Чаласлав
В злом

«Как всегда, – усмехнулся в усы Дэн, слушая телефонные гудки, – красота и ужас соседствуют нераздельно».

– Денис, мы выходим. Ты на месте? – подняла трубку ректор.

– Да, Риммиронна, – спохватился Дэн. – Мне к вам?

– Мм, да, давай, – и бросила трубку. Куда «к вам»?

Дэн крякнул и засеменил по гигантской лестнице к высоченным распашным дверям, в которых столкнулся с выносящими коробки парнями.

– Подержи дверь, – крикнула ему, не здороваясь, Римма Мироновна, как только завидела его в дверях.

Дэн ухватился за край створы, отошёл в сторону и потянул до упора. В проём прошли пару носильщиков.

– Ваш автомобиль?! – вдруг гаркнул кто-то над ухом.

Дэн вздрогнул. Оглянулся. Детина с гарнитурой в ухе в чёрном костюме и белой рубашке с галстуком. Охранник.

– Мой, – кивнул Дэн.

– Здесь нельзя парковаться.

Дэн не двигался, вцепившись в дверь.

– Вы не видите? Загрузим пару коробок и уедем.

– Слово «нельзя» не понимаешь?! Тащи коробки до стоянки! – заводился охранник.

– Спокойно, Лёня, у них есть разрешение.

Это от стойки регистрации к ним успел вальяжно подойти статный пенсионер с серебристым пробором. Меркадзе. Дэн видел его в колледже. Если Меркадзе являлся в «Легну» не для участия в каких-нибудь торжествах, то к его приезду обычно организовывали выступления творческой самодеятельности. Насколько понимал Дэн, он курировал коммерческие проекты в педагогической отрасли.

– Здравствуйте, Темур Автандилович, – громко весёлым тоном провозгласил Дэн, давая понять охраннику, что всё схвачено.

Меркадзе слегка кивнул, полуулыбаясь, и снова побрёл к ресепшну, оперевшись на столешницу которого, копалась в своей сумочке ректор. Он что-то стал ей внушать размеренным говорком, на что та кивала, стараясь глядеть на него и при этом продолжая выуживать что-то со дна сумки.

Охранник цыкнул зубом, зыркнул сверху вниз и отошёл. Дэн пропустил последнего носильщика и поспешил к машине открывать багажник.

– Да, да, я поняла, – говорила ректор на лестнице, сходя почти спиной, чтобы не отворачиваться от Меркадзе. Тот вслед за ней не шёл, а стоял в дверях, как барин на крыльце вотчины.

– Поехали уже, – прошептал Дэн Римме Мироновне, когда она с ним поравнялась, – тут как в гестапо.

Ректор бросила на него взгляд, ничего не сказала, зачем-то потрогала рукой края коробок, будто убеждаясь, что они реальны.

– Закрывай, поехали, – наконец сказала она и поцокала каблуками к пассажирскому креслу.

– Слава Божу.

Дэн защёлкнул крышку и обернулся. Меркадзе стоял на обширной верхней ступеньке у колонны и курил.

– До свиданья, спасибо, – полукрикнул ему Дэн.

Меркадзе кивнул и затянулся.

Дэн ввалился в салон, захлопнул дверь и завёл двигатель.

– Куда? – спросил он.

– В спецкорпус. Он, пока что, на тебе.

Дэн замер с ключом в гнезде зажигания.

– Ага. Я, кстати, не понял, что там с Эдиком?

Римма Мироновна сидела, обняв сумку, и смотрела вперёд. Дэн завёл двигатель и покатил к выходу, поглядывая на неё в ожидании ответа.

– Пропал твой Эдик, – спокойно выдала ректор.

– Как это – «пропал»?

Они вырулили за ворота административного комплекса.

– Дома нет, на звонки не отвечает, никто не знает, где он и что с ним. Вот так вот – пропал.

Дэн повёл подбородком.

– Ну, дела.

– Да, – подтвердила ректор. – Так что, принимай смену. Но, думаю, замену ему быстро найдут.

Кто найдёт? Римму, что, увольняют?

– А разве не вы кадры распределяете? – осторожно вбросил Дэн.

– Тут мои полномочия всё: спецкорпус в юрисдикции совета директоров. Там своя специфика управления.

Ясно. Разделяй и властвуй.

– Интересно. А педсостав?

– Частично. Всё частично, Бергенов, ты ещё не привык? А мне привыкать приходится: на меня и минобраз давит, и инвесторы, а теперь и минпросвет подключился. Молот, наковальня и… я не знаю… клещи.

– У-ху-ху.

Римма выдохнула и чуть сползла по сиденью, поудобней устраиваясь.

– А Темур Автандилович… он – кто? – спросил Дэн, немного помолчав.

– Координатор исполнения региональных проектов, – лениво пробормотала Римма Мироновна.

– Замминистра?

– Советник. А, может, и зам уже. Я не в курсе всех их пертурбаций.

Дэн хмыкнул. И продолжил допрос:

– А почему минобраз – в первом корпусе, а он в седьмом сидит? Тут же дума, вроде, законодательная ветвь, а министерство – это исполком.

Римма Мироновна поморщилась:

– Ой, я тебя умоляю, кто бы что различал. Тут сидят все шишки, потому что так солиднее. Первый корпус на задворках где-то, а мэр и депутаты тут, поближе.

Дэн пожал плечами.

– Там, вроде, даже поспокойней. Тут трасса воняет, шумно, и вообще грязный какой-то корпус, мусор прямо под окнами валяется, строители орут, сверлят, матерятся…

– Да, алло? – громко перебила его ректор.

Она говорила по телефону, глядя в окно направо. Дэн тактично настроил радиостанцию на слегка слышный фоновый звук, чтобы не подслушивать, и сосредоточился на дороге.

– Пошли, получишь ключи, – сказала ректор, когда они заехали во двор колледжа.

Она юрко выпорхнула и быстро направилась к посту охраны. Дэн на бегу запер дверцы и догнал её уже у стойки.

– Распишитесь, – сторож развернул и отодвинул от себя конторскую книгу.

Ректор заполнила графы и оставила закорючку. Дэн тоже отметился. И сторож закрепил всё это своей печатью, убрал книгу в железный шкаф и там же стал искать нужный ключ. Дэна подбешивал нарочито повышенный уровень безопасности всего, что касалось спецкорпуса, однако мало с ним был связан, так что харчами не перебирал.

Охранник выдал ему ключи.

– Пошли, – поторопила ректор. – Езжай ко второму входу.

– Так я… Э, ладно.

Она пошла пешком через двор, а он тронул свой универсал по объездной дорожке.

Рядом с Риммой Мироновной уже околачивался пойманный ей по дороге уборщик. Вместе с ним Дэн занёс тяжёлые коробки в тёмный коридор спецкорпуса.

– Тут ставьте, – распорядилась Римма, указывая на пол у стены.

– Прямо тут?

– Да, там разберутся.

– Хозяин – барин.

Дэн отряхнул ладонь о ладонь, выпустил уборщика, запер помещение и подошёл к ректору. Она уже кому-то позвонила, убрала телефон и мотнула головой в сторону главного корпуса.

– Пошли, вернём ключи.

– Зачем? Мне же завтра отпирать.

– Завтра уже видно будет, – с напором ответила Римма Мироновна. Она терпеть не могла спорить. Вернее, тех, кто с ней не соглашался.

Дэн развёл руками:

– Я сейчас хотел осмотр провести.

Римма Мироновна покусала губу, задумавшись на мгновение.

– Ладно, – согласилась она и шагнула с порога на асфальт. – Зайдёшь ко мне, как закончишь. Мне ещё поработать надо.

– Супер. Я быстро.

Ректор начала уходить, потом развернулась:

– Коробки не распечатывай, там пломбы.

Дэн кивнул:

– И не очень-то хотелось.

– Ага, – бросила она на ходу, уже не поворачиваясь.

Дэн сел в машину и неспешно покатился вокруг спецкорпуса до интересующего его закутка. Заглушив двигатель, он вышел на середину небольшой площадки между двух углов зданий и осмотрелся. Тут, в глубине учебного двора, сходилась пара архитектурных выступов, образуя пятачок, почти не видный с обеих сторон пролегающей здесь дорожки. Тут однажды поставили скамейки, и невзначай тем самым призвали демона праздности, соорудив что-то вроде Мекки для прогульщиков. Администрация спешным образом лавочки демонтировала, и озеленители разбили здесь небольшую клумбу, пытаясь сделать этот проход более оживлённым, дабы курильщикам, облюбовавшим это место навеки вечные, было сложнее осуществлять свои гнусные замыслы.

Однако, к сожалению, одними прогульщиками дело не ограничивалось. К своему ужасу Дэн за несколько лет на должности завхоза сделал несколько странных наблюдений, связанных с этим пятачком. Похоже, что на территорию «Легны» ночью пробирались незваные гости, и чем-то привлекало их именно это место. Дэн обнаруживал здесь презервативы, шприцы, самокрутки, жгуты и следы порошков разных консистенций. Наркоманы не были чем-то для него удивительным: в девяностые они с отцом постоянно защищали ферму от нашествия искателей «чего бы такого обменять на дозу», а в нулевые Дэн даже поохотился на наркокурьеров, будучи пограничником в Термезе. То есть он осознавал опасность таких посещений. Но отравить собаку, чтобы, не привлекая внимания спящих, прорезать лаз в заборе из рабицы и вынести алюминиевые баки или железную лестницу – это одно. Или провезти в кишечнике ишака килограммов пять «хмурого», а потом отстреливаться, прикрываясь его же тушей, когда попался патрулю с ищейкой. Но здесь было по-другому. Дэн находил то в клумбе, то прямо на асфальте выпотрошенные трупы мелких животных, надписи на латыни и руны, следы крови, волосы, кости. Что-то пугающее творилось тут, и Дэн хотел выяснить, что именно. Если это какая-то конкретная группа лиц, которые откуда-то узнали про данный закоулок, то неплохо было бы просто избавиться именно от них. Чтобы всё закончилось тихо, пока они не привели сюда по доброте душевной своих последователей. А для этого нужны были доказательства бесчинств, желательно с фотофиксацией физиономий. И Дэн решил прикупить видеорегистратор и установить его куда-нибудь в незаметное место.

Поэтому он и опоздал сегодня в министерство. Когда утром Римма сообщила, что вместо Мирзаханяна за оборудованием для спецкорпуса нужно будет заехать ему, Дэн понял, что, пересекая столицу, можно будет заскочить на рынок электроники и выбрать камеру наружного видеонаблюдения. Это оказалось сложнее, чем он полагал, пришлось даже звонить штатному программисту Демиду Калишу за консультацией, как и что приобретать, но, в конце концов, какой-то из вариантов его устроил, он выложил не слишком большую сумму из собственных средств и поспешил за коробками к Римме.

Сейчас он достал покупку и разложил на капоте. Провода от роутера к розетке, сам роутер, питающийся от сети разветвитель с короткими проводами, микрокарта памяти, зарядное устройство для аккумулятора камеры, пауэрбэнк, тюбик герметика и вайфай-модуль собственно с самим видеофиксатором. Небольшой такой, размером с яйцо, девайс, но сколько же барахла с ним в комплекте. А казалось бы, прогресс движется по пути упрощения жизни. Впрочем, смотря для кого.

Дэн взял роутер и пошёл к ближайшему входу в спецкорпус, отпёр дверь подобранным ключом из связки и вошёл. Пока он искал розетку, ближайшую к предполагаемому месту установки камеры, заметил, что все аудитории, двери которых выходили в коридор, были заперты на электронные замки с кнопками для ввода код-ключа.

– Мажоры, – только и нашлось Дэну как прокомментировать странную паранойю совета директоров.

За телеэкраном под потолком розетка-таки нашлась. Дэн постоял под ней, смотрел-смотрел, примеривался, но в итоге вынужден был снова выйти, всё запереть и сходить в свою каптёрку за стремянкой, вернуться и уже с неё подключить вилку питания роутера в электросеть. Сам роутер Дэн примотал проводом его же блока питания к кронштейну телевизора. Затем он вытащил кабель интранета из телевизора и включил в специальный разветвитель с гнёздами для сетевых кабелей. Потом кусок провода тоже воткнул в разветвитель и в WAN-разъём роутера, а второй обратно в порт телеэкрана. Разветвитель вставил в розетку и также примотал к кронштейну. Заценив изящность и прочность навязанных им гордиевых узлов, он спустился и вытащил лестницу на улицу.

Дэн примерно представлял, где могли проходить бесчинства, поэтому оглядел стену напротив в поисках укромного местечка для камеры. Зазор между ветхой кирпичной кладкой и отливом окна второго этажа очень даже неплохо подходил. Дэн раскрыл стремянку у выбранного участка стены, пошатал на устойчивость и вернулся к капоту. Взял в руку шарик видеокамеры, повертел, нашёл включатель и тут вспомнил, что надо проверить, работает ли устройство, вообще.

Дэн переложил камеру в левую руку, правой достал наладонник и позвонил Калишу.

– Мидич, даров. Я всё подключил, можешь посмотреть?

Когда бы Дэн его не потревожил, Калиш всегда был на связи.

– Минуту, ща, – бодро отозвался он. – Угу, вижу. Так, присвою адрес. Готово. Всё, держи ссылку.

Дэн убрал смартфон от уха, перевёл на громкую связь и нашёл во входящих сообщение от Калиша.

– Что это? – спросил он.

– Пароль от роутера. Можешь подключиться.

– А так можно?

– А чё нет?

Ну, наверно, ему виднее. Дэн вытянул окошко настроек сверху экранчика и нажал на значок вай-фая. Телефон поискал ближайшие источники сигнала.

– KJH453? – оскорбил Дэн английский своим произношением.

– Ну, типа, – ответил Калиш.

Дэн выбрал "KJH453" и ввёл в специальное поле скопированный из сообщения пароль. Смартфон подключился к интранету колледжа. Дэн свернул окно настроек, вернулся в сообщение от Калиша и перешёл по электронному адресу. На белой странице сайта желтели несколько папок и похожий на окно квадрат прямой трансляции. И в этом окне он увидел себя. Дэн повертел в руке камеру, и изображение на экранчике поплыло, отражая небо, асфальт, стены корпусов.

– Мич, ты гений, – восхитился Дэн.

– Работает?

– Шикарно. Спасибо. Я полез устанавливать.

– Ни пуха.

Дэн сбросил звонок и сунул смартфон в карман. Покрутив камеру, он нашёл гнездо для карты памяти. С капота он подобрал так же и пауэрбэнк, подключил к специальному гнезду и убрал в куртку, куда же отправил и тюбик герметика. Держа одной рукой камеру, другой он стал перехватываться за перекладины, пока взбирался по лесенке. Поискав глазами лучшую точку для размещения, он разгрёб пальцами бетонную крошку. Старая изъеденная годами эрозии кладка сыпалась, как печенье. Слегка приподняв лист металла, Дэн засунул яйцо камеры вместе с хвостом дополнительной батареи под отлив. Плоский прямоугольник аккумулятора легко скользнул к раме окна и упёрся в порыжевшую монтажную пену, а зажатая между краем кирпича и оцинковкой видеокамера встала как литая. Правда лист стал бугриться, но это можно было заметить только из помещения, а прохожие снизу различить выпуклость не должны были. Дэн вынул смартфон, снова зашёл на созданный Калишем «ай-пи-адрес» и, глядя на квадрат трансляции, немного повращал объектив рукой. Добившись нужной точки обзора, он убрал наладонник и подумал, как бы сделать камеру максимально незаметной. Герметик не пригодился для фиксации её положения, но им можно было налепить камешки и бетонный сор прямо на корпус гаджета, оставляя открытым только чёрный слепой глазок. Позанимавшись немного художественной лепкой, Дэн критически оглядел результат и довольный полез на землю относить стремянку на место. Он отогнал машину на стоянку и направился к Римме Мироновне звать её сдавать на ресепшн ключи.

День четвёртый

Досье третье

Нежно vox омерты

Populi сдавил.

Не везёт мне в смерти,

Повезёт в любви.

Сознание Дэна собралось с силами, выползло из расслабляющего марева сновидений, и Дэн понял, что его разбудил телефонный звонок. Он выпростал руку из-под одеяла и дотянулся до тумбочки. Прежде чем ответить, успел заметить цифры на экране: 06:10. До срабатывания будильника оставался ещё часик.

– Денис! – Римма Мироновна едва узнавалась по голосу. Он показался слишком взволнованным.

– Да, – не с первой попытки прохрипел Дэн.

– Денис, просыпайся! Приезжай срочно в колледж, у нас ЧП.

Что-то у вас ЧП, как грибов.

– Ладно. Хорошо.

– Только давай быстрей, ты нужен тут.

Как обычно.

– Ладно, выезжаю.

Он пошёл в ванную. После тридцати пяти просыпаться стало значительно легче, чем в юности. Так что с первой же пригоршней воды в лицо он стал чувствовать себя значительно бодрее. Но была и оборотная сторона – после тридцати пяти становилось значительно сложнее уснуть.

Завтракать он не стал. Хоть бабуля и говорила, что ужин отдай врагу, а завтрак съешь сам, с возрастом необходимость начинать день с чашки чего-нибудь горячего прошла. Эту чашку потом приходилось сгонять на тренажёрах, чтобы не было противных жировых складок под кожей. Дэн, вообще, в общаге, помнится, жил с соседями, питавшимися только пивом и брикетом доширака в день. И при этом абсолютно не худеющими.

Дэн оделся, запер дверь и сбежал по лестнице к машине.

Что у них там могло случиться? – хмуро размышлял он, привычно съезжая с трассы на объездную сквозь лес. Утром в сторону столицы можно было застрять часа на два. Дэн перебирал в голове события вчерашнего дня. «Может, я двери не запер, и их драгоценные коробки спёрли?» Да нет, он точно помнил, как поворачивал ключ.

Может, Мирзахонян вернулся и … и что? Взял в заложники уборщицу? Блин, по-любому со вчерашней поездкой связано. Может коробку забыли или взяли не то? Сторож ключи потерял? Надо проверить, идёт ли запись на флэшку, что-то я забыл про неё совсем. Калиш, вроде, говорил, что запись на серваке будет три месяца храниться. Или это мне продавец говорил про лимит батареи? Джаляпь, страшно представить, как этот отснятый материал просматривать. А реально, как? Какую-нибудь прогу для визуализации видеодорожки надо установить, чтобы на видеофайл смотреть как на киноплёнку. Где-то я такое видел… В видеоредакторе, что ли. Так гораздо легче найти какой-нибудь нужный кадр, чем на быстрой перемотке. Особенно в том тупичке после уроков: пустота, пустота, пустота, потом – хоп – что-то появилось. Сразу заметно будет. Или так не бывает? Интересно, Калиш шарит в этом? Как звали того минского помощника режиссёра, который у нас водителем подрабатывал? Вот он разбирался в софте для видеомонтажа. Сколько лет прошло, странно будет с ним связываться и спрашивать совета – он подумает, разводила какой-то. А если бы мне кто-то из прошлого позвонил и спросил что-нибудь? Или мне и так звонили? Помнится, Олег писал, денег просил. А ещё Антоха предлагал встретиться, когда в Михайловск приезжал, да меня уже там не было. И всё. Да, кому я нужен? Точнее, что я такого знаю, что у меня кто-нибудь спросить догадается? Только придурки из армейки под синим делом. А по гражданке у всех своя голова на плечах. Да и Интернет. Сейчас любой туториал можно на стоках посмотреть, на практике, в подробностях. Не то, что в моё время. Пришёл на электростанцию после колледжа: «А-а-а, так вот как выглядит теплообменник – это, на хрен, трубка в трубке, а мы, джаляпь, пять лет делили энтальпию на удельную теплоёмкость…, вообще не отдупляя, что цэ за звери такие». Экономайзер в глаза не видели, даже не представляли, что он выглядит как обычная бочка. Образование называется. Хотя, в институте с этим делом получше было. Однажды училка по математике заболела, мы пару проваландались, приходим на геологию, а там надо построить функцию предполагаемого объёма породы. Мы сидим и друг на друга смотрим, куда попали, типа? Гля, точняк, был ещё такой один случай. У нас все – профильники по горной добыче, один я из теплоснабжения. Все эти «материаловедения» – для меня тёмный лес, вообще не интересно было учиться. А однажды препод заходит, спрашивает, «Эн211»? Мы такие, да, как бы… Он, отлично, тема лекции: теплопотери на зольность. И давай по адиабатным процессам спрашивать. Я один ему отвечал. Он, по сути, весь урок со мной проработал. А на перемене прибегает Толпина: Павел Борисович, у вас группа Эк211, а не Эн211. Он такой: ой, извините, я пошёл. А я: эй, вернитесь, а как же я? Бросите опять в этом болоте сопромата?.. И Толпина со своими телами вращения меня в бездну уныния опять – бац. А, да, кстати, о «телах вращения». Геологичка нас спрашивает, а вы почему не решаете задачу? Мы: а как её решать? Первый раз видим. И она такая: а вы разве не проходили ещё функцию объёма тел вращения, у вас предыдущим занятием по математике эти вычисления должны быть. Мы: Толпина заболела. И геологичка: а, ну, понятно теперь. Жаль, тогда вернёмся к предыдущей теме. Для меня тогда откровением это было. Математика небесполезна?! Учебные дисциплины могут быть связаны друг с другом?! Обучение может чему-то обучить?!!

Дэн припарковался рядом с воротами, открыл их своим ключом и направился в главный корпус. Осень выдалась сухая и ветреная. Заморозков ещё не было, но тополиные листья уже скапливались ворохами у бордюров.

Дэн набрал номер ректора.

– Денис? Ты приехал?

– Что тут за ЧП?

– Ты где?

Дэн остановился.

– Э-а… у первого входа главного.

– Стой, подожди меня.

Дэн застегнул куртку поплотней, немного постоял и всё же решил зайти внутрь и ожидать в тепле. Но не успел он подойти к дверям, как Римма Мироновна уже выскочила. На ней лица не было, верней, оно как-то обвисло, будто она лет на десять постарела. Губы плотно сжаты, стеклянный взгляд.

– Здравствуйте. А что…

– Пойдём, – она схватила его под руку и потянула в нужную ей сторону. Даже не схватила, а просто повисла на его локте.

Дэн гадал:

– Что-то украли?

Римма его не слышала:

– Ты запер ворота за собой?

Он как-то не запомнил. Опять те же грабли.

– Н-нет, вроде просто прикрыл…

Римма дёрнула головой:

– Нельзя никого впускать.

Она принялась звонить охраннику. Попросила того проверить все калитки, ведущие на улицу. Дэн растерянно семенил в её темпе.

– Да что случилось-то?

– Почти пришли.

Она тянула его прямо к тому закутку, над которым он установил камеру. Дэн пытался убеждать себя, что никаких серьёзных последствий его инициатива не могла вызвать, но вся эта ситуация провоцировала в нём нехилую тревожность. Он оглядывался по сторонам, пытаясь заметить какие-нибудь намёки на произошедшее. Дверь, через которую он проносил лестницу, они миновали, так что причина скорее всего была не в его забывчивости, но от сердца не отлегло. Нашли видеокамеру? Ну и что, подумаешь…

А потом он увидел. Примерно посреди пятачка на асфальте рядом с клумбой. Так неожиданно и неуместно, как будто у проходившего мимо великана просто выпало из кармана.

Они остановились. Римма вглядывалась в лицо Дэна снизу-вверх, будто пытаясь проверить, видит ли он то же, что и она.

– Что за?.. – пробормотал Дэн, щурясь.

Ему самому хотелось убедиться в реальности того, что он видит. Римма Мироновна стояла на месте. Он шагнул вперёд, надеясь, что рука выскользнет из её объятий, но та уцепилась накрепко, не пуская от себя.

– Ничего не трогай! – почти крикнула она.

Дэн вкрадчиво ответил:

– Я просто посмотрю.

Римма Мироновна едва не плакала. Он подбадривающе похлопал по тыльной стороне её пальцев, и ректор разжала хватку. Она что-то бормотала, всхлипывая, её руки, как макаронины, безвольно упали вдоль тела.

Пологий пирамидальный треугольник лаково поблёскивал в утренних лучах фрактальными узорами. Это напоминало застывшую расплющенную каплю, засыхая, обросшую хаотичными прожилками. Хотя, не совсем хаотичными.

Дэн приблизился к конструкции.

Сперва он подумал, что это декорация к фильму. Реквизит. Может, студенческий киноклуб оставил. Потом понял, что сходство с фильмом лишь случайно, точнее фильм был бы вторичен по сравнению с этим. Обычно киношники не упускают возможности снять так называемый «байопик» по горячим следам. Да и такие замороченные декорации вряд ли бросили бы.

Дэн повернулся к Римме Мироновне:

– Это что… это ученица?

У ректора дрожали губы, она долго просто смотрела в одну точку. Наконец выговорила:

– Яночка.

И зарыдала.

Впрочем, тут же взяла себя в руки и перевела дух.

– Полицию вызвали? – спросил Дэн, вглядываясь с ужасом и недоверием в картину под окнами спецкорпуса.

– Да. И скорую.

– Ну, скорая тут уже не поможет, – неслышно высказал предположение Дэн, подбираясь поближе.

В тупичке посреди площадки находился довольно большой, метра три в поперечнике, жиденький круг из металлических деталек, похожих на советский детский конструктор. Тонкие маленькие сочления крепились друг к другу, выстраиваясь в длинные прямые и кривые линии. Сочетая в себе несколько сложных геометрических фигур, концентрические слои поднимались пологой пирамидкой сантиметров на пятнадцать над асфальтом, а в центре резко уходили вверх, превращаясь в крестообразный шпиль. На этой оказавшейся удивительно крепкой структуре, хоть и состоящей из тысячи, наверное, мелких соединений, валялись ненужными забытыми тряпками яркая красная курточка, явно женская, пара матерчатых сумок, их еще называют, кажется, шопперами, и небольшая кроссовка, застрявшая в этом каркасе. А ещё кровь. Накапавшая с нанизанного на крест лицом вниз тела.

Студентка. Еще совсем девочка. Яночка, как выразилась Римма Мироновна.

Дэн сглотнул, осторожно обходя место происшествия.

Крест был высотой с метр. Его верхушка пробила Яне грудину и топорщила куртку сверху. Куртка, кстати была похожа на ту, что валялась рядом, а так как Яна вряд ли была в двух сразу, то тут явно вчера присутствовал кто-то ещё. Обувь тоже была на обеих ногах погибшей.

Руки девочки свободно свисали по сторонам. Она будто сделала это сама. Например, спрыгнув с подоконника. Дэн поднял взгляд на стену спецкорпуса и вспомнил про свою камеру. Её чёрный глазок смотрел из-под отлива прямо на него. Дэн сглотнул снова. Он понял, что оставивший куртку и кроссовку некто – не единственный свидетель случившегося. Если камера проработала этой ночью исправно, то запись произошедшего должна лежать на сервере учебного интранета.

От ворот донёсся такой характерный гудок полицейского экипажа.

Дэн обернулся к Римме Мироновне. Она разговаривала по телефону. Её взгляд теперь стал серьёзным и непроницаемым. Она кивала, слушая собеседника.

Дэн пошёл к ней, ректор заметила это и зашагала от него, сохраняя дистанцию. Дэн остановился. Ладно, подумал он, охранник откроет.

Дэну вдруг остро захотелось сохранить запись для себя, до того, как её извлекут полицейские и сделают недоступной. Что делать? Бежать за лестницей и вытаскивать камеру? А вдруг поймут, что там что-то было, найдут его отпечатки? А вдруг решат, что он ведёт себя слишком подозрительно с лестницей на месте преступления? Ну, нет, здесь ничего трогать нельзя, Римма права. Просто надо скачать файл с сервера.

Можно перейти по ссылке, как вчера, со смартфона, но с компьютера будет больше возможностей манипулировать записью. Дэн развернулся и поспешил в свою каптёрку. Римма Мироновна его не окликнула. Там он спешно включил компьютер и тем временем скинул себе на электронную почту ай-пи-адрес, присланный Калишем. Когда интрасеть загрузилась, Дэн вставил в ю-эс-би-разъём чистую щепку, скопировал в адресную строку нужный набор символов и зашёл на страницу записи. В одной из папок он нашёл серию четырёхгигабайтных видеофайлов, сконвертированных камерой за ночь, и поставил их на скачивание.

Кажется, получилось. Он чувствовал себя нарушителем закона и не понимал, как к этому относиться. Но в глубине души отдавал себе отчёт, что делал всё правильно. И ему это нравилось.

Он подошёл к полкам с инструментами. Там, за банками эмалевой краски на верхней полке, он спрятал нагревшуюся за время загрузки данных щепку и вернулся на улицу, к месту происшествия, выяснить, не нужно ли чего.

В закутке было полно народу, но знакомых лиц не было. Один из проездов загораживал синий фургон. Дэн обошёл его и остановился, удивлённо глядя на то, как всё преобразилось.

Криминалисты тряпочками подтирали кровь с асфальта. Тупичок был чист, как будто ничего и не было. Ни девочки, ни металлической конструкции, ни креста, соединявшего их вместе. Как понял Дэн, их довольно спешно погрузили в «бусик», дверцы которого закрыли прямо перед его появлением. Команда специалистов поредела на глазах. Завёлся двигатель, и фургон рванул прочь. Дэн уступил ему дорогу и подошёл к криминалистам. Его заметил полицейский и подоспел наперерез.

– Вы кто? – спросил сержант.

Дэн остановился, заглядывая ему через плечо, убеждаясь, что территорию не только подчистили от следов происшествия, но даже забросали её квёлой листвой и окурками, как моджахеды, когда минировали места засады на патрули.

– Э-э, я… – решил всё же ответить на вопрос полицейского Дэн, – заведующий хозяйственной частью.

Полицейский кивнул:

– Ясно, идите к ректору, она вас проинструктирует.

– А что…

– Идите.

Дэн сдался:

– Так точно.

Он, оглядываясь, пошёл к главному корпусу. Око видеокамеры, будто бы, ещё чернело под окном, никем не обнаруженное. Дэн не стал вглядываться так, чтобы убедиться в этом наверняка, боясь привлечь чьё-нибудь внимание. Он не смог бы объяснить даже самому себе, почему просто не сказал полицейскому, что у него есть запись происшествия. Нежелание связываться с органами правопорядка (да хоть бы в качестве свидетеля) являлось какой-то общенациональной чертой, подмеченной ещё в «Золотом телёнке». Впрочем, толика вины самой полиции в этом была тоже – в какой-то мере она выполняла функцию контрразведки, априори подозревая всех и каждого в подрывной деятельности и вдобавок возводя секретность своей работы в абсолют. Дэн был уверен, что Римма сейчас по-человечески объяснит, что произошло, и что ждёт колледж дальше. То есть перескажет ту же информацию, которую ей сообщил следак. И что стоило полицейскому рассказать то же самое, когда его начал расспрашивать Дэн? Не хотите идти на контакт, ладно, распутывайте всё сами, как умеете, а мы потянем клубок за другую нить.

Сторож закрывал ворота за выехавшим фургоном. В колледж уже начали подтягиваться преподаватели и спрашивать, что случилось, у пытающегося проскользнуть мимо них Дэна. Слухи летели, как всегда, на опережение. Дэн пожимал плечами и говорил, мол, сам бы хотел знать, а потому спешит к ректору.

У кабинета Риммы Мироновны образовалась пробка. Добрейшая Зинаида Яковлевна стояла в проломе, то есть в проёме, и билась насмерть, сдерживая натиск любопытствующих. Впрочем, никто в двери не рвался, а просто вжимался в соседа для лучшей слышимости и смаковал плодящиеся сплетни. В стрессовые моменты толпа дышала в одном ритме, и в тесноте тел некоторым было гораздо легче, чем поодиночке. Дэн пробился сквозь душный скоп в конец приёмной, кивнул секретарю, Зинаида Яковлевна повела плечом, освобождая где-то разом полметра до двери, в которые Дэн и не преминул просочиться.

У Риммы Мироновны в кабинете сидел возле стены усатый мужичок, а над столом стоял, руки в карманы, Меркадзе. Дэн поздоровался, узнав знакомое лицо, и потом лишь до него дошло: стоп, сам замминистра?

– Здравствуйте-здравствуйте, – ответил Меркадзе, изучая Дэна, чуть приподняв голову. Как бы сверху вниз. Как жука.

Дэн отвернулся. Желание быть вежливым пропало.

– Римма Мироновна, полицейские не отвечают на вопросы. Что у нас произошло?

Римма сидела собранная и спокойная.

– У нас? Ничего, – сказала она.

– Так ведь…

– Горе, – встрял Меркадзе патетично. – Горе для семьи, скорбь для педсостава, трагичное событие для «Легны». А для остальных – что-то непонятное, какое-то странное событие, косвенно затрагивающее наше учебное заведение.

Дэн всё-таки повернулся к нему.

– Как «косвенно»? Ведь…