Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Чайна Мьевиль
Нон Лон Дон

Полная версия

China Mieville

Un Lun Dun

* * *

Посвящается Оскару

Я бы хотел выразить глубочайшую благодарность Тале Бейкер, Марку Боулду, Лорен Баклэнд, Мику Читэму, Диане Хоук, Саймону Кавана, Питеру Лейвери, Клодии Лайтфут, Тиму Маку, Фаре Мендельсон, Джемайме Мьевиль, Дэвиду Менчу, Джонатану Ридделу, сотруднику лондонского Музея транспорта, Максу Шеферу, Крису Шлюпу, Джесс Судалтер, Хэрриет Уилсон, Полу Уиткаверу и всем другим сотрудникам издательств «Дель Рей» и «Макмиллан» за их неоценимую помощь в написании этой книги.

Разумеется, многим я обязан и моим коллегам-писателям, список которых столь длинен, что нет смысла их всех перечислять; однако я хотел бы особо отметить среди них тех, кто в работе над этой книгой оказал на меня особенно глубокое влияние. К ним относятся, в частности, Джоан Айкен, Клайв Баркер, Льюис Кэрролл, Майкл де Ларрабейти, Тэнит Ли, Уолтер Моэрс и Беатрис Поттер. Особую благодарность выражаю я Нилу Гейману за неизменную поддержку и неоценимый вклад в создание этой лондонской фантасмагории.

В одном ничем не примечательном доме была одна ничем не примечательная комната, и в этой комнате сидел один ничем не примечательный человек. Человек этот был занят тем, что трудился над какой-то уж совсем ничем не примечательной, хотя, возможно, и странной теорией.

Столы вокруг него были заставлены множеством самых разных бутылочек и колбочек, и эти бутылочки и колбочки были наполнены яркими химикалиями самых разных цветов радуги; непонятные графики, загадочные измерительные приборы и целые груды толстых книг окружали его рабочее место, подобно стенам какой-нибудь сказочной крепости. Книги эти были все открыты на какой-нибудь странице и лежали одна на другой, чтобы было удобно пользоваться: он читал несколько книг сразу, заглядывая то в одну, то в другую, и время от времени что-то выписывал – вероятно, делал перекрестные ссылки; порой он подолгу о чем-то размышлял, потом что-то писал, что-то зачеркивал, снова листал свои книги, отыскивая нужные ему факты из истории или из химии, из географии, а также из многих других областей человеческого знания.

Итак, человек спокойно работал, разве что бег пера его по бумаге был несколько нервным, да время от времени он что-то шептал, отыскав необходимые ему сведения. Нет никакого сомнения, работа его была далеко не из легких. Но, судя по его бормотанию и отрывистым восклицаниям, которыми он сопровождал восклицательные знаки, энергичным движением ставя их в своей рукописи, нетрудно было понять, что труд его хотя и медленно, но все же подвигается вперед.

Человек этот трудился уже очень долго и изрядно продвинулся в своей работе. Он был столь поглощен своим занятием, что далеко не сразу заметил, как свет в его комнате стал меркнуть, причем как-то неестественно быстро. Какая-то странная тьма все ближе и ближе подступала к его окнам. А в комнату словно вторгалась не менее странная тишина – о нет, это было не просто отсутствие шума, это было больше, чем отсутствие шума, это было само присутствие безмолвия, и в безмолвии этом чувствовалось что-то зловещее.

Человек наконец поднял голову. Он осторожно положил на стол перо и повернулся на стуле.

– Эй! – неуверенно сказал он. – Профессор? Это вы? А господин министр?..

Ответа не последовало. Свет в коридоре продолжал постепенно меркнуть. Сквозь матовое стекло двери видно было, как тьма приобретает все более отчетливые очертания. Он медленно встал. Потом несколько раз шмыгнул носом, принюхиваясь, и глаза его округлились.

Сквозь щель под дверью в комнату протянулись тонкие струйки дыма. Они шевелились, словно живые щупальца.

– Вот оно что… – прошептал человек, – так, значит, это ты.

Ответа снова не последовало, но за дверью раздался какой-то слабый дребезжащий звук, который можно было принять за тихий смех.

Человек судорожно сглотнул слюну и сделал шаг назад, не отрывая взгляда от двери. Струйки дыма, постепенно густея, толстыми спиралями заволокли дверной проем и, извиваясь, потянулись прямо к нему. Дрожащими руками он быстро собрал свои бумаги. Потом так же быстро, однако стараясь делать как можно меньше шума, понес стул к вентиляционному люку, расположенному высоко под потолком. Лицо его выражало испуг и вместе с тем отчаянную решимость – а может, и наоборот, решимость, несмотря на крайний испуг.

А дым все больше заполнял комнату. И не успел человек добраться до люка, как снова раздался этот зловещий звук – звук дребезжащего смеха. Человек повернулся к двери.

Часть I. Занна и Диба

1. Учтивая лисица

Не могло быть и тени сомнения: на самом краю спортивной площадки, прямо за турниками, стояла живая лиса. И что еще удивительнее – лиса явно что-то высматривала.

– Смотри, вон там, видишь?

Площадка была заполнена детьми, одетыми в невыразительную серую школьную форму; они увлеченно гоняли мяч, стараясь забить гол в самодельные ворота. И в этом шуме и гаме только маленькая стайка девочек стояла неподвижно, наблюдая за лисицей.

– Правда, девочки, вижу, вижу, вон она. Смотрите, она смотрит на нас, – прошептала одна из них, та, что была выше всех ростом и выделялась светлыми волосами. Ей лучше всех было видно зверя, укрывшегося в зарослях высокой травы и чертополоха. – Но почему она даже не шевельнется?

Девочка медленно двинулась навстречу лисице.

Когда подружки только-только приметили лисицу, им показалось, что это обыкновенная собака; не прекращая оживленной болтовни, они двинулись к ней. И только дойдя до середины асфальтированной площадки, девочки вдруг поняли, что перед ними никакая не собака, а настоящая лиса.

На дворе стояло прозрачное осеннее утро, в ясном небе ни облачка, ярко светило по-осеннему прохладное солнце. Девочки глазам своим не верили: вот это да, живая лисица! Они подошли уже совсем близко, а она не боится: смотрит и никуда не убегает.

– А я уже один раз видела лису, – прошептала Кэт и перевесила сумочку на другое плечо. – Когда мы с папой гуляли по каналу. Он сказал, что сейчас их в Лондоне много развелось, просто мы их не замечаем.

– Почему она не убегает? – беспокойно проговорила Кейша. – Я дальше не пойду. У нее зубы острые.

– Ну да, это для того, чтобы съесть тебя, внученька, – отозвалась Диба.

– Там была не лиса, а волк, – отпарировала Кэт.

Но дальше Кэт и Кейша все-таки идти не решились, зато Занна, та самая, светловолосая, продолжала тихонько приближаться к лисице. От нее, как всегда, ни на шаг не отставала Диба. Вот они уже совсем близко, лиса сейчас испугается, подпрыгнет, грациозно махнет своим пушистым хвостом, нырнет под забор и исчезнет!

Но лисица не двигалась с места.

Никогда в жизни девочки не видели, чтобы животное стояло так неподвижно. И дело даже не в том, что лиса не шевелилась: она не шевелилась совсем. Девочки подходили все ближе и ближе, и возле турников они уже не просто шли, они пригнулись и, высоко поднимая ноги, крались, словно заправские охотники в мультиках.

А лисица бросила быстрый взгляд на Дибу и снова перевела его на Занну, и в глазах ее читалась какая-то странная, почти человеческая учтивость.

Диба сдвинула брови.

– Ну да, она явно смотрит на нас, – сказала она. – Точнее, на тебя. Похоже, я ее не интересую.

Занна терпеть не могла своего полного имени Сюзанна, а уменьшительного Сью терпеть не могла еще больше. В этот микрорайон она переехала около года назад и быстро подружилась с Кэт, и с Кейшей, и с Бекс, да и с другими девочками тоже. Но больше всего она сдружилась с Дибой. В первый день всю дорогу до школы, а потом и в школе Диба смешила Занну своими шутками и выходками, а такое под силу далеко не каждому. И с тех пор они стали как нитка с иголкой: куда Занна, туда за ней и Диба. В облике Занны была какая-то странная особенность, которая сразу всем бросалась в глаза. Училась она вполне сносно и в спорте была не из последних, неплохо танцевала, в общем, была как все – она всегда старалась быть не хуже других, но особенно и не выделяться, и дело вовсе не в этом. Она была стройна и хороша собой, но этими своими преимуществами пользоваться даже и не пыталась: во всяком случае, казалось, что она всегда предпочитает держаться в тени. Но, увы, получалось это у нее далеко не всегда. И если б не ее легкий, общительный нрав, это могло бы доставить ей немало хлопот.

Самые близкие подруги были всегда с Занной немного настороже, словно не совсем понимали, как с ней себя вести. Сама Диба не раз признавалась себе, что Занна какая-то слегка не от мира сего. Бывало, стоит, весело болтает с кем-нибудь – и вдруг словно отключилась, ничего не видит вокруг, ничего не слышит, уставится взглядом куда-то в пространство и даже не помнит, о чем она только что говорила.

Вот и теперь она во все глаза смотрела на лисицу и с видимым усилием пыталась сосредоточиться, чтобы понять, что говорит ей Диба.

Занне, видимо, надоело прятаться: она резко выпрямилась и уперла руки в бока, но лисица не только не подпрыгнула от неожиданности, но даже не шевельнулась.

– Смотри-ка, и вправду глаз с тебя не сводит, – сказала Диба.

Занна поймала взгляд лукавых глаз рыжей плутовки, но помимо лукавства в них светились мягкость, доброта и глубочайшее почтение.

Отставшие девочки с живейшим участием наблюдали за происходящим, однако животное, казалось, совсем их не замечало.

…Вдруг раздался звонок, возвещая конец перемены. Девочки растерянно переглянулись.

И тогда наконец лисица ожила. Не отрывая взгляда от Занны, она отвесила ей глубокий поклон. А потом рыжим пламенем метнулась в сторону и была такова.

– Чудеса да и только, – пробормотала Диба, глядя на Занну.

2. Таинственные знамения

До конца занятий Занна молчала и почему-то сторонилась своих подружек. Наконец они поймали ее в столовой во время полдника, но она потребовала, чтобы ее немедленно оставили в покое; тон ее был столь угрожающим, что тем оставалось только повиноваться.

– Не берите в голову, – сказала Кэт. – Грубиянка, что с нее взять.

– Чокнутая, – продолжила мысль Бекс, и девочки демонстративно отошли в сторону.

С Занной осталась только Диба. Но и она поостереглась пока заговаривать с подругой. Просто стояла рядом и задумчиво на нее поглядывала.

После школы Диба подождала Занну на улице. Та, правда, сделав вид, что торопится, попыталась было как-нибудь незаметно проскочить мимо, но не тут-то было. Диба решительно догнала ее и взяла под руку. Занна сердито нахмурилась, но это продолжалось недолго.

– Послушай, Диба… что же это такое происходит? – тревожно спросила она и глубоко вздохнула.

Подруги направились в сторону своего квартала и скоро подошли к Дибиному дому. В квартире, где обитало горластое и шумное семейство Дибы, вечно все ходило ходуном, не смолкал крик и стоял шум и тарарам; это порой раздражало Занну, зато здесь всегда можно было найти укромный уголок для разговора по душам. На улице прохожие, как всегда, провожали девочек долгим взглядом. Забавная парочка, что и говорить: маленькая и кругленькая Диба рядом с худенькой и стройной Занной; к тому же Диба не могла похвастаться особой опрятностью. Непослушные, длинные и черные как смоль волосы она туго перехватывала сзади ленточкой, так что получалось что-то вроде растрепанного конского хвоста, тем более что отдельные пряди умудрялись вырваться на свободу и торчали во все стороны. Белокурые волосы Занны, напротив, всегда были аккуратно и гладко зачесаны назад.

Всю дорогу Занна молчала, хотя подруга донимала ее вопросами, как, мол, та себя чувствует и все ли с ней в порядке.

– Здравствуйте, мисс Решам, здравствуйте, мисс Мун, – пропел, встречая их, Дибин папа, едва они вошли в дом. – Ну и как ваши дела? Не желают ли милые дамы выпить по чашечке чаю?

– Привет, моя рыбочка, – сказала Дибина мама. – Как прошел день? Здравствуй, Занночка, как поживаешь?

– Здравствуйте, мистер и миссис Решам, – отозвалась Занна с улыбкой; ей было приятно видеть радушие Дибиных родителей, хотя это всегда ее немного смущало. – Спасибо, хорошо.

– Оставь ее в покое, папа, – отрезала Диба и потащила Занну в свою комнату. – И не забудь про чай, хорошо?

– Ну, значит, сегодня у деточки никаких новостей, – запричитала Дибина мама. – Даже рассказать нечего своим папочке с мамочкой. Выходит, день прошел впустую, ай-яй-яй! Как ты меня огорчаешь, доченька!

– Все было нормально, – заявила дочь. – Как обычно, неужели не ясно?

Не вставая из-за стола, оба родителя Дибы во весь голос принялись утешать свою бедную дочечку: это ж такое несчастье, ай-яй-яй, ничего в ее жизни не происходит, ничего не меняется и один день как две капли воды похож на другой! Ну, ничего, детка, вот придет завтра, и тогда, может быть…

Диба закатила глаза к небу и с шумом захлопнула за собой дверь.

Подруги уселись на стулья и какое-то время молчали. Диба достала из сумки косметичку и вдумчиво мазала губы блеском, а Занна просто сидела с отсутствующим видом.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь, а, Занна? – раскрыла наконец рот Диба. – Ведь, согласись, происходит что-то очень странное.

– Сама знаю, – угрюмо отозвалась Занна. – И чем дальше, тем странней.

Трудно сказать, когда именно все началось. Но вот уже почти месяц, как они стали замечать, что вокруг творится что-то неладное.

– Помнишь, как я увидела это облако? – спросила Диба. – Оно было так похоже на тебя!

– Это было давным-давно, и ни на кого оно не было похоже, – отрезала Занна. – Есть вещи куда более серьезные. Сегодня вот мы видели лису. Потом та женщина, помнишь? И надпись на стене. И письмо. Вот о чем надо думать!

Странные события начали происходить еще в начале осени. Как-то раз сидели подружки в кафе. В дверь кто-то вошел, но, занятые своей болтовней, они не обратили на это внимания. И вдруг девочки заметили, что перед их столиком стоит какая-то женщина. Стоит, смотрит на них и молчит. Девочки с недоумением уставились на нее.

На женщине была униформа водителя автобуса, кепку она лихо заломила на затылок так, что было непонятно, как она у нее там держится. Женщина смотрела на них и как-то странно улыбалась.

– Простите, что я прерываю вашу беседу, – сказала она. – Надеюсь, вы не… Честное слово, так приятно встретить вас здесь. – Женщина улыбалась всем девочкам, но обращалась исключительно к одной Занне. – Вы меня простите, пожалуйста, но мне просто очень хотелось сказать вам об этом.

Девочки уставились на нее, разинув рты; немая сцена длилась несколько секунд: никто не в силах был ничего выговорить. Наконец, запинаясь, Занна попыталась что-то ответить, но ее перебила Кэт.

– Что вы сказа-а-али? – спросила она с совершенно обалдевшим видом.

А Диба ни с того ни с сего расхохоталась. Но странное дело: женщина нисколько не смутилась. Она спокойно выдержала паузу и, как ни в чем не бывало, продолжила:

– Шуази! – отчетливо произнесла она; это дикое, ни на что не похожее слово девочки услышали впервые. – Шуази! Мне говорили, что вы бываете здесь, но я, глупая, не верила. А теперь вижу собственными глазами: это чистая правда!

И, еще раз широко улыбнувшись, она повернулась и вышла. Девочки за столиком как-то ненатурально захихикали, стали переглядываться, шуметь, пока официантка не сделала им замечание.

– Ненормальная!

– Дура какая-то!

– Чокнутая!

Этот нелепый случай можно было бы с успехом забыть – мало ли чудаков попадается на улицах Лондона, бывают и почище. Но в том-то и дело, что этим все не кончилось.

Через несколько дней Диба с Занной шагали по Иверсонроуд, как раз под старым мостом, опоры которого чуть ли не сплошь исписаны любителями оставлять по себе память, в том числе и в виде неприличных надписей. Диба замедлила шаг, с усмешкой разглядывая некоторые из них. И вдруг – что такое? Сразу над сеткой для голубей, в таком месте, куда и добраться невозможно, не свернув себе шею, ярко-желтой краской было намалевано:

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЗАННА!

– Ух ты, смотри, еще какая-то Занна! – воскликнула Диба. – А может, это ты сама написала? Да нет, ты бы туда не залезла, куда тебе. А может, в тебя влюбился какой-нибудь великан, а, Занни?

– Заткнись, – отозвалась Занна.

– А что? – не унималась Диба. – Сама же говорила, что ни у кого нет такого имени, Занна, только у тебя! Вот она, слава! Смотри не зазнайся.

После этого случая прошло совсем немного времени, и как раз на следующий день после праздника Гая Фокса^[1], когда весь Лондон пылал и трещал от многочисленных костров и фейерверков, Занна пришла в школу совсем расстроенная.

Когда им с Дибой наконец удалось остаться вдвоем, она вытащила из портфеля листок бумаги и почтовую карточку.

По ее словам, в то утро в дверь их квартиры позвонили. Она открыла и увидела почтальона. Тот и вручил ей это письмо, то есть, ни слова не говоря, просто сунул в руку, повернулся и ушел. Адреса на конверте не было. Занна призналась, что долго думала, показывать письмо Дибе или нет.

– Только, Дибочка, никому ни слова. Поклянись!

«С нетерпением ждем встречи, – прочитала Диба. – Поверни колесо и ничего не бойся».

– От кого это? – спросила Диба.

– Если б я знала сама, не было б так страшно. И марки тоже нет.

– А подпись есть? – спросила Диба. – Ну или что-нибудь такое, чтобы можно было понять, кто его послал? Это что за буква? «Эн»? А вот эта? «Эль»? А вот тут написано, кажется… «он».

Больше они разобрать ничего не смогли.

– Нет, я совсем забыла, он кое-что сказал, – вдруг вспомнила Занна. – То же самое идиотское слово, помнишь, та женщина в кафе? Ну да, он сказал «Шуази». Причем ударение на французский манер, в конце. Я и рта не успела раскрыть, как он повернулся и ушел. Хотела догнать, но его уже след простыл.

– Что бы все это значило? – задумчиво сказала Диба.

– И это еще не все, – продолжала Занна. – Вот, смотри, там было еще это.

И она протянула небольшую квадратную карточку, разукрашенную каким-то странным узором, красивым и сложным, составленным из длинных разноцветных кривых линий. Дибе сразу пришло в голову, что это очень похоже на схему лондонских маршрутов общественного транспорта. Только схема эта была какая-то идиотская. И еще было написано, что карточка годится для езды на автобусе и метро во всех шести зонах города.

Вдоль пунктирной линии, проходящей через самый центр, аккуратными маленькими буковками было напечатано: ЗАННА МУН ШУАЗИ.

Тогда Диба решительно заявила, что надо обо всем рассказать родителям. Сама же она обещание сдержала и никому об этом не рассказывала.

– Ну что, рассказала родителям? – спросила Диба.

– Как ты это себе представляешь? – ответила Занна. – Ну расскажу я им про собак с белками, что они про меня подумают?

Дело в том, что в течение последних нескольких недель происходили совсем уж чудны́е вещи. Например, все попадавшиеся навстречу Занне собаки тут же застывали на месте и буквально поедали ее глазами. А тут еще случай: как-то сидела Занна на скамейке в Куин-парке. Вдруг с дерева одна за другой спускаются три шустрые такие белочки, и каждая по очереди кладет к ее ногам кто орешек, а кто небольшое семечко. Было отчего призадуматься!

Вот только кошки не обращали на нее никакого внимания.

– Это какое-то безумие, – сказала Занна. – Я ничего не понимаю: что происходит? Говоришь, родителям расскажи… Да разве такое можно им рассказывать? Подумают, что у меня крыша поехала, надо «Скорую» вызывать. Может, и вправду крыша поехала. Но вот что я тебе скажу. – Тут голос ее неожиданно окреп и зазвучал твердо. – Я подумала об этом, когда мы видели лисицу, помнишь? Сначала я просто испугалась. Я и сейчас не очень-то хочу говорить об этом ни с кем – ни с Кэт, ни с остальными. Ты тоже ничего никому не рассказывай, договорились? Но с меня хватит. Значит, что-то происходит? Ладно. Я готова. Что бы там ни было, я выясню, в чем здесь дело.

На улице бушевала непогода. Ветер выл и стонал, словно стая взбесившихся волков. Люди прятались от дождя под навесами и в подворотнях, а те, кто куда-то спешил, кутались в пальто и плащи, пытаясь защититься от яростных порывов разбушевавшейся стихии. Из окна Дибиной квартиры девочки видели, как борются с ветром прохожие, удерживая в руках непослушные зонты.

Выйдя от Дибы и направляясь домой, Занна пробежала мимо укрывшейся в подворотне женщины, которая держала на поводке смешную маленькую собачонку. Но стоило только собачке увидеть девочку, как она вдруг сделала стойку и застыла в странной горделивой позе.

А потом она (это уж совсем невероятно!) сделала реверанс и поклонилась. И Занна, удивляясь самой себе не меньше, чем приветствию этой зверюшки, не удержалась и поклонилась ей в ответ.

1. 5 ноября, день раскрытия так называемого порохового заговора 1605 года. По всей Британии в этот день устраивают фейерверки и сжигают чучело Гая Фокса, самого активного участника заговора против короля Якова I и парламента. (Здесь и далее прим. перев.)

следующий лист >>