Брендон Сандерсон
Юми и укротитель кошмаров
Он попытался было найти объяснение феномену, но вдруг снова почувствовал крайнюю усталость. Когда женщины закончили завязывать пояс, странное ощущение усилилось; началась тошнота. Жар солнца… жар земли… многослойная одежда…
Все это оказалось чересчур для его неподготовленного тела. Каким бы героем ни был Художник, в глазах у него потемнело и он хлопнулся в обморок.
* * *
Он очнулся от стука в дверь.
Застонав, Художник понял, что лежит на своем футоне. Тряхнув головой, он окинул взглядом комнату. Кругом разбросанная одежда, на столе початая коробка овсяных хлопьев, за окном светят хионные линии, окрашивая комнату в привычные современные цвета – голубой и розовый.
Значит, это был всего лишь сон?
В дверь продолжали сердито барабанить.
– Иду! – выкрикнул он, но стук не прекратился. – Я сказал «иду»! – Он повернулся, сел и схватился за голову.
На полу рядом с футоном сидела Юми в его пижаме. Одно плечо торчало из чересчур большой рубашки, а рукава почти полностью скрывали ее кисти. Волосы у девушки всклокочены, на лице растерянность.
Разинув рот от изумления, Художник потянулся к ней. Его рука прошла сквозь низкий обеденный столик.
Художник поводил рукой сквозь столик. К нему не прикоснуться. Как и к носку, который по непонятной причине валяется на столике. Как и к подушке, как и…
Юми поднялась на ноги, задела столик, едва не свалив миску с остатками лапши и сбросив майпонскую палочку, которая выбила дробь о деревянный пол. Она посмотрела на палочку, затем на свои руки, после чего бросила панический взгляд на Художника.
Этого еще не хватало!..
Глава 11
Юми очутилась в бездне, где обитали мертвые духи.
Только этим она могла объяснить зловещие огни за окном, не теплые, как солнце, а холодные и устрашающие. Только этим она могла объяснить студеный воздух и ледяной пол под босыми ногами.
Дверь громыхала и вздрагивала. В нее ломился какой-то лютый зверь или, того хуже, жуткая потусторонняя нечисть.
Должно быть, Юми умерла.
Но если так, то почему она чувствует дикий голод, как будто добрую неделю провела без пищи? Это какая-то пытка? Может, ее вознесли в холодные небеса, где скитаются души недостойных? Лишили права вернуться в объятия теплой земли? Неужели она была настолько плохой йоки-хидзё? Неужели так сильно подвела духов?
Рядом застонал герой.
Герой. Он рядом. В Юми затеплилась надежда.
Что, если это их общее испытание? Она читала, что герои нередко отправлялись в земли замерзших духов. Юми постаралась унять страх и приободриться. Если все происходит по воле духов, то… может, она и не умерла вовсе, а просто отправилась по избранному духами маршруту?
Дверь затряслась еще пуще.
– Никаро! – закричали снаружи. – А ну, открывай!
– Прекрасно, – процедил герой (низким стилем). – Бригадир пришел. Юми, придется тебе открыть.
– Что?! – пронзительно воскликнула Юми.
– Я не могу ни к чему притронуться, – объяснил он, в доказательство помахав рукой сквозь стол рядом с причудливым алтарем, на котором лежал, когда они очнулись. Тут герой заметил смятение девушки. – Это моя комната. Юми, ты попала в мой мир, как я попал в твой.
– Твой… мир? – переспросила она. – Ты живешь в стране замерзших духов? В небесном краю?
– Вроде того.
– Мы умерли? – прошептала Юми.
– Не думаю. Но если бригадир сейчас выломает дверь, кого-нибудь из нас точно придушит…
Дверь вновь содрогнулась.
– Я слышу, как ты болтаешь! – прокричал грозный голос.
То ли демон, то ли получеловек-полузверь. Юми отшатнулась и только теперь обнаружила, что на ней надето. Какие-то свободные штаны и рубашка на пуговицах из плотной, но мягкой ткани.
Она ахнула. Под рубашкой отчетливо вырисовывались ее фигура, ее…
– Юми! – окликнул герой. – Посмотри на меня. Тебе нехорошо?
– Да! – ответила девушка.
Она снова оглянулась, привыкая к темноте. Должно быть, здесь ночь, но откуда тогда исходит этот странный свет? Теперь она различала предметы, которые не заметила сразу. Смятую одежду на полу. Горы немытых мисок на столе. Мусор.
Герой… неряха?
Нет, такого не может быть. Героям не пристало прибирать за собой. На то есть слуги. Значит, слуги лодырничали в отсутствие господина. Комната маловата. Наверняка геройские покои ею не ограничиваются.
Юми подошла к окну и выглянула на улицу. Увидела зловещее темное небо без единой звезды. Мрачное ничто над головой, кажется, готово проглотить ее. Но очевидно, что она находится в каком-то высоком здании.
Во дворце? Прежде ей не доводилось бывать в столь громадных зданиях, а здесь ими застроена целая улица. Добрая дюжина дворцов! Они выше, чем фонтаны над паровыми скважинами. Как эти десятиэтажные здания не рушатся? Как жить без жара земли?
«Это страна героев, – подумала она. – В ней другие правила».
Здесь было холоднее и темнее, чем ей представлялось, но, по крайней мере, теперь она убедилась, что не умерла.
Дверь опять загромыхала.
– Иди, – сказал герой. – Открой и отправь его восвояси.
– Я не могу открыть в таком виде! – Она указала на свой наряд. – Что за неприличное одеяние? Всю мою фигуру видно!
– Юми, только что мы с тобой мылись вместе.
– Ради духов! – парировала она, все сильнее нервничая. – Мы совершали ритуальное омовение. Это другое!
– Он увидит не тебя, а меня, – ответил герой. – Ты что, забыла? В твоем мире все видели тебя, а не меня. Теперь я лишился тела. Никто не сочтет тебя бесстыдницей.
Здравое замечание.
Борясь с тревогой и изнуряющим голодом, Юми подошла к двери и открыла. Будь ситуация поспокойнее, девушка бы наверняка сочла, что открывать двери самостоятельно – удивительное новое приключение. Но едва она успела об этом подумать, как перед ней возник седовласый пожилой великан в плотных брюках и рубашке на пуговицах. Рубашка была из какого-то незнакомого Юми материала.
Мужчина застыл, вытаращив глаза.
– Чего?!. – Он отвел взгляд и заглянул в комнату. – Ну и ну! – пробормотал он. – Уж никак не ожидал увидеть у Никаро девчонку…
Юми обмерла.
Он увидел ее.
Он увидел ее?!
Художник застонал. Но бригадир, очевидно, не замечал его. Он снова уставился на Юми.
– Где он?
– Скажи, что я болен! – в панике выкрикнул Художник.
– Он болен! – поспешно воскликнула Юми, почувствовав легкое угрызение совести.
Она не должна была обманывать. Лиюнь бы крайне огорчилась.
– Э-э-э… – Бригадир прищурился. – А с тобой… все хорошо? Помощь не нужна?
– Я… – Тут Юми перевела дух и отвесила бригадиру покорный церемониальный поклон. – О великий житель холодных небес, простите мне мои промахи и ошибки. Все это случилось не по моей воле. Требуйте всего, что вам нужно. Я не пожалею сил, чтобы исполнить ваш приказ.
– А-а… Э-э-э… – Бригадир переступил с ноги на ногу. – Просто передай, чтобы доложился. Он вчера не вышел на смену, у нас рук не хватает. Предупреждать надо, раз заболел.
– Клянусь, ваше послание будет доставлено со всей возможной быстротой и в полном объеме, – прошептала Юми, кланяясь еще ниже. – Прошу, ступайте с благословением духов, и да сопутствует вам мир и покой.
– Спасибо, – пробормотал бригадир немного смущенно.
– Подожди. – Художник подошел к Юми. – Ему нужно узнать кое-что важное. Гм… Повторяй за мной. Художник сказал, что встретился со стабильным кошмаром. Несмотря на болезнь, он настолько предан работе, что отправился искать новые улики. Просил передать вам, что ситуация экстренная и нужно сообщить в Соннадзор.
Юми повторила слово в слово и подняла голову. Бригадир сильно нахмурился.
– Он так и сказал? – спросил он.
– Да, – ответила Юми. – Клянусь. – В подтверждение сказанного она опустилась на колени и поклонилась в пол.
– Ого!.. Ладно, понял. – Бригадир вышел в коридор.
– Спасибо, – поблагодарил Художник с заметным облегчением. – Хоть одной заботой меньше. Теперь могу не волноваться.
Юми поднялась и выпрямилась, провожая взглядом бригадира. Она покраснела, как от жара тысячи камней.
Мужчина увидел ее в таком виде. В этой… непонятной одежде, с растрепанными волосами. Она должна вести себя как полномочный представитель духов, но в этот день едва смогла бы выступить даже от имени кучки пыли.
– Странно, – заметил герой, расхаживая по комнате. – Юми, почему он увидел тебя? Как-то не сходится.
Юми протянула руку, чтобы закрыть дверь, но тут из двери напротив вышла богиня. Полуголая.
Ее юбка из какого-то блестящего черного материала оканчивалась посреди бедра. Рубашка просвечивала и сидела очень низко, выставляя напоказ объемистую грудь. Если бы незнакомка не была так прекрасна, Юми сочла бы ее демоницей. На вид она была ровесницей Юми, но ее черные волосы блестели так, как волосы Юми не смогли бы блестеть даже после суточного расчесывания. Ее макияж не делал лицо бледным, как было принято в Торио, а очерчивал глаза темными тонами, увеличивая их и придавая им манящий вид. Губы были вишнево-красными, а щеки чуть тронуты румянами.
Юми глазела на эту невероятную красавицу, раскрыв от изумления рот, не реагируя на истошный вопль Художника и его тщетные попытки захлопнуть дверь бесплотными руками.
– О! – Девушка заметила Юми и остановилась, разглядывая ее с головы до ног. – Гм… привет. Ты подружка Никаро?
– Она решит, что мы с тобой спим, – пробормотал Художник. – Плохо дело. Так она со мной больше разговаривать не станет. Скажи ей, что ты… э-э-э… моя сестра!
– Я его сестра, – прошептала Юми. – Юми.
Тут ее охватила паника.
Солгав о том, что Художник нездоров, она лишь несколько исказила правду. В некотором смысле он действительно был болен – потерял тело. Пусть это и не соответствовало нормам поведения йоки-хидзё, Юми могла найти себе оправдание.
Теперь иначе. Она намеренно сказала неправду. Она не лгала с детства, когда осознала всю серьезность своих обязанностей и требований духов. Ей стало стыдно. Духи сейчас же явятся и накажут ее. Такое недостойное поведение ее не красит.
Но незамедлительной духовной кары не последовало.
– Ну разумеется. – Соседка расслабилась и усмехнулась, упрекнув себя, что подумала было другое. – Кто же еще. Я Аканэ. Первый раз гостишь у Никаро?
– Да, – быстро сказал Художник. – Скажи ей, что приехала посмотреть большой город.
Юми машинально повторила. Возможно, ложь не в счет, если лгать просит герой. В конце концов, его послали духи. Он наверняка знает, что делает. Юми решила не беспокоиться и получше узнать эту улыбчивую девушку в странном наряде.
– Закрой дверь, – потребовал Художник.
– Вы с Художником хорошо знакомы? – спросила вместо этого Юми.
– С Никаро-то? – уточнила девушка. – Ну, мы учились вместе, а теперь вот соседи. Так что… наверное, хорошо.
Юми нахмурилась и наклонила голову. Но тут все встало на свои места. Аканэ живет в его дворце. Соблазнительно одевается. Художник не хотел, чтобы она решила, будто Юми спит с ним.
– А! – воскликнула Юми. – Ты, наверное, одна из его наложниц!
– Чего?! – опешила Аканэ.
Художник простонал и растянулся на своем алтаре.
– Он рассказывал, что у него было много женщин, – сказала Юми. – В интимном плане. Все герои легенд могли похвастаться любовными победами. Извини, что краснею. У меня… недостаточно опыта. Он это рассказывал, когда мы вместе мылись. Про сотни своих женщин! Мне следовало догадаться, что ты его наложница, как только я тебя увидела!
Юми поклонилась. Ей казалось, что правила хорошего тона требуют уважительно кланяться наложнице столь великого героя. Но когда она подняла голову, то увидела, что Аканэ скорчила брезгливую мину, вскоре сменившуюся гневной.
– Так вот что он рассказывает! – холодным, как сам воздух в этом странном месте, тоном произнесла она.
О нет! Неужели Юми ошиблась? Возможно, герой был с этой девушкой в интимных отношениях, но не взял в наложницы? Это может объяснить ее недовольство. Вот только возмутилась девица совсем нешуточно…
– Так он тебя… не покорил? – спросила Юми.
– Деточка, – ответила Аканэ, – твой братец даже миску лапши не способен покорить, если в нее бросить лишку перца.
– Но он ведь… могучий герой! – возразила Юми.
Художник застонал еще сильнее.
– Герой? – Аканэ расхохоталась и пошла прочь по коридору.
Ее туфли не выглядели способными выдержать жар земли. Но Юми уже начала подозревать, что в этом мире жарко вообще не бывает.
Она захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.
– Я… оконфузилась?
Художник так и таращился в потолок.
– Художник, – окликнула Юми, – ты правда герой? Все так, как рассказывал?
– Я…
– Художник, – повторила она тверже и приблизилась к нему, – ты говорил неправду?
Он повернулся и посмотрел на нее.
– Послушай, – ответил он, – я очень хороший художник. Хотя… Ладно, вообще-то, я так себе. Но я достаточно способный, а ты сказала, что тебе нужен кто-то вроде меня, вот я и подумал…
Он недолго смотрел ей в глаза, затем отвернулся, заметно устыдившись, и снова растянулся на своем алтаре.
– Я не виноват в том, что ты себе нафантазировала, – пробормотал Художник.
Юми почувствовала себя раздавленной. Легкие сжались, выпустив остатки воздуха, в груди стало тесно.
Значит, он не… Значит, зря она…
Сделав несколько тяжелых вдохов и выдохов, Юми уселась на пол. Тот был прохладным. Как люди живут здесь без подземного подогрева?
– Что мне было делать? – продолжил Художник. – Я вернулся домой с работы, а потом – бац! – и очутился в твоем мире. В твоем теле. А ты сразу попросила о помощи. Если что, я-то считаю себя вполне героем. Поэтому…
– Ты солгал, – перебила Юми. – Солгал. А теперь… теперь я понятия не имею, что происходит. Думала, тебя прислали духи, думала, ты знаешь, что делать, а ты… – Она уставилась на него. – Ты подглядывал за мной, пока я мылась!
– Это ты за мной подглядывала.
– Ты не священный сосуд, избранный духами! – воскликнула Юми. – В отличие от меня. Мне нужно… что-нибудь сложить.
Она ураганом пронеслась по маленькой комнате, собирая миски всевозможных размеров, тарелки и прочие кухонные штуковины. Юми слабо представляла себе, что из этого используется для приготовления пищи. Ей никогда не приходилось готовить.
Юми уселась на холодный безжизненный пол рядом со столом, низким, как и в ее мире. Зачем делать низкие столы, когда у вас холодный пол?
У нее заурчало в животе.
Юми не обратила на это внимания и принялась составлять посуду. Заметьте, не просто так. Она не складывала тарелки от большей к меньшей. Нет, она строила церемониальные конструкции высочайшего уровня сложности. И строила их не без мстительной радости.
Художник зачарованно наблюдал, как стопка посуды все растет и растет. Затем присел, не сводя глаз с мисок, балансирующих на собственных ребрах и на майпонских палочках, из-за чего казалось, будто сооружение стоит на шатких сваях. Но если бы вы дотронулись до этой посудной башни, то обнаружили бы, что она на удивление прочна.
– Ого! – вырвалось у Художника.
Юми не обратила на него внимания. Она ждала и молилась в надежде, что духи заметят ее творение и объявятся. Поделятся мудростью, объяснят, что же им нужно. Зачем ее отправили в это жуткое место? Зачем вместо героя прислали обманщика?
Но духи не явились. Нестерпимый голод вытеснил все остальные чувства.
– Мне нужно поесть, – сказала она.
– В буфете рисовые хлебцы. – Художник махнул рукой. – Лапша быстрого приготовления. Ее можно и сырой погрызть. Я частенько так делаю.
Юми последовала его пространным указаниям. Еда, завернутая в странную гладкую материю, о происхождении которой изнемогающая от голода Юми даже не задумалась, представляла собой довольно противную хрустящую субстанцию, словно нормальную еду надолго забыли на горячей земле.
Она все равно сгрызла хлебец, затем взяла еще пять – все, что осталось, – вернулась к столу и продолжила есть. Почему духи не отвечают? Неужели в этом мире их нет? Или они проигнорировали ее подношение?
Или… все еще хуже и духи отняли ее дар, упразднили ее статус йоки-хидзё? Такая возможность внушала страх.
– Потрясающе. – Художник все глазел на башню. – Как тебе удается (высоким стилем) ставить их ребром на ребро?
– Я тут ни при чем, – буркнула Юми в паузе между пережевыванием непривычной пищи. – Это духи благословили меня своим умением. Я ничто. Просто вместилище их воли.
– Послушай, – сказал Художник, – прости, что…
– Не хочу больше слышать ни твою ложь, ни твои извинения, – отрезала Юми. – Пожалуйста, держи их при себе.
– Как скажешь.
Секундой спустя дом содрогнулся (он часто дрожал, когда мимо проезжал автобус), и этого хватило, чтобы нарушить балансировку башни. Деревянные и керамические миски рухнули на пол. Даже в своем текущем рассеянном состоянии Юми поразилась, что ничего не разбилось.
– Прости, – снова прошептал Художник.
– Конструкции нестабильны, – ответила Юми, – если не благословлены духами. Мои… возможно, больше никогда не благословят…
Она смахнула с губ крошки и обхватила себя руками, словно сжимаясь, полностью прячась в диковинной одежде. Ей захотелось исчезнуть.
Но духи выбрали ее не из-за слабости. Нужно верить – хотя бы притворяться, – что ситуацию можно исправить.
– Тогда… что теперь? – спросил Художник. – Не сочти за претензию, но ты практически лишила меня шансов закадрить Аканэ. Я не один месяц потратил, чтобы восстановить наши отношения. Не хотелось бы, чтобы из-за тебя вся моя жизнь пошла под откос.
– Ко мне явились духи, – ответила Юми, – и попросили помощи. Следует верить, что они уготовили мне нечто особенное, независимо от того, что я вижу и чувствую. Но почему они выбрали в помощники тебя?
– Вот уж не знаю, – ответил он (низким стилем), затем выпрямился и тяжело вздохнул. – Понять бы, сколько времени я потерял. Показалось, что я провел на твоей планете всего лишь пару часов, а бригадир сказал, что я целый рабочий день пропустил.
– Как вы тут определяете, какой сейчас день? – спросила Юми. – По звездам?
– Хочешь сказать, по звезде? – уточнил Художник. – В нашем небе только твою планету видно, и по ней ничего определить нельзя, хоть бы я прямо сейчас на нее взглянул.
Художник встал и подошел к какой-то стеклянной штуковине на стене. Хотел к ней прикоснуться, но рука прошла насквозь, и он что-то пробурчал. – Совсем забыл. Подойди и покрути вот эту ручку.
Юми покрутила, и за стеклом появились две светящиеся линии – бледно-пурпурная и голубая. Они завибрировали и заизгибались, после чего приняли очертания… людей? Да, крошечных людей, не больше двух футов ростом, но удивительно детализированных. Люди – голубая женщина и сиреневый мужчина – заговорили между собой, и Юми услышала их сквозь стекло.
– А твой брат? – спросила женщина, беря мужчину за руку.
Изображение стало еще более четким, сфокусировалось на ее лице, которое удивительным образом было нарисовано одной непрерывной линией.
– Что он скажет?
– Ли? С чего мне (низким стилем) считаться с его мнением? Я сам себе хозяин. Как иначе?
– Ага, – произнес Художник. – «Ночной досуг». Значит, сейчас вечер средника. Это новая серия, я ее еще не смотрел. Получается, я не вышел на работу вчера вечером, а сегодня бригадир явился меня проведать.
Юми уселась на полу, округлившимися глазами уставившись на подвижные линии.
– Что случилось с этими людьми? Почему они превратились в светящиеся черточки?
Художник усмехнулся:
– С ними все в порядке. Это актеры. Знаешь, как в театре. Ты ведь бывала в театре?
Юми отрицательно помотала головой.
– Слишком легкомысленное развлечение для йоки-хидзё, – прошептала она. – Но я слышала про театр.
– Ты вообще хоть когда-нибудь отдыхаешь?
– У меня много свободного времени для медитации и молитв.
– А для развлечений?
– Если я буду тратить время на развлечения, многие люди умрут с голоду, – ответила Юми, не сводя глаз со световых фигур. – Как этим актерам такое удается?
– Они стоят в другом месте, – начал объяснять Художник, – и их проецируют на хионные линии. Ух… На самом деле я толком не знаю, как это работает. По типу фотографии?
Юми тупо посмотрела на него.
– Понятно, – сказал он, – у вас и этого нет. Тогда… представь пару людей в комнате. Они играют по сценарию. А эти линии копируют их действия, и любой житель города, у кого есть хионный приемник, может на это смотреть.
– Хионный приемник – вот эта стеклянная штука?
– Нет, приемник – вон те ящики сбоку, они регулируют форму линий. А стекло нужно, чтобы ты случайно до хиона не дотронулся.
Юми рассеянно кивнула, пытаясь усвоить новую информацию. Насколько она поняла, в пьесе рассказывалось о мужчине, который вдруг потерял память. Это было важно, потому что, кроме него, никто не знал о местонахождении невероятных сокровищ. Разные люди пытались убедить мужчину, что они с ним близкие друзья, но вскоре тот начал понемногу вспоминать, кто он такой, и различать, кто на самом деле ему друг, а кто водит его за нос.
Юми знала, что ей следует заниматься другим делом. Хотя бы помедитировать. Но сюжет оказался ей близок. Человек со стертой жизнью. Для него теперь все внове…
Она очень устала. Пребывала в смятении. Просто сидеть, завернувшись в одеяло, и смотреть спектакль о чужих проблемах – все это оказывало на нее целительное воздействие.
Когда серия завершилась, Юми удивленно ахнула.
– Почему они на этом закончили? – воскликнула она. – Что в сейфе?
– Так всегда, – ответил Художник. – Каждая серия заканчивается на самом интересном и важном месте. Наверное, так делают специально, чтобы зрители обязательно посмотрели следующую.
– Посмотрим! – ответила Юми. – Когда она?
– Этот сериал раз в неделю показывают, – ответил Художник. – Некоторые сериалы идут каждый день, некоторые через день. Эти актеры много где играют, поэтому серии реже.
– Целую неделю ждать?!
Несомненно, духи сурово карают ее.
Юми потуже закуталась в одеяло, чтобы согреться. Может, это и к лучшему. Она не будет отвлекаться, обдумывая сюжет… Вот только линии за стеклом вдруг снова завибрировали и начали складываться в новые фигуры.
– Продолжение! – воскликнула Юми.
– Это другая программа, – объяснил Художник. – «Время сожалений». Одна из самых интересных.
– Другая программа? А сколько их здесь?
– Каждый час новая, – ответил он. – И так целый день. Но поздно вечером и рано утром показывают в основном повторы. Тоже неплохо, если ты что-нибудь пропустил.
Каждый час? Целый день?
Этот прибор опасен!
Юми протянула руку и выключила его, прежде чем он полностью завладел ее вниманием. Нужно сосредоточиться на насущных задачах. Духи нуждаются в ней.
– Может, с тобой случилось что-то необычное, прежде чем ты очнулся в моем мире и украл мое тело? – спросила она.
– Ничего я не крал, – парировал Художник, вновь раскинувшись на своем роскошном алтаре и потирая глаза тыльной стороной кистей. (По правде говоря, Юми и саму клонило в сон.) – Но кое-что было, – продолжил он. – То, о чем я просил рассказать бригадиру. Я встретил кошмар – почти воплотившийся. Такие редко попадаются. Я вообще видел впервые.
– Кошмар? – нахмурилась Юми. – Ты спал?
– Юми, на моей планете кошмары ходят по улицам, – ответил он небрежно, словно это не было самым страшным признанием из тех, которые Юми доводилось слышать.
Но Художник, кажется, не боится. Может, от него и будет хоть какой-нибудь толк?
– Обычно они бесформенны и не могут причинить людям реальный вред. Как я и говорил, я художник-кошмарист. Мы их ловим и укрощаем.
– Звучит… вполне героически, – признала Юми.
– Видишь? – Художник сел, но тут же поник. – Но я не воин. Мы пользуемся тушью… и обычно не сталкиваемся с реальной опасностью. Наша работа монотонна и скучна. Но на этот раз я встретил опасный кошмар. Бригадир с ним разберется. Пошлет за специалистами, которые…
Он вдруг подскочил, и Юми с визгом отшатнулась.
– Соннадзор! – воскликнул Художник. – Это настоящие воины. Они сражаются со стабильными кошмарами. Если они приедут в город, мы расскажем им о твоих проблемах. Может, духи как раз и хотят, чтобы мы с ними встретились? – Художник помешкал. – Хотя какой в этом смысл? Как они попадут на твою планету? И почему духи сразу не прислали к тебе одного из них вместо меня? Гм… Что-то не сходится.
Юми кивнула, хотя и едва слушала. Перед глазами все плыло. Откуда взялась эта жуткая усталость?..
Девушка собиралась ответить Художнику, но вместо этого растянулась на полу, свернулась калачиком под одеялом и уснула.
* * *
Проснулась Юми от приятного тепла под спиной. Проморгавшись, села, и ее рука прошла сквозь пол.
Девушка ощущала тепло, но ее тело вновь стало бесплотным. Рядом с ней поднялся Художник, откинув одеяла. На нем была одна из ее плотных, закрытых ночных рубашек. Художник посмотрел в окно, откуда бил яркий солнечный свет, и застонал.
– Похоже, придется нам что-нибудь придумать насчет этих ритуальных омовений, – произнес он.
