Брендон Сандерсон
Рифматист
Глава 05
Профессора с супругами сидели вдоль стола в соответствии со своим рангом. Во главе ужинал ректор Йорк. Его отличали исполинский рост и вислые коричневатые усы. Этот дюжий, косая сажень в плечах, мужчина был настолько высок, что, даже сидя за столом, взирал на своих коллег сверху вниз.
Преподаватели общеобразовательных дисциплин и рифматики за ужином были на равных и сидели вперемешку. Джоэл подозревал, что подобное равноправие не случайно: ректор академии не был рифматистом. Чуть далее, за группой штатных преподавателей, размещался состав адъюнкт-профессоров из шести человек. Их уважали, к их мнению прислушивались, однако постоянного трудоустройства они пока не заслужили. Адъюнкт-профессоров рифматики отличали сюртуки синего цвета. Еще дальше располагался младший профессорский состав. Рифматисты этого ранга носили зеленые сюртуки. А за ними, в конце стола, сидели рифматисты в сером. То были преподаватели, наставлявшие студентов во внеурочное время. Фитч, который волей судьбы оказался в рядах последних, примостился у дальнего угла. Он выглядел на двадцать, а то и тридцать лет старше своих новых коллег. Нализар же в отвоеванном у Фитча бордовом сюртуке восседал неподалеку от ректора Йорка. Не успев толком приблизиться к столу рифматистов, Джоэл уже ясно различал среди общего гомона крикливый голос сегодняшнего героя.
– …безусловно, это заставит некоторых личностей сесть и крепко задуматься! По крайней мере, я на это очень надеюсь! – вещал Нализар. – Воины вы или нет, в конце концов? Скажите-ка, когда в последний раз вы чертили заградительные круги на Небраске? Десять?.. Пятнадцать лет назад? То-то и оно, господа! А я всего несколько месяцев назад, как оттуда! Сражался на передовой! Слишком многие академики позабыли, для чего мы тренируем будущие поколения рифматистов. И для тех, кто забыл, я напоминаю! Для обороны!.. В нашем деле нет места школярству! Подобный подход к обучению рифматике ставит под угрозу будущее всех шестидесяти островов!
– Нализар, вы ясно дали понять, какой позиции придерживаетесь, – заметил профессор Габершток. – Однако давайте не будем и дальше раскачивать лодку!
Нализар смерил оппонента взглядом, и Джоэлу почудилось, будто тот едва сдерживает презрительную усмешку.
– Академии Армедиуса нужно избавиться от балласта! Мы здесь собрались, чтобы взращивать бойцов, а не ученых!
Фитч опустил взгляд и сосредоточился на еде. Однако кусок в горло, похоже, не шел. Джоэл замер в нерешительности. Как бы к нему подступиться?
– Теория важна, – тихо произнес Фитч.
– Простите? – переспросил Нализар, выглядывая профессора в конце стола. – Вы что-то сказали?..
– Нализар! – оборвал его ректор Йорк. – Вы попираете границы приличия. Дуэлью вы уже обозначали свою точку зрения красноречивее всяких слов. Вряд ли оскорбления упрочат ваше положение.
Молодой профессор вспыхнул, и Джоэл заметил мелькнувший в его глазах гнев.
– Ректор Йорк, все в порядке, – отрывая взгляд от тарелки, заверил Фитч. – Я хотел бы, чтобы молодой человек высказался.
– Фитч, вы же сами прекрасно понимаете, что Нализар как преподаватель с вами рядом не стоит! – воскликнул ректор, пуще вгоняя Нализара в краску. – Да и как инструктор тоже! Ох и не нравятся мне все эти ваши рифматические правила и обычаи!
– Мы должны их чтить, – отозвался Фитч.
– Ректор, при всем моем почтении, я не согласен с последней частью вашего высказывания! – вклинился Нализар. – Не спорю, профессор Фитч может быть хорошим человеком и преподавателем, но какой он инструктор?.. Когда в последний раз хоть один из его студентов побеждал на турнире «Дуэлянт»?
Вопрос повис в воздухе. Насколько Джоэл знал, студенты Фитча ни разу не побеждали на турнире.
– Нализар, я учу защищаться, – сказал Фитч. – То есть… учил до недавнего времени. Как бы там ни было, без умения хорошо обороняться нечего и носу казать на Небраск! Защита жизненно необходима, пускай она и не гарантирует успеха на дуэли!
– Фитч, все это ваше хваленое обучение яйца выеденного не стоит, – парировал Нализар. – Своими теориями вы только мозги детям пудрите. Забиваете им голову защитами, какие им век не пригодятся!
Фитч невольно сжал вилку и нож. Джоэл поначалу испугался, но потом рассудил, что вряд ли это был гнев. На профессора совсем не похоже. Скорее всего, Фитч просто перенервничал. Очевидно, это противостояние уже стояло у него костью в горле.
– Я учу… то есть я учил своих студентов не просто защиты чертить, – сказал Фитч, не желая встречаться с Нализаром взглядом. – Прежде всего я учил их понимать, что и зачем они делают. Готовил к тому дню, когда придется постоять за себя и свою жизнь. А все эти ваши состязания за награду – полнейшая бессмыслица!
– Бессмыслица? – переспросил Нализар. – Турниры, по-вашему, бессмыслица? Профессор, вы пытаетесь оправдать собственную безответственность. Но не переживайте, я научу ваших студентов побеждать.
– Я… ведь… – начал заикаться Фитч. – Я…
– Ну и ну!.. – воскликнул Нализар, отмахиваясь. – Боюсь, что бессмыслица – это наш с вами разговор! Кого я обманываю? Разве можно что-то втемяшить в голову старику? Скажите-ка, сколько вы прослужили на передовой Небраска?
– Всего несколько недель, – признался Фитч. – Большую часть времени я провел в комитете по планированию обороны на Денвере.
– А чем вы занимались в университете? – спросил Нализар. – Теорию наступательного боя изучали? Или углубленный курс линий силы? Или это был столь важный, как вы утверждаете, курс защиты для студентов?
Фитч немного помолчал.
– Нет, – наконец сказал он. – В университете я изучал становление рифматики как науки и отношение к ней американского общества на начальных этапах.
– Все понятно! Историк! – заключил Нализар, обращаясь к остальным профессорам. – У нас тут, господа, историк, который вздумал учить рифматистов защищаться! Теперь, я надеюсь, все понимают, почему у студентов академии Армедиуса дела из рук вон плохи?
За столом воцарилась тишина. Даже ректор задумался. Преподаватели вернулись к еде, а Нализар вдруг посмотрел на Джоэла.
На миг того обуял панический страх. Испытывать терпение Нализара не хотелось. Джоэл и без того привлек к своей персоне излишнее внимание, когда тайком прокрался в аудиторию. Интересно, Нализар запомнил его? Однако взгляд равнодушно скользнул по его лицу. Все-таки порой даже хорошо, когда тебя не замечают!
– Это кто там у нас стоит? – прищурился профессор Габершток. – Ба!.. Так это сын меловых дел мастера!
– Кто-кто? – переспросил Нализар, снова взглядывая на Джоэла.
– Ты скоро познакомишься с ним, Нализар, – отозвался Габершток. – Мы уже замаялись выдворять этого паренька из аудиторий! Но сколько его ни гоняй, он всегда находит способ прошмыгнуть! Нет-нет да и подслушает лекцию!
– Это никуда не годится! – воскликнул Нализар, укоризненно качая головой. – Чтобы обыкновенные студенты отвлекали рифматистов от учебы? Да где это слыхано! Вот от такой расхлябанности все наши проблемы и проистекают!
– Нализар, не надо стричь всех под одну гребенку! Я, например, этого паренька в аудиторию не пускаю, – возразил Габершток. – Хотя некоторые…
– Малой, а ну-ка ступай отсюда подобру-поздорову! – Нализар махнул на Джоэла. – Если еще раз попадешься кому-нибудь из нас на глаза, я тебя…
– Нализар! – оборвал его Фитч. – Этот молодой человек здесь по моей просьбе. Мне нужно с ним переговорить.
Нализар сверкнул глазами на Фитча, однако ничего не сказал. Не было у него такого права – подрывать авторитет коллеги-профессора в глазах студента. Не моргнув и глазом, Нализар демонстративно отвернулся и пустился в рассуждения о положении дел на Небраске, в которых он, несомненно, считал себя экспертом.
– Почему он позволяет себе так разговаривать с вами, профессор? – тихонько спросил Джоэл, подсаживаясь к Фитчу.
– Может, Нализар и дал маху… С другой стороны, он ведь победил меня! Думаю, в какой-то мере это дает ему право диктовать свои правила…
– Бой был нечестный, – сказал Джоэл. – Если бы вы только могли подготовиться!
– Да, я давно не практиковался, – согласился Фитч, а затем вздохнул. – По правде говоря, парень, в дуэлях я никогда и не блистал. Начертить идеальную заградительную линию перед аудиторией – раз плюнуть. А вот повторить то же самое на дуэли – увы и ах! Я едва могу изобразить дугу, не говоря уже о целой окружности. Видел бы ты меня на сегодняшней дуэли! Дрожал как осиновый лист!..
– Я же был в аудитории и все видел, – сказал Джоэл.
– Видел?.. – воскликнул Фитч. – Ах да! Теперь припоминаю!
– Как по мне, так ваша защита Истона получилась весьма искусной.
– Нет-нет, ерунда, – отозвался Фитч. – Я сделал неправильный выбор. Эта защита не годится для схватки один на один. Нализар, без сомнения, на дуэлях собаку съел. Как боец я ему и в подметки не гожусь! С Небраска он вернулся героем. Годы провел там, сражаясь против Башни… Честно признаться, за всю свою жизнь я провел очень мало боев – даже когда жил на Небраске. Слишком уж я нервничаю… Мелок едва из рук не выпрыгивает!
Джоэл примолк.
– Да-да, звучит ужасно!.. – воскликнул Фитч. – Но, быть может, оно и к лучшему. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы по моей вине студенты вышли из академии плохо подготовленными. А если один из моих выпускников и в самом деле погибнет, потому что я что-то упускаю на своих занятиях? Разве смогу я жить с этой мыслью? Признаться, раньше я об этом даже не задумывался…
Как реагировать на излияния профессора, Джоэл не знал. Да и что он, собственно, мог ответить?
– Профессор, я принес ваши книги, – сменил Джоэл тему. – Вы так поспешно ушли, что мы оба совершенно о них запамятовали.
– Значит, у тебя действительно был ко мне разговор! – просветлел Фитч. – Вот так совпадение! Страшно захотелось урезонить Нализара, вот я и ляпнул, что ты ко мне по делу пришел. Что ж, спасибо!
Фитч принял книги из рук Джоэла, положил их на стол и вновь ковырнул вилкой в тарелке.
– Профессор, – собравшись с духом, заговорил Джоэл. – Есть еще кое-что, о чем я бы хотел побеседовать с вами.
– М-да?.. И о чем же?
Джоэл вытащил листок бумаги, расправил его на столе и придвинул к Фитчу. Сконфузившись, профессор поводил глазами и наконец спросил:
– Это запрос на летний факультатив?
– Да, я бы хотел стать слушателем на вашем углубленном курсе защиты по рифматике! – кивнул Джоэл.
– Но, сынок… Ты же не рифматист. Тебе ничего это не даст, понимаешь?
– Что вы! Будет очень познавательно! – отозвался Джоэл. – Я бы хотел стать ученым… Разумеется, ученым в области рифматики!
– А ты амбициозен! Особенно если учитывать, что ты никогда не сможешь оживить ни одной линии.
– Но ведь существуют музыкальные критики, которые не умеют играть на инструментах, – возразил Джоэл. – А историки? Они ведь не влияют на ход истории, хоть и занимаются ею. Почему только рифматистам можно изучать рифматику?
Фитч некоторое время всматривался в листок, а затем улыбнулся.
– Аргумент до некоторой степени обоснованный… Но, к сожалению, лекций я больше не читаю, поэтому и слушателем моим у тебя стать не получится.
– Да, но вы ведь будете репетиторствовать, а я мог бы присутствовать на ваших занятиях. Как вы на это смотрите?
– Боюсь, так не выйдет, – покачал головой Фитч. – Младший профессорский состав не волен выбирать, что и кому преподавать. Я должен курировать студентов, которых мне назначил ректор, а он свой выбор уже сделал. Мне очень жаль.
– Что ж… – Джоэл потупил взгляд. – А что если какой-нибудь профессор вдруг согласится взять одного из ваших студентов под свое крыло? На тот же самый углубленный курс рифматической защиты?
– Слушай, парень. – Фитч ласково положил руку на плечо Джоэла. – На первый взгляд, жизнь рифматиста полна опасностей и приключений, однако даже профессор Нализар со своими россказнями про Небраск излишне драматизирует. В действительности все обстоит немножко иначе. Рифматисты в основном занимаются изучением линий, углов и чисел. С Башней же по факту воюет лишь горстка. Промокшие, продрогшие, они либо царапают мелом на земле линии, либо сидят неделями под дождем без дела.
– Знаю-знаю, – поспешно сказал Джоэл. – Но, профессор! В рифматике меня как раз привлекает теория!
– Все так говорят, – отозвался Фитч.
– Все?..
– Думаешь, ты первый юноша, мечтающий попасть в класс к рифматистам? – улыбнулся Фитч. – От вас отбою нет!
– В самом деле? – спросил Джоэл с упавшим сердцем.
Фитч кивнул.
– Одна половина желающих влиться в наши ряды свято верит, что на лекциях по рифматике происходит что-то таинственное и захватывающее. Другая половина полагает, будто рифматистом может стать каждый – дескать, ученье и труд все перетрут.
– Так, может… в этом есть доля истины? Может, все-таки найдется способ? – спросил Джоэл. – Ведь до обряда посвящения все «пыльники» тоже были обыкновенными людьми. Даже вы! Почему же тогда остальным заказан путь в рифматисты?
– Это не так устроено, парень, – сказал Фитч. – Мастер отбирает рифматистов очень тщательно. Обряд посвящения можно пройти только до определенного возраста. Если момент упущен, то увы… Ты автоматически зачисляешься в обыватели. За последние двести лет не было такого человека, кого посвятили бы в рифматисты после срока, условленного обрядом.
Джоэл вновь потупил взгляд.
– Не расстраивайся, – ободрил Фитч. – Спасибо, что вернул мне книги. Клянусь, я трижды обыскал свой кабинет!
Джоэл кивнул и собрался было уйти, как вдруг кое-что вспомнил и произнес:
– Он, кстати, не прав.
– Кто?..
– Яллард. Автор той книги. – Джоэл указал на второй томик под рукой у Фитча. – Он утверждает, будто защиту Блада должно исключить из официальных дуэлей и турниров. Но Яллард недальновиден. Четыре скомбинированных эллипсоида, быть может, ничего общего с традиционными заградительными окружностями и не имеют, однако нельзя отрицать, что это очень действенная защита. Если же исключить ее из соревнований, потому что ее слишком трудно прорвать, все о ней вскоре забудут. Новоиспеченный рифматист, оказавшись в бою, лишится возможности спасти свою жизнь, потому что даже подозревать не будет о существовании защиты Блада!
– Смотрю, ты не зря ходил на мои лекции! – вскинул брови Фитч.
Джоэл кивнул.
– Похоже, весь в отца. Тот тоже интересовался рифматикой. – Профессор в нерешительности помедлил, а затем склонился над ухом Джоэла. – Ты хочешь того, что запрещено традициями. Однако всегда есть те, кто готов традиции нарушать. Открываются современные университеты. Новоиспеченные профессора, молодые и амбициозные, готовы учить рифматике всех желающих. Подрастешь и поступишь в такой университет! Конечно, рифматиста из тебя не сделают, однако мечта твоя исполнится. Ты будешь изучать рифматику!
Джоэл поколебался. Предложение звучало заманчиво. По крайней мере, это был план! Он уже смирился, что рифматистом ему не стать. Однако если он поступит в один из этих университетов…
– Думаю, мне там понравится! – закончил он мысль вслух. – Но разве меня возьмут, если я прежде не учился у профессора рифматики?
– Может, возьмут, – сказал Фитч и в задумчивости легонько постучал столовым ножом по краю тарелки. – А может, и нет! Если бы я только мог стать твоим наставником…
Фитч посмотрел на сидевших во главе стола Нализара и профессоров, а затем опустил взгляд на еду.
– Нет… Нет, сынок. Тут я тебе не помощник. Слишком уж все это из ряда вон! Тут из-за меня и так, смотри, какая буча поднялась! Мне очень жаль, сынок. Очень жаль!
Джоэл получил от ворот поворот. Он встал, спрятал руки в карманы брюк и пошел прочь.
Глава 06
Ночи Джоэл ненавидел.
С наступлением темноты нужно было ложиться спать, а это означало, что впереди еще одна бессонная ночь. И хотя за день он уставал донельзя, уснуть все равно не получалось.
Они с матерью ютились в комнате семейного общежития. У них имелась кладовка, которая по совместительству служила им раздевальной. На этаже в конце коридора располагалась общая умывальная. Комната была крохотной: четыре кирпичные стены, узкое оконце да кровать. Когда у матери случался отпуск, Джоэл спал на полу. Во все остальное время кровать принадлежала ему. Под утро он приводил постель в порядок, чтобы мать могла отдохнуть после ночной смены.
Когда-то они жили в просторном помещении, которое примыкало к меловой мастерской отца в подвале общежития. После несчастного случая мать попросила у ректора разрешения переехать в другую комнату. Джоэл на мать не обижался. Слишком уж много воспоминаний связывало их с этой мастерской.
Джоэл лежал уставившись в потолок. Иногда он выходил по ночам на лужайку, чтобы почитать в свете уличного фонаря, однако это всегда грозило неприятностями. Мать была почти уверена, что плохая успеваемость напрямую связана с его ночными вылазками.
Тусклого света фонарей хватало, чтобы разглядеть начерченные на потолке комнаты линии. Защита Истона была одной из сложнейших заградительных окружностей ортодоксальной рифматики. Джоэл внимательно осмотрел дуги, линии запрета, составляющие неполный нонагон, а затем и малые круги на точках привязки.
Набросок, как Джоэл сам себе признавался, был неуклюжим. Еще два года назад своей работой он гордился, ныне же недостатки резали глаз. Малые круги были нечеткими, а девять точек привязки находились отнюдь не там, где должно. Если бы рифматист начертил такую защиту на дуэли, то дугу прорвали бы за считаные секунды. Джоэлу и по сей день частенько не удавалось вписать нонагон в заградительную окружность, не прибегая к помощи эскизов из учебника. Достаточно было ошибиться лишь в одной точке привязки, чтобы поставить под угрозу целостность защиты Истона.
Целостность… Целостностью тут и не пахло! Рифматисты чертили, а он по-прежнему рисовал. Мазня мелом на штукатурке, не имеющая никакой силы. Джоэл зажмурился и стиснул зубы. Иногда он ненавидел рифматику. Все в этой науке было завязано на конфликте, борьбе. И почему она не могла служить каким-нибудь благим целям?
Джоэл повернулся на бок. Неужели Майкл прав? Неужели он и в самом деле чересчур увлекся рифматикой? Все как один твердили ему об этом: друзья, мать, и вот теперь еще профессор Фитч!
И все же… ничто другое так его не увлекало. Казалось, лишь в этом он был силен. Разве сможет он без рифматики быть самим собой? Без всяких экивоков ему дали понять, что никакое образование не позволит ему стать одним из привилегированных студентов. Тогда как жить дальше? Покорно изучать общеобразовательные дисциплины, как того все от него ожидают? Быть прилежным мальчиком и после академии устроиться клерком? Но для чего? Чтобы шагнуть по социальной лестнице на одну ступень выше, чем его родители? Чтобы не тянуть лямку простого рабочего?
Или все-таки рискнуть? Упрямо преследовать мечту и стремиться попасть в университет? Попробовать стать ученым, экспертом в рифматике? Фитч вселил в него надежду и тут же разбил ее вдребезги!
При этом воспоминании Джоэл едва не вскипел, но тут же себя осадил. Профессор ни в чем не виноват! Фитч был бы и рад взять его в ученики, и даже на секунду допустил такую мысль, однако слишком уж его потрясла дуэль, чтобы осмелиться обратиться к ректору с просьбой такого характера.
«Что ж, ничего не поделаешь! Все лето Фитч будет обучать студентов, которых назначил ему ректор Йорк… – подумал Джоэл, и тут у него в голове зародился план – глупый и отчаянный. – Нужно завалить экзамен по истории!»
При этой мысли Джоэл улыбнулся.
* * *
– Вновь напоминаю вам, как важен этот экзамен, – сказал профессор Ким.
Историк был одним из немногих иностранцев в составе преподавателей. Его родители перебрались на Соединенные Острова, когда он был еще ребенком. И хотя говорил он без акцента, угадать его истинное происхождение не составляло труда. Цвет кожи и разрез глаз выдавали в нем азиата.
Когда преподавателем истории назначили иммигранта, поднялся нешуточный переполох. Родители студентов взволновались, сомневаясь в компетентности профессора. А вдруг он вздумает преподавать историю с чосонской точки зрения? Такая реакция Джоэла немало удивила: зачем профессору, пускай и иммигранту, искажать правду, которую весь мир давным-давно принял? Чосонский народ завоевал Европу, и вряд ли кто в здравом уме этот непреложный факт возьмется оспаривать.
– Экзамен – пятьдесят процентов вашей итоговой оценки, – говорил профессор Ким, продвигаясь между рядами парт и раздавая бланки с тестами. – На все про все у вас два часа. Времени более чем достаточно, поэтому не торопитесь.
Профессор Ким носил костюм и галстук-бабочку. В отличие от своих соотечественников, выпускников университетов Франции и Испании, он понимал, что среди американских профессоров, предпочитавших деловой стиль, ему лучше не выделяться. Именно поэтому традиционного чосонского наряда в своем гардеробе он избегал.
Джоэл вписал свое имя вверху бланка и прочитал три вопроса, на которые требовалось дать развернутый ответ.
«Проанализируйте события и укажите возможные причины открытия рифматики».
«Расскажите, какие последствия имело изгнание монарха из Британнии».
«Подробно опишите ранний этап борьбы с дикими меллингами и их последующее заточение в Башню Небраска».
Ответы на все эти вопросы Джоэл знал. Причем знал досконально. Как Грегори Третьего свергали с престола чосонские вторженцы, он представлял себе едва ли не лучше самого короля. Именно Соединенные Острова Америки, несмотря на исторически сложившиеся напряженные отношения с Британнией, предоставили Грегори убежище. Лишившись политической власти, бывший монарх быстренько переобулся и стал религиозным лидером. А когда на западе появились дикие меллинги и принялись угрожать всему живому на островах, бывший король Британнии открыл рифматику и стал первым в мире рифматистом. Примечательно, что к тому времени монарх уже был стариком.
Джоэл, упустивший свой шанс, прекрасно сознавал, что ждать повторения подобной истории слишком самонадеянно, и все же… Раз это случалось прежде, почему бы не случиться вновь? Вдруг он тоже сможет стать рифматистом?
Джоэл принялся строчить ответы на вопросы. Неправильные ответы, вызывавшие у него внутреннее отторжение. От этого теста на пятьдесят процентов зависела его итоговая оценка. Если он его завалит, все лето будет вынужден заниматься с наставником.
«Мать меня точно убьет!» – подумал Джоэл, расправляясь с последним вопросом шуткой про кимчи, которая своей характерной вонью якобы заставила диких меллингов искать спасения в Башне.
Не прошло и нескольких минут после начала экзамена, как Джоэл встал из-за парты, подошел к кафедре и сдал бланк с итоговым тестом.
Работу профессор Ким принял не без колебаний. Пробежав глазами три незатейливых ответа, он нахмурился.
– Мне кажется, тебе следует еще немножко подумать.
– Нет, – отозвался Джоэл. – Я хорошо подумал.
– Джоэл, что с тобой? Ты вообще слушал, когда я говорил, насколько этот тест важен?
– Разумеется, я слушал вас, профессор.
Ким вновь уставился на бланк.
– Полагаю, тебе стоит обсудить это с ректором, – сказал он и нацарапал записку в канцелярию.
«То, что доктор прописал!» – подумал Джоэл, принимая из рук профессора послание.
* * *
Добравшись до здания администрации, Джоэл прошел в приемную, где застал Флоренс за работой. На этот раз девушка и в самом деле усердно трудилась. В помещении царила тишина, только перья скрипели по бумаге.
Когда Джоэл переступил порог, Экстон – сегодня в бабочке и подтяжках голубого цвета – поднял взгляд и в удивлении уставился на своего посыльного.
– Джоэл? Неужели уже пять пар пролетели? – Он глянул на часы в углу, поправил очки и прибавил: – Не похоже…
– Профессор Ким отправил меня к ректору, – доложил Джоэл, протягивая записку.
– Вот те на!.. – воскликнула Флоренс. – И что ты натворил на этот раз?
Сев на один из стульев у стены, Джоэл скрылся от пристального взгляда Экстона за дубовой конторской стойкой.
– Джоэл! – скрестила руки Флоренс. – Признавайся, в чем дело?
– Я не подготовился к экзамену.
– Но твоя мама говорила, у тебя все под контролем!
На это Джоэл ничего не ответил. Его охватило нервное возбуждение. Сердце норовило выпрыгнуть из груди. Он до сих пор не мог поверить в содеянное. Да, иногда он забывал выполнить домашнее задание или подготовиться к занятию… Однако он никогда не делал этого нарочно. Намеренно испортить себе оценку? Да ни в жизнь!.. Тем не менее на протяжении четырех лет обучения в академии Джоэл из года в год умудрялся какой-нибудь экзамен да завалить. А порой и не один! Обычно за такие «подвиги» студентов Армедиуса гнали взашей.
– Что ж, какова бы ни была причина, придется обождать, – сказала Флоренс, взглядывая на записку. – Ректор сейчас…
Дверь в приемную с грохотом распахнулась, и на пороге возник Нализар в бордовом, почти до пят, сюртуке.
– Профессор Нализар? – спросил Экстон, вставая. – Что угодно?
Уложенная по последней моде светлая шевелюра и ее хозяин величественно вплыли в приемную. Похоже, Нализар побрезговал сюртуком Фитча: одеяния его выглядели совершенно новыми, идеально подогнанными по фигуре. От возмущения Джоэл чуть не зашипел на него. Выходит, Нализар намеренно унизил Фитча, заставив того снять сюртук на глазах у всей аудитории, тогда как у самого был давным-давно заготовлен новый сюртучишко!
– До меня дошел слух, что ваши студенты разносят послания посреди занятий и отнимают у рифматистов драгоценное время, отведенное на тренировки!
От этих слов Флоренс аж побледнела. Экстон же, напротив, как будто и не смутился.
– Послания бывают срочными, профессор. Такие разрешается доставлять прямо среди занятий. Или мы должны предложить профессорам рифматики самим каждую перемену приходить и справляться, нет ли чего срочного?
– Не юродствуйте, юноша! – махнул на него рукой Нализар; на его пальцах алела меловая пыль. – Я прекрасно понимаю, что заминки на занятиях неизбежны. Однако меня беспокоит нечто иное… Неприкосновенность кампуса рифматистов! Нельзя допускать, чтобы по их аудиториям разгуливали студенты, не имеющие к оным совершенно никакого отношения!
– И что же вы предлагаете? – невозмутимо поинтересовался Экстон. – Отправлять послания с рифматистами? Однажды я имел неосторожность попросить рифматиста себе в помощники… Как думаете, что мне ответили?.. Что их время «слишком ценно».
– Мисс Манс, попрошу войти! – рявкнул Нализар.
В комнату вошла кудрявая девочка. Ее рыжие волосы резко выделялись на фоне серого джемпера и белой юбки. Это была та самая Мелоди, которая посещала вместе с Джоэлом занятия по математике у Лейтона.
– Мисс Манс демонстрирует просто вопиющую некомпетентность в вопросах, касающихся базовой рифматики, – произнес Нализар. – Подобное невежество ставит под угрозу не только ее жизнь, но и жизнь тех, кто будет сражаться с ней плечом к плечу против диких меллингов. Было решено, что ее должно так или иначе наказать. Каждый день после летнего факультатива Мелоди будет являться в канцелярию и помогать с поручениями для рифматистов.
Мелоди тихонько вздохнула.
– Полагаю, такое решение вас устроит? – спросил Нализар.
Экстон помедлил, а затем кивнул. Однако Джоэлу сохранить спокойствие не удалось.
– Вы ведь выдумали все это из-за меня! – вспылил он.
Нализар обратил внимание на Джоэла и нахмурился:
– А ты у нас кто?..
– Я смотрю, вы прямо-таки расстарались, чтобы выставить меня из своей аудитории раз и навсегда! – едва не рычал Джоэл.
Нализар смерил его взглядом и задумался.
«Меллинг меня побери! – подумал Джоэл. – Да ведь он даже не узнает меня! Он вообще замечает кого-нибудь дальше своего носа?..»
– Наглый мальчонка, – равнодушно произнес Нализар. – Я вынужден принять меры. Ничто не должно отвлекать рифматистов от занятий. С этой минуты и впредь будет так!
И он прошествовал к выходу.
Мелоди села на один из стульев у двери, открыла блокнот и принялась рисовать.
– Поверить не могу, что он пошел на это! – воскликнул Джоэл, опускаясь на свое место.
– Не думаю, что Нализару есть хоть какое-то до тебя дело, – отозвалась Мелоди, не отрываясь от рисования. – Просто любит, когда у него все под контролем. Поступил он так для вящего самоутверждения – ни больше ни меньше.
– Да он просто издевается! – прорычал Джоэл.
– Нет, полагаю, он мыслит как солдат, – отвечала Мелоди. – Нализар считает, что между простыми смертными и рифматистами должна быть граница. А границу, как известно, нужно охранять. Он говорит, что нам нужно вести себя осторожнее, когда мы находимся в обществе. Дескать, если не будем сдержанны, то вокруг нас вырастет армия подхалимов, которая впоследствии помешает нам исполнять святой долг рифматиста…
– Мелоди, дорогая моя, – оборвала ее Флоренс. – Это несусветная чушь!
– О?.. – похлопав глазами, удивленно воззрилась Мелоди на Флоренс.
– Погоди, – перебил Джоэл. – А почему ты не вернулась в аудиторию с Нализаром?
– Ну… – Мелоди скорчила гримасу. – В общем, он меня выгнал…
– Выгнал? – переспросил Джоэл. – Выгнал из аудитории? Что ты такого натворила?
– Мои круги ранили его душу, – сказала Мелоди и для большего эффекта прищелкнула пальцами. – И чего все помешались на этих несчастных кругах? Какая разница, кривой круг или ровный?!
– Ровная заградительная дуга играет жизненно важную роль для структурной целостности всего защитного круга, – пояснил Джоэл. – Если дуга окружности далека от идеала, то поражение лишь дело времени. Как только меллинг доберется до твоих укреплений, ты пропала! Каждый уважающий себя рифматист в первую очередь должен научиться чертить ровные окружности. Это основа основ!
– Да ты и впрямь мела наглотался! – воскликнула Мелоди. – Вещаешь, аки твой зануда профессор! Неудивительно, что остальные студенты называют тебя странным!
Джоэл покраснел. Похоже, даже рифматисты считали, что он чересчур увлекается рифматикой.
Дверь в дальнем конце приемной открылась, и раздался голос ректора:
– Флоренс? Кто там следующий?
Джоэл поднялся и встретился взглядом с ректором-исполином, который руководил их академией.
– Джоэл?.. – удивился Йорк и нахмурился; казалось, его усы еще больше поникли.
Флоренс пересекла приемную и вручила ректору записку от профессора Кима. Йорк пробежал ее глазами и тяжело вздохнул. Громкий, рокочущий звук эхом отразился от стен.
– Что ж, проходи…
Джоэл обошел конторскую стойку и направился за Йорком. Флоренс сочувственно покачала головой.
Кабинет был отделан светло-ореховыми панелями, под ногами лежал зеленый, точно трава, ковер. На стенах висели всевозможные дипломы, грамоты и благодарности. Посреди помещения стоял огромный, под стать ректору, стол. Йорк опустился на свое место и жестом велел Джоэлу присаживаться напротив.
