Carinetta
Оре
Вперёд на крыльях Земли!
Дергуна схватила двумя руками свои волосы, вытянула снопы в стороны, намотала хорошенько на каждую руку. Дёрнула пару раз – проверила крепость. Потом с размаху встряхнула обе руки и расправила крылья-паруса от горизонта до горизонта.
Дергуна подбросила Оре, Олуи и Юма на своё правое крыло, Тигота, Дюма и Ирэю – на левое. Широко расправила свои крылья. С треском и громом шлёпнула свои ноги друг о друга, подпрыгнула и стала медленно подниматься над землёй.
Земля неистово сопротивлялась отрыву Дергуны. Почва на сотни метров вокруг заколыхалась и покрылась трещинами. Дергуна шлёпнула ступнями друг о друга ещё раз и ударила в землю молнией, точно щёлкнула по носу. Земля рывком чуть поддалась и отпустила Дергуну ещё на полметра вверх, но вскоре вновь вцепилась в неё железной хваткой мощного притяжения. Тогда Дергуна стала бешено махать крылами, нагоняя волны по всей земле. От каждого взмаха вздымались и раскатывались в разные стороны две волны из земной плоти – вместе с травой, цветами, деревьями, животными и даже избушками. Волны раскатывались, нисколько не повредив их. Вместе с волной, как поплавок на глади, над землёй в воздухе покачивалась Дергуна. Она забила крыльями быстрее и устремилась вперёд.
Дергуна летела на высоте нескольких метров, широко расправив крылья. А под ними, вспучиваясь, пыля и вздымаясь, неслась волна земли.
Оре крикнул в ухо Дергуне:
– Зачем ты гонишь крыльями земляную волну?
– Глупый! Никто не может летать! Чтобы подняться выше, приходится тянуть вверх всю землю под собой. Хочешь подняться на гору – возведи себе гору! Ясно? Потому что земля всех тянет к себе. Хочешь быть выше – стой на земле повыше. Я могу повиснуть над землёй, но невысоко. Вот я всеми силами и тяну её, как кожу, вверх за собой!
– Тяжело тебе?
– Очень, – жалобно взвыла Дергуна и вдруг стала засыпать, теряя высоту.
– Эй, не спать! – Оре схватил её за щёки и начал пилотировать. Чем сильнее он оттягивал щёки Дергуны, тем выше они поднимались и сильнее вытягивалась волна земли под крыльями.
Битва
Под тенью крыльев стали появляться гномы. Они подпрыгивали, пытаясь зацепить крыло Дергуны, но хлёсткая волна отбрасывала гномов ко всем чертям.
Дергуна неслась что было мочи, поднимаясь на крутую гору. Ближе к вершине гномов становилось всё больше. Некоторым даже удавалось лихо перескочить волну земли, выхватить из крыла клок перьев и обглодать с них сладкую свежую мякоть. Дергуна едва морщилась от боли и продолжала нестись так, что друзья еле держались.
Оре разглядывал прытких ублюдков. Вскоре ему это надоело, и он провернулся к Олуи.
– Эти гномы как тараканы!
– Спорим, у тебя в голове больше?
– Нет у меня никаких тараканов!
– Ещё как есть, если ты их ничем не выводил! Чтобы избавиться от тараканов в голове, нужно проглотить с десяток пауков!
– Нет их, говорю тебе!
– Трития прокралась и прочистила тебе мозг?
– Упаси меня дьявол!
– Я думал, у вас с ней шуры-муры!
– С ума сошёл?! Вот ты бы отважился к ней приставать?
– Она влюблена в своего Тео, – с грустью выдохнул Олуи.
– И хвала богам! Пауки не в моём вкусе…
– Так ты съешь с десяток! Избавишься от этих тараканов!
– Что, прям всех-всех сожрут?
– И даже кукушку твою чокнутую!
Оре заметил одного одинокого гнома, сидящего вдалеке. Он не бежал за Дергуной и вообще не следовал ни за кем. Сердце Оре необъяснимо сжалось: ему стало очень жаль одинокого гнома.
– А что если он был последним гадом, – прочёл его мысли Олуи, – и сам виноват в том, что его все бросили на старости лет?!
– Да, в этом случае он виноват! Но он не заслуживает боли от одиночества и брошенности!
– Отчего же?
– Потому что если он ещё способен испытывать боль, он её не заслуживает!
У самой вершины Дергуну поджидал целый фронт голодных гномов. Но вот Дергуна резко взяла вверх, взмахнула крыльями с особенной мощью, вскрикнула и оторвалась наконец от прилипшей гравитации земли. Оре почувствовал толчок в спину – от резко отпустившего груза – и внезапную лёгкость, с которой они теперь парили.
За вершиной открылась равнина в кольце холмов. На ней вовсю разгоралась кровавая битва нильбертилльцев с головорезами гроттоскамцами. Над равниной, под ярко-синим солнечным небом повисло кровавое туманное облако от бешеной резни и жуткое месиво из криков.
Сброшенная с крыльев волна земли кубарем покатилась вниз, снося валуны, деревья, будки и тельца Визгунговой шайки. Волна разогналась, грозно вылетела на равнину и с грохотом распласталась в разгаре боя, встряхнув и перемешав армии, а также подбросив здоровенную каменную плиту, находившуюся в самом сердце войны. Рухнув на своё место, плита задала грохот не меньше, чем прилетевший от Дергуны валун земли.
Оре видел всё это, с бешеной скоростью рассекая мягкий воздух.
Дергуна нежилась в удовольствии от обретённой лёгкости и с закрытыми глазами пролепетала Оре:
– Видишь, как полезно взобраться на гору, Оре! С неё можно сбросить прошлое на всех, кто его создал!
Друзья стремительно планировали в самое сердце битвы. Оре различал красные доспехи нильбертилльцев и грязные чугунные латы гроттоскамцев. Ещё он заметил, что гномы не воевали – они расселись на склонах и быстренько утаскивали наверх тела раненых, чтобы впиться в свежую кровь ещё тёпленьких потрошков.
Когда Дергуна начала снижаться, Оре разглядел возвышавшуюся громадную каменную плиту: на ней был установлен каменный трон, и на нём неподвижно ждала Гиида. Она держала за руку стоявшего слева от неё юношу. Юноша был в чёрных брюках, в лакированных чёрных ботинках, в чёрном сюртуке, чёрном жилете и белой рубашке. Жёсткие чёрные волосы были небрежно собраны в хвостик, часть выбившихся прядей благородно обрамляла бледное лицо гордо застывшего юноши.
На склоне горы слева от трона Гииды на почти таком же крупном валуне сидел и мирно наблюдал за боем король гномов Визгунг.
Под валуном сгустилась шайка приближённых, любопытных и алчущих гномиков.
На противоположном склоне, справа от Гиидового трона, возвышался валун ещё больше Визгунгова, и на нём по-королевски гордо и по-бандитски тихо сидела Трития в своём чёрном фраке и чёрном цилиндре, со всей своей карнавально наряженной свитой. На угольном личике Тритии красовались чёрные очки с целой гроздью из круглых чёрных стёкол.
За версту от гигантских паучих не было ни души: рыцари отважно бились насмерть с врагом, но никто в здравом уме не решался подступить к банде чёрных вдов.
Дергуна стремительно приближалась к трону Гииды. Юм, Дюм и Олуи в последний момент спрыгнули с крыльев и в полёте превратились в огромных прытких жуков жёлтого, голубого и коричневого цвета. Жуки врассыпную бросились в пекло войны и рьяно кусали за ноги гроттоскамцев. Тигот, как оказалось, уже давненько удрал и прибился к отряду гномов. Ирэя куда-то запропастилась.
Оре спрыгнул на землю и остановился, оглядываясь. Жестокая бойня шла явно не в пользу нежных и наивных нильбертилльцев: выкрашенные красным лаком стальные доспехи были покрыты свежим слоем красной крови. Гроттоскамцы отнюдь не боялись умирать или получать увечья: они и так были покалеченными уродами, давно привыкшими к боли. Давно забытое жаркое солнце подогрело их разъярённую грязную кровь, и подземные гроттоскамцы бросались с мечом на врага как в последний раз. Иные бездумно месили топорами воздух, задевая и раззадоривая этим своих же. Нильбертилльцы явно терялись и даже стеснялись.
Вдруг какой-то уродец подлетел к Оре сзади и со всей уродливой злостью заехал ему мечом по спине. Меч скрутился в улитку. На спине Оре осталась еле заметная царапина. Он взглянул на неё через плечо и проворчал:
– Только отполировали!
Оре развернулся к напуганному уродцу, насадил его кожаный жилет на свой меч, хорошенько замахнулся и выкинул беднягу прочь далеко за холмы.
Оре неспешно зашагал, впиваясь своим острым духом в кровавое тело битвы. Он оттаскивал разъярённых бандитов от раненых. Отбирал у них мечи и топоры и ими же намертво приковывал врагов к земле, не причинив им вреда: Оре вонзал оружие лишь в кожаные ремни или одежду.
От глупцов Оре отбивался неохотно и лениво, но так, что горе-нападавшие разлетались как щепки. Вскоре Оре скрылся в грязно-кровавом тумане, и ещё какое-то время доносились громкие лязги и металлические клацания.
Матреугольник
Дергуна застыла в воздухе в дюжине метров от Гииды. Королева Нильбертилля устрашающе расправила свои громадные роскошные крылья. Дергуна медленно взмахивала ими, сдувая приближавшихся смельчаков и издавая зловещее низкочастотное гудение.
Гиида нисколько не шелохнулась от сметающего душу ветра. Она не спеша встала и сделала шаг навстречу Дергуне.
– Добро пожаловать на мой бал, бывшая королева Дергуна и её новый кавалер-калека!
– Зато у него всегда твёрдый, – спокойно врезала Дергуна, кинув взгляд на мёртвого спутничка Гииды.
Гиида сделала ещё один шаг навстречу Дергуне против бешеного ветра. Доселе неподвижно ожидавшая исхода битвы Трития впервые разглядела юношу, стоявшего за троном. Угольное личико её здорово искривилось в панической ненависти, и Трития со скоростью нападающей паучихи бросилась вперёд между двумя царицами.
Она остановилась перед троном и обратила взор на неподвижного юношу.
Над Тритией стоял мертвец с бледной, сиренево-жёлтой кожей. Синие вздутые вены исполосовали его лицо, и сквозь заплывшие белки глаз еле просвечивали некогда любимые фиолетовые глаза.
– ТЕО!! – что было мочи позвала Трития. Мертвец не отозвался.
Трития перевела презирающий взгляд на Гииду, и та лишь ухмыльнулась.
– Вампиры принадлежат по праву мне!
Сзади послышался суровый голос Дергуны:
– Не твой выход, дорогуша!
Трития развернулась в ответ и нацелила на Дергуну свою чёрную острую лапу, точно угрожая револьвером, и разгневанный взор, убеждавший королеву не вмешиваться. Дергуна никогда не видела Тритию с таким яростным и отчаянным взглядом. Трития повернулась обратно к Гииде и со скоростью молнии бросилась на чёрную царицу – заковала её в паучьи объятия и, кружась со своей жертвой точно в вальсе, сбросилась вместе с Гиидой на землю.
На земле под троном Трития схватила Гииду за загривок и собралась было укусить царицу ядовитым хелицером, но вместо этого в последний миг остановилась и с отвращением отпрянула от Гииды. Трития чуть попятилась, нацелила на неё фалды фрака, как пчела жало, и щедро плюнула, заковав Гииду в липкую крепкую паутину.
Вдова лишь буркнула, совсем не глядя на Дергуну, – миритесь сами, девоньки! – подбежала к трону, перемахнула через него, в прыжке ударила лапами и сбросила вампира на землю по другую сторону трона. Мертвец рухнул на лопатки, и Трития приземлилась ему на грудь.
Маленький паучий мир
Вампир сидел на земле и смотрел перед собой мёртвым взглядом. Трития сидела на нём и мёртвой ваткой вцепилась в чёрный жилет. Чёрный цилиндр безнадёжно склонился и струями пускал слёзы. Трития тряслась от рыданий и в тряске стала уменьшаться, сбросив фрак и цилиндр, как старую шкуру, пока не сделалась совсем маленьким паучком, свернувшимся в клубочек в одной из складок чёрного жилета Тео.
Здесь, внизу, Великая битва текла очень медленно и отзывалась низкими, долгими, тяжёлыми громами. Кровавый туман полностью скрыл над собой солнце, так что Трития видела густое алое небо, лишь в самом верху, в тусклом пятнышке над головой, градиентом переходившее в светло-серый ореол на месте солнца.
Трития лежала в шерстяной складке спиной к Тео. Паучиха съёживалась всё сильнее и тряслась от холода, пока не спросила:
– Тео?
Наступила гудящая тишина.
– Да, – отозвался до боли родной, низкий и спокойный голос.
– Это я тебя убила? Уходом?
– Да.
– Неужели бесповоротно?! – взревела Трития, закрыв крохотную головку всеми лапками.
Царила долгая пауза.
– Нет.
Трития повернулась к Тео. Подняла голову и взглянула вверх на его гигантское лицо.
На фоне томно плывущего кровавого неба она видела неподвижное оскалившееся лицо мертвеца. Жёлтую, туго натянутую на череп кожу пронизывали вспученные фиолетовые жилы; белёсые глаза вылезли в разные стороны и смотрели на мир широко и с ужасом, рот был раскрыт в радостном зловещем оскале, обнажив чёрные от загустевшей крови клыки.
Трития отвернулась и увидела здоровую мёртвую ладонь над собой. Рука с жёлтыми и фиолетовыми пятнами, с гематомами на чёрных ногтях, водила по воздуху то вверх, то вниз, будто бы поглаживая Тритию издалека, постепенно приближаясь.
– Не бесповоротно, – шептала она себе. И замечала, что рука становится всё ближе, а пальцы с когтями хищно загибаются внутрь…
– Нет!! – взревела Трития и мгновенно выросла до прежних размеров. Она схватила Тео за жилет. – Ты не хочешь убить меня! Ты не вампир!!
Трития швырнула туловище мертвеца на землю и раскрыла сюртук.
Затем она достала из кармана связку ключей и стала открывать жилет: Трития по очереди просовывала и выкручивала то один, то другой ключ в замочных скважинах на месте пуговиц. Наконец она открыла все замки жилета и распахнула его чёрные деревянные дверцы. Внутри груди мертвеца лежала чёрная сухая земля – точно такая же, как та, на которой они сидели.
– А-А-А-А-А! – прорычала Трития.
Она стала рыть землю в груди Тео, пока не прокопала его насквозь – там ничего не было.
– НЕ-Е-ЕТ! – истерично оскалилась Трития и продолжала рыть и вспахивать землю уже глубоко под грудью Тео.
Вдруг чёрная паучья лапа наткнулась на что-то холодное и сырое. Трития очистила его от пепла и отшатнулась – это было гнилое фиолетовое сердце. Оно было похоже на луковицу, пронизанную чёрными венами.
Трития выдохнула. Затем схватилась за свой карман с часами и выдохнула со всхлипом ещё раз. Она склонила голову над могилой внутри груди Тео и выдыхала долго с тягучими слезами.
Горячие солёные слёзы разбивались о гнилую луковицу, ужасающе шипели и зло испарялись.
Обожжённая слезами луковица под каждой каплей становилась краснее и испаряла тёплую влагу. Трития рыдала, пока не заметила, что чёрные жилы вдруг стали алыми и затряслись, будто от горячей пульсации: из багряно-красной луковицы пробился росток. Трития всхлипнула с радостью, и под счастливой слезой росток дал бутон.
Здесь автор сама проснулась в слезах и с температурой.
Победа
Дергуна растерянно опустила свои крылья и подошла к кокону с Гиидой. Сквозь мелкие отверстия паутины на Дергуну смотрели чёрные глазки.
– Я не испытываю к тебе тех же чувств, что Три. Ты мне не нравишься.
– Взаимно! – борзо отозвался кокон.
Дергуна окончательно опустила меч: нет, она не могла убить безоружную. Высвобождать Гииду ей тоже нисколько не хотелось. Не поднималась рука и бросить добычу на произвол судьбы.
– Ну и что будем делать?
– Идиотская ситуация.
Дергуна краем глаза стала замечать, что сражавшиеся гроттоскамцы и нильбертилльцы стали драться не так охотно, а обратили на них с Гиидой всё своё внимание: они ждут решительных королевских действий и сами жаждут поучаствовать. Чёрные глазки в отверстиях белой паутинной шали тоже исследовательски забегали.
Дергуна бросила пристальный взгляд на склон с гномами и заметила едва уловимое движение Визгунга: он неподвижно смотрел на неё и еле заметно облизывал свои тонкие, исколотые зубами губы.
Банда паучих явно стерегла кокон предводительницы и уверенно к нему приближалась.
Дергуна глубоко всмотрелась в глаза Гииды.
– Знаешь что?
– Что?
– Пошла на ***!
– Пошла на ***!
– Пошла на ***!
– Что?!
– А вот что! – Дергуна взмахнула мечом и рассекла верхнюю часть кокона, освободив Гииде руки. Широко взмахнув крыльями, королева отпугнула стремительно стягивающееся кольцо рыцарей вокруг них. Дергуна с гулом взлетела, подхватила Гииду за ноги и быстро поднялась на безопасную высоту.
Две царицы повисли в воздухе как песочные часы: обе держались друг за друга ногами, а Дергуна с неистовой силой взмахивала гигантскими крыльями. Гиида висела с двумя тяжёлыми мечами в руках вверх тормашками.
– Готова?! – крикнула вниз Дергуна.
– Валяй! – Гиида раскрутила гигантские мечи.
Дергуна вытянулась вперёд и полетела, бешено набирая скорость. Она неслась вдоль огромной равнины всего в нескольких метрах над землёй. Дергуна постепенно снижалась. Гиида приближалась к толпе воинов сверху и что было мочи вращала мечами, защищая своё пространство. Взмахи крыльев разгоняли неистовым ветром рыцарей Нильбертилля, бандитов Гроттоскама и гномов на безопасное расстояние, и Дергуна вскоре опустилась так низко, что Гиида могучими мечами начала вспахивать землю. Куски земли летели далеко во все стороны и окончательно сбивали самых стойких воинов. Дергуна быстро опускалась всё ниже, и Гиида перепахивала землю всё глубже, пока окончательно в неё не зарылась, и Дергуна побежала по земле ногами. Вскоре она остановилась в борозде от ветра собственных крыльев и обернулась, пристально разглядывая гроттоскамцев среди своих.
Земля грозно затряслась и покрылась трещинами. Трещины раскрылись, пласты земли разъехались на метровую ширину, и отовсюду в обрывы стали проваливаться гроттоскамцы. Их засосало в расщелины с огромной силой, после чего земля сомкнулась и все трещины заросли травой. Нильбертилльцы остались наверху и замерли в ожидании. После недолгой тишины дергунские воины заликовали, запрыгали и закричали, окрылённые сладкой победой.
Оре подбежал к Дергуне со спины и заботливо положил ей руку на плечо. Дергуна живо развернулась, и Оре в страхе сделал шаг назад: её всегда светло-зелёные, пристально смотрящие маленькие глазки вдруг превратились в большие, живые и чёрные глазищи. Она непривычно живо подбежала к Оре и засмеялась:
– Я – Белый Конь! Она – Чёрная Ладья! Мы выиграли эту войну, Оре!
– Ничего не понимаю!
– Она моя Тень и всегда следует подо мной! И вот я делаю ход конём – взбираюсь на гору и спускаюсь с неё вниз. Но на её Плоский Подземный Мир мой ход конём всегда проецируется просто прямой – ходом ладьи! Гроттоскамцы в плоском подземелье ходят прямо вперёд-назад, пока мы над ними карабкаемся и катимся кубарем! Тень всегда двумерна, Оре! На что бы она ни падала, у неё нет и не будет толщины! Тени – это проекции нас!
Дергуна страстно чмокнула Оре в щёку и умчалась прочь – веселиться и ликовать вместе со своим счастливым народом.
Паучихи бросились к Тритии. Кровавый туман рассеялся, обнажив её скорбящую фигуру, лежавшую на земле. Трития закопала луковицу глубоко в сырую от слёз землю, и последние капли их падали в чёрную влажную почву.
Тринадцатая слеза Тритии не впиталась в землю – она задрожала, и сквозь неё прорезался росток. Трития молча, старательно роняла слёзы без передышки, и с каждой каплей бутон пробивался всё сильнее. Трития крепко прижала запястье к глазам, точно выжимала из них последние соки, и сделала прощальный всхлип. Она смахнула на бутон финальную жирную слезу: чуть приоткрытые лепестки бутона, как клюв птенца, ожидающий пищи от матери, поймали и жадно проглотили солёную каплю. Клюв судорожно сомкнулся, и бутон полез расти с гигантской скоростью – такой, что Трития быстро отпрыгнула назад. Стебель вымахал в толстое тугое дерево, а бутон размером с карету распустился в пушистый фиолетовый Пион.
С тех пор Трития осталась жить в расщелине у этой равнины. Она построила чёрный дом на склоне и каждый день спускалась вниз – нежно обнимать за стебель и влажно целовать свой Пион, поливая корни из бронзовой лейки.
Оре растерянно бродил по равнине. Гномы преспокойно уходили восвояси изрядно поддатыми – кажется, папаша нашёл у них достойное пристанище.
Оре наткнулся на трех здоровых жуков: жёлтого, голубого и коричневого. Они о чём-то громко пищали, спорили и дрались короткими лапками.
Оре с грустью взглянул на них.
– Похоже, выясняют отношения после «Что-Что», – сказал он пустоте. – Я понял, почему вы меня со всей душой послали, ребята: я был неблагодарным заносчивым туполобом! Но иначе я бы не был собой!
Жуки не обращали на Оре никакого внимания. Он посмотрел на них с последней грустной улыбкой и побрёл прочь.
– А как же Дергуна? – Перед Оре появилась Оргия.
– Я её не узнаю!
– Ишь ты! Хочешь иметь меня с ней – придётся полюбить и меня. Хочешь любить её – придётся полюбить и её Тень!
– Ну уж нет, вернусь-ка я лучше в свою пещеру! – Оре обошёл Оргию и уверенно побрёл дальше.
– Не так быстро, заносчивый туполоб! Думаешь, ты весь из себя святоша?
Оре неожиданно споткнулся, и перед ним вновь появилась Оргия. Она хитро улыбалась. Кожа её начала светлеть на глазах, пока не стала бежевой. Волосы потускнели и стали русыми. Глаза наконец проявились на белках бледно-карим цветом.
– Ирэя?! – изумился Оре.
– Да! Я – твоя Тёмная Сторона! Любовь близкого друга! – Ирэя ещё раз ухмыльнулась. Затем она опустила голову, укутавшись своими волосами как шалью, и скрестила на плечах руки. Сделала пол-оборота вниз и повисла у Оре под ногами, как летучая мышь.
– Вот тебе раз! – опешил Оре, продолжив путь в свою пещеру. – И этот грех мне тащить на себе!
Post Scriptum
Все иллюстрации в книге сделаны мной по воспоминаниям об этом чудесном кино – в череде моих снов и фантазий.
Ваша Carinetta.
