Джеймс Хэдли Чейз
Он свое получит
Глава вторая
I
Бен Делани прошел долгий и сложный путь за то время, что не виделся с Глорией. При ней он был заурядным рэкетиром, правда с изрядной долей амбиций и безошибочным нюхом. Он всегда очень точно определял, где можно быстро и без особого риска урвать лишний доллар. Он не брезговал ничем и, найдя мало-мальски приличный источник дохода, быстро выдаивал его, а затем спешил дальше в поисках следующего легкого, доходного и не слишком рискованного дельца. Столкнувшись с сопротивлением, заглушал его очередью из автомата. Но теперь Бен был уже не тот. Он считал себя удачливым бизнесменом, проворачивающим одновременно несколько крупных и выгодных дел. Некоторые из этих дел были практически законны – ему принадлежали два ночных клуба, такси-сервис, бюро телеграфных услуг для букмекеров и шикарный мотель на Лонг-Бич. Правда, все эти прибыльные предприятия изначально финансировались за счет действий не столь законных, как то: торговля наркотиками, шантаж, организованный рэкет. Еще одним прибыльным побочным дельцем являлись операции с драгоценностями, что со временем позволило ему приобрести репутацию крупнейшего на побережье скупщика краденого.
Он жил на бульваре Сансет, в роскошном особняке с садом в два акра. В доме насчитывалось двадцать спальных комнат, а все левое крыло отводилось под офис – целая анфилада кабинетов и приемных, откуда и правил Бен своим маленьким государством.
К оружию он теперь не прикасался – у него хватало денег, чтобы содержать целую армию телохранителей, которые свято блюли его интересы и отсекали не только любого конкурента, но и каждого, кто имел глупость сунуть нос в заповедные дебри владений Делани. Правда, ежегодно ему приходилось отстегивать кругленькую сумму полиции, зато он был полностью огражден от каких-либо неприятностей. Он жил роскошно, сладко ел и пил, бурно развлекался и, если бы не происки прессы, давно был бы причислен к сливкам лос-анджелесского общества. Но пресса, вернее, наиболее злопамятные из журналистов никак не могли простить ему гангстерское прошлое и тот факт, что он трижды привлекался к суду по обвинению в убийстве, хотя всякий раз его умница-адвокат пробивал брешь в стене, казалось бы, неопровержимых улик против Бена, через которую тот благополучно выскальзывал на свободу. Не забыли они и того, что год назад он был замешан в одной грязной истории с проституткой, хотя прямых улик против него не оказалось. Время от времени, при возникновении дефицита в разного рода скандальных историйках, редакторы ряда газет помещали убийственные материалы о прошлом Бена, смутно намекая, что не мешало бы присмотреться и к нынешним его делам. Там содержались достаточно прозрачные намеки на протекционизм со стороны полиции и необходимость административной чистки. Вот тут Бен был бессилен. Его так и подмывало раз и навсегда заткнуть глотку наиболее ретивым из писак, но, вспоминая о случае с Джейком Линглом, он всякий раз приходил к выводу, что риск слишком велик. Бен притворялся, что плевать хотел на газеты, однако втайне так и кипел от возмущения. Именно из-за них он оставался до сих пор на задворках высшего общества, прекрасно понимая, что люди, которых он так щедро кормит, поит и развлекает на приемах в своем особняке, всего лишь второй сорт, прихлебатели, прилипалы и прочая шваль, готовая пойти куда и к кому угодно, лишь бы нажраться и напиться на дармовщину.
В тот понедельник рано утром он сидел за огромным письменным столом в своем помпезно обставленном кабинете с зеркальными окнами, откуда открывался вид на бассейн и залитый солнцем розарий. Уже при первом взгляде на колонку цифр становилось ясно, что его подчиненные сорят деньгами налево и направо, как гуляки-матросы, дорвавшиеся до берега. Его жесткое лицо приобрело угрюмое выражение, когда он, взяв ручку, подвел итог – вывел внизу колонки сумму, которую надлежало выплатить в этом месяце помимо текущих расходов. Впрочем, для него она была не так уж и велика. В любое другое время он и бровью бы не повел, но так вышло, что именно в этом году он решил наконец осуществить свою давнюю мечту. Знаком преуспевания, по его мнению, служила личная яхта: не детские игрушки с одним-единственным парусом, а судно водоизмещением пять тысяч тонн, с каютами на двадцать человек, танцзалом, а может, даже и плавательным бассейном. Владеть такой яхтой – вот что казалось Бену пиком роскоши.
Он впал в шок, получив расчеты от нескольких ведущих судостроителей: цена, которую заломили эти бандиты, даже ему казалась непомерной. Глядя на цифры, пришел к выводу, что ему понадобится, с учетом всех текущих расходов, еще минимум миллион долларов, а откуда, скажите на милость, возьмется такая куча денег?
Он сидел и размышлял над этой проблемой, как вдруг селектор, установленный на столе, издал щелчок и ожил.
– К вам некая мисс Дейн, мистер Делани, – сказала секретарша. – Мисс Глория Дейн.
Бен не поднял глаз от колонки цифр:
– Не знаю и знать не желаю. Скажите, я занят.
– Слушаю, сэр. – Селектор вновь погрузился в молчание.
Какое-то время, просматривая банковские бумаги, Бен повторял про себя это имя – Глория. Потом, повинуясь внутреннему порыву, нажал кнопку:
– Вы сказали, Глория Дейн?
– Да, мистер Делани. Говорит, что по личному и неотложному делу.
Бен скорчил гримасу: «Дейн, что-то знакомое…» Некоторое время он колебался, потом, вспомнив дни, прожитые с Глорией, решил принять ее. «Неплохое то было времечко. И мы неплохо проводили его. Я был свободен и беззаботен. Не было тогда ни язвы, ни всего этого хозяйства, с которого теперь глаз спускать нельзя ни днем ни ночью…»
– О’кей! Впустите. Даю ей десять минут. Когда позвоню, войдете и выпроводите ее.
– Слушаюсь, мистер Делани!
Бен сгреб в сторону бумаги, закурил сигарету, встал и подошел к окну. Он посмотрел на безупречно ровные, ухоженные клумбы с последними в этом сезоне цветками роз, затем перевел взгляд на бассейн под толстым стеклянным колпаком, который даже в зимние месяцы позволял поддерживать температуру воды не выше и не ниже двадцати четырех градусов Цельсия. Он видел Фей, стоявшую на деревянном трамплине, – подняв гибкую руку, она поправляла красную купальную шапочку. Он охватил взором ее стройную фигуру, длинные загорелые ноги и одобрительно кивнул: «Может, она и не идеал, но все, что нужно, при ней». Фей стоила ему недешево, зато в постели отличалась не только неподдельным энтузиазмом, но и редкостной изобретательностью. К тому же многие мужчины завидовали этому новому его приобретению, а Бену ничто так не грело сердце, как зависть окружающих.
Услышав, как отворилась дверь, он обернулся. Миловидная темноволосая секретарша, выдавливая из голоса максимум презрения, произнесла: «Мисс Дейн!» – и, посторонившись, пропустила Глорию в кабинет.
Стоило Бену увидеть ее, как он тут же пожалел о своем порыве. Неужели эта бледная, усталая, немолодая женщина – та самая Глория? Его Глория? Быть не может!
«Бог ты мой, да она в матери Фей годится! А как ужасно одета! Да-а, девочка явно опустилась, сдала, как говорится, позиции… Ясно как божий день».
Многочисленные фотографии Бена в газетах отчасти подготовили Глорию к переменам в его облике, но все равно она была потрясена. И дело не в том, что у него появился круглый животик, а волосы поредели и в них блестела проседь. Этого следовало ожидать. Ведь ему теперь пятьдесят три или пятьдесят четыре. Поразило мертвое, безразличное выражение его лица, которое она помнила веселым, оживленным и загорелым. Теперь оно было бледно и холодно, как маска. А его взгляд просто испугал – тяжелый, жесткий и одновременно ищущий и беспокойный, словно у хищной птицы.
– В чем дело? – коротко спросил Бен, твердо вознамерившись сократить этот визит до минимума. – Я крайне занят. Я бы вообще не принял тебя, просто неудобно выпроваживать, не перемолвившись словечком. В чем дело?
Глория покраснела, затем побледнела. Он мог бы встретить ее и поприветливей, попросить присесть, по крайней мере, спросить, как она поживает. И она решила сразу перейти в атаку. Заинтересовать Бена прежде, чем тот выдворит ее из кабинета, что, как она чувствовала, он и собирался сделать.
– Тебя интересует партия алмазов на три миллиона долларов? – спросила она.
Его лицо оставалось непроницаемой маской, но по тому, как он слегка склонил голову набок, Глория поняла, что зацепила его.
– О чем речь? Какие алмазы?
– Может, позволишь мне присесть? Или теперь в твоем присутствии, Бен, люди говорят только стоя?
Неожиданно он усмехнулся. Такой стиль импонировал ему. Он не любил, когда лебезили.
– Валяй, садись. – Бен подошел к столу и тоже сел. – Только давай так договоримся, Глория. У меня куча дел. Что за алмазы и с чем их едят, давай выкладывай по-быстрому!
Однако теперь, увидев, что он всерьез заинтересовался, Глория вовсе не собиралась торопиться. Она села, протянула руку к золотой сигаретнице, стоявшей на столе, достала сигарету и вопросительно взглянула на Бена. Тот нетерпеливым жестом подтолкнул к ней массивную настольную зажигалку.
Она закурила и сказала:
– Один мой знакомый хочет с тобой поговорить. Рассчитывает провернуть с тобой одно дельце. Я вообще не хотела вмешиваться, но как-то раз он меня выручил. И потом он думает, что ты не примешь его, если сначала я, ну, что ли, не представлю его тебе… Вот… – Она развела руками, и фраза повисла в воздухе. Потом, после паузы, добавила: – Он рассчитывает получить партию алмазов на три миллиона долларов и хочет их пристроить. Он считает, что, кроме тебя, обратиться не к кому.
– Откуда он их получит?
– Не знаю и знать не хочу. Просто я ему обязана. Вот почему и пришла к тебе.
– Кто он?
– Гарри Грин. Живет в Питсбурге. Во время войны был пилотом и повредил ногу. В некотором роде калека. Занимается комиссионной продажей нефти, но, как я понимаю, не слишком преуспевает.
Бен нахмурился:
– Но при чем здесь алмазы?
– Не знаю.
– Сдается мне, он просто чокнутый. Слушай, детка, ты только понапрасну отнимаешь у меня время. Камешков на три миллиона – это тебе не шутки!
– Я ему и сказала, что ты не поверишь. Но он так настаивал. Очень просил поговорить с тобой. Ладно, извини, что побеспокоила и отняла столько времени, Бен.
Она встала.
Бен уже потянулся к кнопке, чтобы вызвать секретаршу, как вдруг на глаза ему попались бумаги со счетами.
«Партия алмазов на три миллиона долларов! А если все же это не бредни сумасшедшего и не пустой треп, если каким-то чудом камешки действительно существуют?.. Что ж, тогда, пожалуй, у меня появятся средства, чтобы заказать яхту уже в этом году».
– Погоди, – сказал он и откинулся в кресле. – А этому парню можно доверять, Глория?
– Конечно. Иначе я бы к тебе не пришла.
– А как ты думаешь, он и вправду сможет заполучить эти камешки?
– Наверное. Не знаю. Я знаю одно – даром времени он не теряет и доверять ему можно. Но если ты так занят… Что ж, тогда, я думаю, ему придется подыскать кого-нибудь другого, с кем можно будет провернуть это дело.
Бен помолчал с полминуты, потом пожал плечами:
– Ладно. Повидаться в любом случае не повредит. Как, ты сказала, его зовут?
– Гарри Грин.
– Передай ему, чтобы завтра зашел. Только сперва пусть позвонит секретарше, она назначит время.
– До шестнадцатого его в городе не будет. Не хочет лишний раз здесь появляться. Может, он позвонит прямо тебе и вы договоритесь, где и когда назначить встречу?
– О’кей. Но имей в виду, дорогая, если этот парень просто морочит мне голову, он об этом крепко пожалеет. – Тяжелое неподвижное лицо Бена внезапно налилось злобой. – А все же, какого хрена он не хочет приехать сюда?
– Это ты сам у него спроси, – отрезала Глория, но по спине у нее пробежал холодок.
Бен раздраженно передернул плечами:
– О’кей, пусть звонит сюда, я с ним потолкую. – Он поднялся с кресла. – Так ты уверена, что он надежный человек?
– Да. Может, это и глупо теперь звучит, Бен, но мне-то ты можешь доверять.
Он рассмеялся:
– Ну, ясное дело. Да… Давненько мы с тобой не виделись, Глория. – Он обогнул стол и подошел к ней. – Как поживаешь?
– Прекрасно. А ты?
– Да помаленьку. А этот Грин, он что, твой дружок, Глория?
– Нет. Просто как-то раз вытащил меня из одной передряги. Вот и все.
– А у тебя есть дружок, Глория? – Его немигающие глаза оценивающе обежали ее лицо и фигуру – пронизывающий, как рентген, взгляд гангстера.
– Знаешь, я пришла к выводу, что, пожалуй, лучше его не иметь. Так оно спокойнее, Бен. Все эти дружки по большей части люди ненадежные.
– Ну не скажи, не скажи… – Он улыбнулся. – Значит, вот как ты теперь рассуждаешь… Просто мужчине нужны иногда перемены. – Он подошел к окну. Ему вдруг страшно захотелось похвастаться своим новым приобретением. – А ну, поди-ка сюда, посмотри.
Они стояли рядом у окна и смотрели вниз, на бассейн, где под стеклянным колпаком лежала на надувном матрасе Фей – рыжевато-золотистые волосы рассыпались по плечам, поперек груди узенькое полотенце – и грелась под кварцевой лампой.
– Ну, что скажешь, хороша, а? – Бен презрительно покосился на Глорию, в голосе его звучала гордость. – Занятная девчонка, а какая красотка! Я вообще люблю, когда они молодые, Глория. Молодые и шустрые, какой и ты когда-то была…
Глория побледнела. Удар пришелся в цель.
– Да, – сказала она. – Очень хороша. Но и она постареет. Все мы стареем. Надо сказать, что и ты не похорошел с тех пор, Бен. Прощай!
Она пересекла кабинет, отворила дверь и вышла.
Бен стоял, злобно уставившись на дверь.
«Да, опять эта сука оставила за собой последнее слово. Правильно я сделал, что избавился от нее. Кто бы мог поверить, что она превратится в такую злобную старую ведьму?..»
Он подошел к столу и снял телефонную трубку:
– Борг? Сейчас выйдет женщина, уже, наверное, выходит. Высокая, волосы темные, черно-белый костюм. Имя – Глория Дейн. Я хочу знать, где она бывает, чем занимается, кто ее любовники – все о ней.
На другом конце линии прошелестел низкий задыхающийся голос, словно владелец его страдал астмой:
– О’кей. Я прослежу, сэр.
Бен повесил трубку и стоял некоторое время неподвижно, рассматривая груду бумаг на столе. «…Гарри Грин? Интересно, что за персонаж и как к нему попадут камешки… Но раз она сказала, что их там на три миллиона, значит так оно и есть». Он привык верить Глории.
Подойдя к окну, взглянул на Фей еще раз.
«Она постареет. Все мы постареем. Надо сказать, что и ты не похорошел с тех пор, Бен».
Черт бы ее побрал! Посметь сказать ему такое! Прямо все утро изгадила…
II
Глория шла по бульвару и была настолько погружена в свои мысли, что не заметила высокого сутулого мужчину в темном плаще и шляпе с обвислыми полями, который сидел в «бьюике», припаркованном на противоположной стороне улицы. В его худом жестком лице с крючковатым носом и тонкими губами было что-то ястребиное. Он наблюдал за Глорией через ветровое стекло, видел, как она остановилась у автобусной остановки и, когда подъехал автобус, села в него. Он выжал сцепление и двинулся вслед за автобусом.
Автобус вез Глорию домой, а она думала о том, что наиболее важная часть плана Гарри осуществилась. Встреча с Беном прошла достаточно гладко. На большее она и не рассчитывала. Правда, при воспоминании о том насмешливо-презрительном взгляде, который он бросил в ее сторону, она передернулась. Впрочем, и он сильно изменился с тех пор.
Теперь она уже не уверена, что была бы счастлива, возобновись их отношения. Нет, это невозможно, этого даже представить себе нельзя. Она нисколько не завидовала той хорошенькой куколке в бассейне. Напротив, ей было жаль ее. Будьте уверены, она отрабатывает каждую шмотку, все, что он ей дает, и наверняка надолго ее не хватит. Хотя, спору нет, она, конечно, очень хороша собой, очень привлекательна…
Дурочка, и ей не мешало бы немножко почистить перышки, прежде чем являться к Бену. Это избавило бы ее от того оскорбительного, презрительного выражения, с которым смотрел на нее Бен, выражения, которое нанесло глубокую рану ее и без того израненному самолюбию.
Надо предупредить Гарри, чтобы он был крайне осторожен. Бен наверняка приложит все усилия, чтобы выяснить, кто он и откуда. Она вспомнила, как Делани однажды объяснял ей, почему никому не доверяет: «Если человек ведет себя скрытно, значит ему есть что скрывать, – сказал он, – а раз у него есть тайна, я должен знать ее – это позволит мне держать его в узде».
Вдруг ее точно молнией пронзила догадка, и она похолодела. Наверняка Бен послал за ней хвост. Какая же она идиотка! Автобус уже замедлял ход перед ее остановкой. Еще несколько секунд, и она могла бы навести людей Бена на Гарри.
Она не вышла из автобуса и проехала свою остановку. Окинула быстрым взглядом пассажиров. Их было всего четверо – три женщины и пожилой священник. «Нет, – подумала она, – опасность не здесь, извне». Через заднее стекло посмотрела на текущий вслед за автобусом поток автомобилей.
В любой из машин, следующих за автобусом, мог находиться человек Бена. Она доплатила за проезд и сошла через три остановки, в торговом центре. Сперва надо убедиться, следят за ней или нет, а если да – то избавиться от хвоста. Она смешалась с толпой, затем подошла ко входу в «Феррье», одному из крупнейших универмагов в городе. Резко остановилась и обернулась.
Нарушая все правила движения, прямо из третьего ряда свернул к тротуару «бьюик» и остановился ярдах в пятидесяти выше по улице. Из него выскочил высокий сутулый мужчина и двинулся в ее сторону.
Людей именно такого типа нанимал Бен. С бешено бьющимся сердцем она вошла в универмаг. Миновав несколько секций, подошла к эскалатору. Он уносил ее на второй этаж, и она бросила взгляд вниз. Длинный – руки в карманах, в тонких губах сигарета – двигался к эскалатору быстрым размашистым шагом. На секунду она испытала чувство удовлетворения: да, Бен в своем репертуаре, хорошо, что она предвидела этот ход. Он все-таки установил за ней слежку.
Наверху, в трикотажной секции, купила пару нейлоновых чулок. Длинного не видно.
Затем снова поехала на эскалаторе, но уже вниз, пересекла торговый зал и подошла к будкам телефонов-автоматов. Последняя в ряду была свободна. В соседней находилась женщина. По тому, как та перекладывала пакеты и свертки, Глория догадалась, что она там надолго. Вошла в последнюю будку и захлопнула дверь. Затем, загораживая телом диск, набрала номер своей квартиры. Пока раздавались гудки, оглядела зал через стекло будки.
Длинный был совсем рядом. Он стоял у прилавка и рассматривал электробритву, одну из целой вереницы, выставленной на прилавке. Она поняла, что оттуда, где он стоит, не будет слышно ни единого ее слова, и с нетерпением ждала, когда наконец ответит Гарри. Через секунду он снял трубку.
– Гарри? Это я, Глория.
– Ну что, порядок? – нетерпеливо спросил он.
– Да, все нормально. Он тебя примет. Теперь слушай. Он послал за мной хвост. Видимо, хочет выяснить, кто ты такой, и думает, что я выведу на тебя этого типа. Я звоню из «Феррье», сыщик тоже здесь, ошивается неподалеку. Немедленно собирай вещи и уезжай. Он не должен тебя видеть. Я повожу его немного, чтобы дать тебе время собраться и поймать такси. Потом постараюсь от него избавиться. – Она взглянула на часы. – Сейчас двенадцать двадцать. В час пятнадцать буду ждать тебя на углу Вестер и Леннокс. Там есть газетный киоск. Остановишь такси, выйдешь и купишь газету. На меня и смотреть не смей, пока я сама с тобой не заговорю. Если мне удастся от него отделаться, я сяду к тебе в такси, если нет – поезжай на вокзал. Поезд отходит в два. Встречаемся в Нью-Йорке в вестибюле гостиницы «Астор» в пятницу, в одиннадцать утра. Понял?
– Да! – Голос Гарри звучал возбужденно. – Ты только смотри осторожней там, детка. В час пятнадцать, где договорились.
– Хорошо. – Сердце у Глории заныло. Мысль о том, что она не увидится с ним целых три дня, была невыносима. – Да, Гарри, смотри в оба, когда будешь выходить из дома. Бен мог узнать мой адрес по телефонной книге. Мог установить слежку и за домом тоже. Постарайся убедиться, что за тобой нет хвоста, ладно?
– Ладно. Так он согласен со мной встретиться?
– Да. Об этом потом, при встрече. Значит, в час пятнадцать, Гарри, и умоляю, будь осторожен!
Не успел он положить трубку, как в дверь раздался звонок.
Его мысли настолько были заняты всем тем, что ему сообщила Глория, что он автоматически направился в прихожую. Он уже и руку протянул, чтобы открыть дверь, как вдруг остановился и даже переменился в лице. За все время его жизни здесь с Глорией никто ни разу не приходил к ней днем. Кто бы это мог быть?.. Он вспомнил предостережение Глории. Может, это один из людей Бена? Он бесшумно подкрался к двери и запер ее на задвижку. Постоял какое-то время, напряженно вслушиваясь. Снова резко и продолжительно прозвенел звонок. Гарри ждал. Прошло еще несколько томительных минут. И вдруг ключ в замке начал поворачиваться. Гарри смотрел на ключ с бешено бьющимся сердцем. Наверное, тот, кто находился там, за дверью, зажал ключ какими-то длинными щипцами и поворачивал его. Послышался легкий щелчок – это открылся замок, потом повернулась дверная ручка, но дверь, скрипнув, не поддалась, ее удержала дверная задвижка.
Гарри отошел от двери. Стараясь двигаться как можно тише, прошел в спальню и вытащил из-под кровати чемодан. Наверняка тот тип, что ошивается там, за дверью, догадался, что в квартире кто-то есть, раз ключ в замке. И наверняка будет ждать снаружи, на площадке. Ну и пусть себе ждет на здоровье хоть целый день.
Гарри взглянул на часы и чертыхнулся. До встречи с Глорией оставалось всего двадцать минут.
Он торопливо побросал в чемодан вещи: смену белья, сорочку, свой лучший костюм, пару туфель. Затем на цыпочках отправился в ванную – взять бритвенный прибор и губку. В ванной он подошел к окну, открыл его и выглянул наружу. Железная пожарная лестница, выходящая в безлюдную боковую аллею, подсказала ему выход. Он вернулся в спальню, выдвинул ящик комода, достал из-под стопки сорочек кольт 45-го калибра и коробку с патронами. Зарядил кольт, сунул в карман брюк, положил коробку в чемодан, захлопнул его и защелкнул замки. Затем достал из гардероба плащ, шляпу и оделся.
Снова прошел в ванную, поднял оконную раму вверх до упора и, выбравшись из окна, оказался на железной площадке пожарной лестницы.
Этажом ниже жила приятельница Глории, работавшая в аптеке по соседству с домом. Гарри знал, что в это время она на работе и в квартире у нее никого нет. Он спустился по железным ступенькам до окна в ее ванную. Оно было приоткрыто. Глянув вниз, в боковую аллею, убедился, что там никого нет, и влез в ванную. Затем втащил туда же чемодан и закрыл окно. Прошел через квартиру в прихожую, остановился у двери. Постояв с минуту, приподнял воротник плаща и глубоко надвинул шляпу на лоб. Затем открыл дверь и вышел на лестничную площадку.
В конце площадки была лестница, ведущая на верхний этаж. И там, привалясь к стене, стоял толстый коротышка в шинельного типа пальто и черной шляпе, с сигаретой в зубах.
– Эй, приятель! – окликнул он Гарри, когда тот начал спускаться по лестнице. – Постой минутку!
Гарри остановился. Было темно, и он стоял вполоборота, так что коротышка не мог как следует его разглядеть.
– Чего?
– Ты, случайно, не знаешь, мисс Дейн дома?
– Откуда мне знать? Подымись и спроси.
– Да я звонил, а там никто не отвечал. Она одна живет, не знаешь?
– Одна. – Гарри зашагал вниз. – Некогда мне, на поезд опаздываю. Спроси управляющего.
Коротышка чертыхнулся, а Гарри распахнул входную дверь и вышел на улицу. На углу замедлил шаг и обернулся. Не считая машины, припаркованной в сотне ярдах от дома, улица была абсолютно пуста.
Впереди показалось такси, и Гарри поднял руку.
– Вестерн и Леннокс, – сказал он, – и поскорее.
Он посмотрел через заднее стекло, но не заметил, чтобы кто-нибудь ехал за ними. На часах было ровно час пятнадцать, когда такси остановилось напротив газетного киоска.
Глория уже была там, и не успел Гарри выйти из машины, как она перебежала улицу и оказалась рядом с ним, на заднем сиденье.
– Куда? – спросил Гарри.
– На вокзал.
Водитель вопросительно посмотрел на Гарри, тот кивнул, и машина тронулась с места.
– Все в порядке? – спросила Глория.
Они молча сидели рядом, пока такси прокладывало путь в густом потоке движения. Глория крепко сжимала руку Гарри и время от времени тревожно поглядывала на него.
Доехав до вокзала, они расплатились с таксистом и прошли в буфет.
Глория направилась к свободному столику в углу, Гарри, взяв две чашки кофе, присоединился к ней.
– Твой приятель даром времени не теряет. – И он пересказал ей все, что произошло. – Не знаю, как ты теперь попадешь домой. Дверь изнутри заперта на задвижку. Придется, наверное, подождать, когда придет с работы Дорис, и попробовать влезть через окно в ванной.
Глория покачала головой:
– Домой я не вернусь. Это опасно, Гарри. Нельзя все время полагаться на счастливый случай. Стоит мне вернуться, Бен приставит уже не одного, а несколько человек, и вряд ли мне удастся избавиться от слежки. Сегодня мне просто повезло. В универмаге я зашла в туалет. Там оказалась вторая дверь – в служебное помещение. Но в следующий раз это не пройдет. Я тоже еду в Нью-Йорк. Но не вместе с тобой. Встретимся, как договорились, в пятницу в «Асторе».
– Но у тебя даже вещей с собой нет!
Она пожала плечами:
– Все можно купить в Нью-Йорке. – Она подалась вперед и положила руки на стол. – Ты должен быть очень осторожен, Гарри. Не верь Бену. Он теперь не тот, я едва его узнала. Он стал гораздо опаснее и безжалостнее.
– Что случилось?
Она коротко пересказала ему разговор с Беном.
– Что ж, прекрасно! Обо мне не беспокойся. Ты все сделала как надо, проложила мне путь. Остальное беру на себя.
– Не верь ему! – Глаза Глории были полны страха. – Постарайся получить деньги вперед. Не слушай никаких обещаний и не позволяй себя запугивать.
Он усмехнулся:
– Пусть только попробует. – Он допил кофе и взглянул на часы. – Самое время идти за билетами. Ты первая. Итак, до пятницы.
– Да. – Она подняла на него глаза. – Я буду скучать без тебя, Гарри.
– Ничего. Долго скучать не придется.
Она встала и положила руку ему на плечо:
– Будь осторожен, милый.
– Конечно.
Она шла мимо буфетной стойки к дверям, а он смотрел ей вслед. Прямая спина, легкая грациозная походка, длинные стройные ноги. «Чуть-чуть приодеть ее, – подумал он, – и смотрелась бы хоть куда!»
Его охватил прилив нежности к Глории. Она храбрая и умная – редкие качества для женщины.
Закурив сигарету, бросил спичку в блюдце и поднялся.
«Вот оно, наконец-то, – подумал он. – Наконец-то можно сказать, что начало положено. Если повезет, то через двадцать дней я стану обладателем пятидесяти тысяч!»
Если повезет…
III
Вечером шестнадцатого января у гостиницы Лэмсона, что на бульваре Шербурн-Уэст, остановилось такси. Водитель вышел и распахнул заднюю дверцу.
Весь день порывистый ветер гнал по небу низкие темные тучи. Лишь теперь он немного утих, и дождь, похожий в желтом свете уличных фонарей на тонкую металлическую сетку, сеял прямо и ровно. В канавах кипели мелкие ручейки, с навеса над витриной аптеки, что примыкала к гостинице, низвергался маленький водопад. Вода глухо барабанила по крыше такси.
Водитель хмуро посмотрел на мокрый блестящий асфальт, сплюнул, поднял глаза. Сквозь двойные стеклянные двери гостиницы тускло просачивался мутный желтоватый свет. К дверям вели шесть истертых грязных ступеней. Не часто доводилось ему возить клиентов к Лэмсону. Он даже не помнил, когда это было в последний раз. У людей, останавливавшихся в этой гостинице, не было денег на такси, они добирались сюда пешком или на автобусе. Это была самая дешевая и грязная гостиница в Лос-Анджелесе – место, куда забредали в поисках крыши над головой либо случайные прохожие, либо выпущенные из тюрьмы мелкие жулики.
Пассажир вышел, сунул в руку таксисту пятидолларовую бумажку и сказал каким-то странным сдавленным голосом:
– Сдачи не надо. Купи себе новую машину. Этой уже на свалку пора.
Таксист так удивился, что высунулся из машины по пояс. Он не рассчитывал получить на чай. Тем более столько. «Вот сумасшедший попался, ей-богу!»
Он оглядел высокую, грузную фигуру клиента в поношенном, полушинельного вида пальто и старой темно-коричневой шляпе. На вид ему было лет сорок пять. Полнеющий, хотя и крепко сложенный мужчина со светлыми встопорщенными усами и страшным глубоким шрамом, что тянулся от правого глаза к углу рта. Наверное, от этого шрама кожа на щеке была стянута, а веко правого глаза слегка опущено, что придавало лицу весьма зловещее выражение. В левой руке он держал потрепанный фибровый чемоданчик, в правой – толстую трость с резиновым набалдашником.
– Это все мне? – спросил таксист, тупо глядя на пятерку. – На счетчике доллар двадцать.
– Не нравится, – сказал клиент, – давай обратно! И можешь считать, плакали твои чаевые!
Голос его звучал странно и глухо, словно он что-то держал во рту.
«Может, он из тех, – подумал таксист, – у кого нёба нет?» Он знал, такие люди встречаются. А когда этот тип говорил, у него подворачивалась верхняя губа, обнажая ряд белых блестящих зубов, сильно выступающих вперед, как у лошади. Казалось, они задирают губу и усы вверх, отчего его лицо принимало злобное, прямо-таки кровожадное выражение.
– Ладно, мне-то что, – пробормотал таксист. – Ваша воля, ваши деньги. – И торопливо сунул пятерку в карман. – Спасибо, сэр. – И, помолчав, нерешительно добавил: – Вы что, действительно хотите остановиться в этой дыре? Неподалеку есть одно местечко почище. И ненамного дороже. Да здесь клопы среди бела дня гуляют! Ни на минуту не оставят в покое. А зубы у них – чисто как у крокодила.
– Если не хочешь, чтобы я вдавил твое нюхало в затылок, – рявкнул клиент, – заткнись и не суй его не в свое дело!
Опираясь на палку и слегка прихрамывая, он пересек тротуар, поднялся по ступенькам и исчез за дверью.
Таксист хмуро смотрел ему вслед.
«Да, псих, конечно, – сделал он вывод. – Пять долларов, а сам приехал в такую дыру!» Он покачал головой, размышляя о странных пассажирах, которых доводилось ему возить по городу. Вот и еще один, для коллекции… Он выжал сцепление и поехал по улице.
Внутри гостиница Лэмсона имела еще более жалкий вид.
Три плетеных стула, пыльная пальма в тусклом медном горшке, дырявая циновка из кокосовых волокон да засиженное мухами зеркало – вот и вся обстановка холла. В воздухе витал застоялый запах пота, капустного супа и уборной. Слева от входа располагалась стойка, за которой восседал хозяин гостиницы Лэмсон – толстяк в котелке, лихо сдвинутом на затылок, и в рубашке с короткими рукавами, выставляющей на всеобщее обозрение волосатые, сплошь покрытые татуировкой руки.
