Чаласлав
Реальный киберпанк

Пропаганда распространялась по Твиттеру, Facebook и форумам джихада со скоростью пинга. Виртуальное вдохновение Авлаки вскоре соединилось с повсеместными локальными атаками. Майор армии США Нидал Хасан отправил Авлаки электронное письмо с просьбой дать указания, а после расстрелял своих сослуживцев на военной базе Форт-Худ. Умар Фарук Абдулмуталлаб, онлайн-рекрут из Нигерии, которого привлёк магнетизм Авлаки, отправился в Йемен, где позже надел шахидский пояс под нижнее бельё перед посадкой на рождественский самолёт, направлявшийся в Соединенные Штаты. Бомба не сработала, но последствия были ужасными.

Авлаки радикализировал сторонников посредством массового распространения в соцсетях инструкций и курировал их в личных сообщениях. «Аль-Каида» наконец-то синхронизировала все свои онлайн-операции. Радикализировать, вербовать, управлять, финансировать, обучать, направлять – всё это можно было делать издалека по YouTube, Facebook и Twitter. Контент и воззвания перемещались по всему миру в бешеном темпе, привлекая сочувствующих сторонников, заражая яростью угнетаемые диаспоры, ускоряя вербовку и маскируя террористические операции. Интернет спас «Аль-Каиду» от гибели, и социальные сети, казалось, восстанавливали её смертоносность. По крайней мере, поначалу так казалось, но эра социальных медиа вскоре приведёт терроризм в неожиданное русло.

* * *

Разведка с открытым исходным кодом стала процветающим бизнесом, когда террористы перешли в социальные сети. Джихадисты любили выпендриваться, подпитывая свое эго с помощью постов в Twitter и Facebook, которые репостили их соратники-боевики. Видео на YouTube быстро радикализировали некоторые новые перспективы джихада, но они также просверлили глазок на внутреннюю кухню террора всем тем, кто стремился понять и проанализировать операции «Аль-Каиды», особенно в Ираке. Подобно голливудским режиссерам, у постановщиков видео для террористов были присущие лично им стиль, ракурсы, сюжеты, реплики, актёры, и локации, на которых им нравилось снимать. Загрузка видеопотока джихадистов позволила понять размеры террористической ячейки, их акценты показали арабские диалекты, выдающие их родину, а случайные маркеры иногда даже раскрывали их убежища в Ираке. На основе видеороликов в YouTube раскрываются задачи и приоритетные цели боевиков, распознаётся положение их в иерархии группировки, а их имена на экране привязаны к конкретным адресам электронной почты.

К 2006 и 2007 годам курсанты, обучавшиеся на базах антитеррора в Вест-Пойнте, где Клинт преподавал, собирали видео и создавали свои собственные реальные разведывательные проекты прямо из казарм. Правительство США поначалу медленно реагировало на эту новую исследовательскую возможность. Во время несекретных учебных занятий сотрудники правительства США часто кричали аналитикам во время презентаций: «Эй, вы не можете говорить об этом. Это секретная информация.» Во время перерывов докладчики из академии часто проводили поспешный поиск в Google и показывали этим аналоговым контртеррористам, что их драгоценные секретные разведданные размещены во Всемирной Паутине на всеобщее обозрение. Преимущества, которыми когда-то пользовалось разведывательное сообщество США, терялись в мире с открытым исходным кодом.

За несколько лет до этого, в 2004 году, американский журналист Джеймс Суровецки опубликовал книгу под названием «Мудрость толпы», в которой описывалось, как Интернет предоставляет толпе возможность принимать более разумные решения, чем мог бы принять даже самый умный человек из толпы, работающий в одиночку. Коллективный интеллект, скомплектованный в Интернете с помощью краудсорсинга, оказался эффективным в трёх типах решений: проблемах координации, когда группы работают вместе, чтобы определить оптимальное решение, например, лучший способ добраться до работы или выехать за границу; когнитивных вычислениях, когда люди, участвующие в рыночной гонке, соревнуются, чтобы дать правильный ответ, например, угадать победителя на выборах; и организации опосредованных сетей сотрудничества, где центральная система собирает информацию, а затем толпа контролирует поведение исполнителей и обеспечивает соблюдение правил – рассмотрите Википедию в качестве примера.

Интернет убрал барьеры, препятствующие пользователям предоставлять свои данные и мнения в каждой из этих ситуаций, и значительно снизил затраты на сбор такой информации. Появление iPhone продвинуло это явление еще дальше, поскольку приложения для социальных сетей быстро вычленяют пользовательский опыт. Amazon предоставил миллионы обзоров продуктов и товаров, приложение Yelp создало рекомендации ресторанов для любого района, а Rotten Tomatoes позволило людям избегать некачественных фильмов, прокатываемых в кинотеатрах. Когда Клинт начал развивать свой блог selectwisdom.com в 2010 году он полагал, что краудсорсинг продвинет контртеррор в Интернете также, как продвигались до этого сами террористы.

Клинт вёл свой блог неторопливо. Он то выкладывал короткий пост о том, какой филиал «Аль-Каиды» совершил нападение на той неделе, то описывал те группы, которые знал лучше других. Клинт демонстрировал замечательные исследования тех, кто не привлёк достаточного внимания к своей работе, – в основном, тех, кто находится за пределами пузыря предпочтений Вашингтона, округ Колумбия, территориально очерченного Большой Кольцевой дорогой. Клинт надеялся привлечь значительную аудиторию, чтобы собрать статистическую выборку мнений, ориентируясь, по крайней мере, на тридцать участников, но часто получая немного больше. Когда ему бросали вызов в аналитике, Клинт публиковал опрос в Твиттере, собирая ответы от нескольких десятков новых мировых суперзвёзд по борьбе с терроризмом, а иногда и от одного-двух настоящих террористов, нескольких сочувствующих, участвующих в террористических форумах, или террориста, сидящего за кордоном, обсуждающего поездку на далёкое поле битвы. Они также предоставляли немного свежего взгляда, добавляя альтернативный подход из-за океана. На следующей же неделе Клинт публиковал результаты опроса в своём блоге и начинал новый раунд. Его читательская аудитория была небольшой, но постепенно росла.

Клинт начал 2011 год с нового прогноза по терроризму. Прогнозы экспертов заполняют новостные выпуски каждый Новый год, и поскольку Клинт работал над новой теорией, он сделал ставку 2 января 2011 года.

«Усама бен Ладен будет убит в этом году!» – предложил Клинт с некоторым подкрепляющим анализом.

В предыдущие недели он использовал методику прогнозирования, которую ранее преподавал на курсах анализа правительственной разведки, чтобы оценить, когда лидер «Аль-Каиды» может быть убит. По Пакистану ходили слухи, что бен Ладен получил свободу передвижения, так как президенту Обаме не терпелось покинуть Афганистан, и Клинт проверил некоторые актуарные таблицы расчёта перспектив, чтобы узнать, какой процент людей в возрасте бен Ладена (ему было пятьдесят три года) умирает естественной смертью. Клинт также предположил, что бен Ладен, если его убьёт беспилотник или рейд, встретит свою кончину в тёплые месяцы, когда террористы разгуливают более свободно, а силы специальных операций набирают темп. Ставка была рискованной, но он не считал её лишённой аргументов. Американцы охотились за бен Ладеном в течение десяти лет; он не мог вечно прятаться и при этом сохранять контроль над своей сетью.

Прогноз, однако, на самом деле был разработан как средство для краудсорсинга важного вопроса. Чем была бы аль-Каида и мире терроризма, если бы бен Ладена вдруг не стало? Клинт использовал своё новогоднее предсказание о бен Ладене, чтобы спровоцировать аудиторию ответить на мой опрос «Кто, если не Ладен?». Но ответы комментаторов, независимо от их погружённости в вопрос и развёрнутости текста, оказались однозначно никакими. «Ничего не изменится» и «Это не имеет значения» стали очевидными мыслями даже лучших исследователей в этой области.

Толпа не снизошла до коллективного интеллекта; она показалась Клинту глуповатой и ленивой. Более того, в Твиттере они были гиперкритичны. Рецензентам анализа не терпелось сообщить Клинту, что его предсказание было неверным или что его вопросы были лишёнными смысла. Краудсорсинг программирования будущего работал не так, как планировалось.

Клинт с самого начала предполагал, что толпа, которую он создавал, отвечала необходимым условиям для того, чтобы быть разнородной, независимой и децентрализованной. Связанные, в основном, с Твиттером, расположенные в совершенно разных географических регионах, иногда даже в зонах конфликтов, читатели не захотели отличаться разнообразием мнений и независимостью мышления. В то время как физически толпа была сильно децентрализована, социальные сети каким-то образом объединяли их мышления в единый вычислительный механизм, обгоняя любые местные аналитические центры или разнообразные исследования простым усреднённым мнением. Клинт вернулся к исследованиям, чтобы выяснить, почему это продолжало происходить.

Политолог из Пенсильванского университета Филип Тетлок провёл самое обширное на сегодняшний день исследование коллективных суждений в своей книге 2005 года «Экспертное политическое суждение». Тетлок опросил сотни экспертов в области политической мысли за два десятилетия. После тысяч вопросов он пришёл к выводу, что эксперты в массе своей не более успешны в предсказании будущих событий, чем простое подбрасывание монеты. Тетлок наблюдал за двумя типами прогнозистов. Заимствуя из греческой поговорки: «Лиса знает множество мелочей, но ёж знает истину», он классифицировал тех, кто активно предсказывает, как «лисиц», а более скудных пророков – как «ежей». Успех двух групп отличался тем, как они думали, а не тем, что они думали. Лисы Тетлока были самокритичны, не использовали шаблонов и признавали свои промахи. Ежи, напротив, стремились свести каждую проблему к одной теории, не ощущали себя комфортно в сложных конструкциях, были слишком уверены в своих оценках и верили в одну большую идею, отвергая альтернативные объяснения. Клинт видел много ежей в своих онлайн-опросах и иногда лис. Ему нужно было найти больше лис, чтобы получить полное представление, и для этого он решил использовать социальную инженерию, те же методы, которые применял при розыгрышах в Вест-Пойнте. Ему нужно было обмануть респондентов, чтобы раскрыть их истинные склонности, чтобы идентифицировать их либо как лисиц, либо как ежей. Как только найдутся лисы в общей стае, можно будет изучиьт их ответы как актуальные вбросы в море предсказаний.

Дэниел Канеман и Амос Тверски, два израильских поведенческих психолога из США, предоставили приёмы социальной инженерии, необходимые для отделения лис от ежей. За многие годы исследований они выявили ряд эвристик – ментальных правил, которые люди используют для принятия решений, – и отметили обстоятельства, при которых возникали предубеждения, приводившие к неправильным суждениям. Эти два джентльмена давным-давно определили прогностические ошибки, которые Клинт наблюдал в своих опросах. Предвзятость статус-кво, вера в то, что завтра, скорее всего, будет выглядеть так же, как сегодня, управляла большинством респондентов. Неприятие потерь, тенденция избегать ожидаемого вреда, а не стремиться к равновероятной выгоде, предопределили результаты вопросов политики борьбы с терроризмом. Стадность, склонность больших групп людей вести себя одинаково и следовать групповому мышлению, привела новобранцев в соцсетях к одному и тому же набору ответов.

Вооруженный идеями Тетлока и эвристикой предубеждений Канемана и Тверски, Клинт изменил свой подход. В следующем опросе он искал уже не мудрость толпы, а мудрость посторонних – тех драгоценных камней, которые возникают, когда толпа терпит неудачу.

Вместо того, чтобы ожидать простые ответы «да» или «нет», Клинт наводнил респондентов таким количеством потенциальных результатов, которые привели бы, как он надеялся, в ступор всех неэкспертов. Он загнал новичков и менее новаторских мыслителей в угол, играя на предвзятости статус-кво. На каждый вопрос был вариант ответа «без изменений», окруженный ответами, имитирующими общее мышление, взятое из поисковых запросов Google, газетных заголовков и экспертов кабельных новостей. С каждым вопросом Клинт предлагал участникам опроса поле для комментариев или позволял им придумать «свой» ответ.

В последнюю неделю апреля 2011 года Клинт разослал один большой опрос, предназначенный для того, чтобы игнорировать мнение большинства и вместо этого искать отклонения. Клинт использовал некоторые из тех же вопросов, что и в январе, например, «Каковы будут главные последствия смерти бен Ладена?», но на этот раз добавил больше стратегических вопросов, таких как «В течение следующих двух лет большая часть донорских взносов Персидского залива на экстремизм пойдет на…?» После всех вопросов он попросил уточнить респондентов, насколько они уверены в своих ответах. Наконец, нужно было и знать, почему некоторые люди были исключениями, поэтому, хотя ответы являлись анонимными, Клинт немного собрал информацию об уровне образования, зарубежных поездках, профессиональном опыте и предпочитаемых источниках информации. В общей сложности на опрос ответили более трехсот участников. Клинт расшифровывал и изучал результаты, и вот тогда это и случилось.

Он проснулся от нескончаемой череды оповещений о текстовых сообщениях на телефоне 2 мая 2011 г. Морские котики США убили Усаму бен Ладена в Абботтабаде, Пакистан. Моё предсказание оказалось верным, и моя лента в Твиттере, насчитывающая всего пару сотен подписчиков, внезапно стала более активной, чем обычно. Одна из первых строчек поиска в Google новостей о смерти бен Ладена привлекла множество посетителей к новогоднему предсказанию Клинта. У его небольшого блога внезапно появилась аудитория, а у него самого возникла возможность узнавать мнения более широкой аудитории.

Клинт быстро обновил опрос, проведённый на прошлой неделе, опросив набежавших людей по поводу внезапной смерти лидера «Аль-Каиды». Клинт собрал еще около 150 ответов на этот опрос; некоторые из них были теми же людьми, которых я опрашивал за неделю до смерти бен Ладена. Результаты двух опросов при сравнении показали, как шок в реальном мире внезапно подорвал уверенность экспертов в их оценках.

Анализ результатов до и после смерти бен Ладена предоставил избранную группу лис. Ежи снова выбрали «Без изменений» в ответ на смерть бен Ладена и были очень уверены в своей оценке. Все ответы были анонимными, но, когда Клинт сравнил очень уверенные ответы «без изменений», они показали два вида ежей. Правительственные чиновники, военные и разведчики, в основном, давали одни и те же ответы на вопросы, повторяющие то, что обычно можно услышать в Вашингтоне. Академики следовали аналогичной схеме, придерживаясь предпочтительных теорий класса «Лиги плюща». В соцсетях обе толпы скулили о том, как часто повторяется один и тот же опрос и насколько ненужной и «пустой тратой времени» он является. Сопоставляя их характеристики с ответами, Клинт мог видеть, как бюрократы Пентагона и усталые учёные в своих кучках тыкаются носом в барьеры, отсекающие поля их мнений по каждому вопросу. В более поздних итерациях опроса Клинт даже мог видеть, как долго респонденты отвечали на них. Чем выше была их уверенность, тем меньше времени они тратили на ответы и, что неудивительно, тем сильнее ошибались.

Между тем, некоторые респонденты, выбравшие отличающийся необычностью ответ, защищали свою оценку в полях для комментариев. «Я знаю, что все говорят… но я просто не согласен… вот почему». Эти прогнозисты знали, что они бросают вызов толпе, и они хотели защитить свои рассуждения, часто предоставляя ядро своего опыта, наблюдений или навыков в качестве аргументов, чтобы оправдать своё альтернативное мышление. Задача социальной инженерии сработала: лисы появлялись почти под каждым постом.

Чтобы проверить свои догадки, Клинт завербовал одноклассника по Вест-Пойнту и бывшего армейского коллегу – Джона Бреннана. Они поддерживали связь ещё с тех пор, когда вместе морозили задницы в Школе рейнджеров армии США. Блестящий кадет и умный разведчик, Джон был так же заинтригован, как и Клинт, тем, почему толпы людей продолжали игнорировать предсказательные варианты. Джон подсказал усреднить ответы на вопросы и усреднить их характеристики, создав четыре квадранта. Тех, кто всегда выбирает оригинальные ответы и чьё прошлое сильно отличается от стандартного, они назвали «рыжими лисами». Они, хоть и казались противоположностями друг друга, но большую часть времени вели схожий скитальческий образ жизни. Тех, у кого находились внешние атрибуты успешности, и которые лишь изредка отклонялись от нормы, Клинт окрестил «бурыми лисами», и они, казалось, были на что-то способны. В эту группу вошли несколько финансовых экспертов, которые довольно ловко и реалистично предсказали то, куда пойдут денежные потоки «Аль-Каиды» после смерти бена Ладена. Региональные эксперты, тем временем, более чётко поняли, как филиалы бандформирования отреагируют на смерть босса.

Самое главное – теперь Клинт располагал несколькими десятками отдалённых по смыслам гипотез, указывающих, куда могут направиться террористы, когда их герой исчезнет. Соцсети привлекали экстремистских вербовщиков повсюду, но Клинту, в Твиттере, это помогло сузить поле вариативности и выделить людей, разбросанных по всему миру и обладающих уникальными навыками и информацией, которые позволят им предвидеть, где моджахеды предпочтут нанести удар. Для каждого региона и террористической организации Клинт отмечал и отслеживал как боевиков-единомышленников, так и журналистов и экспертов. Он использовал их сигналы, чтобы понять, как закипит и перемешается джихадистское рагу, когда Айман аль-Завахири, заместитель бен Ладена, примет командование «Аль-Каидой». Филиалы аль-Каиды по всему миру начали строить планы, перемещаться и нападать, и только посторонние люди, находящиеся то здесь, то там, в далёких странах, просматривающие чат моджахедов или их группу в Facebook – но отнюдь не бюрократы и ученые мужи, потягивающие кофе в Вашингтоне, – могли видеть, что происходит.

Те, кто верил, что смерть бен Ладена не имела значения для «Аль-Каиды», не понимали, какой контроль он осуществлял над филиалами группировки. Просматривая записи, спрятанные в его резиденции в Абботтабаде, разведсообщество США обнаружило сообщения от дочерних банд «Аль-Каиды» со всего света. Связи не всегда были очень прочными, но лидеры джихада продолжали искать у бена Ладена указаний относительно военной стратегии и финансовой политики. Коммюнике Усамы показали, что он изолирован, что он боится угрозы от беспилотников, боится потерять своих высших руководителей, и, прежде всего, что он осторожничает, сдерживая агрессию молодого поколения.

Бен Ладен призвал своих сторонников воздержаться от планов по созданию исламского халифата – конечной цели доктрины джихада, создания нового шариатского государства, отражающего идеалы, провозглашённые пророком Мухаммедом. С уходом бена Ладена франшизам «Аль-Каиды» больше не нужно было ждать. «Аль-Каида на Аравийском полуострове» выдвинулась первой, когда высшее руководство монополии вцепилось друг другу в бороды в Пакистане. Йеменская франшиза, основанная на влиянии электронных передач Анвара аль-Авлаки и серии взрывов, совершённых западной авиацией, уже стала центральным узлом глобальной сети «Аль-Каиды». АКАП создала отколовшуюся повстанческую группировку под названием «Ансар аш-Шариа», которая стремилась создать прототип исламского мини-государства, эмирата, управляемого законами шариата. Но сразу после захвата территории и установления первоначального режима правления этот недолговечный исламский эмират пал под натиском американских беспилотников и йеменской регулярной армии. Тем не менее, его усилия сигнализировали о схеме, по которой станут развиваться дальнейшие спектакли.

Африканская аль-Каида в Исламском Магрибе (АКИМ) вскоре последовала модели АКАП, объединившись с местными сахельскими повстанческими силами, известными как «Ансар Дин». В начале 2012 года они вытеснили малийскую армию из Тимбукту, создав на данный момент крупнейший географический исламский эмират в наше время. АКИМ вновь продемонстрировал стремление экстремистов воплотить нечто осязаемое, реализовать видение джихада путём восстановления исламистской патриархии, управляемой законами шариата. Французы быстро пронеслись по Сахелю в январе 2013 года, положив конец этой зарождающейся мечте [Thomas Joscelyn, «Analysis: al Qaeda Groups Reorganize in West Africa,»Long War Journal (March 13, 2017). https://www.longwarjournal.org/archives/2017/03/analysis-al-qaeda-groups-reorganize-in-west-africa.php ]. Даже если бы йеменская и французская армии не выкорчевали их корни, ни АКАП, ни АКИМ не привлекли достаточно иностранных боевиков, чтобы стать надёжной площадкой для джихада.

Но.

Ситуация в Сирии переросла в полномасштабный военный конфликт между повстанческими группировками и сторонниками правительства вскоре после начала Арабской весны в 2010 году. Для террористов в соцсетях никакая борьба не оказалась более важной. Мусульманская страна, угнетаемая диктатором, полная коранического исторического значения, на пересечении маршрутов проникновения иностранных боевиков, которые всего несколько лет назад питали «Аль-Каиду» в Ираке, Сирия предоставила все ингредиенты для того, что станет крупнейшей миграцией террористов в мировой истории, усиленной и скоординированной со скоростью пингов в мобильных сетях.

Сочувствующее мусульманское население от Марокко до Филиппин публиковало фотографии погибших сирийских мирных жителей, раздавленных военной машиной президента Башара Асада. Свободная сирийская армия революционеров быстро росла, и иностранные боевики, главным образом вдохновлённые идеей свержения безумного диктатора, быстро собрались в Турции и начали переправляться через границу. Каждый новобранец на поле боя начинал делать селфи, демонстрируя свой переход от онлайн-высказываний к прямому боевому действию. Иракское подразделение «Аль-Каиды», теперь получившее название «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), которое всегда было динамичнее в социальных сетях, чем его коллеги, признало эту возможность и отправило заместителя по имени Абу Мухаммад аль-Джулани через сирийскую границу из Ирака, чтобы запустить новое подразделение: «Джабхат ан-Нусра». Вскоре после этого Джулани в капюшоне и маске боролся за влияние среди сирийских группировок, и команды моджахедов по производству контента для соцсетей включились в полную силу. Видеоролики о мальчиках-джихадистах в Сирии наводнили форумы, а их фирменные клипы с использованием инструментария современного видеомонтажа вирусно распространились в Twitter и попали в ленты Facebook по всему миру. Каждый репост и добавление в избранное повышали осведомлённость о сирийской бойне, и иностранные боевики обрушивались на Асада и войска интервентов из поддерживающих его режим стран, например, РФ, в большем количестве и с большей скоростью, чем в любом предыдущем джихаддистском конфликте.

Внутри джихада произошли тектонические сдвиги. Когда «Аль-Каида» запустила своё сирийское подразделение «Джабхат ан-Нусра», «Исламское государство Ирак» снова оказалось в центре внимания в 2012 году. Ветераны террористов и выжившие в иракской армии сунниты, захваченные и задержанные американскими войсками, делили камеры в таких местах, как лагерь Букка, а побеги из тюрем и освобождение после вывода американских войск вернули этих закаленных бойцов на поле боя. Взрывы террористов-смертников снова участились в окрестностях Багдада.

Абу Бакр аль-Багдади первоначально направил своего заместителя Джулани для формирования «Джабхат ан-Нусры» в Сирии в качестве подпольной организации «Аль-Каиды», стремящейся проникнуть в сирийскую гражданскую войну. Иракское ИГИЛ Багдади обеспечивало «Нусру» людьми, зарплатой, припасами и руководством. Но и без того сирийские военные трофеи, а именно нефть, а также иностранные боевики, направлялись прямиком в «Нусру». Джулани стремился отчитываться непосредственно перед главой «Аль-Каиды» Завахири в Пакистане, а не перед своим бывшим командиром и посредником Багдади в Ираке, явно ища автономности. Две группировки всё чаще сталкивались в конфликтных ситуациях на востоке Сирии. 9 апреля 2013 года Багдади сделал смелый шаг, достойный «Игры престолов». Он объявил о поглощении «Джабхат ан-Нусры» в новое «Исламское государство Ирак и аш-Шам» – новый «ИГИЛ» – добавив арабское название «Аш-Шам» к своему прозвищу, чтобы обозначить расширение имперских замашек своей группировки (и своих в том числе), решив включить Сирию в регион большого Леванта.

Джулани в страхе, что потеряет контроль над своим филиалом, на следующий день поклялся в верности мировому лидеру «Аль-Каиды» Завахири. И Завахири, находящийся далеко в Пакистане, попытался восстановить порядок на расстоянии. Три лидера «Аль-Каиды» за кулисами стали грызться из-за того, кто и на какой территории будет главным. Завахири хотел, чтобы Ирак принадлежал Багдади, а Сирия – Джулани, и каждый из них подчинялся ему напрямую, просто как независимый чиновник «Аль-Каиды». Багдади отверг указания Завахири, создав «фитну» – подразделения в рядах «Аль-Каиды», – которые распространились в социальных сетях. Слухи в Интернете и появившиеся сообщения о вбросах наводили на мысль, что раскол был реальным (Единственный лучший ресурс о распаде ИГИЛ и Ан-Нусры Аль-Каиды: Уильям Маккантс,The ISIS Apocalypse (New York: St. Martins Press, 2015). Particularly Chapter 4, «Resurrection and Tribulation,» p. 73–98.).

Клинт наблюдал и отмечал стороны в веб-дебатах «Нусра» против ИГИЛ. Сигналы свидетельствовали о серьёзном расколе в мировом сообществе «Аль-Каиды».

В августе 2013 года Клинт набросал грубую карту того, что, как он полагал, было двумя конкурирующими сетями «Аль-Каиды», происходящими из Сирии. Он разместил и распространил её в социальных сетях [Clint Watts, «al-Qaeda Plots, NSA Intercepts & the Era of Terrorism Competition,» Foreign Policy Research Institute (August 5, 2013). https://www.fpri.org/2013/08/al-qaeda-plots-nsa-intercepts-the-era-of-terrorism-competition ].

Клинт снова ждал ответов и искал предубеждения в толпе. За исключением нескольких случаев, аналитики придерживались упора на статус-кво – «Аль-Каида» была в порядке, и этих ссор было недостаточно, чтобы остановить её рост. Некоторые исключения внесли уточнения и указали на важные детали, на которые Клинту стоило раньше обратить внимание, чтобы доказать свою теорию, будто аль-Каида разваливается. Террористы, которые следили за публикациями Клинта, и некоторые из их сторонников, были менее уверены, чем американские аналитики. Один сторонник джихада, который, как видимо, просматривал закрытые форумы «Аль-Каиды» и общался с настоящими террористами, предположил, что Клинт действительно наткнулся на что-то стоящее. Он отметил разногласия в рядах, но не смог подтвердить полный разрыв.

Осенью 2013 года публикации в соцсетях, демонстрирующие рост ИГИЛ, и относительная болтовня об «Аль-Каиде» и её сирийском филиале «Нусра» пошла на убыль. ИГИЛ стал предпочтительным хэштегом в Твиттере, а чёрный флаг исламского государства – предпочтительным аватаром на Facebook. В каждой европейской стране были мальчики-мусульмане, которые создавали всё больше групп в Facebook, где они делились контентом и общались со своими друзьями по полю боя. Как и другие сыщики и диванные борцы с терроризмом в Сети, Клинт начал составлять списки новобранцев в «Нусру» и недавно получившее своё название ИГИЛ. Приблизительная оценка показала, что ИГИЛ набирает рекрутов со скоростью три или четыре на каждого для «Нусры».

Страны, прославленные своими восстаниями в Facebook во время Арабской весны, продемонстрировали тревожный уровень вербовки террористов. Тунис, откуда Арабская весна началась, показал один из самых высоких показателей найма иностранных боевиков в Сирию. Ливийцы, освобождённые от правления Каддафи, но силами российских частных военных организаций так и не добившихся формирования парламента, толпами прибывали туда же.

Вдохновение ИГИЛ приводило новобранцев, как муравьёв к сахару. Потерянный мусульманский мальчик совершит рывок, проедет через Турцию и начнёт стрим из Алеппо или Идлиба. Вскоре после этого двое его ближайших друзей в Facebook последуют его примеру. Несколько месяцев спустя, к концу 2013 года, в Сирии появились целые европейские кварталы юных джихадистов, которые формировали батальоны с чёрными флагами и говорили на своих родных языках. К концу 2013 года число иностранных боевиков в Twitter и Facebook из таких стран, как Великобритания и Франция, достигло сотен. Нетрадиционные места вербовки – такие страны, как Бельгия, Дания и Нидерланды, – внезапно стали горячими точками для привлечения рабочей силы ИГИЛ. Арабские иностранные боевики воспламенили талибов в Афганистане в 1980-х годах и продолжили дальнейшую мобилизацию. В 2000-х годах североафриканцы активно поддерживали аль-Каиду в Ираке, пополняя арабские легионы. И теперь, в этой третьей и крупнейшей миграции иностранных боевиков, европейцы, подключённые к социальным сетям, высаживались в Сирии и Ираке в невообразимых количествах.

В январе 2014 года гражданская война «Аль-Каиды» началась всерьёз. Завахири упрекнул ИГИЛ в воинственности, объявив, что филиал больше не является частью группировки. Его сирийский филиал, «Джабхат ан-Нусра», вступил в заговор с другими сирийскими исламистскими бандформированиями, которые начали нападения на территорию ИГИЛ в западной Сирии. Энтузиасты джихада в Интернете не знали, кого поддерживать, а аналитики по борьбе с терроризмом, которые недооценили ИГИЛ ранее, стремились свести к минимуму масштабы и значение междоусобиц. По всему миру филиалы «Аль-Каиды» осторожно наблюдали, и молодые террористы начали всё больше и больше поддерживать ИГИЛ, даже когда ветераны-идеологи встали на сторону «Аль-Каиды» и «Нусры». ИГИЛ бомбило лагеря старых эмиссаров «Аль-Каиды», развёрнутые в Сирии, и отражало атаки исламистских группировок, связанных с «Нусрой», демонстрируя более крепкую идейность и жёсткость, чем их соперники.

Клинт быстро составил обновлённый анализ и опубликовал несколько новых, грубых диаграмм, изображающих расколы в Аль-Каиде и ИГИЛ [Clint Watts, «Jihadi Competition After al Qaeda Hegemony–The ‘Old Guard’, Team ISIS & the Battle for Jihadi Hearts & Minds,» Foreign Policy Research Institute (February 20, 2014). https://www.fpri.org/2014/02/jihadi-competition-after-al-qaeda-hegemony-the-old-guard-team-isis-the-battle-for-jihadi-hearts-minds ]. В феврале он выложил графики в соцсетях и стал ждать. Поступили отзывы от зарубежных специалистов и экспертов, проводящих мониторинг в разных странах. Ъ