Брендон Сандерсон
Рифматист
Джоэл отвел взгляд и спрятал руки в карманы брюк.
– С этим я на восемь лет опоздал, – сказал он.
– Да, что-то я об этом не подумал… – Лейтон, поколебавшись, взглянул на Джоэла. – Хочешь сказать, все это время ты сидел здесь и знал учебную программу наперед?
Джоэл пожал плечами.
– Так ты, наверное, чуть со скуки не помер!..
Студент вновь пожал плечами.
– Поверить не могу, – выдохнул Лейтон. – Слушай, а как насчет тригонометрии в качестве летнего факультатива?
– Тригонометрию я знаю, – сказал Джоэл.
– Ох… Тогда алгебры?
– И ее знаю, – отозвался Джоэл.
Лейтон потер подбородок.
– Слушайте, можно мне просто зачет по геометрии? – спросил Джоэл. – Летний факультатив я уже себе наметил, но, если мой план вдруг сорвется, я весь ваш. Займемся с вами математическим анализом или еще чем…
– Ну и ну!.. – квохтал Лейтон, разглядывая эскизы на грифельной доске. – Очень досадно, что ты не попал к рифматистам!
«Да неужели?..» – мысленно воскликнул Джоэл.
– Тебя всему этому научил отец? – спросил профессор. – Как я понял, он был математиком-любителем?
– Вроде того, – ответил Джоэл.
Лейтон устроился в академию всего несколько месяцев назад и лично отца Джоэла не знал.
– Ладно. – Профессор всплеснул руками. – Зачет твой. Все равно я не представляю, как целых три месяца учить тебя тому, что ты и так знаешь!
Джоэл испустил вздох облегчения.
– Только постарайся впредь выполнять домашние задания.
Джоэл с жаром покивал и ринулся к своей парте за учебниками. Поверх стопки по-прежнему лежали две книги профессора Фитча.
Что ж, быть может, этот день еще не совсем потерян!
Глава 04
Выйдя из аудитории профессора Лейтона, Джоэл заметил девочку. Откинувшись на кирпичную стену здания, она сидела на лужайке и что-то рассеянно рисовала в блокноте. Девочка в сером джемпере и белой юбке встряхнула рыжими кудрями и воззрилась на Джоэла. Это была Мелоди. Та самая рифматистка, что посещала занятия Лейтона.
– О! Так он уже с тобой разделался? – спросила она.
Джоэл кивнул.
– Тебе повезло! Цел и невредим, как я погляжу, – сказала Мелоди. – Будем считать это хорошим знаком. Ни укусов, ни переломов…
– Ты меня ждешь?
– Вот дурачок! Нет, конечно! – отозвалась она. – Этот профессор Надоеда просил меня зайти, когда он покончит с тобой. Вероятно, чтобы сообщить, что я завалила экзамен. В очередной раз.
Джоэл заглянул в блокнот. Он наблюдал за Мелоди весь семестр и представлял, что девочка тренируется чертить сложные защиты. Однако Джоэл не увидел на страницах ни линий запрета, ни заградительных дуг, ни даже окружностей! Вместо этого его взору предстали замок и единороги.
– Единороги? – удивился Джоэл.
– Да! И что? – огрызнулась Мелоди и захлопнула блокнот. – Единорог – благородное и величественное животное!
– И вымышленное.
– Что с того? – вновь раздраженно воскликнула девочка, поднимаясь на ноги.
– А то, что ты рифматистка, а время тратишь на такую ерунду! Спрашивается – зачем? Лучше бы тренировалась линии чертить!
– Рифматисты то! Рифматисты се!.. – воскликнула Мелоди и тряхнула кудрями. – Защищай королевство! Отгоняй меллингов! Почему все непременно должно быть связано с рифматикой? Неужели девочка, пускай и рифматистка, не может иногда подумать о чем-нибудь другом?..
Удивленный вспышкой гнева, Джоэл даже попятился. Что ответить, он не нашелся. Рифматисты редко общались с обычными студентами. В первые годы обучения Джоэл не раз пытался завязать беседу, но его неизменно игнорировали.
И вот теперь рифматистка с ним говорит. Правда, Джоэл никак не ожидал, что Мелоди окажется такой… такой раздражительной!
– И вообще!.. – воскликнула Мелоди. – Почему именно я должна все это разгребать? Кто-нибудь спрашивал, хочу ли этого я?
– Тебя выбрал Мастер, – сказал Джоэл. – Тебе повезло. Он выбирает одного из тысячи.
– Ему определенно стоит провести переаттестацию сотрудников отдела качества! – отозвалась Мелоди, драматично вздохнула, отвернулась и направилась в аудиторию профессора Лейтона.
Джоэл проводил ее взглядом, затем покачал головой и пошел через кампус. Мимо него на станцию пружинного монорельса спешили студенты. Занятия на сегодня закончились, и все желали поскорее вернуться домой. Однако для Джоэла родным домом был кампус.
На площадке для отдыха он приметил несколько знакомых, которые что-то оживленно обсуждали. Через несколько мгновений Джоэл обнаружил, что ноги сами принесли его туда.
– Я считаю, это нечестно! – выдернул его из раздумий чей-то голос.
Говорил Чарлингтон. Сложив руки на груди, он вещал не терпящим возражений тоном:
– Профессор Харрис был просто в бешенстве, когда она не явилась на экзамен, но ректор от него лишь отмахнулся!
– Так она ведь рифматистка, – сказала Роуз. – С чего бы ей прогуливать экзамен? Даже если завалит, все равно ничего не будет!
– Может, просто хотела, чтобы у нее лето началось раньше, чем у остальных? – пожал плечами Чарлингтон.
Джоэл, до этого слушавший беседу вполуха, вдруг насторожился. Речь шла о рифматистке! Он придвинулся к Дэвису, который, по обыкновению, обнимал Роуз за плечи, и поинтересовался:
– Что-то произошло?
– Лили Уайтинг, рифматистка, так и не появилась сегодня на экзамене по истории у Харриса, – ответил Дэвис. – Чак хотел сдать экзамен досрочно, чтобы отправиться с родными в Европу, но ему отказали. Вот он и кипятится.
– Я категорически против особенного отношения к рифматистам!..
– Ну, экзамен-то, наверное, ей все равно придется сдавать, – сказал Джоэл. – Я бы не стал ей завидовать. Жизнь у рифматистов не сахар: день начинается раньше, перерывов между занятиями нет. Да и все летние каникулы они торчат в кампусе…
Чарлингтон нахмурился.
– Поверь, Чарли, – уверял Джоэл. – Если обстоятельства сложились так, что ей пришлось срочно отбыть, уверяю тебя, она не на пляже сейчас лежит. Этой Лили отнюдь не до веселья! Может, она вообще на Небраске!
– Может, и так, – отозвался Чарли и смягчился. – Да, вероятно, ты прав…
Он замолк и пошевелил губами, словно что-то припоминая.
– Джоэл, – подсказал тот.
– Да, Джоэл. Я помню. Что ж, вероятно, ты прав, Джоэл. Я даже и не знаю… Но видел бы ты, как расстроился профессор Харрис! Думаю, все это очень странно…
На площадку подошли еще несколько студентов, и Чарлингтон увязался за ними на станцию монорельса. Краем уха Джоэл услышал, как тот принялся рассказывать ту же историю.
– Поверить не могу! – тихонько произнес Джоэл, глядя вслед Чарлингтону.
– Чему? – спросил Дэвис. – Ты про рифматистку?
– Я про Чарлингтона! Мы вместе ходим на занятия вот уже три года, и каждый раз, когда нам случается говорить, он не может вспомнить мое имя!
– Ну и ну… – сказал Дэвис.
– Нашел из-за чего переживать! Чарлингтон замечает только тех, у кого есть… – Роуз показала на свою грудь.
Джоэл перевел взгляд на Дэвиса:
– Ты уже выбрал летний факультатив?
– Ну… В общем, пока нет…
Дэвис, сын профессора, жил в университетском городке, как и Джоэл. В общем-то, среди их сверстников больше и не было студентов, чьи родители работали в академии.
Что касается остальных детей персонала Армедиуса, те в большинстве своем посещали муниципальные школы поблизости. Только дети профессоров имели право учиться в академии. Ну и Джоэл… Потому что его отец и ректор академии были хорошими друзьями, пока восемь лет тому назад с отцом не произошел несчастный случай.
– Меня тут посетила кое-какая шальная идея насчет моего факультатива…
Джоэл умолк, вдруг осознав, что Дэвис не слушает, а смотрит на здание администрации. Он обернулся и увидел у парадного входа студентов.
– Что происходит?
Дэвис пожал плечами.
– Это Питертон там? Почему он не уехал? Ведь монорельс в Джорджиабаму уходит в три пятнадцать… – сказал Джоэл, наблюдая за долговязым старшеклассником, который тщетно пытался заглянуть в окна администрации. – Да, это точно Питертон!
Дверь распахнулась, и на пороге возник незнакомец. Джоэл немало изумился, когда увидел его темно-синее военного фасона пальто с золотыми пуговицами и идеально отглаженные форменные брюки. Такую униформу носили только федеральные инспекторы. Мужчина водрузил на голову полицейский шлем и устремился прочь.
– Федеральный инспектор? – удивился Джоэл. – Очень странно…
– Ничего странного, – отозвалась Роуз. – Я постоянно наблюдаю, как по кампусу шныряют полицейские.
– Инспектор – совершенно другая история, – возразил Джоэл. – Под юрисдикцией федерального бюро находятся все шестьдесят островов. Вероятно, у него серьезные основания здесь быть.
В дверях появился ректор Йорк. Вид у него был самый что ни на есть озабоченный. За спиной маячили Экстон и Флоренс.
– Собственно, о чем это мы? – спросил Дэвис. – Ах да! Летний факультатив!
– Да, именно… – отозвался Джоэл.
– Я… – Дэвис замялся. – Джоэл, эти летние каникулы мы проведем порознь. Так уж получилось, что я буду занят.
– Получилось?.. Это как?
Дэвис глубоко вздохнул и сказал:
– Мы с Роуз едем на лето к Майклу. В летний домик его отца. Тот, что на севере…
– Ты?.. – поразился Джоэл. – Но… ты ведь не один из них… Ты ведь…
«Ты ведь, как я…» – мысленно договорил Джоэл.
– Майкл однажды станет важной шишкой, – сказал Дэвис. – Он знает, что отец готовит меня к поступлению на юридический факультет. Майкл, как я понял, тоже хочет туда поступать, и с этим ему, вероятно, понадобится помощь. А в один прекрасный день, когда ему в штат потребуются толковые и надежные юристы… Ты же понимаешь, что он пойдет по стопам отца и станет рыцарем-сенатором?
– Это… Что ж, это замечательная возможность, – заметил Джоэл.
– Просто фантастическая! – подтвердил Дэвис извиняющимся тоном. – Джоэл, мне очень жаль! Не хочется бросать тебя тут одного на все лето, но… я просто вынужден так поступить. Такой шанс упускать нельзя. Это реальная возможность преуспеть в будущем.
– Да-да, конечно.
– Может, тебе стоит спросить его…
– Да я уже намекал.
– Вот незадача… – поморщился Дэвис.
– Да, он меня отшил и глазом не моргнул, – пожал плечами Джоэл, стараясь изобразить на лице безразличие, которого, конечно же, не испытывал и в помине.
– Слушай, Майкл так-то классный парень, – сказал Дэвис. – А тебе вообще грех жаловаться! Относятся к тебе здесь очень хорошо! Живешь в тепличных условиях! Никто не задирает…
Все это была правда. Никто и никогда его не притеснял и не задирал. Студенты академии Армедиуса были выше этого. Тратить свое драгоценное время, чтобы преследовать кого-то? Вот еще! Того, кто им был не по душе, просто переставали замечать. В академии существовало с десяток протополитических общин, но Джоэл ни к одной из них не принадлежал – даже к самой непопулярной.
Члены всех этих студенческих союзов общались с ним предельно вежливо. Вместе они могли что-то обсудить и посмеяться, но не более того. Близко они Джоэла к себе не подпускали. Все это выглядело так, будто ему делают одолжение.
Джоэл с радостью бы променял такое отношение на старую добрую травлю. По крайней мере, какое-никакое, но внимание! Хоть кто-то да вспоминал бы о нем!
– Ладно, мне пора, – сказал Дэвис. – Извини, если что.
Джоэл кивнул на прощание. Дэвис и Роуз побежали к группе студентов, толпившихся вокруг Майкла на станции монорельса.
Без Дэвиса он на лето осиротеет. Одноклассники один за другим покидали кампус на каникулы.
Джоэл крепче стиснул книги профессора Фитча. Поначалу он не собирался оставлять их у себя, но раз уж они попали к нему в руки… В общем, он решил, что такой возможностью грех не воспользоваться. Кроме того, обыкновенным студентам труды по рифматике в библиотеке получить было невозможно.
С этими мыслями Джоэл отправился на поиски укромного местечка, чтобы спокойно почитать и поразмыслить.
* * *
Прошло уже несколько часов, а Джоэл все сидел под сенью раскидистого дуба и читал. Оторвавшись от книги, он запрокинул голову и всмотрелся в голубые осколки неба в густой листве.
Первая книга, к сожалению, оказалась безделицей. В ней описывались четыре основные линии рифматики. Джоэл не раз видел, как Фитч выдавал ее отстающим студентам для самостоятельного изучения.
Вторую книгу Джоэл, на свое счастье, нашел более содержательной. Изданная не так давно, она освещала множество проблем современной рифматики. В одной из самых интересных глав рассматривалась заградительная окружность, о которой Джоэл прежде и слыхом не слыхивал. Мнения рифматистов насчет применимости этой защиты расходились, и глава была посвящена детальному разбору противоположных точек зрения. Несмотря на множество непонятных уравнений, Джоэл уловил нить и в общих чертах понял, что к чему. Материал был настолько увлекательным, что юноша потерял счет времени.
Чем дольше он читал, тем больше задумывался об отце. Он хорошо помнил, как тот без устали работал допоздна, чтобы довести до совершенства очередную меловую формулу. И хорошо помнил, хоть и был тогда совсем юным, как отец дрожащим от волнения голосом рассказывал о самых захватывающих дуэлях в истории рифматики.
Вот уже восемь лет Джоэла неотступно преследовала горечь утраты. Избавиться от этой душевной раны было невозможно, однако она зарубцевалась, и боль притупилась. Рана затянулась шрамом: точно так со временем покрывается дерном и все глубже врастает в землю одинокий камень в поле.
Смеркалось. Небо потемнело, и читать стало практически невозможно. Бурлящая в кампусе жизнь стихала. Лишь в некоторых лекционных корпусах все еще горел свет. На верхних этажах многих из них располагались кабинеты профессоров и комнаты для их семей. Джоэл поднялся на ноги и увидел смотрителя. Старик Джозеф шел вдоль лужайки и заводил фонари. Пружинные механизмы начинали жужжать, и кругом разливался свет.
За размышлениями о запутанной истории с защитой Мияби и нетрадиционным использованием заградительных линий Блада Джоэл собрал книги. Жалобно заурчал в напоминание о себе желудок.
К своей радости, на ужин Джоэл поспел. Профессора, обслуживающий персонал с детьми и даже рифматисты – все ели вместе. Обыкновенные студенты на ужин не оставались и уезжали после занятий домой. Ужинали и ночевали в кампусе только дети лекторов да обслуги вроде Джоэла. Многие рифматисты также предпочитали жить при академии – в общежитии. Их родной дом обычно находился слишком далеко, чтобы ездить к семье каждый день, да и учеба занимала много времени. В общем и целом получалось, что половина рифматистов обреталась в кампусе, половина каждый день прибывала в Армедиус на монорельсе.
В столовой царил хаос. Из распахнутых дверей доносились шум и гвалт голосов. В левой части зала трапезничали семьи профессоров. Супруги увлеченно болтали и смеялись. Их дети ели тут же, но за отдельными столиками. В правой же части зала за большими деревянными столами ужинал обслуживающий персонал. Ну а в дальнем конце помещения за кирпичной перегородкой, из-за которой торчал лишь край длинного стола, сидели студенты-рифматисты.
Центр зала занимала пара длинных столов, сервированных блюдами дня. Официанты подавали еду только профессорам. Члены их семей и обслуга были предоставлены сами себе. Когда Джоэл вошел, собравшиеся уже сидели на скамьях, ели и переговаривались. Сонм голосов наполнял столовую низким гулом. Гремела посуда, носились кухонные работники, зал полнился соперничавшими друг с другом ароматами.
Джоэл проложил себе путь вдоль длинного стола для обслуги к своему обычному месту – напротив поджидавшей его матери. Увидев ее, Джоэл облегченно выдохнул. Работы случалось так много, что порой она даже не успевала поесть, не говоря уже о том, чтобы переодеться к ужину и привести себя в порядок. Мать практически не вылезала из своего коричневого рабочего платья и почти никогда не распускала забранные в пучок волосы. Сегодня она ела неохотно, предпочитая разговаривать с миссис Корнелиус, еще одной уборщицей.
Джоэл оставил учебники и поспешил отойти за едой, пока мать не начала докучать расспросами. Взяв тарелку, он положил себе риса и жареных сосисок.
«Дни германийской еды! – мысленно воскликнул Джоэл. – Поваров, похоже, вновь укусила экзотическая муха. Что ж, по крайней мере, с чосонской стряпней покончено!»
На вкус Джоэла, блюда чосонской кухни были слишком острыми. Взяв кувшин с пряным яблочным соком, он вернулся на свое место. Как он и опасался, мать поджидала его с вопросами наготове.
– Флоренс сказала, что ты обещал сегодня вечером определиться с летним факультативом…
– Я в процессе!
– Джоэл! Я надеюсь, ты не забросил идею записаться на факультатив? Ты ведь не хочешь и это лето проторчать в коррекционном классе?
– Конечно же нет, – заверил Джоэл. – Обещаю, никаких коррекционных классов. Профессор Лейтон сказал, что зачет у меня в кармане.
– Некоторые дети стараются не просто получить зачет, а стать лучшими в классе, – заметила мать, насаживая кусок сардельки на вилку.
Джоэл пожал плечами.
– Эх, если бы только у меня было время помогать тебе с уроками… – вздохнула она.
После ужина ей предстояла уборка почти на всю ночь. К работе мать приступала только после полудня: большинство аудиторий были заняты с самого раннего утра. Под глазами темнели круги, ставшие уже неизменной частью ее образа. Как же все-таки много она работает!
– Что с алхимией? – продолжала она допрос. – Зачет получишь?
– Научные дисциплины мой конек, – отозвался Джоэл. – Профессор Лэнгор уже раздал аттестационные листы. Последние дни будем работать в лаборатории. Лэнгор сказал, что оценки ставить не собирается. В общем, зачет будет.
– Литература?
– Сегодня сдал на проверку сочинение.
Джоэл выполнил задание вовремя только потому, что профессор Зобел слишком увлеклась чтением какого-то цикла романов и позволила им писать сочинение прямо во время занятий. Длилась вся эта история аж две недели! Профессора тоже люди, и некоторые, прямо как студенты, к концу года не могут удержаться от соблазна немного побездельничать.
– А история? – не унималась мать.
– Завтра экзамен.
Она вскинула брови.
– Мам, экзамен по истории рифматики! – закатил глаза Джоэл. – Уж с этим я справлюсь!
Ответы, она, похоже, нашла удовлетворительными, и Джоэл наконец смог приступить к ужину.
– Слышал про профессора Фитча и ту ужасную дуэль? – спросила мать.
Джоэл кивнул с набитым ртом.
– Бедолага, – сказала мать. – Ты знал, что он двадцать лет работал над собой, чтобы занять должность старшего профессора? Столько трудов, чтобы все в мгновение потерять! Теперь ему снова придется заниматься с неучами!
– Мам, а ты слышала что-нибудь про федерального инспектора? – спросил Джоэл, прежде чем приняться за следующий кусок. – Чего он забыл в кампусе?
Мать рассеянно кивнула:
– Подозревают, что из академии прошлым вечером сбежала рифматистка. Отправилась навестить родных да так и не вернулась в кампус.
– Лили Уайтинг? – спросил Джоэл.
– Вроде она.
– Чарлингтон говорит, будто родители увезли ее в семейное путешествие.
– Эту историю администрация выдумала для отвода глаз, – отвечала мать. – Но разве удержишь в секрете побег рифматиста? Все понять не могу, чего они бегут? Как будто им плохо живется! Работать почти не нужно… Вот неблагодарная братия!
– Думаю, девочку скоро разыщут, – поспешно сказал Джоэл, пока мать не принялась развивать тему.
– Джоэл, выбирай летний факультатив! Да поскорее! А то ведь точно загремишь в разнорабочие!
Студенты, лишенные возможности выбрать факультатив или просто не успевшие этого сделать, оказывались в бригадах по благоустройству территории Армедиуса. Ректор Йорк выступил с этой инициативой, чтобы научить обеспеченных студентов, коих в академии было большинство, уважать труд простых рабочих. Чем, собственно, вызвал немалое раздражение родителей.
– А что плохого в трудовой практике? – спросил Джоэл. – Папа был рабочим. Кто знает, может, и мне когда-нибудь пригодится этот опыт. Вдруг мне тоже суждено стать работягой?
– Джоэл, милый…
– Нет, ну а что?.. – не унимался Джоэл. – Разве плохо зарабатывать на жизнь честным трудом? Ты ведь работаешь уборщицей!
– Академия Армедиуса – одно из самых престижных учебных заведений! Тебе посчастливилось здесь учиться – вот и учись! Надо благодарить судьбу, а ты что делаешь?..
Джоэл пожал плечами.
– Ты систематически не выполняешь домашнее задание, вот что ты делаешь! – воскликнула мать, потирая лоб. – Профессора говорят, что ты способный, но слишком уж распущенный. Ты хоть понимаешь, что некоторые все бы отдали, лишь бы оказаться на твоем месте?
– Конечно, понимаю, – отозвался Джоэл. – Мам, тебе не о чем волноваться. Я непременно попаду на летний факультатив. Профессор Лейтон сказал, что, если не найду, чем себя занять, смогу изучать математику у него.
– В классе для отстающих? – с подозрением спросила мать.
– Нет-нет, – торопливо ответил Джоэл. – На курсе по высшей математике.
«Если бы только меня допустили к тому, что мне действительно нравится! – подумал Джоэл, пронзая вилкой еду. – Вот тогда все были бы счастливы!»
Эти мысли напомнили Джоэлу о потрепанной бумажке, которая по-прежнему лежала в кармане брюк. Профессор Фитч знавал его отца. Можно сказать, они были даже в какой-то мере друзьями.
Узнав, что Дэвис бросает его этим летом, Джоэл преисполнился решимости во что бы то ни стало попасть на летний факультатив к Фитчу.
Задумчиво поковыряв в тарелке, Джоэл резко встал.
– Ты куда собрался?.. – спросила мать.
– Я на пару минут! Только книжки верну!.. – пояснил Джоэл, подмахивая со стола книги Фитча.
