Брендон Сандерсон
Ритм войны. Том 2
– Как ты смеешь! – взревел Рутар, отталкивая придворного, который пытался его удержать. Спрены гнева забулькали у его ног, как лужи пузырящейся крови. – Я требую испытания на мечах! Я буду биться с тобой, дурак. Или с твоим защитником, если ты слишком труслив, чтобы встретиться со мной лицом к лицу!
– Согласен, – беспечно сказал Шут, расстегивая пояс и вытаскивая меч из ножен. – Ну что, приступим?
– Прекрасно! – рявкнул Рутар, обнажая оружие, что заставило многих женщин и слуг разбежаться в стороны.
– Это идиотизм, – заявил Далинар, вставая между ними. – Рутар, тебя спровоцировали. Убийство Шута королевы карается изгнанием и лишением титула. И ты это знаешь.
Рутар хмыкнул; до него дошло.
– Кроме того, – продолжил Далинар, оглядываясь, – этот человек не простой Шут. Я не уверен, что ты сможешь его убить.
– Ты говоришь, что я лишусь своего титула, – прорычал Рутар. – Какой титул? Какие у меня земли? Я изгнанник! Мы все изгнанники, Черный Шип. Может, мне стоит бросить вызов тебе? Ты потерял наше королевство и теперь ждешь, что я буду тратить свое время на чужие земли? Защищая тех, кого мы должны были завоевать? Мы бы так и сделали, если бы твой племянник был хотя бы наполовину похож на своего отца.
– Рутар, – сказал Шут, – тебе не нужно с ним драться. Или со мной. Я принимаю вызов, но я использую свое право выбрать защитника. Ты не рискнешь потерять свои земли, убив Шута.
– Отлично, – рявкнул Рутар. – Согласен. Не вмешивайся, Черный Шип.
Далинар неохотно отступил в сторону. Он чувствовал нарастающий страх, но в происходящем не было ничего противозаконного. И он сомневался, что так или иначе сможет помешать ловушке захлопнуться.
– Итак, – сказал Рутар, размахивая мечом. – Шут. Ты называешь меня трусом, а потом уклоняешься от вызова? Да будет так! Так кого же ты хочешь, чтобы я убил?
– Ваше величество? – сказал Шут. – Если не возражаете?
Он протянул меч в ножнах рукоятью вперед, и Ясна, проходя мимо, вытащила оружие – тонкий серебристый клинок, который Далинар никогда не видел обнаженным.
Ужас Далинара усилился, когда Ясна шагнула на расстояние удара, отбивая меч Рутара. Тот оправился от шока и парировал ее следующий удар. Она сражалась лучше, чем Далинар мог ожидать, но ее стойка была неуверенной, и она плохо рассчитывала движения. В лучшем случае это был уровень многообещающей ученицы.
Однако у нее было два явных преимущества. Она была Сияющей. А Рутар – идиотом.
– Я отказываюсь, – заявил он, отбрасывая меч. – Я не хочу биться с женщиной. Это унизительно.
И тогда Ясна всадила клинок ему прямо в горло.
Этот выпад был лучше предыдущего, но победила она не благодаря мастерству – Рутар просто недооценил, как далеко Ясна способна зайти. Глаза у него полезли из орбит, спрены потрясения начали разбиваться вокруг, как желтое стекло. Он отшатнулся, и кровь хлынула на его красивый камзол.
– Ренарин! – позвала Ясна.
Младший сын Далинара вбежал в шатер снаружи, и сразу стало очевидным, как хорошо королева все просчитала. Напряжение начало отпускать Далинара. Он-то думал запереть всех, послать за родней Рутара и устроить военно-полевой суд.
Ренарин поспешил вперед и с помощью сил правдогляда постарался исцелить Рутара, запечатав рану на шее великого князя, прежде чем тот истечет кровью. Тем не менее Далинар поймал взгляд Фиска, нынешнего капитана Кобальтовой гвардии. Он был крепким парнем, владел клинком, который называли Приносящий Мудрость. Фиск понимающе кивнул и незаметно дал знак своим солдатам создать периметр вокруг шатра – никого не впускать и не выпускать, пока Далинар не будет готов к распространению новостей об этом инциденте.
Ясна протянула Шуту меч, и он взял его, прищелкнув языком.
– Не хотите сначала вытереть кровь, светлость? Полагаю, это первое убийство, которое совершил меч. Адональсиум свидетель, сам я так и не сподобился. Ну… – Он вытер оружие белым носовым платком, взглянув на Рутара. – Я выставлю счет за новый носовой платок.
И Шут, и Ясна демонстративно проигнорировали испуг на лицах присутствующих. Выдающимся исключением был Норка, который ухмылялся, созерцая представление. Далинар почти ожидал, что гердазиец начнет аплодировать.
А вот ему было совсем не весело. Хотя Ясна не дошла до крайностей, ему не понравилось ее заявление. Разрешением спора путем дуэли было если не обычным явлением, то общепринятой частью культуры алети. Он сам убил не одного человека на пиру или каком-нибудь другом собрании. Но это напоминало об их прошлом – о варварской эпохе разделенных княжеств. Алети притворялись, что ее никогда не было. Нынче споры решались иначе, более цивилизованно, с формальными вызовами и поединками на аренах через несколько дней.
– Рутар, – сказала Ясна, стоя над ним. – Сегодня ты трижды оскорбил меня. Во-первых, подразумевая, что королева не должна заботиться о благополучии своих собственных армий. Во-вторых, угрожая напасть на моего Шута, выразителя королевской воли. В-третьих, и это было хуже всего, ты решил, что я не способна защищаться, несмотря на мое призвание в качестве Сияющего рыцаря. Поскольку этим вечером ты погиб, а я победила тебя в бою на законных основаниях, я объявляю тебя лишенным титула. Он перейдет к твоему старшему сыну, который в последнее время говорил с Шутом очень откровенно. Похоже, из него выйдет куда более подходящий великий князь.
– Ублюдок! – прохрипел Рутар. – Этот вероломный ублюдок!
– Значит, он не твой? – встрял Шут. – Вот почему мальчик мне понравился.
– Что ты будешь делать дальше – выбор за тобой, – сказала Ясна. – Увы, покинув шатер, ты обнаружишь, что в твоем княжестве теперь все по-другому. Если попытаешься вернуться, тебе будет закрыт вход в твой собственный лагерь. Я предлагаю тебе вступить в армию в качестве новобранца. Также можешь воззвать к милосердию королевы на каком-нибудь Пиру нищих или в богадельне.
Она оставила его с разинутым ртом лежать на полу и трогать зажившую шею, все еще влажную от крови, а сама направилась к столу с картами. Ренарин неуклюже поспешил за ней.
Шут уронил окровавленный платок перед Рутаром.
– Как замечательно, – сказал он. – Если будешь всю жизнь раздавать людям тумаки, однажды может получиться так, что они не захотят встать на твою защиту. Что посеешь, то и пожнешь – не правда ли, мой дражайший свищ на заднице, шквал бы тебя побрал?
Далинар подошел к столу и встал рядом с Ясной. Сзет держался поблизости, внимательно наблюдая за Рутаром и контролируя тыл Далинара. Ренарин стоял, засунув руки в карманы, и старался не встречаться взглядом с отцом. Мальчик, вероятно, чувствовал себя виноватым за то, что держал этот маленький план в секрете, хотя Далинар не злился на него. В подобных ситуациях отказать Ясне было почти невозможно.
– Не сверли меня взглядом, дядя, – мягко сказала она. – Я должна была преподать урок. Рутар был рупором для многих других недовольных ворчунов.
– Я-то думал, ты преподаешь без меча.
– Мне бы этого хотелось. Но дикую рубигончую добрым словом не приручить. Нужно мясо с кровью.
Она посмотрела на все еще ошеломленных людей в шатре. Все они намеренно держались подальше от Рутара. Далинар встретился взглядом с Фиском и снова кивнул. Охрану можно было ослабить. Ближайшие союзники Рутара славились переменчивым нравом и должны были воспринять его падение как заразу, от которой стоило держаться подальше. Ясна уже заручилась преданностью тех, кто мог быть опасен, – его семьи и военных советников.
– Ты должна знать, – сказал Далинар, – что я нашел весь этот опыт неприятным. И не только потому, что ты не предупредила меня о том, что должно случиться.
– Поэтому я тебя и не предупредила. Вот. Думаю, тебе понравится.
Она постучала по бумаге, которую положила на стол с картой, и Норка начал читать с большим интересом и таким видом, словно уже много лет так не развлекался.
– Проект нового закона, – сказал коротышка-генерал. – Запрещающий судебные поединки. Как неинтересно.
Ясна вырвала листок из его пальцев.
– Я использую свой собственный печальный сегодняшний опыт как пример того, почему эта традиция ужасна. Кровь Рутара будет последней, которую пролили подобным образом. И когда мы покончим с эпохой варварства, каждый придворный будет знать, что первая королева Алеткара – женщина, не боящаяся делать то, что должно быть сделано. Сама.
Она была тверда, поэтому Далинар спрятал свой гнев и повернулся, чтобы уйти. Он понимал суть ее маневра, который, вероятно, будет эффективным. Но в то же время это показывало, что Ясна Холин – блестящая, решительная – не была совершенна. В ней таилось нечто, пугающее даже бессердечного солдата, который жил глубоко внутри его.
Когда он ушел, Ренарин поспешил следом.
– Прости, – прошептал юноша. – Я не знал, что она тебе не сказала.
– Все в порядке, сынок. Я подозреваю, что без тебя она все равно выполнила бы свой план, а потом оставила его истекать кровью на полу.
Ренарин опустил голову:
– Отец. У меня… был приступ.
Далинар остановился:
– Что-нибудь срочное?
– Нет.
– Можем встретиться попозже – допустим, завтра? – спросил Далинар. – Я хочу помочь сдержать последствия этой выходки.
Ренарин быстро кивнул и выскользнул из шатра. Рутар с трудом поднялся на ноги, держась за шею; его безвкусный желтый наряд теперь был испорчен. Он оглядел комнату, словно ища помощи, но его бывшие друзья и слуги тихо убегали, оставались только солдаты и королева, которая повернулась к нему спиной. Как будто Рутар больше не стоил внимания.
Шут стоял в своем угольно-черном костюме, положив одну руку на стол с картами и наклонившись под почти невозможным углом. Далинар обнаружил, что сегодня он не улыбается, вопреки обыкновению. Сегодня Шут выглядел холодным, бесстрастным. Его глаза казались глубокими ямами, их цвет был неразличим в тусклом освещении.
«Эти двое умело манипулировали Рутаром, – подумал Далинар. – Заставили его сделать все неправильные шаги. А не смогу ли я… поступить с Враждой так же?»
Может быть, разозлить бога и заставить его принять безрассудное соглашение?
Но разве можно запугать такое могущественное существо? Чего, ради всего Рошара, Вражда может так бояться или ненавидеть? Придется обсудить этот вопрос с Ясной и Шутом. Хотя… не сегодня.
Сегодня он сыт по горло их махинациями.
51. Петь безнадежные песни
Эта песня – этот тон, этот ритм – звучит так знакомо, но я не могу объяснить или выразить почему.
Из «Ритма войны», с. 5
– Среди твоих подчиненных только фемалены умеют читать? – спросила Рабониэль в ритме страстного желания, пока они стояли в коридоре перед комнатой с самосветной колонной. – Венли, я была лучшего мнения о твоих наставнических способностях – учитывая, какая ты способная в других областях. Твои слуги не должны следовать дурацким человеческим обычаям.
Певцы-подчиненные Венли – те, кого она тщательно вербовала в Холинаре на протяжении года, – утром прибыли в Уритиру через Клятвенные врата. Рабониэль велела им немедленно приступить к работе. Неподалеку фемалены разбирали коробки с записями и оборудованием, которые человеческая королева вынесла в коридор. Девушки-письмоводительницы переставляли какие-то ящики, и в целом коридор погрузился в хаос.
Подчиненные Венли изо всех сил старались выполнить приказ Рабониэли и отыскать среди бесчисленных страниц те, которые могли ее заинтересовать, но для этого их приходилось читать. Вскоре эти певцы должны были принять мыслеформу, которая помогла бы справиться с поручением, и все-таки оно оставалось трудным. Венли велела им стараться как следует.
Сегодня Рабониэль стояла спиной к синему щиту, наблюдая за беспорядком в коридоре и напевая себе под нос.
Венли ответила в ритме безразличия:
– Древняя, мои подчиненные хороши, но в культурном смысле они алети. Мой собственный народ слушателей с радостью обучил бы их лучшим способам – однако мудрый Вражда поглотил его.
– Подвергаешь сомнениям действия Вражды? – спросила Венли в ритме страстного желания.
– Меня учили, что Стремление – почетное свойство, Древняя. А удивляться и задавать вопросы – это значит проявлять Стремление.
– Действительно. И все же среди Сплавленных есть много тех, кто считает, что такие Стремления должны быть запрещены для всех, кроме них самих. Ты сильно удивишься, но в этом смысле Вражда поразительно похож на нас. Или, может, это мы на него похожи. – Она кивком указала на хаос, учиненный письмоводительницами и слугами, которые сновали туда-сюда, почти не останавливаясь, словно кремлецы после дождя. – Что ты об этом думаешь?
– Если позволите гадать, человеческая королева, похоже, осознанно творит беспорядок.
– Она придумывает способы тянуть время, которые не будут выглядеть как целенаправленное вредительство, – сказала Рабониэль в ритме насмешки, хотя она выглядела скорее удивленной, чем сердитой. – Она жалуется, что ей не хватает места, и постоянно переставляет эти коробки. Кроме того, я подозреваю, что она пытается проникнуть за пределы комнаты – пусть даже лишь в этот коридор, – чтобы у нее было больше шансов разместить своих людей там, где они могут подслушать наши разговоры. Похоже, она получает больше информации, чем я ожидала; видимо, некоторые из ее людей могут говорить на моем языке.
– Мне трудно в это поверить, Повелительница желаний. Из того, что мне удалось понять, только год назад они наконец уяснили, как читать Напев Зари.
– Да, любопытно, – сказала Рабониэль, улыбаясь и переходя на ритм страстного желания. – Скажи мне, Венли. Почему ты служишь с таким рвением, зная, что Вражда сделал с твоим народом?
Тимбре встревоженно затрепетала, но Венли уже приготовила ответ.
– Я знала, что только самые лучшие из нас заслужат его благосклонность и награду. Большинство просто оказались недостойны.
Рабониэль что-то тихо пропела, потом кивнула и вернулась к своей работе – изучению щита вокруг колонны.
– Я жду сообщений о зачистке Преследователем верхних этажей первого яруса. А также новостей о его поисках Сияющих.
– Я немедленно пойду и спрошу, Древняя, – сказала Венли, отступая.
– Венли, – внезапно продолжила Рабониэль. – Многие смертные в прошлом искали возвышения, чтобы войти в число Сплавленных. Ты должна знать, что после нашего первоначального возвышения он никогда больше не одаривал смертных так щедро.
– Я… благодарю тебя, Древняя.
Венли запела в ритме долга и удалилась, пробираясь через захламленный коридор. Тимбре внутри ее весело затрепетала. Она знала, что Венли не стремится стать Сплавленной.
– Не спеши меня хвалить, – прошептала спрену Последняя Слушательница. – Та, кем я была недавно, пришла бы в восторг от перспективы сделаться бессмертной.
Ритм Тимбре сделался скептическим. Но в те времена она не знала Венли – и это было хорошо.
Когда Венли дошла до конца коридора, к ней присоединился Дул, высокий буревой управляющий, входивший в группу посвященных певцов Венли. Тех, которым она на протяжении минувшего года обещала, что поможет им сбежать от Сплавленных.
Сегодня Дул носил форму посредника, с открытым лицом и гладким, красивым панцирем. У него была в основном красная кожа с крошечными черными разводами, похожими на подводные рифы в глубоком красном море. Они с Венли вышли в помещение с лестницей. Насколько она знала, эта большая открытая комната в форме цилиндра была единственным выходом из подвала. Они зашагали вверх по лестнице, которая вилась по стене, миновали часть наспех восстановленных ступеней, пока не оказались достаточно далеко от остальных, чтобы никто не мог их подслушать.
Она быстро проверила Шейдсмар. Благодаря способности заглядывать в это странное, пронизанное тусклым свечением место Венли могла убедиться, что спрены пустоты не наблюдают за ними. Здесь, на ступеньках, она чувствовала себя в относительной безопасности.
– Докладывай, – прошептала она.
– Как ты и надеялась, – ответил он, пока они шли, – нам удалось все наладить в холинарских складах. Алавах и Рон тайком собирают припасы, которые будет нетрудно забрать, если понадобятся.
– Отлично.
– Не знаю, как нам удастся уйти незамеченными, – продолжил Дул. – Все на взводе, и охранники снаружи начеку – ждут разведчиков-алети.
– Что-то должно случиться, Дул, – сказала Венли в ритме решимости. – Люди попытаются восстать, или начнется штурм, или, возможно, эта плененная королева найдет способ настроить фабриали против Сплавленных. Когда это произойдет, мы будем готовы бежать. Меня привели сюда через горы, и я запомнила маршрут. Мы можем прокрасться через долины, прячась от Небесных в лесу. Здесь, в глуши, должно быть какое-то уединенное место, где несколько десятков слушателей смогут спрятаться от всего мира.
Дул остановился на ступеньках и запел в ритме надежды. Казалось, в его глазах стояли слезы.
– С тобой все в порядке? – спросила Венли, останавливаясь рядом.
Он запел чуть громче:
– После стольких лет я чувствую вкус свободы, Венли. Побег. Выход.
– Будь осторожен, – попросила она. – Нам понадобится какая-нибудь уловка, чтобы убедить всех, будто мы умерли, чтобы нас не искали. И мы должны быть очень осмотрительны, чтобы не навлечь на себя подозрения до того, как все случится.
– Понял, – сказал он, потом запел в ритме напряжения. – У нас возникли проблемы с Шумин, новенькой.
Венли запела в ритме упрека.
– Она пыталась вербовать других, – объяснил Дул. – Намекала, что знает кого-то, кто планирует поднять восстание против Сплавленных.
Венли загудела в ритме злой насмешки. Обычно она не использовала ритмы Вражды со своими друзьями, но этот слишком хорошо подходил к ситуации.
Дул вздохнул совсем как человек:
– Все та же старая проблема, Венли. Те, кто готов к нам прислушаться, немного ненадежны – окажись они по-настоящему способными или умными, не посмели бы хранить секреты от Сплавленных.
– Что же это говорит о нас с тобой?
– Вот это самое и говорит, – ответил Дул с ухмылкой, в ритме забавы.
– Изолируй Шумин, – решила Венли. – Вернуть ее в Холинар мы не осмелимся, но вдруг найдется какая-нибудь черная работа, где нет возможности общаться с другими. И напомни ей еще раз: она не должна никого вербовать.
– Понял, – тихо сказал он в ритме утешения, а потом посмотрел вверх, вдоль широкой спиральной лестницы. – Я слышал, что человеки почти победили здесь, на этих ступенях. Никаких Сияющих – и они держались против Сплавленных и Царственных.
– Недолго. Но… да, зрелище было впечатляющее. Я почти хотела, чтобы они победили.
– Венли, а вдруг наша тропа ведет к ним? – спросил он в ритме мольбы. – Может, стоит пойти к ним, помочь – и они окажут нам помощь взамен?
– Ты знаешь о человеках гораздо больше, чем я. Что тебе подсказывает чутье?
Он отвел взгляд:
– Они не видят в нас людей. Раньше они не разрешали нам с Мазиш пожениться. В тот единственный раз, когда я обратился к хозяину, чтобы его об этом попросить… Я сумел произнести лишь слово, вложив в него весь свой пыл. А он рассердился, что я посмел с ним заговорить. Одно шквальное слово…
Он привлек спрена гнева – тот промчался по ступенькам ниже, словно маленькая молния. Тимбре угрюмо затрепетала. С ее сородичами обращались так же. И все-таки Венли не могла забыть сражение, развернувшееся на этой лестнице. Они были отважными, эти человеки. Хотя, конечно, не стоило допускать, чтобы они обрели над ее народом слишком большую власть.
– Когда вернешься к остальным, – сказала Венли, продолжая подниматься, – сделай так, чтобы наши люди попали в отряды, которые собирают Сияющих рыцарей без сознания и ухаживают за ними. Будем следить – мало ли что случится.
Сначала она надеялась, что они смогут передать ей свои способности, но теперь это казалось невозможным. Она по-прежнему не знала, сможет ли использовать свои таланты здесь, не будучи обнаруженной, и пыталась придумать способ найти ответ на этот вопрос.
– Понял, светлость. – Он кивнул ей, когда они поднялись по ступенькам, а затем разошлись.
Венли настроилась на ритм тоски. Она надеялась, что не заставляет Дула петь безнадежные песни; хотя она говорила в такт уверенности, на самом деле ей не было известно, появится ли у них шанс сбежать в ближайшие недели. И чем больше времени она проводила с Рабониэлью, тем больше волновалась. Эта Сплавленная видела то, чего не должна была видеть, – ее проницательный взгляд срывал покровы с любого заговора.
Каждый день, который соратники Венли проживали втайне, грозил разоблачением: их могли тихонько арестовать с наступлением темноты и казнить либо заставить принять в себя душу Сплавленного. Они нуждались в том, что она пообещала: жить отдельно, как самостоятельный народ. Но сможет ли Венли и впрямь это обеспечить? Она, которая превратила в бурю все, к чему случалось притронуться. Один народ она уже погубила.
Тимбре утешительно затрепетала, пока Венли шла по коридорам.
– Хотела бы я тебе поверить… – тихо проговорила Последняя Слушательница. – Мне бы очень этого хотелось. Но ты не все про меня знаешь. Ты не понимаешь.
Тимбре затрепетала, любопытствуя. Она хотела узнать. Венли долго молчала о самых трудных моментах своего прошлого.
Что ж, давно пора этим поделиться.
– Самое худшее, – прошептала Венли, – началось после того, как человеки появились у нас во второй раз…
