Crazyoptimistka
Расскажи мне историю
Глава 7
Я задержалась у здания намного дольше, чем следовало. Каждый раз как я здесь оказывалась, на меня находило какое-то странное ощущение. Все же, насколько интересен был круговорот жизни. В больницах рождались и здесь же уходили на вечный покой. Одни праздновали новую жизнь, другие выходили с заплаканными от горя глазами. Именно в такие моменты ты понимаешь, что ничто не вечно. И как бы человек не стремился перекроить под себя вселенскую материю, она пока выигрывала и обратно забирала себе все, что давала.
– Простите, видимо мне понадобится ваша помощь, – миловидная женщина в возрасте остановилась у двери и выжидающе посмотрела на меня.– Надо ехать и вы единственный подходящий транспорт в поле моего зрения.
– Что ж, тогда я вашем распоряжении. – Распахиваю двери и наблюдаю за тем, как женщина садится в салон.
– Ну вот, наконец-то, – на пожилом лице появляется умиротворенная улыбка,– а то я уже заждалась. Что вы так милочка смотрите на меня удивленно? Пожилому человеку свойственно знать больше, чем вы думаете.
"Карина"
Когда-то Карина молодой и бесстрашной девчонкой поддалась на рискованный шаг и эмигрировала в Штаты. Не имея за плечами ничего, кроме диплома лингвиста и небольших сбережений, которых едва хватило на первый месяц проживания, Карина ринулась покорять этот заокеанский рубеж. Было нелегко, начиная от проблем с документацией и заканчивая бытовыми трудностями. Но амбициозную девушку это не останавливало, а наоборот служило дополнительным стимулом. К тому же, она остановилась в русскоязычном районе и это, немного облегчило ее существование. О возврате на родину не было и речи. Советское прошлое казалась серым и бесперспективным по сравнению с американскими возможностями. И она поклялась, во что бы то ни стало пустить здесь корни.
Три работы, дополнительные курсы, которые усовершенствовали знание языка, еще одна подработка. Редкие встречи с парочкой появившихся друзей. И наконец-то долгожданное знакомство с будущим мужем. Да и то, знакомством это было трудно назвать. Майкл умудрился сбить ее на своей новенькой машине, когда девушка зазевалась и так не вовремя выскочила на проезжую часть на своем велосипеде. Травма оказалась не серьезной, благо парень успел затормозить вовремя. Но воспитанный, как истинный джентльмен, Майкл после больницы пригласил девушку на чашечку чая в ближайший кафетерий, который находился на первом этаже той же больницы. И его так впечатлила эта иностранка и ее заразительный смех, что парень не удержался и взял номер ее телефона. Так завязалось их хрупкое общение, которое переросло в нечто большее. В следующий раз они оказались в этой больнице вместе, но уже совершенно по другому поводу. После трех лет совместной жизни и простой росписи в мэрии в окружении самых близких родственников, в ту ночь они впервые стали родителями. Еще через два года они вернулись туда за вторым ребенком. На тот момент, Карина и Майкл из молоденьких ребят превратились во взрослую пару со своим жильем и стабильной работой. Он занял место отца в мастерской, она была помощницей на кафедре в местном университете. Жизнь шла своим чередом, вокруг менялось все, кроме их отношений. Их любовь была крепкой даже по прошествии еще двадцати лет. За это время дети выросли, у них самих появились семьи. На работе на них смотрели уже не как на юнцов, а на опытных товарищей. Их мнение уважали, к ним обращались за советами.
Каждый раз, когда Карина смотрела в зеркало, то без сожаления подмечала возрастные изменения. Но она не гналась за вечной красотой и уж тем более не хотела ничего продлевать. Она прожила достойную жизнь и вполне заслужено собиралась уходить на пенсию. Дети и внуки были пристроены, капитал нажит, связи с нужными людьми укреплены. Они с Майклом проделали колоссальную работу, чтобы их потомство ни в чем не нуждалось. Чтобы у них было все, чего они не имели в своей жизни. И когда все было готово к безбедной старости на берегу моря, Майкл покинул их. В тот день, когда они хоронили его, она почти не плакала. Смотрела остекленевшими глазами на проходящих мимо людей и лишь кивала в ответ на соболезнования. Внутри разливалось тяжелое чувство пустоты, будто вырвали часть тебя и забыли поставить что-то взамен. А ведь они хотели уйти как в сказке, в один день… Но вселенная сама решает, когда и чья партия сыграна, а чья продолжается.
В таком случае, обычно говорят, что нужно переключиться на детей и внуков и тогда боль от утраты не так оглушает. Но Карина не могла навязывать себя детям, ведь у них была своя устоявшаяся жизнь. Да и не хотела. Та самая жизнь продолжалась и у Карины, но только с другим укладом. Она не опустила руки и не закрылась ото всех. Женщина все так же продолжала давать частные уроки и выращивать любимые лилии у дома. А по выходным с удовольствием встречала всю родню за щедро накрытым столом. Лишь изредка в ее глазах можно было заметить грусть, но она настолько быстро брала себя в руки, что родные даже не замечали этого мимолетного порыва. А она скучала. Скучала по шуткам мужа, по его крепкой ладони на ее колени. По его утреннему пению за чашкой крепкого чая и по совместным вечерам у телевизора. Но ей оставалось только ждать, когда придет ее черед. Нет, она не подгоняла время, она просто ждала. И даже не удивилась, когда через восемь лет, оказалась в той самой больнице, где когда-то появились их дети на свет.
Сын тяжело втягивал воздух сквозь сжатые зубы, где-то на заднем плане слышалось всхлипывание дочери.
– Мы можем предложить радикальные меры, но… – молодой врач сцепил руки перед собой и не поднимал взгляд. Ему тоже было тяжело сообщать такие новости родным. Хотя сидящая перед ним женщина не выглядела подавленной или убитой горем. Он впервые в своей практике встретил человека, который был вроде бы как рад такой новости.
– Мам, может…
– Никаких "может" Николас, – женщина говорила твердо. – Хватит. Дайте спокойно дожить оставшееся мне время и не мучайте всякой дрянью.
– Мама, как ты так можешь? Мы же хотим как лучше! – Вскрикивает дочь и вжимается в рядом стоящего мужа.
– Эрика, мне восемьдесят четыре года и кажется, я видела все в этой жизни. Теперь я хочу уйти на заслуженный покой, так что не мешай мне. – Карина расслаблено облокотилась на спинку кресла. – Люди слишком эгоистичны. Ты думаешь, что продлеваешь жизнь. Но на самом деле ты продлеваешь мою агонию. Это не правильно. Родители не вечны. Не надо держать их возле себя лишь от страха остаться одной. Вы уже взрослые и сами имеете деток, вторых половинок. Вы не будете одиноки. А я…я уже выполнила свою миссию на этой земле.
Так она и ушла из кабинета, с гордо расправленной спиной. Позволила себе остановиться лишь на улице, чтобы в последний раз с легкой улыбкой посмотреть на то здание, где отчасти произошли самые памятные ей события.
– Я впервые вижу человека, который настолько силен духом, – признаюсь Карине и с восхищением смотрю на женщину. – Обычно люди паникуют, когда слышат такое.
– Люди просто цепляются за призрачные надежды. Не у всех хватает выдержки и силы признать свое поражение. Они готовы жить в мучениях, но стоит оно того? Я вот не уверена, что хочу мучить себя и близких. Постоянные скитания по больницам, капельницы… скоро они сами бы ругали себя за малодушие. А я не хочу так. К тому же, я действительно прожила счастливую жизнь, так что могу спокойно уйти на покой.
Карина улыбается и хлопает по приборной панели, будто подгоняя машину на встречу только ей известной концовке. И я действительно восхищаюсь этим человеком. На моей памяти всего несколько человек с гордостью принимали неизбежное и Карина пополнила этот небольшой список.
Глава 8
"Чарли"
Его роман не приняли. Вновь. Снова. Опять.
Парень в тысячный раз перечитал письмо из издательства и почувствовал, как глаза начало беспощадно жечь. Нет, он не заплачет. Он мужик, черт побери! Но, не взирая на все внутренние протесты, одинокая слезинка все же скатывается по щеке… Руки сами тянутся к телефону и набирают заветную комбинацию цифр, которую он знал лучше, чем любую молитву.
– Это Чарли Армино, – проговаривает он, едва слышит мелодичный голос секретаря. Далее слышится отчетливый вздох и что- то вроде "о, снова этот" и его переключают на линию главного редактора. Тот тоже не слишком рад слышать парня.
– Я хотел бы узнать, почему же мой роман отклонило ваше издательство? – нетерпеливо заерзал парень на своем потертом кресле.
– Потому что он не подходит под нашу политику, – отрезает мужчина в ответ.– Я повторяю вам это уже в сотый раз и не понимаю, почему вы так настырно продолжаете действовать. Попробуйте написать что-то другое и прислать нам на почту. Или вообще отсылайте в другие издательства.
– Но я хочу издать именно этот роман!
– А я говорю вам, что это невозможно! – взрывается редактор на том конце провода.
– Почему? Вы печатаете такой шлак и абсурд…
– Милейший, я не беру ваш материал по простой и очень часто встречающейся причине у начинающих авторов. Вы пишите просто и без интриги. Ваш роман сырой и над ним нужно работать и работать. Архитектура вашего текста не лучше, чем школьника. Ну, добавили вы парочку витиеватых фраз и оборотов, но это не меняет основного. Ваш текст скучен. Работайте над собой и возможно, лет через пять-десять мы будем разговаривать с вами совершенно по-другому. Удачи.
Парень вскакивает на ноги и несется вниз по лестнице. Затем с разбегу врывается в комнату и застывает. Здесь время как будто бы остановило свой ход. Книги идеальными рядами стоят на полках, письменный стол накрыт чуть выцветшей скатертью. А на нем сверкая в солнечных лучах, стоит печатная машинка. Раньше это был рабочий кабинет его матери, где она упорно трудилась над диссертацией, а затем и над дебютной книгой. Которая находилась здесь же, бережно укрытая за толстым стеклом одной из полок.
Именно его мать подтолкнула его к писательству, поощряя его успехи. И иногда заставляя его через силу писать по несколько страниц в день. Именно благодаря ее стараниям и каждодневным напоминанием о будущей славе и величии, Чарли был уверен, что однажды его имя окажется на литературном Олимпе. Но шли года, а славы и признания все не было. Он успел закончить университет и теперь чинно трудился в местной библиотеке. Все свободное время он отдавал чтению и созданию своего будущего шедевра. Чарли конечно предполагал, что написание романа – дело нелегкое и длительное. Но чтоб настолько… А виной тому было отчасти и то, что он отвлекался на книги других авторов. О, как он завидовал их перу, их воображению! По сравнению с их романами, его собственный труд казался таким ничтожным. В их книгах было все то, что он никак не мог повторить. Повороты сюжета завораживали, а накал страстей будоражил кровь. Чарли не спал ночами, пытаясь написать хотя бы что-то приближенное. Чего таить, после нескольких бесполезных попыток, он и вовсе стал копировать понравившиеся моменты. Худо-бедно, но через шесть лет упорных поправок и изменений, его дебютный роман был готов. К сожалению, мать уже не застала этого грандиозного момента, когда он дрожащими руками отсылал рукопись по всем издательствам. Ему не с кем было разделить груз ожидания, ведь Чарли было уже тридцать шесть, а рядом никого так и не было. Девушки не задерживались рядом подолгу. Стоило им узнать, что работать на шмотки и прочие безделушки он не намерен, они уходили. Возможно им так же не нравилось, что Чарли не готов был посвящать все свободное время. Он вообще был одурманен своим писательством и мог заснуть прямо за печатной машинкой. О, да, он предпочитал печатать именно на ней. Было что-то волшебное в стуке кнопок и шуршании бумаги. Что-то завораживающее.
Чарли каждый день обновлял почту, надеясь увидеть восторженное письмо почти из каждого издательства. Однако почта была пуста. И оставалась такой еще на протяжении почти трех месяцев. А затем пришли они. Пустые письма с такими же пустыми текстами, где всюду были отказы. Одни ссылались на сырость текста, другие на штампы. Третьи и вовсе предпочли грубо оборвать переписку. Тогда парень решил взять ситуацию в свои руки и названивал им по пять раз в неделю. А они все что-то просили изменить, переписать, чтобы текст стал читаемым. И только сейчас до него дошло, что они попросту морочили ему голову.
Говорят, у творческого человека очень ранимая душа и совершенно другое восприятие мира. Что ж, это правда. И критику он принимает так же по-другому. Когда Чарли в приступе неконтролируемого гнева разворотил весь кабинет, на него так же внезапно напала апатия. Лежа посреди обломков мебели и порванных книжных листов, он гипнотизировал одну точку и не вставал несколько дней.
А затем его осенила совершенно безумная идея. Он решил создать такую новеллу, правдивей которой не было бы на свете. Чарли решил написать историю о самом себе. О чудаке-писателе, который готов на любое безумство ради читателя. Но для этого, ему пришлось освоить интернет на уровне блоггера. Он записывал на своей странице все мысли, которые ему приходили на ум. Подписчиков было мало и комментарии были скудны, Чарли отчаянно пытался заинтересовать аудиторию, но бесполезно. Пока кто-то не оставил едкий комментарий, что автору желательно попробовать утопиться, но не мучить людей своими глупостями. Озарение, страх и дикий адреналин смешались в один дикий коктейль. Чарли в прямом смысле слова начал ходить по лезвию ножа. Он снимал видео и расписывал каждый случай, который он воплощал в жизнь. Комментаторы оживились, его страница запестрила предложениями, от которых у нормального человека случился бы шок. Его истории разлетались по сети, его имя наконец-то появилось в поисковике сети. Люди не скупились на щедрые чеки ради рискованной истории и ее воплощения в реальность. Каким образом он умудрялся ходить по острию и остаться в живых, он не задумывался.
Сегодня Чарли был на взводе. Один из постоянных читателей скинул на его счет очень большую сумму денег и прописал то, что он должен был сделать. Идея была не новой, но рискованной. В принципе, как и все остальные. И подстегивали его не деньги, а то, что это была бы последняя история в цикле. История, которая бы завершила его книгу. Да, он все так и не отказался от своей глубокой детской мечты. Чарли даже отправил ознакомительный фрагмент в издательство, правда, под чужим именем, но все же. И, о чудо! Неординарность покорила издателей и ему предложили сотрудничество. Эта история – финальная точка или быть может, грандиозное начало в его творчестве.
