Чаласлав
Уробор
Сколько Змейка себя помнила, они всегда были вместе. Сон, еда, эмоции – всё было связано со Змеем. Но постепенно, когда впечатления закончились и рутина вошла в привычку, любознательность стала задавать Змейке вопросы, над которыми она раньше не задумывалась. Змейка стала различать детали окружавшего их гнездо ландшафта. Бежево-оранжевый прах пустыни; каменистая стена, разогреваемая к полудню; сочные конические растения, смешно гудящие, если их заденешь. Эти стебли росли даже из вертикальной стены, прорастая вглубь мощными корневищами. И тёмное пятно провала, куда Змей никогда её не водил. И вот однажды периферийным зрением Змейка замечает, как что-то скрылось в нём, будто огромная черепаха резко спрятала голову.
Змейка замерла, вглядываясь в это мреющее зияние.
– Что это? – спрашивает она.
Она начинает ползти. Ей на хвост ложится хвост Змея. Змейка запинается и поворачивается к нему.
– Ничего, – говорит Змей.
Змейка колеблется. Она не понимает.
– Мне интересно, – говорит она, отворачиваясь.
Змей категоричен:
– Я устал.
Он, наползая, обвивает её, они растягиваются на земле.
– Разве уже пора… – бормочет она в петлях его тела.
Глаза слипаются.
– Спи, – доносится голос Змея из подсознания.
На следующий день Змейка была задумчива и сосредоточена. Что-то было вокруг неё, чего она ещё не осознавала, но к чему хотелось добраться. Только эти смутные образы ещё никак не сформировывались в её сознании. Впервые происходящее с ней не интересовало её так же, как то, что могло произойти. Она не знала, как это выразить, но пыталась как-то действовать.
– Ешь, – говорит Змей
Но Змейка игнорирует. Она аккуратно строит из еды какие-то фигуры. Ей что-то видится в них. Возможно, путь к чему-то большему, что есть у неё сейчас.
Змей резко давит её постройки хвостом.
– Эй!
– Не играй с едой.
Змейка рассержена.
– Почему?!
Змей и строг, и мягок. Он вкрадчиво начинает объяснять:
– У тебя одни развлечения на уме. Ты хоть знаешь, как добывается еда? Насколько это сложно? Какой рацион тебе полезен? Какие сочетания веществ необходимы?
Змейка понимает, что Змей прав.
– Нет, – медленно соглашается она.
Змей быстро подхватывает управление:
– Вот именно. Я, только я, знаю, что нужно для тела. Если я говорю: ешь и не играйся – ты это делаешь. Правильно?
Змейка смотрит на него долгим взглядом, молча кивает и начинает есть.
Из скалистой стены, рядом с которой находится гнездо близнецов, торчат упругие конусы растений. Ударяя по кончику конуса, Змейка извлекает мелодичные звуки. Они что-то ей приоткрывают, какую-то завесу тайны; её мозг работает, соединяя различные по тембру звуки, но Змея, по-видимому, они раздражают.
– Прекрати, – говорит Змей.
Змейка не реагирует, продолжает музицировать.
– Пойдём, поищем пищи, – Змей подползает поближе. Смотрит на неё в упор.
– Отстань, – Змейка не смотрит на него.
– Не могу. Есть хочу.
Змей упрям. Он наползает ближе.
– Еды полно. Потом найдём.
Змейка пытается найти какие-то доводы. Змей вздыхает.
– Ты опять начинаешь? Я решаю, что сейчас важнее. И я говорю, прекрати.
Змейка не прекращает. Продолжает ударять по пружинкам растений, извлекая звуки. Чувствуя тело Змея, отодвигается, прижимаясь поближе к конусу. Змей подползает к ней вплотную. Змейка хмурится, закрывает растение собой, продолжает извлекать мелодию. Змею надоедает, он оплетает её хвостом и тянет. Змейка сопротивляется.
– Хватит тянуть, – говорит она.
– Пойдём.
– Отвали!
Вот они уже борются. Змей опутал Змейку и тащит от стены. Змейка яростно вскрикивает и наваливается всем телом на растение. Толстый конус пружинит, и близнецов мощной инерцией вдвоём откидывает на землю. Они лежат неподвижно. Змейка тяжело дышит, связанная Змеем. Она смотрит вдаль отрешённым взглядом. Глубоко вздыхает.
