Бренда Джойс
Обольщение
Она замолчала в нерешительности. Стоит ли ей продолжать в том же духе и просто-напросто – открыто – не повиноваться сейчас брату? Что тогда он предпримет? Лукас никогда не оставил бы ее в покое, он силой увез бы ее в Грейстоун.
– Замышляешь бросить мне вызов? – не веря своим глазам, осведомился он. – После всего, что я сделал для тебя, – после всего, что я обещал для тебя сделать?
Джулианна залилась краской. Любой другой опекун к этому моменту уже заставил бы ее выйти замуж. Лукаса нельзя было назвать романтиком, но он, казалось, действительно хотел, чтобы сестра нашла поклонника, которого смогла бы искренне полюбить. Однажды Лукас сказал Джулианне, что не может представить ее будто цепями прикованной к какому-нибудь заурядному старому сквайру, считающему беседы на политические темы безумным лепетом. Вместо этой участи брат желал видеть ее с кем-то, кто оценил бы ее искренние убеждения и неординарный характер, а не стал бы из-за них унижать.
– Я едва ли смогу изменить своим принципам, – сказала Джулианна после долгого молчания. – Даже при том, что ты – замечательный брат, самый прекрасный брат, которого только можно себе представить!
– Даже не пытайся мне сейчас льстить! Я не прошу тебя изменить своим принципам. Я лишь прошу, чтобы ты была осмотрительна, вела себя осторожно, не забывая о здравом смысле. Я прошу тебя воздержаться от участия в радикальных обществах, в то время как мы находимся в состоянии войны.
Моральным долгом Джулианны было повиноваться старшему брату, и все же она не знала, способна ли выполнить то, о чем он только что попросил.
– Ты ставишь меня в ужасное положение, – пробормотала упрямица, сдаваясь.
– Хорошо, – резко бросил Лукас. – Но я не из-за этого гнал галопом своего бедного мерина по всей округе, пытаясь разыскать тебя. У нас в Грейстоуне гость.
Все мысли о встречах радикалов мгновенно вылетели из головы. Даже в обычных обстоятельствах Джулианну встревожили бы новости о неожиданном госте. Они и Лукаса-то не ждали, не говоря уже о каком-то госте. Во всем доме могла отыскаться лишь одна-единственная бутылка вина. В комнате для гостей царила полная разруха. Гостиную покрывал толстый слой пыли. Буфеты семьи были недостаточно полны, чтобы устраивать званый ужин. Но выражение лица Лукаса было сейчас таким зловещим, что Джулианна поняла: ей не стоит беспокоиться об уборке дома или пополнении кладовой провизией.
– Лукас?
– Джек привез его домой несколько часов назад, – угрюмо произнес брат. И, обернувшись спиной к Джулианне, чтобы взять узды лошади, пояснил: – Я не знаю, кто он. Лишь догадываюсь, что он, должно быть, контрабандист. Так или иначе, но ты нужна мне дома. Джек уже уехал за врачом. Мы должны постараться устроить беднягу с комфортом, ведь он – на краю могилы.
Грейстоун маячил впереди. Это был возведенный двести пятьдесят лет назад особняк из светлого камня под высокой крутой крышей. Высившийся над неровными, почти белыми, лишенными всякой растительности утесами, на фоне бесплодных, блеклых болотистых пустошей, этот дом казался обезлюдевшим и заброшенным.
Местечко Сеннен-Коув располагалось ниже. Все небылицы о приключениях в этой местности, неудачах и успехах контрабандистов, таможенников и сотрудников налоговой службы были отчасти вымыслом и отчасти – правдой. Из поколения в поколение семья Грейстоун активно потворствовала лучшим из этих историй. Члены этого семейства демонстративно смотрели сквозь пальцы на то, что бухта была под завязку забита контрабандными партиями виски, табака и чая, которые принадлежали их друзьям и соседям, делая вид, будто ничего не знают о противозаконной деятельности. Иными вечерами таможенник, работавший в Пензансе, мог обедать в Грейстоуне со своими женой и дочерями, пить лучшее из имевшихся в доме французских вин, делиться последними сплетнями с хозяевами поместья, будто близкий друг. Другими же вечерами маяк ярко сверкал сигнальными огнями, предупреждая орудовавших внизу контрабандистов о приближении представителей власти. Корабль Джека весьма некстати стоял на якоре, и бухта буквально взрывалась от суматохи, когда бочки и другие грузы в спешке прятались в пещеры среди скал. Джек и его люди скрывались из вида, а вооруженные представители британских властей на своих двоих бросались вниз по утесам, стреляя в каждого, кого угораздило отстать.
Джулианна наблюдала подобные сцены еще с тех пор, как была маленькой. Никто в округе не считал занятие контрабандой преступлением – это было образом жизни.
Ноги Джулианны мучительно болели. Точно так же, как и ее спина. Джулианна редко ездила верхом, не говоря уже о скачках в дамском седле – в этом муслиновом платье это был единственный доступный ей способ передвижения. Сохранять равновесие, стремительно летя на наемной кляче, оказалось нелегкой задачей. Лукас то и дело бросал в сторону сестры взволнованные взгляды и несколько раз предлагал остановиться, чтобы она могла немного отдохнуть. Но Джулианна отказывалась, опасаясь, что Амелия задержалась у соседей, и этот умирающий незнакомец остался в их доме в полном одиночестве.
Стоило им с Лукасом рысью влететь на посыпанную ракушечником дорогу к Грейстоуну, как Джулианна тут же заметила пару упряжных лошадей, стоявших в каменных стойлах, располагавшихся за особняком. Значит, Амелия уже была дома.
Они торопливо спешились. Лукас взял у сестры узды.
– Я позабочусь о лошадях, – улыбнулся он ей. – У тебя завтра будет ныть все тело.
Они больше не спорили.
– У меня уже сейчас все болит.
Лукас повел за собой двух меринов.
Джулианна, приподняв свои светлые юбки, взлетела по двум ступенькам к входной двери особняка. Дом представлял собой обычный прямоугольник, который можно было назвать скорее вытянутым, чем высоким или широким, с тремя этажами. На верхнем этаже располагались мансарда и когда-то, давным-давно, жилые комнаты для слуг, которых теперь не было. Помещение передней гостиной сохранилось в своем первоначальном виде. Это была большая комната, которую в прежние времена использовали для званых обедов и приемов гостей. Полы были сделаны из темно-серого камня, стены – из более светлой породы того же самого камня. Стены украшали два портрета предков и пара древних мечей; в одном конце зала находился массивный камин и два величественных бордовых кресла. Потолок был обшит деревом.
Джулианна пронеслась через гостиную, мимо маленькой, причудливой комнаты с современной обстановкой, небольшой темной библиотеки, столовой. И устремилась вверх по узкой лестнице.
Амелия как раз спускалась. Она несла мокрые тряпки и кувшин. Увидев друг друга, сестры остановились на ступенях.
– С ним все в порядке? – взволнованно воскликнула Джулианна.
В отличие от высокой Джулианны Амелия была миниатюрной. Ее русые волосы были строго убраны назад, а лицо выглядело привычно серьезным, хотя при виде младшей сестры глаза просияли явным облегчением.
– Слава богу, ты дома! Ты в курсе, что Джек притащил сюда умирающего? – Амелия, казалось, до сих пор не могла поверить в это.
– Это вполне в духе Джека! – возмущенно бросила Джулианна. Разумеется, братца уже и след простыл. – Лукас сказал мне. Он – на улице, занимается лошадьми. Чем я могу помочь?
Амелия резко повернулась и направилась вверх по лестнице, хрупкую фигурку сестры явно сковало нервное напряжение. Она быстро зашагала по коридору, погруженному в темноту. Настенные светильники здесь не горели, вдоль стен тянулись семейные портреты, написанные лет двести назад. Лукас давным-давно занял спальню хозяина дома, у Джека была своя собственная спальня, а Джулианне приходилось делить комнату с Амелией. Это никому не создавало неудобств, ведь комната использовалась исключительно для сна. Но единственная в доме спальня для гостей оставалась по большей части неприкосновенной. Гости редко заглядывали в Грейстоун.
Мрачно глядя на Джулианну, сестра помедлила перед открытой дверью той самой гостевой комнаты.
– Доктор Икинс только что ушел.
Окна комнаты для гостей выходили на скалистые берега бухты и Атлантический океан. Солнце клонилось к закату, заполняя небольшую спальню светом. Скромная обстановка состояла из маленькой кровати, стола, двух кресел, комода и гардероба. Джулианна нерешительно замерла на пороге, устремив взгляд на мужчину, лежавшего на кровати.
Странно, но сердце Джулианны вдруг подпрыгнуло в груди.
На умирающем не было рубашки, небрежно накинутая простыня прикрывала его бедра. Джулианна совсем не собиралась пялиться на незнакомца, но его растянувшаяся на постели фигура оставляла не слишком много простора для воображения – мужчина был очень крупным и очень смуглым, этакая груда искусно вылепленных мускулов. Джулианна, едва ли привыкшая созерцать мужчин с голым торсом, не говоря уже о ком-то со столь же мощным телосложением, задержала взгляд на его фигуре чуть дольше, чем следовало.
– Еще мгновение назад он лежал на животе. Должно быть, перевернулся, когда я ушла, – резко бросила Амелия. – Ему выстрелили в спину с близкого расстояния. Доктор Икинс сказал, что он потерял много крови. Он страдает от сильной боли.
Теперь Джулианна увидела, что бриджи незнакомца перепачканы кровью и грязью. И невольно задалась вопросом, откуда же появилась эта кровь – из его раны или чьей-то другой. Джулианне совсем не хотелось смотреть на стройные бедра или мощные голени незнакомца, так что она поспешила перевести взгляд на его лицо.
И тут ее сердце гулко стукнуло. Их гость оказался весьма привлекательным мужчиной со смуглой кожей, черными как смоль волосами, высокими скулами и прямым аристократическим носом. Густые темные ресницы отбрасывали тень на его лицо.
Джулианна отвела глаза. Ее сердце неистово колотилось, что было совсем уж нелепо.
Амелия сунула мокрую тряпку и кувшин ей в руку и бросилась к раненому. Джулианна подняла глаза, осознавая, как невольно вспыхнули жаром ее щеки.
– Он дышит? – машинально спросила она.
– Не знаю. – Амелия коснулась лба мужчины. – В довершение всех бед у него еще и заражение, поскольку о ране не позаботились должным образом. Доктор Икинс был не слишком-то оптимистичен.
Сестра обернулась.
– Я собираюсь отправить Билли вниз, за морской водой.
– Ему нужно принести полное ведро, – отозвалась Джулианна. – Я посижу с раненым.
– Когда Лукас придет, отправим его за новой порцией воды, – на ходу бросила Амелия и выбежала из спальни.
Джулианна снова нерешительно замерла, неотрывно глядя на незнакомого красавца, но поспешила ущипнуть себя. Бедняга умирал, он нуждался в ее помощи.
Джулианна поставила кувшин на стол, положила рядом тряпки и подошла к раненому. Потом, стараясь двигаться с большой осторожностью, уселась рядом с ним, чувствуя, как по-прежнему колотится сердце. Грудь мужчины не двигалась. Джулианна наклонилась щекой к его рту и через миг ощутила легкое дуновение его дыхания. Слава богу, он был жив!
В этот момент еле слышно раздалось:
– Pour la victoire…
Джулианна выпрямилась – так резко, словно это в нее кто-то выстрелил. Взгляд заметался по лицу незнакомца. Его глаза оставались закрытыми, но он только что сказал эти слова – по-французски, с произношением истинного француза! Она была уверена, что раненый произнес: «Во имя победы».
Это был обычный клич французских революционеров, но этот человек напоминал дворянина, о благородном происхождении свидетельствовали его аристократические черты. Джулианна бросила взгляд на его кисти – у представителей знати кожа рук была мягкой, как у детей. Суставы пальцев раненого были сбиты и покрыты коркой запекшейся крови, его ладони испещряли мозоли.
Джулианна с досадой прикусила губу. Сейчас, сидя так близко к незнакомцу, она никак не могла избавиться от чувства неловкости. Возможно, виновата в этом была его нагота, ощущаемая столь близко, или его явная мужественность. Джулианна вдохнула немного воздуха в надежде ослабить сковавшую тело напряженность и спросила по-французски:
– Месье? Вы – француз?
Он даже не шелохнулся, и тут раздался голос Лукаса:
– Он пришел в себя?
Наполовину обернувшись, Джулианна заметила брата, вошедшего в комнату.
– Нет. Но он говорил во сне. Говорил по-французски, Лукас.
– Он не спит. Он без сознания. Амелия сказала, что сейчас у него жар.
Поколебавшись, Джулианна осмелилась приложить ладонь ко лбу раненого:
– Он весь горит, Лукас.
– Ты сможешь поухаживать за ним, Джулианна?
Она взглянула на брата, гадая, действительно ли в его тоне просквозило нечто странное.
– Конечно смогу! Мы завернем его во влажные простыни. Ты уверен, что Джек не упоминал, кто этот раненый? Он – француз?
– Джек не знает, кто он, – настаивал Лукас. – Мне хотелось бы остаться дома, но завтра я должен вернуться в Лондон.
– Что-то не так?
– Я изучаю новый контракт на добычу нашей железной руды. Но, если честно, мне не нравится идея оставить тебя и Амелию одних с этим незнакомцем. – И он снова взглянул на их нежданного гостя.
Джулианна уставилась на брата, и Лукас наконец-то посмотрел на нее в ответ. Когда брат хотел выглядеть безучастным, невозможно было понять, что у него на уме.
– Не думаешь же ты, в самом деле, что он может быть опасен?
– Я не знаю, что и думать.
Кивнув, Джулианна повернулась к объекту своих забот. В голове мелькнула мысль о том, что брат ведет себя неестественно, будто что-то скрывает. Ей внезапно пришло на ум, что Лукас знает, кем является их гость, но почему-то не хочет говорить об этом. Джулианна оглянулась, чтобы посмотреть на уходящего брата, но того уже и след простыл.
Она не могла придумать ни одной мало-мальски достойной причины, по которой Лукас мог бы утаить от нее какую-либо информацию. Если бы брат знал, кем был их гость, он, разумеется, сказал бы об этом. Судя по всему, она просто ошиблась в своих ощущениях.
Джулианна пристально посмотрела на смуглого незнакомца, досадуя на то, что не в силах помочь ему. Потом смахнула с его лица густые темные пряди. Стоило это сделать, как раненый неожиданно дернулся – так резко, что его рука ударила Джулианну по бедру. Она испуганно соскочила с кровати, а мужчина закричал:
– Ou estelle? Qui est responsible? Qu’est il arrivé?
«Где она? Кто это сделал? Что случилось?» – перевела про себя Джулианна. Несчастный снова дернулся, на сей раз даже более яростно, и Джулианна испугалась, что он чем-нибудь навредит себе. Мужчина громко застонал от боли.
Джулианна снова уселась на постель, рядом с его бедром. Погладила его горевшее жаром плечо и сказала по-французски:
– Месье, меня зовут Джулианна. Сейчас вам нужно лежать спокойно.
Теперь раненый тяжело дышал, она видела это, но бедняга уже не метался по постели и, чувствовалось, был настроен менее воинственно. Впрочем, это могло ей лишь показаться. А потом он начал говорить.
На миг Джулианна подумала, что несчастный пытается что-то ей поведать. Но он произносил слова так стремительно и неистово, так отчаянно, что стало понятно: он бредит.
– Пожалуйста, – тихо сказала Джулианна, решив изъясняться исключительно по-французски. – У вас жар. Пожалуйста, попробуйте уснуть.
– Non! Nous ne pouvons pas nous retirer!
Понять его было непросто, но она напрягла слух, чтобы разобрать выпаленные в спешке неразборчивые слова. «Нет! Мы не можем сейчас отступить!» – вот что он сказал. В душе Джулианны не осталось сомнений: их гость был французом. Ни один англичанин не обладал таким превосходным произношением. Ни один англичанин не стал бы говорить на неродном языке, находясь в горячечном бреду.
Джулианна наклонилась к раненому, пытаясь разобрать его речь. Но мужчина снова дернулся, причем с такой силой, что сумел перекатиться на спину, и при этом не переставал громко бредить. А еще сыпал проклятиями.
– Они не могут уйти. Они не могут отступить!
Интересно, о чем это он, о каком-то сражении? А незнакомец продолжал кричать.
– Так много умерло, но они должны держать оборону! Нет, нет! – надрывался он. – Не отступайте! Держите оборону! Во имя свободы!
Джулианна сжала его горячие плечи, слезы застилали ее глаза. Бедняга определенно снова переживал события ужасной битвы, которую он и его люди проиграли. Боже праведный, а вдруг это офицер французской армии?
– Во имя свободы! – возопил он. – Вперед, вперед!
Джулианна погладила раненого по плечу, пытаясь хоть немного его успокоить.
– Река стала красной от крови… Так много убитых… Священник мертв… Им пришлось отступить… Такой момент упущен!
И он разразился рыданиями.
Джулианна не знала, что делать. Никогда прежде ей не доводилось видеть взрослого мужчину плачущим.
– Месье, вы бредите, – попыталась успокоить она. – Но сейчас вы в безопасности, здесь, со мной.
Раненый лежал, задыхаясь, его щеки были мокрыми от слез, а грудь блестела испариной.
– Мне очень жаль, что вам пришлось пережить все это, – увещевала Джулианна. – Сейчас мы не на поле битвы. Мы находимся в моем доме, в Англии. Здесь вы будете в полной безопасности, даже если вы – якобинец. Я спрячу вас и буду надежно защищать – обещаю вам это!
При этих словах несчастный вдруг затих, успокоился. Джулианне показалось, что он уснул.
Она набрала в легкие побольше воздуха, потрясенная до глубины души. Гость их дома оказался офицером французской армии, в этом Джулианна теперь не сомневалась. Он мог быть даже дворянином – некоторые французские аристократы поддержали революцию, а теперь защищали республику. Он пережил кровопролитную битву, в которой погибло множество его товарищей, и мучительные картины проигранного сражения настойчиво преследовали несчастного. Джулианна страдала вместе с ним. Но как же Джек нашел его? Брат не поддерживал революцию, хотя его нельзя было назвать и истинным британским патриотом. Джек как-то сказал Джулианне, что война оказалась для него необычайно полезной – теперь контрабанда стала еще более выгодной, чем перед революцией.
Прикоснувшись к незнакомцу, Джулианна ощутила исходивший от его тела жар. Она снова погладила его лоб и внезапно рассердилась – куда же запропастилась эта Амелия? Где обещанная океанская вода?
– Вы весь горите, месье, – сказала Джулианна раненому, по-прежнему изъясняясь на его родном языке. – Не стоит разговаривать, вам следует успокоиться и отдохнуть.
Им с сестрой предстояло сбить жар. Джулианна намочила ткань и провела ею по шее и плечам француза. Потом положила на них расправленную тряпку и, взяв другую, принялась лить на нее воду из кувшина.
– Что ж, по крайней мере, теперь вы лежите спокойно, – тихо произнесла Джулианна и только потом поняла, что перешла на английский язык. Она повторила то же самое по-французски, осторожно скользя тканью вдоль его груди. Ее пульс участился.
Она снова положила влажную ткань на грудь раненого, собираясь оставить тряпку там, когда он вдруг схватил ее за запястье и с силой сжал. Джулианна вскрикнула, потрясенная, и ее взгляд скользнул по его лицу.
Зеленые глаза незнакомца вспыхнули яростью.
Джулианна задохнулась от страха:
– Êtes vous reveillé? – что означало: «Вы пришли в себя?»
Раненый не выпустил ее руку, но его хватка ослабла. Смягчился и его взгляд.
– Надин? – хрипло прошептал он.
Кто такая эта Надин? Разумеется, Джулианна сразу поняла: эта женщина была его возлюбленной или женой – сказать точнее было трудно. Джулианна судорожно облизала губы.
– Месье, вы были ранены в сражении. Я – Джулианна. Я здесь, чтобы помочь вам.
Его взгляд казался лихорадочным, мутным. Явно не понимая, где и с кем находится, незнакомец вдруг потянулся к плечу Джулианны, все еще сжимая ее запястье.
Он вздрогнул, тяжело дыша, но его взгляд не поколебался. В глубине его глаз замерцал странный свет, и она невольно затаила дыхание.
Мужчина медленно расплылся в улыбке:
– Надин…
И его сильная, крепкая рука скользнула по ее плечу к шее. Прежде чем Джулианна смогла запротестовать или спросить незнакомца, что он делает, тот увлек ее вниз, приближая ее лицо к своему.
Ошеломленная, Джулианна вдруг осознала, что он собирается поцеловать ее!
Улыбка красавца француза была бесконечно обольстительной, самоуверенной и многообещающей. А потом его губы прильнули к ее устам.
Джулианна едва не задохнулась, но даже не попыталась отпрянуть от раненого. Вместо этого она замерла, позволяя ему возмутительную вольность, чувствуя, как бьется сердце и напрягается тело. Страстное желание охватило ее, неудержимо нарастая.
Это было желание, которого она никогда прежде не чувствовала.
А потом Джулианна поняла, что он перестал ее целовать. Она тяжело дышала рядом с его неподвижным ртом. Остро, каждой клеточкой, ощущала огонь, бушевавший в ее собственном теле. Ей потребовалось какое-то время, чтобы понять: незнакомец снова потерял сознание.
Не в силах оправиться от потрясения, Джулианна выпрямилась на кровати. Мысли путались, лихорадочно метались в голове. Он поцеловал ее! Но он охвачен жаром, он бредил. Он не понимал, что делает!
Неужели это все равно имело какое-то значение?..
Этот мужчина поцеловал ее, и она ответила на поцелуй – от неожиданности, ведь и подумать не могла, что нечто подобное возможно.
А еще он был офицером французской армии – героем революции.
Джулианна взглянула на своего подопечного.
– Кто бы вы ни были, вы не умрете – я не допущу этого, – твердо пообещала она.
Несчастный лежал недвижимо, так что вполне мог быть уже мертвым.
