му Жуо Лун мастерски орудовал саблей и изо всех сил сражался сразу с несколькими охранниками; Янь Шичжан расправлялся при помощи кольца Пяти Элементов с теми всадниками, которые напали на его брата. Увидев, как Хуо Цинтун гонится за Тун Чжаохэ, Янь Шичжан понял, что навыки Тун Чжаохэ оставляют желать лучшего, и вознамерился остановить девушку.

Хуо Цинтун и Янь Шичжан мастерски владели боевыми искусствами, их атаки были достаточно мощными; это был бой двух достойных противников. Но внезапно они услышали свист в горах: это был сигнал к отступлению для обеих сторон. Посмотрев наверх, Янь Шичжан увидел, как Тун Чжаохэ взбирался на гору. Снова применив трехчастный удар, Хуо Цинтун заставила противника отступить на несколько шагов. Тем временем свист становился все громче и громче. Му Жуо Лун закричал:

– Цинтун, отступайте, скорее!

Мусульмане положили своих мертвых и раненых товарищей на верблюдов и продолжили путь, но в этот момент маньчжурские войска преградили им дорогу. Цзэн Тунань выехал на лошади вперед, держа в руках копье, и воскликнул:

– Что, храбрые мусульмане, хотите пойти против всех?

Хуо Цинтун запустила в него два железных дротика, и его орудие упало на землю. Му Жуо Лун поднял свой меч в воздух, и его воины бросились на маньчжурские войска. Солдаты войска Цин терпели поражение, они один за другим падали на землю. Янь Шичжан снова вступил в схватку с Хуо Цинтун; битва продолжалась, и раздался крик:

– Сестра, сначала отступай ты!

Это был старший брат Хуо Цинтун – Хуо Ай, который обезвредил двух охранников с помощью копья. Девушка оседлала лошадь, брат и сестра начали отступать. Со склонов гор посыпались валуны, забирая с собой жизни более дюжины цинских солдат; среди этого хаоса каравану мусульман удалось покинуть место битвы.

Смерть брата сломила дух Янь Шичжана – он подошел к его изуродованному телу, прижал к себе и горько заплакал. Другие охранники, его помощники, пытались утешить Янь Шичжана, но это было бесполезно. Через какое-то время он смог взять себя в руки. Охранники погрузили тело погибшего в повозку.

Во время этого жестокого сражения Лу Фэйцин просто стоял и молча наблюдал за происходящим. Хотя Ли Юаньчжи была вынуждена спасаться бегством и не смогла одолеть Хуо Цинтун, все же она помогла конвою, не дав нападавшим заполучить желаемое, и от этого была горда собой. Но Янь Шичжан, в отличие от Ли Юаньчжи, находился в расстроенных чувствах. Другие охранники были заняты спасением жизней и лечением раненых, поэтому девушка не услышала от них слов благодарности за содеянное. Даже Тун Чжаохэ, увидев Цзэн Тунаня, подошел к генералу, не обратив никакого внимания на Ли Юаньчжи. Девушку охватила злоба.

Лу Фэйцин не упустил возможности отругать Юаньчжи, обвиняя в том, что она ввязалась в драку, к которой не имела никакого отношения, из-за чего могла с легкостью нажить себе новых врагов.

– Среди всех этих людей мало хороших и много плохих. Зачем тратить силы на то, чтобы помогать другим творить зло? – Лу Фэйцин продолжал отчитывать девушку, а та, в свою очередь, не смела даже поднять голову.

За перевалом находился небольшой город Саньдагоу. Сумерки уже спустились, когда путники прибыли туда. Погонщик мулов сказал:

– В Саньдагоу есть только один постоялый двор, и название его – «Ангтхонг».

Войдя в город, охранный конвой и Цзэн Тунань со своими воинами сразу отправились туда. На постоялом дворе было пустынно, а стены и глинобитный пол были сырыми и убогими. Тун Чжаохэ, увидев, что никто из работников не вышел им навстречу, выругался:

– Здесь все вымерли? Какого черта? Будьте прокляты вы и восемнадцать поколений ваших предков!

Ли Юаньчжи нахмурилась – она никогда не слышала, чтобы кто-то осмелился ругаться при ней такими грязными словами.

Они уже собирались выламывать дверь, как вдруг услышали лязганье оружия, доносившееся изнутри. Ли Юаньчжи обрадовалась: «Опять что-то интересное!» – и ворвалась первой. Внутри никого не было, тогда она вышла во внутренний двор и увидела девушку с распущенными волосами, яростно дерущуюся с четырьмя мужчинами. У девушки было мрачное лицо, в левой руке она держала меч, а в правой – нож. Ли Юаньчжи видела, как они сражались, эти мужчины, казалось, хотели ворваться внутрь, но девушка, рискуя своей жизнью, не пускала их. Четверо нападавших были отличными бойцами: один из них использовал хлыст, другой – палки, третий – меч, а четвертый – нож.