Crazyoptimistka
Ты в моем фокусе
12.
Время до дня рождения тянется словно резиновое. Возможно, это потому что мы каждый день грыземся с отцом. Возможно и от того, что я по горло оказываюсь завалена учебой и мы с Дэном едва можем найти минуту, чтобы хотя бы перекинуться парой слов. Он тоже был загружен работой. По крайней мере, именно это я от него и слышала. Но голос… его голос с каждым разом становился каким-то отчужденным. Пытаясь выяснить причину такого разительного изменения в поведении привело к тому, что мы впервые за все время поругались. Он говорил, что я от нечего делать накручиваю себя. Я же в свою очередь полагалась на свою интуицию, которая ни разу меня не подводила. С Дэном происходило что-то странное, что он категорически отказывался со мной обсуждать.
– Мам, что я делаю не так? – в отчаянии спрашиваю я у мамы, которую нахожу в ресторане. Где она вовсю готовится к моему празднику. – Почему у меня такое ощущение, будто он избегает меня?
Она в курсе всех моих махинаций. Но относилась к этому не слишком тепло. И это не потому что мы с Дэном были из разных миров. А потому что она категорически не приветствовала ложь, которой я хорошенько приправила наши отношения.
– Ох, милая, – мама бросает на стол планшет и спешит меня обнять.
– Мам, между нами с каждым днем растет какая-то невидимая стена, – всхлипываю, утыкаясь ей лицом в грудь.
– Арин, может быть, он что-то узнал? – осторожно спрашивает она, поглаживая мою голову.
– Исключено. Общих знакомых у нас нет, неоткуда ему узнать. Да и места, которые мы посещаем тоже разные. Там мы пересечься точно не могли.
– Может быть, у него серьезные проблемы в семье? – делает она еще одну попытку.
– Так почему он не поделится со мной? – обиженно шиплю.
– Потому что такова суть мужчин. Их с детства учат быть сильными и не показывать свою слабость. Это девочки могут вот так взять и разрыдаться, когда им тяжело. Мужики же переваривают все проблемы молча. Не торопись с выводами сама и не накаляй своего парня. Все утрясется. Дай ему время.
А ведь что-то в ее словах есть такое, что пробивает сгустившиеся тучи внутри меня и робкий лучик света освещает мое измученное переживаниями сердце.
– Давай так, – мама отстраняется, – я закончу последние штрихи здесь. А ты иди в кондитерскую и жди меня там. Выберем тебе торт и заодно выпьем по чашке чая с десертом.
– Хорошо. – Соглашаюсь с ней. Ведь мама знает, что когда я в стрессе, сладости отлично помогают мне с ним бороться.
Но дойти туда в хорошем настроении мне, видимо, было не суждено. Потому что я встречаю Юру. Парнишка, который устроился на работу одновременно со мной. Приятный малый, с которым мы фактически сразу же сдружились. Точнее, дружила я. А вот Юрка пытался ухаживать, но я тактично все его намеки сводила в дружескую плоскость. Увидеть его здесь стало для меня приятной неожиданностью.
– Юрец, – приобнимаю его, – как ты? Что здесь делаешь?
– Да сегодня одна барышня днюху у нас празднует. А торт забрать забыла. Вот и заслали меня за ним. А ты?
– А я… я гуляю, – делаю голос как можно беззаботней. – Как дела у нас… там?
– Ой, не спрашивай, Дэн сегодня на посту админа, рвет и мечет. – Парень кривится.
– А чего? – Настораживаюсь.
– А ты не в курсе? Хотя, о чем это я… Как ты можешь быть в курсе, если вы расстались, – хмыкает Юра.
– Расстались, – едва сдерживаю шок, когда эхом повторяю следом за ним.
– Вот без обид, Арин, но мы все прекрасно видели, что это недолгое увлечение. Ну, где ты? А где он, правда? Особенно с учетом того, как наш Дэн любит крутить сразу по два романа. Тоже хитрожопый товарищ, где выстрелит, там и прилипает. Да и конкуренция у тебя была нехилая. Там такая девочка навороченная к нему коготки свои протянула, что ты, подруга, заведомо была в проигрыше.
Он все продолжает болтать без умолку, но я его уже не понимаю. В ушах звон, в голове – вакуум. Стою, как робот, моргаю, дышу и зачем-то киваю головой. А внутри все разрывается на мелкие частицы. И так больно, будто умирает душа.
– Так вот эта телка сегодня как раз и празднует днюху, а Дэн контролирует, чтоб все было по высшему разряду. Беспокоится, видать. Арин, ты вообще сама как? Держишься? Вы ж вроде разбежались на хорошей ноте?
– Ага, – выдыхаю.
– Слушай, я знаю, как это тяжело. Сам недавно пережил такое. У тебя мой номер остался?
-Да.
– Позвони, как будешь свободна. Погуляем, поделимся переживаниями.
– Хорошо, – зачем-то соглашаюсь.
– Ну, все, давай тогда, до звонка, – Юра чмокает меня в щеку и убегает.
А я стою, словно статуя изо льда. Мимо проходят люди, кто-то обходит меня, а кто-то толкается. Но меня это не тревожит. Мне холодно да так, что тело пробивает озноб.
– Дочка? – слышится обеспокоенный голос мамы. – На тебе лица нет. Что случилось?
– Мама… – только и могу выдохнуть, когда она подхватывает меня под руки.
Нам потребовалось два часа и много литров чая с успокоительным сбором, чтобы привести меня в чувства и составить четкий план. Я была безмерно благодарная маме за поддержку и за то, как трезво она оценивала ситуацию.
– Нужны доказательства, – она оставляет пустую тарелку в сторону. – Когда обычно начинаются банкеты в таких заведениях?
– Не знаю. – Пожимаю плечами, – шесть – семь вечера.
– Значит, подъедем к шести. – Деловито продолжает мама. – Ты же знаешь территорию? Пройдешь так, чтоб тебя не заметили.
– Это было бы легко, если бы было лето и празднование было на улице. В зале я все равно попадусь на глаза. А через служебный ход меня никто не пропустит. Или доложат сразу Дэну.
-Значит, звони этому Юре, пусть поможет.
– С чего бы ему это делать?
– С того, что он, по всей видимости, к тебе неровно дышит. И если он не соврал по поводу Дениса, чтобы напакостить ему, то с удовольствием покажет подтверждение своим словам.
Что мне остается делать? Я набираю Юру и прошу об одолжении. К несчастью или, наоборот, счастью, он соглашается без промедления. И в шесть часов я уже нахожусь в тени огромной декорации, где обычно оставляют аппаратуру наши музыканты. Безразлично наблюдаю за тем, как отдельный зал медленно заполняется людьми. Но когда маячит силуэт Дэна, внутри все екает. Вот он, такой родной и до боли знакомый. И выглядит он сегодня чудесно. Я сотню раз говорила, что ему очень идут рубашки да и костюмы в целом. Но сердце пропускает удар не только из-за него. Я слышу сначала счастливые визги, а потом вижу, как на нем виснет блондинка. И он не отталкивает ее. Перехватывает на одну сторону и тянется к огромному букету, который вручает ей в руки. Девушка и ее подружки ахают. Ахаю и я, но вовремя зажимаю ладонь рукой. Мне больше ничего не нужно видеть. Тенью несусь по закоулкам кафешки, стараясь не попасть никому на глаза и вот, оказываюсь на улице. Но и там не даю себе передышки до тех пор, пока не ныряю в салон машины, где меня терпеливо ожидала мама. Ей достаточно всего одного взгляда на мое потрясенное лицо, чтобы с визгом шин сорваться с места. Всю дорогу мы проехали молча. И только у ворот дома, она заглушив мотор, повернулась ко мне:
– Тебе нужно будет научиться жить с этим предательством. Я знаю, это больно и ты не знаешь, как делать вдох, чтобы грудь не стискивало в тиски. Но ты утрешь слезы и будешь строить свою жизнь дальше. Да, Арин, это взрослая жизнь преподнесла тебе свой первый подарок и урок. Любовь бывает сукой, дочка, но такие ошибки должен проходить каждый. Мы же, как сталь, которую только вынули из печи. Пока горячо, мы прогибаемся. Но с каждым ударом молота судьбы, мы становимся прочнее. Завтра у тебя день рождения и ты будешь блистать вопреки тому горю, которое тебя сейчас затопило. Зато ты увидела, насколько продажным может быть человек. Он, не зная о твоих возможностях, променял тебя на ту, которая светит деньгами направо и налево.
Киваю головой и утираю слезы. Мама права, больно безумно. Обида не знает границ. Как так-то? Что я сделала не так, чтобы он так обошелся со мной? Я не понимаю. Но потом мысль сама собой формируется. А ведь реально променял… И не любил, наверно, вовсе. Все это было игрой, пока бедный мальчик метался меж двух огней. И от этого коробит еще сильнее.
Я ночь проплакала, проигрывая увиденные фрагменты. Вырывала из сердца все воспоминания и хоронила их заживо. И когда утром ко мне пришла визажист, она охнула от моих опухших глаз. Мама тактично промолчала и просто вручила мне подарок. В конверте были билеты в Питер. Я знаю, что это смешно. Я могла выбрать любую страну на карте мире и получить туда поездку. Но грезила дождливым городом, который на данный момент идеально подходил моему душевному настроению.
В ресторан мы прибываем всей семьей. Красивые, лощенные, все, как и полагается нашему статусу. Нас окружает родня и друзья, слышатся поздравления и каждый стремится меня обнять. Вскоре мои руки ломятся от букетов, а лицо устает от улыбки. Будучи окруженная теплом и добром, я перестаю чувствовать тот холод, который сковал все мои внутренности. Мне, правда, хорошо. Но ровно до того момента, когда все расходятся на свои места за столом и я вижу Дэна. Он застыл на месте с графином в руках, не сводя с меня ошалелых глаз.
Ну, смотри, мой дорогой. Смотри на меня. Что? Не ожидал? Екнуло у тебя внутри? Надеюсь, что да. Потому что ты только и сможешь, что смотреть на меня. И только сегодня. А завтра я забуду, кто ты вообще такой.
С этими мыслями, я собираю оставшуюся гордость в кулак и, гордо вскинув голову, прохожу мимо. Делая вид, что передо мной не человек, а грязь.
13.
Торжество находится в той стадии, когда люди уже частично не помнят какое «горько» по счету они запивают. Я тоже до сих пор здесь, хотя моя работа уже и завершена. Меня волнует один человек. С которого я намеренно не свожу глаз. И он это чувствует, иногда поднимая свой тяжелый взгляд на меня. Но я не тушуюсь. Пусть знает, что мне не страшно. Пока мы играем в странные гляделки, в моей голове вертятся шестеренки, которые перемалывают новую информацию. С завтрашнего дня Дэн становится партнером отца. Пусть только в одном из заведений, но и этого хватает с головой. Как он это сделал? И, главное, почему именно мой отец? Ответ на последний вопрос находится фактически сразу, стоит нашим взглядом скреститься. Я усмехаюсь такому очевидному выбору и Дэн, видимо, прекрасно все понял. Потому что отставил пустой стакан на барную стойку и двинулся в мою сторону, попутно отклоняя зазывы подвыпивших дамочек. Рядом со мной он оказался в тот момент, когда зазвучала медленная песня.
– Потанцуем? – Он протягивает мне ладонь.
– Размечтался.– Фыркаю и смотрю на его руку будто передо мной змея.
– Это не просьба, – с этими словами он перехватывает мои пальцы со спинки стула и больно сжимает, заставляя поднятья следом за ним.
Я через боль улыбаюсь, когда встречаю взглядом отца и не подаю вида, что что-то происходит. Мы занимаем место среди танцующих пар и Дэн притягивает меня ближе к себе, оставляя несколько сантиметров между телами. И тело реагирует так, будто мы с парнем два одинаковых полюса магнита. А что делают они, когда их сближают? Правильно, отталкиваются друг от друга. Вот только железная хватка мужских рук не дает даже сдвинуться в сторону, удерживая в своем кольце.
– Не обязательно показывать свою силу, – шиплю, чуть повернув голову в сторону его лица.
– Я еще ничего не показываю.– Он тоже поворачивается в мою сторону.
И наши лица застывают в этом положении. Мы впервые за столько лет оказались настолько близко. Повзрослевшие и изменившиеся не только внешне и физически, но внутренне. Кожу непроизвольно обдает сначала жаром, а потом холодом. Я подавлю давно забытые рефлексы обратно. Настолько глубоко, насколько это возможно.
– Да я посмотрю, ты решил накормить меня холодным блюдом под названием «месть»? – нахожу силу разорвать зрительный контакт. – Долго же ты вынашивал план.
– С чего такие мысли? – Кривятся его губы в подобии улыбки. – С чего ты взяла, что наши отношения в прошлом как-то причастны к этому? Или тебя коробит от того, что люди в отличии от тебя чего-то добиваются в то время, как ты остаешься папиной дочкой? Которая ничего не достигла?
– Не пытайся втоптать меня в грязь. Лично я для себя много чего достигла.
– Да? – парень делает еще один поворот и кружит меня по залу. – А как же жалобные истории о зверушках, которых ты планировала спасти? Передумала? Или не дали?
– А это не твое собачье дело, – огрызаюсь, но тут же морщусь от того, как он снова сжимает руку своей ладонью. – Давай начистоту, Дэн, что бы ты там ни задумал, у тебя ничего не выйдет. Это меня ты мог обвести вокруг пальца, навешав на уши лапши в стиле «люблю-немогу». А отца ты хрен проведешь.
От меня не скрывается, как его кадык дергается, а глаза сужаются.
– Не тебе мне рассказывать о лжи. – Цедит он сквозь зубы. – В этом деле ты тот человек, у которого стоит брать уроки.
– Хочешь вспомнить былое? Хорошо, Денис, давай. Да, я тебе лгала, согласна. Но не предавала, слышишь?! – Вырываюсь из его рук и отталкиваю его от себя. – А ты поступил, как последняя тварь. Так что не смей винить только меня. Сначала вспомни, как ты обошелся со мной!
Толпа вокруг нас застывает и я, пользуясь общим замешательством, спешу скрыться. Плевать, что завтра будут вопросы от отца. Объяснюсь как-нибудь. Газую с места, абсолютно наплевав на правила выезда и подрезая чужую машину. До боли и слез прикусываю губу, не сводя глаз с дороги. Надо же, все старания насмарку. Столько лет контроля слетели за считанные минуты. Так мог меня вывести только Дэн. Скотина. Только сейчас замечаю, что за мной хвост. Фары преследующей меня машины пару раз моргают, призывая остановиться. Горько усмехаюсь и утапливаю педаль газа в пол. И успеваю проскочить на мигающий желтый, оставляя вторую машину застывшей на красном сигнале светофора. Домой я прибываю первой, но чувство реванша недолгое. Стоя в подъезде, я слышу визг затормозившего авто. Судя по всему, кто-то тоже гнал нехило. Заскакиваю в лифт и жму на кнопку, умоляя, чтобы двери быстрее закрылись. И выдыхаю, когда створки скрывают меня, но… не до конца. Носок мужского ботинка вклинивается и вот, передо мной Денис. И он очень… очень зол.
– Ну, куда же ты, соседка, – снова этот голос. Будто он едва сдерживает себя.– Спешишь. Подкинешь на этаж?
– Пешком пойдешь, – вкладываю силу и грубо толкаю его, заставляя сделать один шаг назад.
Глупо было ожидать того, что я смогу вытолкнуть его отсюда. Еще глупее было думать, что мне ничего не будет. Карие глаза напротив становятся похожи на черную бездну. Он расправляет плечи и резко хватает меня за воротник пиджака, поднимая, как пушинку и припечатывая в два шага в зеркало на противоположной стене лифта. Но мне не страшно. Я наоборот чувствую, как его ярость распространяется на меня. И пока он не видит, проворачиваю кольцо на среднем пальцем так, чтобы небольшой камень смотрел внутрь и полосую его по щеке.
– Сука. – Шипит Дэн и встряхивает меня еще раз.
На этот раз боль существенней, так как я ударяюсь затылком. Зажмуриваюсь и охаю. И это первый звук, который вообще был проронен в ходе нашей стычки. Все это время мы безмолвно барахтались в узкой кабинке лифта и он тоже не выдержал. Дернулся раз, второй и застыл на месте. И мы застыли. Застряли. Тяжело вдыхая воздух и не сводя глаз друг с друга. Два взрослых человека, готовые сцепиться в новом этапе схватки.
– Я тебя ненавижу, – чуть ли не по слогам произношу в этой звенящей тишине.
– Я тебя тоже, – Денис смахивает кровь с щеки.
– Я тебя презираю.
– А я тебя проклинаю…
Он не успевает договорить, как свет моргнул и погас, погружая кабинку в кромешную темноту. Но не это заставляет мое сердце бешено забиться. А пальцы на лице и последующий поцелуй. На который я, неожиданно для самой себя, отвечаю.
14.
Это голод. Его ни с чем не спутать. Как будто выключенный свет для нас тем, что мы так подсознательно жаждали. Разрешающим сигналом. И мы сталкиваемся с той же яростью, что и минутой ранее. Но только в этот раз терзаем друг друга поцелуями. Глубокими настолько, что мы оба задыхаемся от нехватки кислорода. Денис прижимается ко мне всем телом и я чувствую насколько сильно он возбужден. Но помимо этого есть еще и его пальцы, и руки. Он сминает блузу и пробирается к коже, которая тут же начинает гореть от его прикосновений. И когда пальцы нырнули под лиф, сжимая сосок, грудь болезненно принимает эти ласки. Но я не отстраняюсь. Это совсем не похоже на то, что мы испытывали раньше. Сейчас наши движения взрослые, а помыслы темные. С каждой секундой похоть окутывает нас все плотнее и плотнее. Движения бесстыднее и бесстыднее. Я не уступаю Дэну и изучаю его тело настолько, насколько он это позволяет. Чистый секс, но в одежде.
Баланса больше нет, еще чуть-чуть и мы перешагнем за эту опасную черту. Но кто-то свыше не дает нам этого сделать. Лифт дергается и свет снова включается, будто жестяной плен оживили. И мы отскакиваем друг от друга будто прокаженные. Трясем головами, отгоняя наваждение. Смотрим кто куда, лишь бы в разные стороны. Когда кабина оказывается на нашем этаже, я стремлюсь выйти первой, но перед глазами проносится рукав и выход снова прегражден.
– Ничего не было, – злостно цедит Дэн сквозь зубы, – если кому-то решишь рассказать, я тебя придушу собственными руками.
– Во-первых, не смей мне угрожать. Я тебя не боюсь. А во-вторых, было бы что рассказывать. Я сейчас приду домой, – приближаю свое лицо к его, – и буду очень долго отмываться от тебя. Выпусти меня. Живо!
–Не смею больше задерживать, – и тут же в спину прилетает, – не забудь помыть рот с хлоркой.
– Боюсь, ее будет недостаточно, чтобы очиститься от твоего поганого языка.
Вот и все. От страсти нет не то, чтобы следа. Нет даже и намека. Мы снова готовы друг друга поубивать. И себя заодно. По взгляду же понятно, что Дэн, как и я, ненавидим сами себя за эту слабость. И оба настолько сильно шарахнули дверьми квартир, что я уверена, перебудили всех соседей. Слышу тонкий голосок за стеной. Олеся что-то обеспокоено спрашивает, но в ответ тишина. И лишь тяжелые шаги указывают на то, что парень в комнате. С усилием подавляю желание прижаться ухом к стенке. Я выше этого. Киваю этой правильной мысли и, схватив все необходимые вещи из пока еще спальни, спешу в душ. И действительно же, до красна натираю кожу там, где были пальцы Дэна. Но это не помогает, она еще слишком хорошо помнит их. Настолько, что не помогает ни горячий, ни холодный душ. Тело требовало разрядки и такой, которую мог подарить только мужчина. Но под рукой никого не было, а мысли в постели помимо моей воли возвращались в постыдную плоскость.
Ныряю рукой под плед, а дальше под футболку, в которой любила спать. Развожу ноги и нахожу самую чувствительную точку, которая посылает импульсы по всему телу, стоит моим пальцам накрыть ее. Прикрываю глаза и мое воспаленное воображение рисует мне то, как мог бы закончиться инцидент в лифте. Влаги настолько много, что пару пальцев с легкостью проскальзывают внутрь и я выгибаюсь им навстречу. Прикусываю губу, чтобы удержаться от стона. Но он предательски разносится эхом по почти пустой комнате. Мне хватило пяти минут, чтобы довести себя до оглушительного оргазма. Вот что означает изголодавшееся по ласкам тело. Я проваливаюсь в сон фактически сразу же, изможденная морально и физически. Но он не приносит мне облегчения. Потому что и там Дэн присутствует настолько явно, что я не уверена, что вообще сплю.
Утро приносит толику облегчения. Стою с чашкой кофе на балконе, укутавшись в теплый халат и смотрю на то, как всходит солнце и окрашивает небо своим светом. В голове пока ни единой мысли. Абсолютная тишина. И я обожаю это состояние, когда твой разум чист, как новый лист. Лист, который готов к заполнению событиями сегодняшнего дня. Умиротворение длится не долго, так как я краем глаза подмечаю движение слева. Стоит повернуть голову, как встречаюсь взглядом с глазами Дэна. Он стоит на соседнем балконе в одних домашних штанах и медленно затягивается сигаретой. Хочется съязвить, что эта привычка его погубит. Но что-то внутри подсказывает, что лучше не начинать диалог. Иначе будет беда. Иначе Дэн погубит меня. С чего я взяла? Сегодня он смотрит на меня как-то иначе. Настолько, что в мою голову приходят очень страшные мысли. Он… он же… не подслушивал? И Денис, будто читая мои мысли, усмехается. Чем заставляет меня залиться румянцем. Что ж, как там говорят? Сгорел сарай, гори и хата?
– Понравилось? – задаю вопрос.
– Весьма польщен. – Не отнекивается он. – Я был хорош?
– Это я была хороша, – кривлю губы в полуулыбке. – А у тебя все настолько плохо, что ты дежурил у моей стены?
– Не обольщайся. Олеся чудесно справилась с моим стояком.
– Ага, который возник на меня. И попробуй только возразить обратное.
– Надо же, мы настолько повзрослели, что обговариваем такие вещи? – Он тушит бычок в пепельнице. – Помнится, ты краснела каждый раз, как только мы подходили вплотную к этой теме.
– Стоит признать, что мы изменились и перестали стесняться. – Отставляю пустую чашку на подоконник.
– Я это вчера заметил. На всех так откликаешься?
– Не пытайся перевернуть ситуацию и выставить меня шалавой. – Огрызаюсь.– В отличии от тебя, я не связана никакими отношениями. А вот ты поступил подло. Вновь.
Лицо парня каменеет, взгляд прожигает насквозь. Мне кажется, еще чуть-чуть и пепельница полетит мне в голову.
– Нам стоит поговорить. – Наконец изрекает он. – Я думаю, ты согласишься со мной, что мы не двинемся дальше, пока не поставим окончательную точку в одном деле.
– Знаешь, ты в кои веки ты прав. Место и время?
– Я отвезу Олесю к родителям и потом буду свободен. Ты работаешь?
– Нет, сегодня у меня совершенно иные планы. Начну выбрасывать хлам из квартиры. – Смотрю ему прямо в глаза. – И из жизни.
– Не прощаемся, – Денис толкает балконную дверь и исчезает из поля зрения.
Спокойствия внутри как ни бывало. Эти американские горки в нашем общении начинали действовать на нервы. Пора бы реально заканчивать этот цирк.
